Станция Дунайка

Ехал я недавно в электричке от Ярославля до станции Сахареж, в санаторий РЖД. Лениво смотрел на мелькающие за окном деревья, железнодорожные станции и столбы контактной сети. Как вдруг из динамика прозвучало: - следующая станция Дунайка! - и под стук колёс электрички, это смешное и теплое название, хотя и не бывал я никогда в этих краях - неожиданно пробудило во мне давние детские воспоминания. 

В далёкие советские годы у мужчин нашей Архангельской области, в свободное от трудовых подвигов время, было два самых любимых развлечения - рыбалка и охота. Насколько я помню те времена: в связи с дешевыми овощами в магазинах и нюансами социалистического законодательства - дач у людей не было,  огороды были не у всех и, хотя отпуска были короче, и даже праздничные дни попадавшие на выходные не компенсировались днями отдыха - свободное время у мужиков было. В наших краях было много «лесов, полей и рек», хватало и озёр, с впадающими в них ручьями, куда весной прилетали утки и гуси и водилась разная рыба. Наша семья проживала в небольшом городке Няндома, где отец  работал в локомотивном депо, но родом он был с Каргополя - старинного маленького городка на берегу реки Онеги и, конечно, рыбалкой и охотой увлекался с детства. Не забросил он эти увлечения и позже. А какая охота без собаки? И собака в нашем доме появилась. Даже сейчас помню какое счастье я испытал, когда пришел с матерью из детского сада и увидел маленький серенький комочек в коробке у печки. Отец взял его на руки, подал мне и объяснив, что это не игрушка, а охотничья чистопородная собака - западносибирская лайка, строго предупредил, чтобы я его не обижал, но и сильно не баловал. На семейном совете он получил кличку Дунай, по названию очень модной, в те времена, песни о реке в центральной Европе, протекающей через несколько стран «социалистического лагеря».

Щенок рос быстро, был очень умным и весёлым. Как рассказывал отец: по приходу из садика я с разбега и с громким радостным криком:
- Дунайка! - прыгал обниматься с подросшим уже пёсиком и тот тоже радовался, терпеливо снося все нежности своего друга. Но время шло, надо было приучать пса к охоте и отец, к моему огромному огорчению, принял решение отвезти его в Каргополь к своей матери, моей бабушке, так как почти вся охота проходила у него там, с друзьями детства. Да и я все каникулы проводил в Каргополе, поэтому, хоть и с трудом, но смирился с решением отца и понял, что так будет лучше. Собака была охотничья - отец сразу стал приучать его к охоте и это была не игра, а её назначение.
Собаки взрослеют быстрее людей и, когда меня первый раз взяли с собой на охоту - Дунай уже был взрослым псом и опытным охотником. Охота открывалась в конце августа и успев, иногда, побывать на её открытии, я уезжал домой - начиналась учёба в школе. Учились мы тогда шесть дней в неделю и каждую субботу в сентябре, после уроков, я спешил к площади у старого ж.д. вокзала, где стояли каргопольские грузовые машины, водители которых ходили обедать в столовую за железнодорожным мостом. Я их дожидался и просил взять с собой, сжимая в кулаке рубль за проезд. А приехав в Каргополь, иногда, успевал с отцом на вечернюю зорьку, или в воскресенье - на утреннюю. Отец всегда старался брать отпуск в конце августа, чтобы вволю поохотиться с друзьями.

Летом, когда мы ходили в лес за грибами и ягодами, всегда брали пса с собой, и его весёлый лай раздавался то слева то справа от нас. Дунай не боялся никого и ничего, и это не преувеличение - а констатация факта.
Каждое лето работники из общества охотников привозили в город медведя. Настоящего: живого и бурого. Он сидел в парке на цепи, а охотники приводили туда своих собак для натаски и проверки характера. Отец тоже водил в парк Дуная и тот яростно рычал, рвался с поводка и громко лаял на огромного зверя. Не помню, чтобы отец занимался медвежьей охотой, но возможно собирался попробовать. Каждый год проводились и выставки собак, в которых Дунай тоже участвовал, получив пару медалей, но больших успехов не добился, так как не дотягивал в холке до стандарта всего одного сантиметра. А строгое, но справедливое, жюри придирчиво оценивало экстерьер, замеряя размеры, разглядывая окрас и, посовещавшись, выносило свой вердикт. Но то, что он не был с головы до хвоста увешан медалями - не мешало нам его очень любить.

Приезжая в Каргополь зимой отец раскладывал в комнате на столе свои охотничьи припасы: гильзы, капсюли, порох, весы, коробки с пыжами и дробью - и начинал священнодействовать! Это сейчас охотники покупают готовые патроны, а раньше купить их в магазине было трудно и дорого - поэтому покупали всё по отдельности и заряжали сами. Комнату сразу наполняли запахи сгоревшего пороха от стрелянных металлических гильз и я, затаив дыхание, наблюдал за манипуляциями отца: как он взвешивает на аптекарских весах дробь, отмеряет специальной меркой порох, засыпая его в гильзы и забивая пыжи. И радовался, когда он просил чем-то помочь. А Дунай, стуча когтями по полу, подбегал к столу, и внимательно глядя на отца, как будто звал:
- ну пошли скорее на охоту! Что ты медлишь? - разворачивался, бежал к выходу и стоя у двери, поворачивал морду к хозяину, посвистывая носом: всем своим видом показывая, что он давно готов и ждёт только нас. Его ничего не могло оторвать от ожидания охоты, и даже попытки бабушки отвлечь угощением, успеха не имели - он равнодушно отвернулся даже от кусочка колбасы, который она как-то ему предложила, хотя в те времена колбаса и для людей была большой редкостью, появляясь на столе только по великим праздникам, нарезанная тоненькими кусочками.   

 Иногда, поохотиться, к отцу приезжали его коллеги из Архангельска и Ярославля. Не забыть как мы с отцом и его товарищем охотились в озере на уток. Было начало сентября: утренняя зорька, шалаш в клочах травы, где ещё серым утром мы занимали место в засаде - выстрелы, падающие утки, азарт и адреналин. Дунай стоял у борта лодки и, когда в воду падала подстреленная птица - по команде отца, без колебаний, прыгал за борт в холодную воду и быстро плыл за ней. Видно было только как расходятся стебли пожелтевшей травы, и вскоре он появлялся с уткой в зубах. Плыл Дунай держа курс на батю, который всегда сидел за мотором на корме, и если его товарищ протягивал руку за птицей, огибал её, отдавая добычу только хозяину. Отец забирал утку и взяв пса рукой за ошейник - рывком выдёргивал в лодку. Мокрый Дунайка замирал на секунду, и отряхивался, обрызгивая всех холодными каплями, а потом гордо шёл в нос деревянной лодки, где ложился на своё законное место.

Но эти гости доставляли и много проблем. В один несчастливый год отец, с приехавшим к нему коллегой из Архангельска, поехали поохотиться на дальний берег озера Лаче, за сорок километров, что с мотором «Ветерок», мощностью всего лишь 12 л.с. - было довольно далеко. Как рассказывал потом отец: - сначала всё шло нормально: удачно поохотились, погода, для конца сентября, стояла отличная, но увлеклись, и когда собрались уезжать - собаки поблизости не было. Как они не кричали, не звали его - пёс не появлялся. Последний автобус в Няндому, где находится ближайшая железнодорожная станция, отправлялся в 16 часов и уехать позже было не на чем. В выходные дни попутки не ходили, такси тогда не было, а на поезд коллеге отца нужно было попасть обязательно - работу никто не отменял: в понедельник в Архангельске, на планёрке у начальника архангельского отделения дороги, ему надо было присутствовать обязательно. Трудовая дисциплина на железной дороге в те времена - тоже была «железной». И пришлось им уехать, оставив пса в лесу, чтобы успеть на этот последний автобус.
На следующее утро отец поехал искать собаку один. Погода портилась, осень вступала в свои права, и добравшись до места он долго и безуспешно искал Дуная. Переночевав у костра - продолжил поиски дождливым утром, обойдя весь берег и сорвав голос. И пришлось ему уехать, так как тоже надо было выходить на работу. Сначала мне не сказали, что собака пропала, но вскоре я об этом узнал. Стоит ли говорить, что переживаний было очень много: мы выросли вместе, он был моим верным другом. Время шло, боль потихоньку  стихала, но через год, когда отец вышел в отпуск и уехал в Каргополь - он неожиданно позвонил матери на работу и сообщил удивительную новость.

Кто-то из каргопольских друзей рассказал бате, что в одной из деревень, на той стороне озера, видели собаку очень похожую на Дуная. Будто бы местный охотник встретил её в лесу и приютил у себя. Отец тут же оседлал  мопед и несколько дней ездил туда по лесной дороге, которую и дорогой - то можно было назвать, в те годы, с большой натяжкой и, однажды, его поиски принесли свои плоды.
Я уже не помню, какие деревни и сколько он объехал, расспрашивая про собаку и нашедшего её охотника, сколько километров намотал на своём мопеде, но запомнил как отец описывал свою встречу с Дунайкой.

В ту небольшую деревеньку отец приехал перед обедом и, сразу же,  направился к старенькой деревянной избе на её окраине. Во дворе чем-то занимался невысокий пожилой мужчина который, увидев незнакомого человека, не спеша двинулся к калитке вытирая руки тряпкой. Как он потом рассказывал отцу - сразу догадавшись о причине его появления. И в это время из сарая выскочил пёс. Отец узнал его сразу и радостно закричал:
- Дунай, Дунайка ко мне! - хозяин дома тоже скомандовал:
- Вулкан, место! - и тот, остановившись, поворачивал голову то на одного, то на другого хозяина - не зная, что делать. Но, снова услышав зов отца, решительно бросился к нему, виновато глянув на стоящего рядом мужчину.
– ладно, вижу что твой - сказал тот
– жалко, отличный пёс, но ничего не поделаешь! Пошли в дом, как раз обед готов. И подойдя, протянул руку и представился: - Фёдор.
За столом, познакомившись с хозяйкой, которая узнав о причине приезда отца, то и дело вытирала платочком глаза, они с Фёдором разговорились и поведали друг другу как вышло, что пёс оказался один в лесу, а потом у нового хозяина за полтора десятка километров от берега. Несмотря на уговоры заночевать, отец с собакой двинулись в сторону соседней деревни и договорившись со знакомым, у которого был старенький ГАЗ-69, как его тогда называли - «козлик», приехали в Каргополь, где отец рассчитался с ним  и передал для Фёдора две бутылки водки и нехитрую закуску.

И снова пёс стал жить с нами, как будто и не пропадал почти на год. Бабушка была очень рада и подкармливала потеряшку разными вкусностями. Да и кот Мурзик, с которым они всегда жили дружно, очень радовался его возвращению. Есть выражение: живут как кошка с собакой – но это было не про них. Дунайка никогда не обижал этого  хитрого, чёрного  котяру, который часто пользовался его добротой и, иногда, быстро схомячив порцию из своей миски, перебирался к нему и пристраивался рядом. Увидев это в первый раз я ждал, что пёс даст отпор этой «наглой чёрной морде», но тот просто подвинулся и кот, полакав немного из его тарелки, ушел на боковую. Часто они и спали вместе и это была ещё та картина: пёс лежал на боку у шкафа вытянув вперёд передние и задние лапы, а между ними, свернувшись клубком и прижавшись к его теплому животу спал кот.
Жизнь пошла своим чередом. Дунай всегда ждал приезда отца, сопровождая его на охоту и рыбалку - и не помнил обиды. А через год и мне удалось побывать с ними на открытии осенней охоты. И про это событие надо рассказать подробнее.

Для настоящих охотников открытие осенней охоты – это большой   праздник! Весенняя охота открывалась всего на несколько дней, а иногда, по каким-либо причинам, и вовсе не открывалась. У нашего родственника, дяди Вани Корнилова, была старенькая автомашина ГАЗ-69 и на ней мы и выехали, в конце августа, на открытие охоты - на речку с удивительным названием - Чучекса. В маленькую машинку нас набилось семь человек, а дорога, после сильных дождей, была такая, что несколько раз этот вездеход с двумя ведущими мостами, садился на брюхо и мы, всей честной компанией, выбирались и дружно толкали его, получая из под колёс комья липкой грязи и брызги холодной воды. Пару раз приходилось даже срубать дерево и его стволом, как рычагом, приподнимать машину, чтобы вытащить её из ямы. Но всё заканчивается, и поздним вечером мы прибыли к избушке у лесного ручья, где быстренько перекусив, завалились на нары, чтобы вздремнуть перед утренней зорькой.
Ещё до восхода солнца наша компания тронулась в путь. До реки было около полутора километров и мы, по еле заметной тропинке, шли в сером утреннем тумане, спотыкаясь о кочки и корни деревьев. У нас с троюродным братом Валерой, который был старше меня на три года и выше почти на голову, было одно ружьё на двоих - двустволка двадцатого калибра, очередь на которую мы с вечера разыграли по жребию, и я гордо тащил её первый, зарядив двумя патронами с мелкой дробью. Уговор был такой: после того, как я их отстреляю, ружьё переходит к Валерке на следующие два выстрела. Поэтому далеко друг от друга мы не отходили и брели по тропинке, как Пат и Паташон, высматривая уток и слушая выстрелы других охотников. Не помню точно, подстрелили ли мы тогда кого-то, но азарт зашкаливал у обоих, и ружьё уже несколько раз переходило от одного к другому. Но вдруг, после прозвучавших невдалеке выстрелов, раздался громкий собачий визг и жалобный вой. Мы переглянулись и рванули по берегу на эти звуки. В голове у меня мелькали различные предположения - даже то, что на Дуная напал медведь, было не самым фантастическим из них.

Выбежав из-за поворота мы увидели, что на берегу, рядом со скулящим псом, стоит отец с приехавшим к нему на охоту товарищем - Константином Петровичем, которые пытаются его успокоить. Вид у обоих был растерянный, отец гладил Дуная и что-то ему говорил. Подбежав к ним я упал на колени, обняв и прижав к себе собаку, не понимая ещё, что произошло, но чувствуя его боль. Того била мелкая дрожь и прижимаясь ко мне,  он как - будто обиженно всхлипывал, медленно успокаиваясь.
А произошло вот что. Над рекой ещё стелился утренний туман, клочья которого разносило ветром, обнажая просветы чистой воды. Когда отец с товарищем и Дунайкой, бежавшим как всегда впереди, повернули за поворот – из за травы поднялась стая уток, по которой оба охотника и пальнули влёт. Две утки упали и, когда отец дал команду, Дунай бросился в воду. Он нашел и принёс отцу подстрелённого им селезня и снова плюхнувшись в речку - поплыл за вторым. Его не было довольно долго, охотники уже перезарядили ружья и ждали. И вдруг, в тумане, показался силуэт плывущей утки и коллега отца, в азарте, в ту же секунду выстрелил в неё. Он даже не успел понять, что утка почему-то движется задом наперёд, и это совсем не утка, а плывущий пёс:  морда которого с торчащими вертикально ушами, действительно немного напоминает силуэт утки. Повезло, что этот «охотник» плохо стрелял, и с такого небольшого расстояния только одна дробина попала Дунаю в глаз. Поразило меня другое... Немного успокоившись и перестав дрожать, пёс продолжил охоту, снова и снова бросаясь в холодную речную воду за подстреленной добычей. Профессионал - что тут ещё скажешь! Можно долго вспоминать ту охоту: и как вечером варили утиный суп в нескольких котелках, а мы с братом пробовали в каком он получился вкуснее, и как отец Валерки - дядя Ноля, дуплетом подстрелил влёт сразу двух уток. Разговоры и охотничьи байки у костра, вкуснейший чай с листьями смороды и брусники. Но мой рассказ о Дунайке, и я продолжу.

Так и осталось у Дуная белёсое пятно на левом глазу, видеть им он стал  хуже, но на его охотничьих качествах и азарте это нисколько не отразилось! Ещё много лет пёс сопровождал отца на охоту и радовал нас своей преданностью, способностью отдать жизнь за нашу семью, ничего не требуя взамен. Но время шло и, гуляя с ним по Каргополю перед уходом в армию, я понимал, что он действительно настоящий друг, без всяких кавычек. Уже матёрый, весь в шрамах, Дунай шел рядом со мной по улице и попадавшие навстречу собаки - уважительно давали нам дорогу, а я не знал, что вижу его в последний раз. В молодости смерть всегда абстрактна и кажется, что она где-то далеко и очень долго не коснется ни тебя ни твоих близких.

Когда отслужив два года в армии, я приехал к бабушке, уже зная, что пса нет в живых - она: старая и мудрая женщина, рассказывая как он умер,  неожиданно сказала: - а ведь он ждал тебя Женька! До самого конца ждал! Стоило скрипнуть двери, и это сразу было понятно. В тот вечер я ушел на берег реки и долго курил сидя на нашей деревянной лодке, которая уже рассохлась от старости: вспоминал своего верного друга детства и корил себя за то, что не успел с ним проститься. Один известный человек когда - то сказал: - чем лучше узнаю людей, тем больше нравятся собаки - и во многом я был тогда с ним согласен!

- Следующая станция Сахареж - раздался женский голос в динамике электрички. Я встал и двинулся к выходу, сразу же переместившись из воспоминаний детства в свой нынешний возраст, вроде ещё не очень древний, но уже требующий поправлять здоровье в санаториях - на минуту даже поверив, что путешествия во времени существуют и, на обратном пути, хоть и не в кассе, а по современному - на сайте РЖД, возьму я «..до детства плацкартный билет..» и когда выйду на станции Дунайка, то встретят меня там совсем юные друзья детства, радостно ткнётся своим холодным носом в  протянутые ладони любимый пёс Дунайка, а бабушка скажет: - поешь сначала Женька, а то гулять не пущу...