Год, которого не было. Часть 2. Гл. 5

5.

Какую песню напишет композитор с тяжелого похмелья? О чем будут стихи сочиненные поэтом, пребывающим в затяжной депрессии? Что за слова накидает писатель на белый лист, если его жизнь полна мрачными сомнениями и отсутствием веры в себя?
Кто его знает, что скрывается за интимными кулисами личного творчества, но всем известно, что от нерастопленной печки не идет тепло, а лампочка с порванной вольфрамовой спиралькой не светит.
Конечно, в глубине души, каждый верит, что черная полоса пройдет. Добрая рука поднесет опохмел, из депрессии вырвет веселая компания друзей или долгожданный роман с доброй, заботливой женщиной, а отсутствие веры в себя человек преодолеет верой в Бога, которая развеет и мрак и сомнения. А если нет? Оставим такой вариант черным пессимистам, которые, будем надеяться, в реальной жизни встречаются не так уж и часто.
Нижовск приветствовал трех хмурых женщин, зябко кутающихся в легкие курточки, серым небом. С неба сыпалась мелкая, противная морось. Резкий контраст со вчерашней жарой, наталкивал на мысль, что плохое и хорошее настроение у российского лета чередуется чаще, чем полоски на африканской зебре.

Подруги, спасаясь от сырости, потрусили к зданию вокзала. В просторном зале они расселись на деревянных скрепленных между собой металлической рамой стульях. Требовалось короткое совещание с главной повесткой – как жить дальше?
Светлана с Еленой чувствовали себя более-менее бодро, а Нина как говорится, умирала. Ее мучительно тошнило, болела голова, и вдобавок подбирались регулярные женские неприятности. Прелестный букет. Доброе утро дорогая! Кофе?
Яду…
- Совсем плохо? Выпей таблетку, а лучше две, - Светлана выудила из спортивной сумки аптечку.
- Я что угодно выпью, только бы полегчало, - Нина не глядя, взяла лекарство и проглотила, запив водой из бутылки.
- Надо автобусы искать, или такси брать, от города до места час езды, - Елене хотелось поскорей покинуть вокзал. – У меня распечатка есть, как добираться.
- Погоди ты, Нинка, вон скуксилась. Как она такая поедет? Погуляли, называется в ресторации...
- А я говорила, жалеть будем. Хорошо еще проводница разбудила, собраться успели, а иначе – ту-ту. Меру знать надо. Кто вторую бутылку заказывал?
- Вот только не надо виноватых искать. Как будто с рестораном моя идея была. Все хороши.
- Не ссорьтесь, - Нина запустила пальцы в волосы. -  Сейчас посижу немного и поедем. Ага?
- А может правда, она в дороге поспит, а там, на свежем воздухе, глядишь, совсем отойдет. Свежий воздух лучшее лекарство. Кстати, ты, что ей за таблетки дала?
- Да ничего особенного. Но-шпа с анальгином.
- Ух, ты! Еще димедрола туда надо до кучи, и через час будем иметь общую недвижимость.
- Димедрол, это лишнее. И в автобусе ей сейчас трястись ни к чему. Ей очиститься надо и теплого бульончика попить. К обеду будет как огурец.
- Да уж, зелененькая и в пупырышек.
Стремительный бросок от вокзала до берега Волги а-ля, дикие пантеры ищут любимых, пришлось отложить. Они начали спорить, где лучше проводить очищение желудка и на поиски чего отправляться – бульонных кубиков и кипятка, или приличной кафешки. Только б не стало хуже, а то от коньяка и шашлыка в поезде, до больницы-капельницы не далеко.
Нина, мало принимавшая участие в обсуждении собственной судьбы решила вопрос кардинально. В разгар дебатов она кинулась к туалету, благо стрелки-таблички прекрасно указывали дорогу.
Ее вывернуло наизнанку, несколько раз, до слез, до желчи, но это помогло и потихоньку, она стала выбираться из ямы ужасного самочувствия.
Елена осталась с вещами, а Светлана принимала непосредственное участие в поднятии боевого духа пострадавшей – поддерживала за голову, давала полезные советы, обеспечивала бумажными салфетками и своим самоуверенным видом создавала защитное поле, от которого как горох отскакивали осуждающие взгляды случайных свидетельниц.
Наконец они обе умылись, закинулись мятными жвачками и вернулись в зал – Нина облегчилась настолько, что ей казалось она плывет, едва касаясь пола, а Светлана вышагивала упругой походкой, человека выполнившего свой долг дружбы.
- Живая!? – Елена, мучавшаяся бездействием, при виде подруг радостно улыбнулась. – Ну как, ты?
- Уффф. Чуть концы не отдала, но вроде получше. Ох, хорошо бы поспать сейчас.
- Погоди. Погоди, вторым номером нашей программы – бульон! Что здесь на стульях спать, там, поди, у ребят палатка, вот и поспишь. А Вова тебе массаж сделает, для лучших сновидений!
- Твоя, правда, Ленок. Айда завтракать. Операция по спасению супругов подождет, - Светлана поддержала идею, подхватила свою и Нинину сумку и они двинулись к выходу. – А в буфете вон пирожки есть. Нинок, при слове пирожки испытываешь неприятные позывы?
- Вроде, нет, - Нина уже находила в себе силы улыбаться.
- Ну, значит, бульон тем более войдет как родной.
- Ага. Пирожки… Помнишь, как у Булгакова? «Взрослая женщина, а как ребенок. Тащишь в рот всякую гадость», - процитировала Елена. – Мы как-то с Костей поехали в Сергиев Посад на электричке. Купили пирожков на вокзале. Я откусила разок, тесто съела, мясо не стала. А Ивин и свой, и мой доел. Ну и траванулся. Два дня из сортира не вылезал, бедняга. А ты говоришь пирожки…
- В таких случаях лучше уж печеньки с кефиром. Не отравишься.
- Точно. Целее будешь, – Елена назидательно наставила на подругу палец. – Скажи нет уличному фаст-фуду. Всем этим пирожкам, чебурекам, самсе и прочему шаурмяу.
Они вышли на привокзальную площадь. Несмотря на непогоду и раннее утро, здесь вовсю торговали волжской рыбой и с лотков, прикрытых навесами и с ящиков застеленных клеенкой и просто с рук. Но, никакой столовой или кафе видно не было, да и обычные магазины еще не открылись.
- Что делать? В твоей распечатке не указан ресторан «У вокзала»?– Светлана, повертев головой, поставила сумки на бордюр и распрямила спину.
- А я сейчас спрошу. Вот увидишь, нам повезет. У первого встречного спрошу, и он отправит нас куда надо.
- Ага, отправит, это ты верно сказала.
Елена действительно отошла от подруг и начала спрашивать что-то у проходившего мимо народа. Но народ шел в основном, как и они с вокзала, с поездов и мало, кто вообще что-нибудь отвечал. Наконец стоящая рядом бабка с лотком полным жериха, махнула ей рукой. Елена подошла, наклонилась и долго что-то выслушивала, переспрашивая и кивая.
- Ну вот, - сказала она вернувшись. – Двести метров, прямо и направо.
Они вышли с площади, свернули в проулок, цаплями проковыляв по небольшому участку асфальта, испещренному трещинами залитыми водой, и попали на прямую, обсаженную тополями улицу, на которой первым домом справа красовалось коричневое одноэтажное архитектурное чудо с вывеской «Столовая».
Они вошли в открытую дверь и оказались действительно в столовой. Квадратные спаренные столики, с пластиковым покрытием, круглые стулья на металлических ножках, тумба с чистыми подносами и от тумбы начинается короткая линия раздачи, но что там предлагают отведать неизвестно, все мармиты закрыты крышками. Круг замыкает пустующая касса. Интерьер темноват, стены в редких рисунках с переплетающимися кругами, квадратами и ромбами. Стена напротив линии раздач глухая, а противоположная входу, с тремя круглыми как иллюминаторы окнами. Кроме окон свет просачивается по краям потолка, как будто там дыры, но дождь не капает.
- Давай сядем у выхода, - Елена отодвинула стул, но не села, а запихнула сумку под столик. – Убегать легче будет.
- От кого убегать?
- Мало ли.
- А мне здесь нравится. Только где персонал? Есть кто живой? – Светлана взяла поднос и подошла к витрине.
- Есть, есть, - из недр общепита выпорхнула сухопарая немолодая женщина в белом халате и чепчике. – Что хотели?
Бульона конечно не оказалось. Утреннее меню включало в себя простой завтрак: манная каша на выбор с маслом, или без, отварные сосиски, горячие бутерброды с сыром, чай, кофе.
После короткого обсуждения взяли всем крепкого чая с сахаром, несколько бутербродов, сосиски, а Нине кашу.
- Слушай, Ленок, а все-таки есть в этом какая-то романтика, - Светлана говорила сквозь откушенный бутерброд, одновременно растягивая сырную нитку, которая никак не хотела рваться.
- В чем?
- В отсутствии излишнего комфорта, блюд с модными названиями, предсказуемого «все включено»… Только от душа я бы сейчас не отказалась, - нитка порвалась и ловким завитком приклеилась к подбородку.
- Я бы тоже… Как ты думаешь, чего ребята вообще на этот фестиваль поперлись. Вова надоумил?
- Вову не обижайте, - Нина размазывала ложкой горяченную кашу по краю тарелки и когда та чуть остывала, зачерпывала понемногу и отправляла в рот.
- Никто его не обижает, Светка наоборот ему комплимент отвешивает. Вова, он генератор идей! Правда Ив, да Ванька только и ждут, чтобы им эти идеи подкидывали. Вернее ждали…
- Что это ты так в прошедшем времени? С ума сошла? – округлила Елена зеленые глаза, подавшись от полноты чувств назад.
- Тьфу, на тебя, я не то имела в виду, – отзеркалила Светлана подругу. -  Просто говорю, что вышли они из того возраста, когда задница легкая на подъем. Сколько они наездились в свое время, натаскались с инструментами своим ходом. Чай не звезды, личного самолета нет.
- Верно. То квартирники какие-то в Ярославлях, да Рязанях, то Самара… И все за свой счет, разве где пива нальют бесплатно. Мне кажется, перегорели они уже, и созваниваться-то реже стали, а играть совсем забросили. А тут поперлись. И ладно бы самих на сцену кто позвал по знакомству, просто поглазеть насколько я поняла.
- Может это ностальгия у них так проявилась? В курсе, что они на первом Нижовском фестивале выступали? Пять лет назад? - спросила Светлана прожевав кусок разваренной сосиски.
- Может и знала, но забыла. Пять лет назад у нас не самый лучший период в совместной жизни был, -       Елена, прикончив первый бутерброд, схватила следующий.
- У нас тоже. Ты помнишь, ведь тогда их группа на самом пике была? Если можно так выразиться – пике местного масштаба. Вершине восторженной неопределенности. Были какие-то записи (за свои деньги), переговоры на радио (без эфира), даже съемки на телевидении в семь утра на сто двадцать четвертом канале. Свежие, еще полные сил, они верили, что вот-вот прорвутся, добьются, чего хотели. А мне со стороны виднее было. Пустая затея. Они слишком… добрые что ли. Не пробивные, хоть и талантливые. Но видимо не настолько, чтоб с первого услышанного аккорда вся страна в потолок писала. Все кто их знал лично, восхищались, на концерты ходили, раз в полгода. Больше для общения, чем слушать. Так это не выступления, а дружеские попойки под музыку. Парни пять лет назад еще держались на поверхности, как…
- Говно в проруби, - перебила Елена.
- Нет, не хорошее сравнение, не про наших ребят такое говорить, – поморщилась Светлана. -  Лучше так: они зависли тогда, как в сломавшихся часах маятник. Стрелки показывают тридцать пять и, кажется, время остановилось. И неизвестно куда, после того как часовщик разберется, этот маятник качнуться должен. То ли к звездам, славе и сбыче, что называется, мечт, то ли в другую сторону – к простым будням. К нелюбимой работе, пиву по пятницам, и даче по выходным.
- Ну, я знаю, куда их качнуло, можешь не продолжать, - Елена вытерла подбородок салфеткой. – А если они действительно, пять лет назад здесь играли, тогда понятно. Решили мазохизмом заняться, прочувствовать так сказать, сладкую боль безвозвратной утраты. Что ж, если приспичило, пусть переболеют, а мы поможем им выздороветь.
- А ты никогда, не хотела, чтоб у них получилось? - Светлана брезгливо рассматривала наколотую на вилку сосиску.
- Что получилось? -  Елена, окончив завтрак, внимательно вглядывалась в подругу.
- Как бы выразиться, чтобы менее нелепо звучало? Получилось стать звездами? Радио, телек, сольный концерт в Олимпийском…Успех!
- Ага, гастроли, на которых не просыхают, бабы случайные, не дай Бог наркотики, криминал… Хотя…Может и хотела бы, ради них, ради Кости, но ненадолго. Чтоб они пригубили только, сорвали мечту и обратно…
- К ноге! – женщины расхохотались.
- Слушай подруга, – Елена решила сменить тему, вернувшись к вчерашним приключениям в поезде. – С капитаном твоим, ерунда какая-то получается. Нина правильно подметила: как ты восемь лет с Коротаем проучилась, если по его словам он школы менял как перчатки?
- Не бери в голову. Глупая ошибка. Он и в правду на мальчишку одноклассника похож. Точнее мальчишка на него. Вот я и обрадовалась, – Светлана положила чайный пакетик на блюдце, пролив на стол несколько капель.  – Думаю, он эту байку постоянно заряжает, когда с женщинами знакомится.
- Может быть. Но мужчинка занятный. Видела бы ты как он того придурка уделал.
- Верю. Настоящий… капитан дальнего плавания, мечта гордых и одиноких, - Светлана картинно закатила глаза. – Ничего, наши не хуже. Правда не знаю, как бы мой себя на месте Коротая повел?
- Ванька не боевой, но у него много других хороших качеств.
- Что верно, то верно. Пойдем что ли? Нина смотри, как преобразилась. Вещай маршрут.
- До автовокзала, тут рукой подать, - Елена пробежала глазами листок бумаги. – Там и такси дешевле, чем у железной дороги. Пойдем.
Нина окончательно пришла в себя и ее светло-карие глаза приобрели обычный здоровый блеск. Женщины почувствовали себя способными продолжить путь, и вышли в город. Народу прибавилось. Люди спешили по своим делам, много приезжих, двигающихся с ними в одном направлении. Пройдя до конца улицы, они миновали сквер, и оказались на площади похожей на привокзальную, заставленную всевозможным автомобильным транспортом. Дальше желтели четырехэтажные дома, виднелась клумба кругового перекрестка, бросались в глаза мачты освещения, странно-изогнутые, словно горбатые спины.
Основная масса любителей послушать музыку на берегу реки схлынула еще вчера, в первый день трехдневного мероприятия. Но, предприимчивые нижовцы организовали постоянный трансфер для опоздавших к началу.
В небольшом городке к рок-фестивалю относились как к головной боли, из-за учащающихся на это время правонарушений, но одновременно и как к дополнительному источнику заработка. Разнообразные средства передвижения готовы перевозить, как одиноких туристов, так и большие компании. Были бы деньги.
- Скинемся на такси или будем автобус искать? – Светлана рассматривала варианты, благо они все перед глазами.
Хмурое небо тем временем расползлось на множество вяло плывущих облаков, в разрывы которых то и дело посматривало солнце. Жара возвращалась, хоть и медленно, но неотвратимо.
- В автобусе зажаримся пока доедем, – Елена скинула джинсовую курточку.
- И время терять не охота, вокзалы уже поперек горла, – Светлана тоже сняла свой серый «Adidas», оставшись в джинсах и блузке. – Пойдем лучше машину искать.
Подруги направились к парковке.
-  Эй, девушки! На «Ниж-рок», да? Садитесь, пожалуйста, - пожилой кавказец приветственно махал им из ухоженной, классической «шестерки». - Довезу, ветер так не довезет, как я довезу.
- Спасибо, мы пройдемся пока, – в унисон произнесли Светлана с Еленой и пошли дальше. Нина старалась не отставать от подруг, боясь потеряться.
Они хотели что-нибудь побольше, с кондиционером и как по заказу наткнулись на свежий фольксваген-пассат. Водитель стоял рядом с машиной, прижав плечом телефон к уху.
- Может он не подрабатывает, а ждет кого-то? – поделилась Светлана сомнениями.
- Сейчас выясним.
Когда до машины оставалось каких-нибудь пять метров, они услышали за спиной знакомый голос, говорящий с иронией:
- Девушки! Сколько вас ждать можно? Так и фестиваль закончится…
Три «девушки» как по команде обернулись. Ну, точно! Коротай Роман Валерьевич, собственной персоной стоит рядом с японским микроавтобусом. На нем больше нет морского кителя, а всего лишь синие джинсы и заправленная в них, белая футболка, что делает его похожим на рабочего склада элитных автозапчастей, или непьющего слесаря-сантехника, этакого мужа на час. За плечами рюкзак. Что он, форму туда, что ли, уложил?
- Ну чего вы? Полезайте внутрь. Я тут транспорт нам организовал. Официальный, - он кивнул на лобовое стекло микроавтобуса, где красовалась эмблема «Ниж-рока». – Мимо не проедем.
- Не поняла, – по-московски растягивая последнюю гласную, ответила Светлана. – Вы, разве не в Жигули собирались? А как же старый друг?
Появление моряка и удивило и насторожило одновременно. То, что он выдавал себя за одноклассника в поезде, выглядело безобидным подкатом, но то, что он за ними следит (а как еще объяснить, что он здесь?), наводит совсем на другие мысли.
- Давайте, давайте. Я по дороге все расскажу.
В это время в микроавтобус, где уже сидело несколько человек, проскользнули две девушки, лет восемнадцати, одетые одинаково, черные джинсы и футболки с логотипом какой-то группы. Одна спросила у водителя звонким голосом:
- На «Ниж-рок», да?
- Да, да, занимаем места, - ответил молодой водитель, после чего обратился к Коротаю. – Уважаемый, вы четыре места бронировали. Так все, набрался народ, можем ехать.
- А кондиционер есть? – вспомнила Светлана главный приоритет выбора извозчика.
- Есть. Отправляемся.
Это решило исход дела. Ну, что он их с топором, что ли в темном переулке подкараулил? Да и любопытно, как капитан выкрутится.
Когда женщины разместились в недрах микроавтобуса, капитан действительно начал объяснять:
- Вы не удивляйтесь! Я же сказал - у меня отпуск. Друг подождет. Мне очень захотелось с вами поехать, и самому интересно, и вам мужская поддержка не помешает.
- «Вот же упертый сукин сын», - Елена внутренне потешалась такому продолжению знакомства. -  «Интересно, на кого он реально нацелился? На меня? Нет. На Светку! Рядом с ней плюхнулся. Вон как уставился, так бы и съел».
У Светланы, похоже, возникли симметричные мысли. Одно дело поужинать со случайным попутчиком в ресторане, да еще в компании подруг, другое заявиться с таким капитаном к мужу. Она решила, не откладывая в долгий ящик, расставить все точки над i:
- Роман Валерьевич, нам лестно внимание с вашей стороны, но мы дамы замужние, интрижками не интересуемся.
Коротай сделал вид, что поражен таким заявлением, округлил глаза, поджал губы, двумя знаками «бесконечность» выгнул тонкие брови.
- Скажете тоже… Какие интрижки? Я разве давал повод так думать?
- Да? А кто вчера меня обманул? Кто одноклассником прикидывался?
- Признаю. Был грех. Но уж больно мне ваше общество по душе пришлось, – он улыбкой стер с лица удивление, как школьник мокрой тряпкой с доски шаловливые каракули. – И повторюсь - у меня отпуск. И если я решил провести часть этого отпуска в понравившейся компании, кто мне помешает?
- Как-то зловеще у вас это прозвучало, – вмешалась Елена.
Она сидела позади, рядом с Ниной, но прислушивалась к разговору и не преминула вставить реплику.
- Ну почему? – опять возмутился Коротай. – Между прочим, я вам кроме хорошего, ничего плохого не сделал.
- Эк, вы заворачиваете. Только обман, есть обман, – буркнула Светлана, делая вид, что уловка с одноклассником ее зацепила.   – И ведь попалась как школьница! Реально поверила… Я кстати потом того мальчика вспомнила, с кем действительно за одной партой сидела. Эдиком звали…
- «Признаю свою вину. Меру, степень, глубину» … - улыбнулся Коротай кусочком из «Федота стрельца.» - Не судите строго. Обещаю. Больше никаких уловок.
- Что с ним поделаешь? Хочется моряку сухопутных приключений, пусть его. Как подруги? Простим капитана? – теперь и Светлана улыбалась в ответ.
- Конечно, простим – отозвалась Елена.  – Да и с мужчиной спокойнее.
Нина ничего не ответила. Она смотрела в окно. Микроавтобус проезжал по центральной улице Нижовска, вдоль которой, на одинаковом расстоянии друг от друга, стояли двуглавые фонари. Справа и слева высились однотипные девятиэтажки, перед ними в палисадниках зеленели деревья и кустарники. Пару раз попались новостройки выше десяти этажей, более нестандартной архитектуры и веселой расцветки. Уже на выезде мелькнула громадина торгового центра, увешанная рекламой ресторанов быстрого питания, ночного клуба и боулинга.
Нину клонило ко сну, и она не хотела вступать в разговоры. Скорее бы оклематься от неумелого употребления спиртного… Нина думала о Вове. Обрадуется он ее внезапному появлению? Вряд ли… Она чувствовала, что в последнее время Вова все больше отдаляется, превращаясь в пошлого незнакомца, но это только обостряло материнскую жалость, которую она к нему испытывала, как к больному ребенку.
Жалела и любила одновременно: за чувство юмора, за мужскую красоту, за редкие моменты взаимопонимания и заботы в их короткой супружеской жизни.
Папа изначально был против их брака. После первого же знакомства он наотрез отказался общаться с Вовой, до сих пор его на дух не переносит. И мама все чаще намекает на развод. Долго ли она одна сможет сражаться за несуществующее счастье?
Нина старалась избегать таких мыслей. Они омрачали, вдавливая в депрессию. Доводили до галлюцинаций… А как еще назвать вчерашнее видение? Пусть коньяк. Пусть пьяная. Но она видела и слышала и хорошо помнит каждое слово. Это не ускользнуло неудержимым сном, осталось с ней.
А может ей приоткрылось будущее? Их роман закрутился быстро и в период от первого свидания до свадьбы они не расставались дольше, чем на пару недель. А тут… «…я по Нине скучаю. Целый год ни гугу, а тут заскучал. Мне ее увидеть хочется, за руку подержать, поговорить…». Значит, все-таки они расстанутся…
Но он так это говорил! Такой теплотой и нежностью наполнено было его признание! Он любит ее, хоть давно уже не говорит об этом, словно сам себе боится признаться, что может быть счастлив с ней. Возводит мнимые преграды, придумывает несуществующие проблемы.
Что поможет им справиться? Что даст возможность пережить кризис и наладить отношения? Она не знала, но чувствовала, что устала бороться одна. Если они не приложат усилия вместе - их брак закончится.
В глубине души Нине глубоко плевать на все рассказанное Еленой. Она согласилась на эту поездку, просто потому, что не могла дольше откладывать самый важный для себя разговор, не могла ждать, пока Вова вернется.
Микроавтобус выехал из города и теперь плелся по раздолбанному асфальту. Скоро, скоро они увидятся, какой-нибудь час езды, а там и не надо будет выходить на сцену, звать в микрофон. Она почувствует, где его искать. С такими мыслями Нина уснула, прислонившись виском к дребезжащему стеклу.