Улетели утки

— Не заходи сюда, — крикнула мама, — потом выйду!
— Ладно, — Сергей не спешил нарушить запрет, но очень хотел увидеть: кто у неё сидит?

Конечно, он допускал, что «кто-то» мог ей нравиться: всего сорок семь лет и хочется внимания. Отец умер, когда Серёженьке было два года — ну что поделаешь, тогда выбора не было, а сегодня появился. Пришёл гость, с виду не скажешь, что старик, с бородой щегольски подстриженной и усики в меру — на бывшего военного не похож, как мама представила. Егор Ипатьевич был грузного вида мужчина, сморкался громко и больше походил на буржуа, чем на дворянина, хотя так представился. Никто из знакомых не представлялся, к примеру: «Я, С*ский Иосиф Леонидович, чиновник третьего класса, столбовой дворянин», — или…

Мысли Сергея были прерваны, вышла мама чем-то расстроенная.

— Видишь ли, Серёжа, мне надо с тобой поговорить, — далее она сделала предисловие, рассказывая, как хорошо было раньше и какой он был шаловливый мальчик тогда, потом стала употреблять неприличные слова, называя сына мальчишкой дрянней обычного: она думала, что тот подглядывал. Сергею пришлось оправдываться, но в конце он всё же сказал:

— Ты можешь встречаться с кем захочешь, ты ведь вдова, а я тебе не запрещаю видеться вот с этим, хотя ты знаешь, как к нему отношусь.

Он вышел из комнаты и пошёл на прогулку, ругая себя: «Зачем этот старик ей сдался? А мне зачем вмешиваться в эти отношения?»
В конце разговора с самим собой он заметил парочку — это друзья: Андрей и Маша. У Маши много друзей — он, например, но сегодня её кавалером был Андрей. Они никогда ничего дурного в отношении Маши себе не позволяли, просто гуляли, рассматривая окрестности. Мама считала эти прогулки полезными — учат обращению с женщинами: «А то, что она не „лёгкого“ поведения, так это прекрасно!»
Сергей со своей мамой был согласен, а вот мать Андрея так не думала и осуждала Машу. Но в конце концов она будет обвенчана с другим. Маша всё рассказала, кто будет её мужем — какой-то старик. Друзья долго были в недоумении, наконец, она его представила. «Стариком» она называла брата Андрея, вернее кузена со стороны матери и было ему на ту пору тридцать лет (вот так-то!). Друзья не подозревали об этом, поэтому веселились от души. Маша — хорошая девушка, но Сергей бы не женился на ней, про Андрея сложно сказать: она как будто ему нравилась. Прехорошенькой не назовёшь, да и курносая и говорит на «я», скажет, например, я-яблоко — будто песню поёт. Сестрёнка у неё ту же манеру взяла — Сергею такое не нравится.

— Марию мне жалко, — сказала мама однажды, — ей отец не разрешил выйти замуж за тебя, вот она и выходит за этого оболтуса.
Сергей был категоричен:
— Я бы на ней не женился, мама: с чего ты взяла, что она мне нравилась?
— Тогда хорошо, я подумала… — она вздохнула, — ты бы мог: у неё приданое — заводик. Ты же любишь заводик? — она засмеялась. — Ладно, — сказала она успокаиваясь, — будет другая, я позабочусь.

Мама «заботилась» о Сергее исправно — он всё знакомился и знакомился, в пору было блокнот заводить с друзьями. Правда, одну она сказала вычеркнуть, ту которая хоть немного нравилась: у девицы оказалось недостаточно большое приданое. Тогда Сергей сказал матери, что больше не будет знакомиться по её наводке: слишком сложно без чувств — с одним только расчётом. Пообещал жениться только с её согласия и она отстала на короткое время, пока не нашла для него пару из «пастушечьей» семьи: понимать надо — не дворянского происхождения. «Зато сказочно богатые», — значение дворянства она принизила намеренно, чтобы сын сам нашёл свой интерес.
Девица не представляла собой ничего в глазах Сергея: ходила сутулясь, ноги едва отрывала от пола и танцевать не умела, по-французски не говорила совсем, но понимала сносно — на шутки реагировала живо, воспринимая всю соль сказанного.

Сергей спросил с ухмылкой, которая его конечно не красила:
— Почему ты не говоришь по-французски — ты же понимаешь?
Она пожала плечами и не ответила: он ей был не интересен.

В гости к ней Сергей не ходил, а мать больше её с мамашей не приглашала: «Нет, так нет», — сказала и отмахнулась.
И вот появился этот мужчина в жизни матери. Ходил часто, нередко оставался на ночь и выходил к чаю в сомнительном халате: он его с собой не приносил, значит, халат принадлежал матери. Сергей был в недоумении, но мать объяснила просто:

— Это халат твоего отца, я не трогала его, как и все вещи, которые он носил. Хочешь, посмотри, там нет твоего размера.
Я огорчился: отца не было, а его вещи носит кто-то другой.
— Может не надо было?

Мама поняла сына и купила для любовника новый халат, обрадовав того несказанно. Вынести из дома «подарок» не дала, но к утреннему чаю «желанный» мамин гость выходил только в нём.

Однажды, совсем уж не к стати, к ним явилась нежданная гостья, та самая из «пастушечьей» семьи. Уединилась с матерью в её комнате и о чём-то долго беседовала — ушла не попрощавшись.
Мать вышла бледная, сказала:
— Улетели утки, сынок, вот какое дело.
Сергей, конечно, подозревал, что у Ипатьича была жена, но чтобы эта?!

— Вот ведь кто словил эту утку, — пошутила мама за обедом, — а мог бы ты.
— Не дай Бог, мама, не дай Бог, — сказал Сергей, намазывая на хлеб утиный паштет.