Своя и родная

  Сидоров.

  Сидоров уже давно вовсю нежился под ласковыми лучами летнего солнца, лёжа на травке среди бескрайней степи, разглядывая проплывающие мимо в вышине облака и слушая заливающихся в небесах соловьями жаворонков.

  Внезапно у него в голове появилась горячая мысль. Сидоров её чуть-чуть подумал, и решил, что она очень дельная, и не грех бы выйти в реальность чтобы записать её. А то, неровён час, после звонка будильника он о ней и не вспомнит...


  Мысль.

  Заблудившаяся мысль медленно брела, куда глаза глядят. Она осматривала окрестности в поисках своего человека, который должен вернуться за ней.

  Её мыслитель оставил одну в каком-то месте и, сказав: "Я к тебе ещё вернусь...", ушёл.

   К ней подходили другие мысли, что-то говорили, пытались как-то задеть, но она не обращала внимание -- одиночное действие ума ждала своего Человека.
   Потом ей говорили, что за ней не придут, но она не верила, считала , что он просто забыл, где её оставил, и решила помочь ему с поисками себя, выйдя в большой мир...

  И вот она шла. Места незнакомые, но, может быть, совершенно случайно, она найдёт цель своих поисков...

  "С дороги! -- вдруг услышала  мысль истошный вопль.

  Она закрутила головой и увидела несущихся на неё пегасов, на которых восседали Музы (сегодня на Парнасе были скачки на призы Аполлона).

  Бедный помысел затравленно огляделся -- мест, куда можно было юркнуть, поблизости не было... Хотя... Вон человек спит, конечно, не её, но пересидеть-то можно...

  Мысль со всей силы бросилась к спасительной голове и, на последнем моменте перед попаданием под копыто скакуна, ворвалась в неё.  Ничего не видя перед собой,  действие ума промчалось вглубь мозга, попутно запустив в попавшемся  ему на пути голубом пятне аварийное повышение реакции на окружающий мир и включив сигнал тревоги (хотя это могло быть и результатом, пусть и вскользь, но всё-таки  удара копытом пегаса).

  Разгоряченная от рывка мысль остановилась (вот тут её Сидоров и подумал) в центральной борозде и начала думать, что делать дальше.

  Послышались голоса. Разбуженные тараканы шли разбираться  с причиной трёх зеленых свистков вверх и дежурной сменой, допустившей возникшую ситуацию.

  Мысль тихонько прокралась в ближайший аксон и там затаилась...


  Тараканы.

  Разборки как с дежурной сменой, так и с возникшей ситуацией, ясности не принесли. Казалось, что происшедшее  произошло само собой, без воздействия внешних сил (мог, конечно, пошутить Головной, но с ним у блаттид были хорошие отношения и на такую пакость он не пойдёт).

  Для очистки совести и проверки присутствия наличного, тараканы разбрелись по уму палате и громкими криками извещали друг друга, что всё в порядке и нигде ничего неподобающего (недостающего или избыточного) нет...


  Головной.

  Головной видел чужую мысль и куда она спряталась, но ничего не стал говорить о ней насекомым -- станут её ловить и  как она поведёт себя в этом случае -- совершенно неизвестно. Он незаметно зашёл в нервную клетку, где сидела прибежчица, и до самого утра сидел с ней, слушая её историю жизни и подкармливая знаками препинания, всегда лежащими в его карманах...

  Под утро у Головного возникло решение.

  "Ты вот что, -- сказал он мысли. -- Посиди тут денька два, освойся. Не боись -- никто сюда не заходит, кроме меня. А потом, как выйдешь отсюда, говори всем что ты новенькая и сюда попала по распределению".

  "А как же мой человек?" --пискнула мысль.

  "Бросил он тебя, -- жестко ответил Головной. -- Не нужна ты ему..."


  Сидоров.

  Выйдя в явь, Сидоров не обнаружил того озарения, что его разбудило.

  Зато обнаружил баранов, идущих из кошары на подсчёт.

  Медитативное отсчитывание проходящих мимо китопарнопытных прерывалось криками гуляющих во вместилище разума тараканов...

  Прерывалось до тех пор, пока ангел-хранитель и бес-искуситель не пригрозили блаттидам применением дуста, если те не прекратят шуметь среди ночи.

  "Сидорова потравите!" -- дерзко ответили им насекомые.

  "Ничего, доктор Айболит откачает, -- зевая, произнесли заплечные жители. -- А так -- хоть этот тарарам прекратится",

"Да ладно, ладно! -- засмеялись тараканы. -- Уже уходим".

  Они обошли всё вместилище разума, всё было в порядке, и собирались идти дальше продолжать ночной отдых.


  Мысль.

  Одиночное действие ума немного задевало, что, когда Сидоров её думал, то уже не считал её горячей или озарением.

  Но с другой стороны, и это главное, гораздо приятнее, когда тебя считают своей и родной...

  04-07.01.2025 г.