Индийские картинки

Первой запомнившейся картинкой об Индии был вид из окна легковушки, стоящей в глухой пробке на трассе, ведущей в центр Бангалора. Среднестатистический российский водитель, стоя вот так же на каком-нибудь Нагатинском путепроводе, тихо ненавидит себе подобных, шлет проклятия умникам из  дорожного департамента и наливается холодной злостью, готовый по малейшему поводу полезть в драку.

В противоположность соотечественникам, между индийцами, захваченными в пробочный плен, царило добродушное спокойствие и атмосфера взаимовыручки. Ливень затопил съезд с хайвея. Пассажиры, взвалив на плечи багаж, неторопливо брели между замершими  авто в сторону ближайшей станции метрополитена. Водители копались в смартфонах и делились сведениями о дорожной обстановке. Когда же, спустя пару часов, разобрали ограждение и пустили поток по встречной полосе, нашлись добровольцы чтобы регулировать движение и организовать очередность проезда.

Движение в индийских городах подчинено каким то неформальным неуловимым законам саморегулирования, причём функции управления не отчуждены от человека в пользу искусственного интеллекта, подсматривающего через сеть камер. Минимум светофоров на перекрестках, редкие регулировщики, условная разметка, но при этом несмолкающий оркестр разноголосых сигналов от комариного писка до слоновьей трубы. В сигналах клаксонов не оскорбление, агрессия и вызов, как у нас, а обмен сведениями, необходимыми для безопасного трафика. Что удивительно, это работает, аварий почти нет.

Пригороды Дели напоминают рабочие  окраины промышленных городков российской глубинки. Узкие ухабистые дороги, неухоженные местами разрытые тротуары, серые бетонные заборы с ржавыми железными воротами.
В разрывах между промзонами вкраплены облагороженные фасады административных зданий.

Здесь размещаются небольшие частные компании. Их много. Окрепшие с устоявшимся бизнесом, молодые  с историей в несколько лет или совсем авантюрные стартапы. Атмосфера в них напоминает российские стихийные рынки девяностых, с той разницей, что не чувствуется налета криминального флера. Действует государственный протекторат под лозунгом «сделано в Индии».

***
Владелец небольшой частной фирмы, приютившейся в тесном невзрачном офисе, радушный, подвижный, словоохотливый и артистичный индиец лет шестидесяти, делал яркую презентацию. Типичный  «open mind», с юмором, экскурсами в историю, яркими вставками из семейной хроники.

В деловой поездке голова почти беспрестанно занята одной работой. Но мало-помалу, страна захватывает, очаровывает странника и манит прикоснуться к культуре и истории.

Когда исчерпались деловые темы и подали кофе, самый решительный и любознательный товарищ из нашей делегации задал вопрос, отвлеченный от целей нашего визита, но у многих вертевшийся на языке. Индийское общество тысячелетиями было разделено на социальные страты – «касты». Что теперь,  в просвещенный 21 век, в эпоху  глобализации, демократии и гуманизма, изменилось ли сознание?

В ответ мы услышали любопытные вещи. Кастовое разделение, во многом благодаря прогрессивным национальным лидерам середины прошлого века, ушло из публичного пространства. В вопросах социальных гарантий, самоопределения, образования, карьеры любое упоминание о  принадлежности к касте запрещено законодательно. Это, так сказать, на поверхности. Но в глубинном сознании все осталось как в древности. От родителей к детям передается знание о  своей касте как  особое тайное семейное предание, несмываемое родимое пятно и законопослушные дети  тщательно соблюдают обязательные бытовые установления,  как например употребление вегетарианской пищи.

Похоже, укоренилась двойная стратификация: внешняя, по положению на социальной лестнице и внутренняя мистическая по древнему кастовому разделению.  Индийцы между собой  по неким тайным признакам умеют определять скрытую сакральную принадлежность.

Но самое удивительное, что браки между молодыми людьми и сейчас довольно часто  заключаются по сговору родителей жениха и невесты, которые в своем выборе руководствуются именно  сословным равенством. И молодежь не бунтует. К выбору спутника жизни подходит с иными чем у нас мерками.  Во времена юности нашего рассказчика, невесту, вступающую  в брак, гораздо больше, чем собственные чувства,  интересовали пищевые традиции семьи жениха.
 
Эти факты наводят на мысль, что сознание индийца кардинально отлично от европейского. Индиец с рождения находится в пространстве предопределенности. Он окружен набором нерушимых правил. Культурные традиции прочерчивают траекторию его жизни по строгим лекалам. Вообще ко всему, что определено данностью с рождения, в Индии относятся с глубочайшим почтением. К примеру, врожденные пороки конечностей, легко устранимые косметической хирургией, оставляются неизменными. Ибо так распорядилась судьба.

Никакой «американской мечты». Никаких попыток во что бы то ни стало запрыгнуть в социальный лифт.

В этом разительное отличие от западного человека, который атом в пустоте, соударяющийся с себе подобными, индивид в обществе равных возможностей, чистый лист и мягкая глина в руках обстоятельств. 

Мне даже показалось, что исполнение законов своего сословия возведено в ранг религиозного долга.

Религиозность проявляется порой там, где у нас  никак не обнаружишь. На мраморном ресепшене, оформленном в дизайне хайтек или в зале, заставленном новейшей исследовательской аппаратурой, вдруг на самом почетном месте стоит миниатюрный алтарь с изваянием Ганеши.

На некоторых фирмах  выделена специальная комната, куда сотрудники заходят для совершения обрядов, что-то вроде домовой церкви.

А в одной из молодых развивающихся компаний нам представили йоговскую практику, как часть корпоративной культуры. Каждые полтора часа сотрудники на десять минут прерывают работу, во всех помещениях включают медитативный звуковой ряд, сосредотачиваются и поют мантру ОМ. Уверяют, что снимает утомление и насыщает творческой энергией. Я попробовал: « О-оо-о-ммм»  и согласился.

***
Нет никаких видимых признаков серьезного влияния на индийское общество прогрессивных идеалов демократического мира, типа беспощадной борьбы за права секс меньшинств,  свободы гендерного самоопределения, однополых браков, зеленой экологии т.п.

Из  западных гуманитарных достижений прижилась разве политкорректность в отношении инвалидов и людей с задержками развития.  Считается престижным иметь таких в штате компании на равных условиях с прочими сотрудниками.   

Феминистические тенденции  также проявились с национальным колоритом: женщин трудоустраивают на высокотехнологичные производства на рабочие специальности, о чем  топ менеджмент (состоящий почти поголовно из мужчин) с гордостью сообщает в презентациях. 

***
Индуистские храмы строятся в виде четырехгранной усеченной пирамиды. Её грани, круто устремленные вверх, опоясаны массивными рельефными карнизами, образующими круговые галереи. Ярусы галерей строго разграничены по высоте.  Каждый уровень заполнен  изваяниями. 

В архитектуру заложена эволюционная идея, отражающая метафизику индуизма: бессмертная, неуничтожимая душа, частица вечного атмана, совершает круги воплощения и развоплощения, с каждым разом освобождаясь от низших вибраций и приближаясь к тонким нематериальным мирам.

Каждое изваяние символизирует воплощение  на том уровне бытия, которому соответствует ярус. На вершине символ совершенства, обретенного  вследствие бесчисленных воплощений.

Глядя на стены храма, я пытался представить себя индусом, пришедшим поклониться своему кумиру. О чем бы я думал?  Вероятно, искал бы изображение божества стоящего на равной с собой ступени духовного развития, чтобы  говорить с ним на одном языке и рассчитывать на понимание. Бог  индийца некогда также был в человеческом облике, знаком с нуждами, страстями, пороками, прошел через круги искушений, победил демонов, познал пути освобождения и может подсказать выход.

Души верующих совершают бесконечные странствия от земного воплощения к  тонким небесным мирам и обратно. В этом движении животворящий поток, связь земли с небесными покровителями.

Чем не национальная идея?  Чем не вечный двигатель развития страны и её цивилизации?

Мне иногда грустно от того, что в христианском мировоззрении нет места таким циклическим повторам.  Наша религия учит о страшном суде и о жизни будущего века, которой удостоятся немногие избранные. Никаких новых жизней ради исправления прошлых грехов  христианину не положено.

Не потому ли  христианский мир переживает упадок?

***
Когда идешь по улице индийского города, то физически ощущаешь плотность населения. Узенькие тротуарчики заполнены пешеходами, заставлены байками, прилавками с импровизированным фастфудом и кое где завалены мусором.

На зеленых островках под путепроводами или между автострадами нередко встретишь детей природы, живущих обособленно от городской стихии. Развеваются по ветру драные пологи лоскутных шатров. Щиплет траву рыжая корова. Дымят костры, резвятся дети. Женщины, пригнувшись к земле, собирают съедобные растения. Так и вспоминается пушкинское: «Цыгане шумною толпой по Бессарабии кочуют…». Отверженные и неприкасаемые, они зарабатывают мелким криминалом, попрошайничеством, уборкой мусора и нечистот.
Но что удивительно, никто не пытается и сами они не стремятся организоваться на борьбу за свои права, по примеру афроамериканцев в США.
Кастовое сознание сильнее.

Воздух, особенно в Дели, пропитан едкой гарью, першит в горле и щиплет глаза, что в сочетании с жарой делает городскую среду непригодной для непринужденных пеших прогулок.

Исключение - ботанический сад в Бангалоре. Природный оазис среди промышленных джунглей. Место уединенного умиротворения. Под тенью зеленых крон можно встретить рассевшихся вкруг молодых людей, внимательно взирающих на учителя.  Про себя  определил их студентами- ботаниками, или адептами эзотерической секты. Можно встретить и одиночек, лежащих неподвижно навзничь, сложив по-покойницки руки на груди на скамейке или попросту в траве. Их вид никого не удивляет. Люди предаются медитативной практике.

В ветвях и по аллеям разгуливают обезьяны. На глади озера застыли черные цапли. По дорожкам трусцой пробегают небольшие гладкие и худые собачонки, на удивление миролюбивые.

Многие задерживаются возле ограды, окружающей двухсотлетнее  дерево. Дословно название с таблички переводится как « Белое шелковое хлопковое дерево». Цепкие корни, причудливо змеясь, выползают из-под земли, сплетаются в гигантский ствол, превращаются в толстые ветви и веером расходятся  в стороны и вверх, оканчиваясь гроздьями листвы и накрывая зеленым куполом поляну диаметром метров в тридцать.
 
Живой символ единения земли и неба. 

***

Мыслители и провидцы учат нас, что  на смену глобализму грядет эпоха многополярного мира. Люди охладеют к «общечеловеческим ценностям» и обратятся к родовым корням, уходящим в глубинные слои своей древней культуры и к небесным силам, богам, покровителям народа и страны. Те, кто их обнаружит, станет  страной-цивилизацией.  На них и будет стоять новое мироустройство.
Правда, мало кто решается дать прогноз будет  ли новый порядок гармоничным и совершенным. Что нас ждёт, мир и процветание или после упразднения глобального жандарма  «восстанет род на род и царство на царство»? Неведомо. Одно очевидно, Индия  один из  будущих полюсов.

***
2025 г.