Кошки уходят умирать,... не прощаясь

Верочка была счастлива, как процентов пятьдесят женщин: разведена, правда, муж не ушёл, а жил в этой же квартире; имела дочь десяти лет; бабушку, оставленную родителями, так как сами успешно зажили вторыми браками, а бабуля не соответствовала статусу семей “молодожёнов”.Тем более, она не вставала, - лежачей была.
Была ещё кошка Афина, которая, как говорят, “гуляет сама по себе”. Но это не тот случай. Афина - кошечка нежная, податливая на ласку, - своим космическим чутьём угадывала приближение хозяйки к дому и её настрой. Она была её “тенью”…
Но эти составляющие жизни Веры никак не влияли на  настроение. Всё воспринималось как должное: развелась - надо “бывшего” поддержать, чтобы не горевал; бабушке под 90, не ходячая, но она  тебя любит - поэтому не помеха!... Дочь!? Прекрасно! Вместе в комнате, вместе проводим время.
Кошечка!? Друг - не друг? Скорее, душевный амортизатор… и верное существо.
Конечно, хотелось бы Верочке, чтобы “бывший” нашёл кого то и ушёл, а бабулю взял один из сыновей. Напрасные ожидания…
Вера никогда не оставалась одна, не имела собственной  территории, где могла быть сама с собой … Кто-то всегда в ней нуждался, был рядом: либо в душевной депрессии в лице мамы, у которой имелся молодой муж, - отсюда ревность, желание вечной молодости себе и скорой старости ему; кто-то жил будучи больным, так как  считал - ему комфортнее жить в доброте хозяйки и уюте этого дома.
Но Вера не замечала ничего… Она, приветливая и понимающая, всем находила тёплые слова в утешение.
Верочка даже внешне располагала к душевности: круглое лицо; внимательный взгляд темно серых глаз; мягкие, красивой формы, губы; прекрасные, пышные волосы до плеч и женственная фигура.
Портрет 30-летней женщины нельзя назвать законченным, если не добавить к нему её темперамент - ещё одну доминанту после доброты - в его множественном проявлении: карьере, стремительной; в постоянных путешествиях с дочерью; в увлечении рисованием и театром и, конечно, личной жизни.
Она у неё была… и являлась особым миром, отдельным, как ей казалось, от всего банального… Вера берегла её, как Творение, но созданное не ею, а посланное как нечто идеальное и прекрасное…
Тридцать лет! Для кого-то возраст первых шагов к зрелости, для кого-то расцвет романтических отношений, для остальных - нет разницы 20, 30, 40 -  далее сразу старость и “заветная “ пенсия!
     Но Судьба не дремала, думая, как ещё проверить Верочку на жизнестойкость. Как-то всё ро’вно в жизни, точно река на равнинной местности. Течения, да и самой реки не видно, - лишь приводные камыши намечают водную гладь … И вдруг …  эту “реку” перегородили и она изменила течение …
Как-то при очередном посещении доктора Вере поставили, устрашающий для всех, диагноз! При этом врач, подняв на неё глаза, так значительно посмотрел, что она тихо ответила этому  человеческому взгляду:
“ Не произносите это Слово! Пожалуйста! Я всё поняла! “
Доктор тотчас стал заполнять бумаги, заученно рассказывая о чудесах в медицине, при  этом не смотря в глаза.
  Верино “Я”  собралось в твёрдый комок, словно кулак. Она ничего не чувствовала, слез не было… В голове лишь мысль: “Дома надо всё распределить по ролям: кто за что отвечает. А самое главное, Катя! Что с ней будет? Муж видел дочь, как приложение к дому, в перерывах гастролей. Не привык! “
“ Что делать? - думала она.- 
Врач посоветовал дождаться результатов исследований, и тогда прояснится прогноз и лечение. За это время надо всех подготовить.”
“ Говорить - не говорить родителям?!
Надо сказать! Если что, Катюшку - маме; бабушку - папе; Афину кому? Она признаёт лишь меня и свой дом, т. е. наш.
 Надо думать! “
Мысли Веры то выстраивались в чёткую, логическую линию, то  смешивались, блокируя разум
  Очнувшись от раздумий, Верочка заметила, что она уже  в метро и едет домой.
 Она смотрела на людей вокруг, будто видела их впервые, замечая каждую мелочь.
Вот стоят подростки, разговаривают, перебивая друг друга, - у каждого в руке по мороженому.
Напротив, две женщины “серебряного возраста “, в руках каталоги выставки в Коломенском. Они молчат… Устали!
Рядом парочка студентов. Он смотрит на неё с высоты своего роста такими ребячьими глазами, и она в ответ, -  кажется, пара впервые увидела мир и в восхищении.
Вошёл уличный музыкант со скрипкой, которая зазвучала печальным, человеческим голосом, исполняя Сен-Санса, о том, что было и чему уже не бывать.
У Веры потекли слезы от обыденности окружающей картины и музыки, которая напоминала ей о мечтах, теперь уже несбыточных. Ей хотелось крикнуть: “ Я такая же как вы! Не отпускайте меня! “
Слезы высохли, как только она вспомнила о дочери.
Нет, не может Катя остаться гостьей в новых семьях бабушки, дедушки и своего отца! Женится он! Конечно! Квартира его будет, - невеста найдётся!
“Что делать?! Что делать?! Замуж обратно надо выходить за отца Кати, за “бывшего! ”
- наконец решила Вера.
 Но решение её не успокоило. Она знала, что Костик будет рад возвращению “блудной” жены, но поиздевается всласть. Это же Вера была инициатором развода. Как говорил муж, “ разрушила семью”.
Костя - скрипач, но не первая скрипка! Первой никогда не стал бы, так как в музыке “хорошист” на твёрдую четвёрку, - не ведущий, а ведомый. Всё у него по нотам, но не вдохновляет!  Всё  правильно, как каллиграфия… Аж, скучно!...Такой и в жизни.
Ещё и эгоист на грани клинического порога. Даже с дочкой “соревнуется”.
Кто лучше? Кто сколько съел? Ей купили, а мне нет!
 И квартиру не отдавал. “‘Почему я должен! Я тут привык.”
Этого не стерпишь!
Вера даже на алименты не подавала, чтобы не отчитываться.
Но это сейчас не имеет значения! Надо, чтобы Костя захотел быть с дочерью.
Ты поставила задачу - оставить дочь в семье - и точка! Работай над этим!
А ещё:
первое, кроме родителей и “бывшего” о диагнозе никому! Иначе, зажалеют  вусмерть, энергии лишат… А она тебе пригодится;
второе, не трать силы на то, чтобы вылечиться и выжить… Наоборот, отстранись и наблюдай со стороны… Будто не с тобой… Пусть “Она” терпит… А тебе есть, чем заняться…
     Через некоторое время пришли результаты. Диагноз подтвердился. Доктор торопил: “ Не мешкайте! Возраст молодой, вид болезни агрессивный! Если не сразу начать, - то через год и не возьмутся лечить! “
   Верочка навестила сначала маму…  Мамуля не терпела неприятностей. Поэтому сказала: “ Как ты меня подвела, Вера! Нарушила планы… И о Кате! Мы с Игорем не готовы взять на себя ответственность за ребёнка! Да, у неё и родной отец есть! “
Вера услышала, что и ожидала услышать. Мама сама как ребёнок! Это её главная роль в жизни. Всё остальное - вне сцены, - её не касается.
“ Зачем к ней  приходила?
Не знаю!
Наверное, побыть дочкой, чтобы пожалела…” - подумалось Верочке.
“ Папа!?
Он взял бы!
 Но ему бабушку отдам, его маму.
А Катю?! Её отцу! “ - мысли стучали в голове Веры, доводя до края кипения.
Сегодня же скажу Косте всю правду, добавив, что умру через год. За год он к Катюхе привыкнет!
Он же не знает её вовсе! Надо  подсказать ему, что 10 лет дочке, это уже хорошо, почти большая. Всё умеет! Самостоятельная! Дочь - не сын!  Должна понравиться отцу!
Остался важный вопрос на самый конец: что делать с “НИМ”, с которым она собиралась быть и жить в счастье и радости? Они уже планы строили, правда, робко, чтоб не спугнуть… И вот… Как быть? Никак!
Надо честно рассказать, не обманывая. И проститься…  Не может же он любить “живой труп”!? Конечно, начнутся уговоры, признания. Он человек порядочный и будет рефлексировать. Но дело во мне: я не смогу смотреть на всё прежними глазами. Я буду ДРУГАЯ, в ожидании, что особа “с косой” где то впереди, за углом притаилась.
 Вера сидела в кресле и
слушала любимого Свиридова, “Романс”… И опять слезы… Стало жаль себя и то состояние эмоционального счастья, с которым придётся расстаться…
Она прощалась с собой, молодой, нежной, на пороге неизвестной пустоты.
Останешься ли ты такой же как прежде после борьбы за жизнь?!
Слезы катились и катились, но облегчения не было.
Это были последние слезы в её жизни… Больше она не плакала никогда.
Пришла кошка, да она и не отходила от неё ни на шаг, мяуча и заглядывая в глаза. Ночью ложилась рядом с головой и до утра не двигалась… Похудела и стала похожа на Веру: тощая с огромными, скорбными глазами…
   И вот настал день! Огромная  Клиника!
 Вера шла с вещами. Кругом такие же, как она, но с потухшими глазами. Отсутствие живости глаз, волос на голове, бледно белый цвет лица, - вот портрет приступившего к борьбе за выживание.
Самая пугающая особенность помещения, где происходит борьба, - глубокая, внеземная ТИШИНА! Она как Крик с картины Мунка. Всё кричит, …  а крика нет!
 И именно в этот момент поселился в Верочке страх, … а затем и боль…
Вера начала проходить школу выживания среди людей, которые не всегда ими оставались при такой психической и физической нагрузке. Бывали “драки” за место у телевизора, за место в душ, туалет, за “миску повкусней”.
Или просыпается коллективная зависть: вдруг к тебе врач лучше относится и лечит  “золотом”, а не “ цезием” во время облучения. За какие-такие заслуги? За какие подарки, деньги?!
Назначается “жертва” зависти, сочиняется легенда: она, дескать, жена ( дочь, любовница, соседка) какого-то босса и поэтому её  “лечат золотом”. Так как Вера была самой молодой - значит, вызывала и жалость, и зависть одновременно.
 Шло лечение…
Верочка пыталась следовать своей установке на отстранённость… Но физическая боль, нестерпимая до болевого шока, поднимала её, бестелесную, вверх, где она ничего не чувствовала, и возвращала  в мир без сил, и мыслей…
Испытав это однажды, Вера будет бояться боли всегда, спрятав прошлые  ощущения глубоко внутрь.
 Ей предстоит двойная жизнь: одна - для всех; другая - внутри  себя! Первая, будет работать и работать, делая карьеру;”доводить  до ума” ребёнка; заниматься милыми мелочами - жить!...
Вторая, сродни “темной” памяти, будет сторожить, чтобы не забыла, кто ты!
Ты - не родня здоровым…
     Прошло время…  “Ну, вот ты и дома, Вера! Ушла, убежала от мытарств. Теперь ты сама по себе” …
Первой встречать выбежала Афина, за ней Катюша, где то  в комнате репетировал Костя; бабули не было, - она в гостях у папы.
Вера прошла в гостиную. Перед глазами картина, как театральная сцена после того, как выключили софиты:  полумрак в пыльной завесе и “громкая” тишина после недавнего шума и действа…
Холод пробрал её до дрожи. От неуютности и апатии ничего не хотелось…
Костя вышел поздороваться и опять скрылся за дверью, сказав, что еда на окне под газетой.
Вера побрела на кухню. Тарелки, немытые давно; хлеб, чёрствый на столе; кастрюля с разбухшими в ней пельменями; полбутылки молока; задвинутый в угол горшок с погибшей от тоски фиалкой и ещё что-то по мелочи, завёрнутое в бумагу, - всё это стояло и лежало на подоконнике, прикрытое несколькими слоями газет. Этот убогий натюрморт был выражением какого-то отчаяния или одиночества, но стал для Веры вызовом к действию.
 “ Как можно допустить такое!? Нет, не позволю! “
Собрав силы, она вычистила кухню. Катя помогала с удовольствием, а Афина прыгала со стула на стул, азартно сверкая глазами. Опустел подоконник, заблестела посуда и плита. Но не хватало теплоты, энергии!
 И Верочке захотелось сделать что-то приятное для всех, - наполнить дом запахом, … запахом пирога…
Начала печь, но не простой, а любимый всеми пирог со сладкой начинкой из яблок, слив, изюма и специй. По квартире разлетелся душистый аромат ванили и корицы. Стало тепло…
Верочка вытащила из буфета салфетки, цветные глиняные тарелки; поставила на стол бутылку хорошего крымского вина и домашний компот для дочки.
 Оглядевшись вокруг, собралась было идти за Костей, но он сам прибежал, “радостно виляя хвостом”, если б был собакой! Но он был обыкновенным любителем поесть и… “пришел на запах”.
Плюхнувшись на стул хозяйки, прогнав Афину, Костик взял огромный кусок пирога и поднял бокал. “ Как я соскучился по пирогам и вкусненькому! - радостно воскликнул он. - Ну! За что выпьем?! Чтоб  всегда были пироги!”
      А  дальше,... как у других, остальных пятидесяти процентов женщин: муж, ребёнок, работа, семейные заботы.
Правда, сил у Верочки не было, да ночей не спала от головных болей.
Кошка всегда рядом! Афина ложилась на голову, обвивая кольцом её лоб, виски, выкручиваясь так, что Вера не ощущала вес её тела, а слышала сквозь дрему монотонное  громкое мурчание. И так каждую ночь… месяца три… Пока  кошка не превратилась в высохшую мумию.
И в один из дней Афина  пропала… Её искали все и везде долго и упорно … Не нашли! 
      Со дня исчезновения  Афины голова у Веры болеть перестала.
 “ Наверное, она взяла мою боль с собой… Любила меня, отдала все жизненные силы крохотного тельца… и… ушла умирать. Говорят, они уходят, не прощаясь, - успокаивала себя Вера, думая об Афине. - Такая любовь без остатка бывает лишь у матери к своему ребёнку…“