За маской

Дивной красотою была наделена Эльдаркнёсс, но, словно цветок, скрывающий свою тайну от назойливого взгляда, она всячески стремилась скрыть свое великолепие. То облачалась она в плащ невидимости, словно тень, ускользающая от глаз, то надевала личину, что скрывала ее божественные черты. Но более всего она предпочитала носить латы, диковинные и причудливые – словно выкованные не в земной кузнице, а в горнилах драконьего пекла, ибо форма их была непостоянна, словно зыбь на поверхности озера, где отражаются лики звезд.
Тот, кто однажды узрел ее истинный лик, впадал в столь глубокий благоговейный трепет, что был готов идти за сей богиней до самого конца мира, хоть в пасть к огнедышащему дракону, хоть сквозь пламя и воды кипящие. А сердца особо чувствительных душ, уязвленные ее неземным великолепием, терзались от тоски, что раздирала их на части, и растворялись в звездном серебре упоительной светлой грусти, что, словно жемчужный ручей, питала жгучий огнецвет – и после сего, более не желали они ничего иного, ибо прикоснулись к невыразимому.
Скорбела Эльдаркнёсс, видя такое воздействие своего лика на смертных, и томила ее подобная участь, что была предназначена ей с рождения, ибо она не желала быть причиной их страданий и тоски. Посему предпочитала она покров тайны и уединение, дабы не смущать незрелые души. Но, однако, избранным, тем, кто был отмечен печатью стойкости и мудрости, открывала она свое подлинное обличие, дабы они могли узреть величие, что было в ней сокрыто. Но с течением времени, и когда настал час явить себя во всей полноте своего могущества, раскрыла она свой лик всему миру, когда прозвучал призыв на битву, и когда состоялось Возвращение Пакана, что было превратно истолковано многими, ибо они не желали видеть истину, что лежала на поверхности.