Последняя песня росомахи. Часть III

      Ньукус, долго ли в полудреме, резко открывает глаза, он уловил дыхание противно усиливающегося запаха. Враз в его уши проскальзывает тревожное колыхание кустов, кто – то крадется к дереву, под которым он спал.

       Рассветает, тает ватное одеяло ночи. Совсем скоро и птицы проснутся, оживет тайга. Что за странные видения? Вдруг будто ушат ледяной воды обрушается в душу человека - пришли ночные гости… Хотя, справедливости ради, они вовсе не гости полуночные, а что ни на есть хозяева! Вернулись, однако, не ко времени… На расстоянии чуть большем, чем в три раза вытянутые руки, в сумраке снуют меж кустами багряные светлячки. Волки!

    Да, вечен на этой срединной земле клин жизни и смерти…  А битва предстоит стоящее достойных воинов тайги. С одной стороны - на кону нерушимость владений хищников. С другой, вестимо, не гоже двуногому уходить от схватки. Притом, из- за травмы ноги придется таежнику, как – то приноровиться отражать выпады зверей.
 
         Тот, кто родился в тундре, человек он, или дикий зверь, знает истинную цену каждого дня своей жизни. Истина бесспорна и в том, что иного расклада быть не может по умолчанию, либо ты возьмешь верх над недругом, либо очень постарайся достойно отправиться в верхний мир. Важно то, какую зарубку оставишь в памяти сородичей и в тайге.

       Ньукуса невольно удивило его эдакое отрешенное философствование в этой удручающей обстановке. Казалось, будто его душа сбоку отрешенно смотрит на него со стороны. Но, по поверью, это обнадеживающий посыл. В его памяти острым стлаником оживают слова деда, что, раз охотник в трудный час не растерял нити думания, он сможет выкарабкаться. Коли он сделан не из травы – дерева. В миг угрозы первый враг охотника – это сумбур в голове и паника души…

        Волки, они особи мудрые. Хотя в тайге принято считать «мудростью» внешнюю неспешность, когда не встревают в «омут» сломя головы. Люди считают, что волки народ щебутной и резкий на поступок, никак волки не вписываются в этот «канон таежной мудрости». Это обман. Волки сперва все вынюхают, внимательно осмотрятся вокруг, с толком выберут лучшие позиции для внезапного прыжка, бесспорно, волки расчетливы до мозга костей. Волки всегда дают фору оппоненту подготовиться, тут охотнику нельзя сплоховать и упустить «битву взглядов».

            Спина охотника крепко прислонена к шершавому стволу дерева, дуло ружья готово к перемещению с левого фланга на правый и обратно, на примерный рост зверя. Досада, костер совсем потух, лишь угольки порхают - тлеют. Перезаряжать ружье эти черти не дадут, Ньукус вытаскивает из кожаных ножен охотничий нож, осторожно кладет нож под правую руку. Чувствует, остывает клокочущая кровь, холодный воздух наполняет его нутро. Он готов к битве. Растягиваются упруго мышцы рук, только подушечки пальцев мягко бегают по ружью.
 
        Волки полукругом кружат на некоторой отдаленности, ждут команду вожака. Сверкают перламутровые клыки… Наступает бездонная тишина.

        Вдруг эту прозрачно – изумрудную тишину разбивает пополам громогласный рык! Стая вмиг остолбенела, куцые хвосты пряча под ногами. В отличие от охотника, волки тотчас сообразили, с чьего горла этот устрашаюший рык.

         Раздался выстрел, один из волков на лету будто на каменную стену напоролся, второй выстрел – досадный промах! Не успел охотник в третий раз, его прицел словил другого зверя. Острый оскал, длинная шерсть на холке зверя вихром кружится. Недосуг тому, когда человек признает его, сильный, бесстрашный во гневе росомаха ловко впрыгивает на холку вожака, оба катятся по траве – земле, намертво зацепились   они зубами.

   Теряя сознание от боли, Ньукус услышал громкий выкрик – последнюю песнь друга детства, росомахи, по которому он скучал. Росомахи, которого так хотел вновь увидеть! Ошибаются люди, что не могут человек и зверь дружить…

          А здесь от края тайги и до края земли растирается бездонная тундра, много сокровенных тайн и историй хранит она. Не зыблем таежный закон – здесь дружба до конца.