Туман на рассвете глава 31

31

Друзья благополучно добрались до села, загнали машину во двор, расчищенный от снега, и вошли в дом.
- Как тут тепло! – обрадованно сказал Виталий, быстро поставил сумки и скинул куртку.
- И не говори, вот это сервис…  смотри-ка, тут и вода принесена, - Михаил кивнул на вёдра, стоящие на лавке за печкой, -  и дрова… а чисто как… Ну, молодцы Николай с Мариной! Кстати, я обещал ей премию, - подмигнул он и достал телефон, – сейчас переведу деньги…
Почти сразу же после перевода раздался звонок Николая.
- Вы приехали? – поздоровавшись, спросил он. – А мы только что отъехали от вас, думал. что поужинаю и вернусь, всё-таки две печки топятся…
- Спасибо, Николай, теперь мы уже сами, - поблагодарил его Михаил и рассмеялся, - но в гости - это пожалуйста, это всегда можно! – пригласил он.
- Спасибо, я уж дома… устал сегодня… но если вам что-то нужно ещё будет, вы звоните, я на связи двадцать четыре на семь! – пообещал он.
- Вот это скорая помощь! Ещё раз спасибо, Николай, до встречи! – попрощался Миша и потёр руки, глядя, как Виталий выставляет на стол всё, что они привезли.
- Слушай, да тут можно не одного Николая, а половину посёлка в гости пригласить, тётя Наташа нас на месяц снарядила, что ли?
- Ну ты же знаешь, как для мамы важно, чтобы мы с тобой не остались голодными!
- Да уж, это точно… Ну что, дорогой друг и собутыльник, - шутливо обратился он к Мише, - да начнётся релакс-вечеринка для жертв любовного пофигизма!
- А баня? – спросил Михаил.
- По одной и в баню! – согласился Виталий и, открыв бутылку с виски, плеснул крепкий напиток в два бокала и сказал тост: - За полный крах… моей любви…  Про твою пока наверняка неизвестно!
Очень скоро стало понятно, что вечеринка на две персоны, ради которой они сегодня сюда и приехали, удалась! Баня, вкусный ужин и вискарная адаптация, хотя алкоголь использовался не настолько, как грозился с утра Виталий. А ещё были разговоры почти до утра. Выговариваясь, каждый чувствовал облегчение и признательность их крепкой и давнишней мужской дружбе. 
- Слушай, Миш, а может рванём на Новый год в Питер? – вдруг осенило Виталия. – А что, Светка каждый раз зовёт, а в этом году они почему-то не летят ни на какие там Бали и Сейшелы, может, воспользуемся случаем и нагрянем?
- Они никуда не летят? – удивился Михаил, потому что чета Шелестовых никогда не встречала Новый год в родном отечестве, это всегда были шикарные отели европейских столиц либо бунгало возле тёплого океана. – А что так? У Аркадия закончились деньги? – усмехнулся он. – Так давай сделаем сестрёнке подарок в виде путёвок?
- Да нет, всё у них в порядке, я общался с обоими, сказали, что так захотели… Может, это знак, Миш, поехали, а… устроим им новогодний сюрприз и сами отдохнём, повеселимся все вместе… - Виталий вдруг загорелся этим предложением.
- Знак, говоришь… Про знаки лучше у Оксаны спросить, а то вдруг опять кто-нибудь ретроградит, а мы и не знаем! – усмехнулся Михаил и вдруг, пристально уставившись на друга, воскликнул: – Кстати, Оксана!
- Что Оксана? Увольняется?
- Почему увольняется? Очень даже нет! – губы Михаила скривились в недовольной гримасе. – Вот что ты меня сбиваешь с мысли!
- Что за загадки, Миш, вроде и выпили ещё немного… - Виталий посмотрел на стол, - всего-то одну на двоих…  а тупим, будто уже в зюзю…
- Вот-вот, Виталь, не тупи, тут вовсе нет никаких загадок… Оксана… она же влюблена в тебя, как в последний раз всё равно что…
- И ты туда же! Наше агентство по сплетням простоев не знает, да?
- Да какое там агентство, я сам вижу это каждый день… и ты присмотрись к девушке! - предложил он и, увидев возмущённый взгляд друга, начал горячо оправдываться. -  Ну а что! Она симпатюлечка, отрицать не станешь ведь… Не-е-ет, не станешь… Фигурка… - Михаил закатил глаза, - бомба, особенно… - он повертел рукой, в желании что-то изобразить, но махнул ею, рассмеявшись, - ну ты сам знаешь… Но главное, когда она тебя видит, а особенно, когда ты не забудешь ей улыбнуться или что-то сказать приятное – всё! Тогда её можно подключать к трансформатору, чтобы энергию туда качать, так она вся светится!
- Ладно, шутка засчитана, смешно! – кивнул Виталий, рассмеявшись на самом деле, и разлил по бокалам оставшийся в бутылке виски, поднял свой и указал им Михаилу на оставшийся на столе. – Давай, может, ещё что нафантазируешь!
- Да не фантазировал я, ты сам наверняка это видишь, только не хочешь признать, но ты присмотрись к девушке, сколько она у нас работает… года три-четыре?
- Четыре, - подтвердил Виталий.
- Вот! – воскликнул Михаил и чокнулся своим бокалом с тем, что держал в руках друг. – И такая преданность!
- Всё, давай закроем эту тему, мы вообще-то сюда зачем приехали, помнишь?
- Помню, я и пытаюсь как-то провести это… эту… заместительную терапию, вот!
- Эй, доктор, ты не ту профессию выбрал, что ли?
- Не-е-ет, моя профессия со мной, а это… мудрость, вот что это такое!
- Да уж, мудрец… Что же сам-то тогда так вляпался? Кстати, тебе Ольга звонила вечером?
- Не-е-ет, а что? – Михаил на всякий случай проверил свой телефон. – Мама звонила, Егоров звонил, Анжела… а Ольга нет! – заявил он с ироничной улыбкой и убрал его в карман.
- Это к тому, что ты тоже очень мудро выбрал себе любовь всей жизни, - усмехнулся Виталий, - хотя, конечно, здесь не может быть никакой мудрости или вообще какого-либо здравого смысла, тут только чувства – или они есть, или их нет!
- Тебе Катя, я так полагаю, тоже не звонила, да?
- Не звонила, не писала…  то есть абсолютно ни-ка-ких коммуникейшн!
- Понятно… В Питер?
- Я, наверное, да… а ты?
- Поживём-увидим!
- Да ты ещё и философ, друг!
- А ты скалозуб… или зубоскал… глумец, в общем!
- Пойдём уже спать, времени три часа, четвёртый уже даже… - пробурчал Виталий, взглянув на часы. 
- Давай… завтра с утра на лыжи и… вперёд! – кивнул Михаил, поддел на вилку ломтик лосося и закусил им последнюю порцию виски.
- Чего-о-о? – возмутился Виталий. – Я тебя на берегу предупреждаю – не вздумай даже шуршать завтра, не то чтобы будить меня! Если ты не забыл, мы тут расслабляемся, а не… как это… не тонус тут подтягиваем… Всё, спать!
- Спокойной ночи! – пожелал ему Михаил и тоже направился в комнату, которая была условно его, как это повелось с самого начала.
Утро у друзей началось ближе к обеду. Первым проснулся Михаил и по царившей в доме тишине и холоду понял, что Виталий не вставал. Он поразмышлял несколько минут, но поняв, что печь сама себя не растопит, выскочил из-под одеяла и, охая, натянул на себя всё, что попалось под руку. Продолжая охать и кряхтеть, заглянул в комнату к другу. Убедившись, что тот крепко спит, махнул на него рукой и, надев куртку и шапку, направился на улицу.
Вернулся он бодрый, но замёрзший и, положив возле печки охапку дров, сразу же принялся её растапливать. Справиться с этим делом получилось на удивление быстро. Убедившись, что огонь хорошо разгорелся и с удовольствием пожирает сухие поленья, Михаил включил чайник и подошёл к комнате Виталия. Тот по-прежнему крепко спал и даже позу не поменял с тех пор, как Миша заходил к нему.
- Ладно, поспи ещё, - разрешил он и прошёл туда, где ночевал сам. В доме становилось заметно теплее, и Михаил снял с себя тёплый свитер, надев толстовку полегче.
Уже развернувшись, чтобы выйти из комнаты, он резко остановился. Взгляд уловил что-то знакомое и Михаил, повернувшись, бросился к окну, уже понимая, что именно было до невозможности знакомым. По расчищенной бульдозером дороге приближалась машина синего цвета, которую Мишин глаз уловил в окне, как только она повернула сюда в конце улицы возле заброшенных домов.
- Что? - спросил он вслух. - Неужели… Но она же не знает адрес… Мама… ну, конечно… Наверняка они созванивались, и мама в разговоре сказала Оле, куда я поехал. Ладно, чего гадать-то, встречай давай иди! Согласившись с этой мыслью, он, подстёгиваемый лёгкой эйфорией, выскочил в прихожую, в секунды влетел в куртку-пуховик, также спешно обулся и выскочил на крыльцо.
Пока стремительно приближался к воротам, разум отмечал, что не слышится ни характерного звука мотора за ними, ни хлопанья дверцы. А ноги продолжали нести тело к выходу со двора.
Подбежав, он открыл калитку, но перед ним была лишь пустая дорога. Он посмотрел туда, где видел знакомую машину, но там тоже было пустынно.
- Показалось? - задал Михаил себе вопрос и повернулся в другую сторону. - Не понял… - произнёс он, увидев тот самый автомобиль, который только что вызвал у него частое сердцебиение и идиотскую улыбку от уха до уха. Машина проехала ещё чуть-чуть и остановилась у ворот Игнатьевского особняка. - Вот те на-а-а! - растерянно протянул Миша. - И что она там делает? Адрес перепутала... но ворота, забор…
 Он вышел на дорогу и пошёл к соседскому дому, наблюдая, как Ольга, выйдя из машины, позвонила в звонок на воротах и стояла в ожидании, когда ей откроют. Он поднял руку и помахал ею, думая, что Оля заметит, обернётся и, увидев его, поймёт, что ошиблась домом, но вместо этого она уверенно вошла в открывшуюся калитку.
Миша остановился, пытаясь ухватить среди множества галопирующих в голове мыслей какую-нибудь более-менее здравую, но все они обрывались на полпути к разумности.
Машинально он продолжил путь и, всё ещё находясь в недоумении, подошёл к автомобилю, скромно потупившемуся потухшими фарами, и, заметив, что калитка осталась незапертой, вошёл в просторный двор.
Большая часть дворовой территории перед домом находилась под крышей, поэтому на плитке, выложенной затейливым рисунком, не было ни снежинки. По бокам двора, там, где заканчивалась плитка, тянулись широкие заснеженные клумбы, на которых зеленели аккуратные пирамидальные ёлочки и круглые кусты можжевельника.
Миша посмотрел в сторону дома Виталия, который и так был небольшим, а отсюда вообще казался маленькой избушкой, потому что находился гораздо ниже из-за холмистого ландшафта, а особняк Фёдора был как раз на вершине холма. Вблизи он выглядел огромным и абсолютно неинтересным с точки зрения архитектуры. Будто бы при его строительстве думали лишь о величии здания и ни разу об уникальности или красоте. Но, как говорится, о вкусах не спорят, вот и Михаил не собирался этого делать, да и не до этого сейчас ему было вовсе. Он завернул за угол дома и увидел ещё один домик поменьше и чуть в стороне.
- Вот же барин-то… для прислуги, что ли, домишко… - усмехнулся он и вдруг услышал голос Ольги, донёсшийся до него через открытую форточку. 
- Федя, у тебя совсем нет сердца, что ли? – вопрошала она, очевидно, Игнатьева и взывала к его совести. - Она же близкий тебе человек… самый близкий, между прочим… Родителей уже нет, сестёр ты отвернул от себя из-за своего раздутого самолюбия и жадности, осталась только тётя Зина… Она тебя не бросила в твои плохие дни и помогла, между прочим…  и в том, что ты имеешь сейчас, и её заслуга есть, не так ли?
- Что ты мелешь! – взревел бас Фёдора. – Я работал как проклятый, чтобы заиметь всё это!
- Ой, Федь, мне-то хоть не говори, я-то знаю!
- Если тебе эта сумасшедшая старуха что-то там наплела, то это её фантазии с таким-то диагнозом! – расхохотался он.
- Ты напрасно считаешь её такой, у неё лишь начальная стадия болезни, бывают лишь провалы в памяти, да настроение меняется, она часто грустит и плачет и всё время вспоминает милого Феденьку, между прочим!
- И что ты от меня хочешь?
- Фёдор, я тебе уже говорила по телефону - тёте Зине нужен уход, нужны лекарства, чтобы тормозить развитие болезни, да ещё её гипертония… Я стараюсь, как могу, нахватала подработок, ночами сижу, но всё равно не справляюсь… Клиника, доктор, лекарства – всё это недёшево, ты же не обеднеешь, если поможешь… доктор, который её наблюдает, как раз сейчас едет в Израиль на какую-то конференцию, он мог бы привезти препараты на пару курсов лечения, это получилось бы дешевле, но у меня нет сейчас денег, я наняла женщину, которая будет с ней, когда меня нет дома…
- Она что, совсем из ума уже выжила, что её нельзя одну оставить?
- Я боюсь, что она газ включит, а зажечь забудет или выйдет из дома и в тот момент память ей откажет и она заблудится, а сейчас сам видишь, как холодно…
- Если всё так, то сдай её в богадельню и все дела, - заявил Игнатьев, - и работать на трёх работах не придётся…
- Фёдор!
- Что Фёдор, что Фёдор? – закричал он. – Фё-ё-ёдор… Нечего было характер свой показывать, жила бы сейчас здесь и горя не знала! Кстати, ты не забыла, что до сих пор ещё моя жена, а? – как-то слащаво хохотнул он.
- Уймись, дорогой, этот вопрос мы тоже сегодня обсудим, но сначала тётя Зина!
Михаил слышал, конечно, не всё, но последнюю фразу Фёдора он расслышал прекрасно. В висках застучало и Ольгины слова уже потонули в противном звоне чего-то, что напрочь парализовало сознание.
Ольга – жена Фёдора?! Ольга? Ольга – жена… Она жена Фёдора… Почему она ничего не говорила о том, что замужем… Но она не живёт здесь… Ну и что, она всё равно жена Игнатьева! Мысли роем кружили и зудели где-то прямо в ушах, заглушая все звуки улицы. 
Он даже не понял, как оказался на огромном крыльце с колоннами и перегруженными декоративностью кованными перилами, как со всей силы застучал в дверь, даже не заметив звонка рядом.
- Да кто там ещё! - с этим криком Фёдор распахнул входную дверь и, увидев Михаила, воскликнул: - Охо! Вот ты… странный ты человек, сосед! Когда тебя приглашают, ты строишь из себя невесть кого и не приходишь, а когда не зовут, ты тут дверь выламываешь, ты чего, это, а, архитектор? – осклабился он.
Но Михаил не обратил внимания на его слова, как и на него самого, он думал лишь об Ольге и о том, что она одновременно и с ним, и с этим Федей… выбирала с кем остаться… выходит, так… Он прошёл мимо Фёдора, ошалевшего от поведения гостя, и, сообразив, в какой комнате мог происходить сейчас разговор между этими двумя голубками, резко раскрыл дверь.  Память быстро закинула в Мишино сознание воспоминание выражения лица Миланы, когда он точно также ворвался к ней комнату, и мозг спроецировал его на новый анфас, за один миг перевернув мир Михаила с ног на голову.
- Миша, - едва слышно произнесла Оля.
- Представь себе! – кивнул он.