Год 1995-й, апрель

Апрель, как водится, принёс свои заботы и хлопоты, и своеобразный юбилей. Как-то так само собою повелось, что условно наша работа походила на реку, что течёт по двум параллельным руслам. В одном мы тонули в ворохе ежедневных проблем, в которых прослеживалась одна существенная закономерность: если справляешься с одной, на смену приходят две новых. Зато по другой реке мы пускали в плаванье наши то сумасбродные, а то возвышенные идеи. Вот одной из них и исполнился год. В ту пору подчас было трудно сказать, кому живётся труднее – пенсионерам ли, которые пусть с небольшими задержками, но регулярно получали пенсию, или молодёжи, порою перебивавшейся случайными заработками. И на этом общем фоне катастрофически падала рождаемость. Наша идея состояла в том, чтобы поддержать молодые семьи, а именно тех, кто впервые вступает в брак и, как только пришло понимание этого, я подписал распоряжение о том, что молодоженам администрация станет выплачивать разовое пособие в сто тысяч рублей. Деньги по тем временам не великие, но и это лучше, чем ничего. Источником для выплат стал всё тот же внебюджетный фонд. Прошёл год, и заведующая бюро ЗАГС доложила, что пусть небольшой, но прирост молодых семей район получил, и тоже чуть-чуть, но увеличились темпы рождаемости. Хотя, что греха таить: рожали не всегда в тех семьях, где нам хотелось бы.
***
Из десяти глав сельских администраций мужчина был только один, да и там недавно произошла смена. С прежним пришлось расстаться не так, как хотелось бы, учитывая его возраст и многолетнюю работу в Советах. Всплыла очень неприглядная история с фальсификацией документов, и благо она не вредила кому-то из жителей напрямую, пришлось предложить ему написать заявление по собственному желанию, хотя это и было против моих правил. В целом же мой, так сказать, «женский батальон», исправно нёс на своих плечах весь груз повседневных забот и помогал сглаживать острые углы, за редким исключением. Одним из таких стало Носово.
Зная хорошо специфику сельского уклада жизни, я пропускал мимо ушей то, что обычно называют слухами и сплетнями, но с уважением относился к мнению директора Носовской восьмилетней школы Антоновой. Будучи в Носове, поговорив с нею о школьных делах, а ещё, как обычно, «за жизнь», задал и вопрос, не дававший мне покоя. Увы, но Наталья Ивановна подтвердила мои худшие опасения.  А очередной анонимный звонок не заставил себя долго ждать. Шесть километров до Носова на УАЗике – минутное дело. И я подъехал ровно в то время, когда в разгар рабочего дня, почуявшие неладное, двое работниц администрации, ничтоже сумняшеся, закрывали замок и собирались разбредаться по домам. На мой закономерный вопрос: «А где глава администрации?»  - последовал невразумительный ответ о том, что она уже ушла. Стоило мне пообещать, что мы её сейчас найдём с помощью участкового, как сразу выяснилось, что она просила этого не делать, дескать, ей стыдно. Впрочем, от увольнения виновниц торжества такого рода стыдливость не спасла. В поисках замены в очередной раз пришлось поворошить список своих одноклассников, и одна из них, отказавшись сама, предложила кандидатуру своей младшей сестры. Народ сначала насторожился, но очень скоро убедился, что молодо – далеко не зелено. А мой сельский фронт сформировался в окончательном составе.
Увы, но в силу тяги к спиртному, сломавшей не одну судьбу, и даже не таких по масштабу личностей, решения об увольнении я принимал практически с ходу. Причём, если мужики умели до поры до времени как-то управлять тягой к спиртному, по крайней мере, в рабочее время, то женщины, если съезжали с катушек, то сразу, а вести с ними разговоры на сей счёт, в отличие от руководителей-мужчин, было тем более как-то не с руки, выглядело неделикатным, откровенным вмешательством во что-то очень личное, почти интимное. И двум таким директорам: Гавровской школы и музыкальной школы я сначала дал шанс сделать правильный шаг в обратном направлении. Не помогло. Но, что заслуживает внимания, увольнение буквально отрезвило обеих, и беда отступила от них.

***
А между тем дел у моих помощников всё прибавлялось с каждым днём, не то, что годом. Приведу только один пример. Одной из тем наших с Полтараковым вечерних посиделок стала ветеринария. Надо отдать должное, в советские годы вопросу здоровья животных уделяли должное внимание и, если на местах работали добросовестные кадры, то всё выглядело, как стройная единая система. В каждом хозяйстве, кроме ветврача, подчас ещё работали ветфельдшеры, в районе существовала и ветеринарная станция, и ветеринарная лаборатория. В помощь им была и зоотехническая служба. Развал в этой важнейшей сфере жизни, поскольку речь шла и о болезнях животных, и о качестве молока и мяса, а значит, и о здоровье людей, уже сказался очень сильно, и с этим нужно было что-то делать. Тем более, что, наряду с сокращением поголовья скота в товариществах, шло его увеличение в личных подсобных хозяйствах. Ветеринарную лабораторию уничтожили ещё до моего назначения в район. Руководителя ветстанции пришлось менять уже мне – соседство со спиртом в этих структурах за многие годы погубило не только его. Нехватка кадров, лучшие из которых уже ушли на границу, сказалась и здесь, и новым руководителем пришёл человек со средним специальным образованием, но большим опытом работы. Чтобы как-то сохранить кадры и держать под контролем эпидемиологическую ситуацию с болезнями животных, на базе сельских администраций создали ветеринарные амбулатории из числа специалистов, оставшихся в ТОО, что и спасло ситуацию.
***
Вот уж совсем не поговорке: нежданный гость был желанным. Глава администрации Гдовского района Виктор Антипов, навещавший своих родителей в деревне на границе Островского и Пыталовского районов, решил, возвращаясь домой, сделать крюк, чтобы посидеть за чашкой чая. Кроме повседневных головобольных дел, появился и свежий повод. История обычная для той поры. Федерация, чтобы как-то удерживать ситуацию и не давать ей скатываться к конфликтной отметке, объявила о повышении зарплаты бюджетникам. Это надо было сделать уже давно, если бы не одно «но». С одной стороны, всю страну, да что там, весь мир облетели кадры явно неудачного комментария Президента, когда он, разводя руками, сообщил, что в Чечню отправили восемь вагонов денег, а четыре по дороге куда-то пропали. С другой стороны, финансы в стране откровенно пели романсы. И решение-то приняли, а вот финансирования его не предусмотрели. Но, делать нечего, и Туманов тоже подписал соответствующее распоряжение, правда, его действие распространялось только на тех бюджетников, что получали зарплату из областного бюджета. Предполагалось, что районы найдут средства сами. Вот только не известно откуда, поскольку дотационными были все, кроме Пскова и Великих Лук, а увеличения на эти цели трансфертов (в оборот уже вошло новое заграничное слово) распоряжение главы администрации области не предполагало. Наверное, нам с Виктором пришел в голову не самый лучший выход из положения, но утопающий, как известно, хватается и за соломинку. Мы отчётливо представляли себе реакцию людей, но решили попробовать не издавать своего распоряжения, а выдавить деньги из области таким образом. Бодался телёнок с дубом…
Как всегда в подобных ситуациях, я наутро позвонил главе администрации Островского района Алексею Афанасьеву и мы, по заведённой уже привычке, встретились на берегу Великой, чтобы под её тихую жизнь поговорить о делах наших скорбных. Днём позже точно так же, только на берегу речушки Синей мы посидели с главой администрации Красногородского района Иваном Брилёвым. Нам и всегда находилось, что обсудить. И нередко по пути из Пскова я делал короткие остановки в Острове, а Ивана навещал специально. Хотя где-то наши заботы и разнились, например, в лучшем положении оказывались те коллеги у кого райцентры по преимуществу были одноэтажными. Одно дело – дать возможность людям заготовить самим дрова и помощь немощным, а совсем другое – купные котельные и старые сети. А у меня ещё и довесок в виде Белорусского. Что же до нынешней ситуации, то соседи были ровно такого же мнения: нас просто бросают на растерзание толпе: уж коль с хлебом будет плохо, то пусть хотя бы будет зрелище.
Прошла неделя. Бюджетники замерли в напряжённом ожидании. Сколько бы длилось немое противостояние нескольких районов и области, сказать трудно, но ситуацию изменил Звонков. Полагаю, что он в этот день переговорил не со мной одним.
- Евгений, послушай моего совета: сила солому ломит. Не противопоставляй себя государству, тем более что ты тоже чиновник на государственной службе. При первой же возможности финансами буду помогать. Знаю, что этого недостаточно, но мы с тобой вообще не знаем, что будет завтра.
Распоряжение я подписал в тот же день, но своим районным бюджетникам при этом прямо объявил, что повышенную зарплату они будут получать с ещё большей задержкой – другого пока просто не дано.   
***
Вот так бывает: проживаешь месяц, а запоминаешь один день. В апреле таким стал последний. Хотя хлебная тема оставалась актуальной все тридцать. Тогда лихорадило всех, в том числе и федералов, в том числе и военных. С одним существенным отличием: там без задержек выплачивалась заработная плата, а всё, что связано с расходами текущими, с платежами местными, отчаянно и безоговорочно шло под нож. И та же прокуратура и суд могли просить у нас несколько пачек бумаги, а пограничники «забывали» заплатить за хлеб, который в итоге дорожал для всех жителей района. В апреле их долги превысили сумму в 30 миллионов. Столько стоил ровно вагон муки на три недели работы нашего хлебозавода. Но это ещё и было бы выгоднее по цене, чем каждый день гонять машину в Псков и покупать муку частями.
Но тридцатого апреля всё пошло наперекосяк. Я возвращался из Пскова уже под вечер и тоже заехал в хлебный магазин. Как оказалось, очень кстати. Я застал там очередь, чего здесь не было, пожалуй, с хрущёвских времён, но самое печальное то, что хлеб заканчивался. Пришлось вернуться на работу и срочно поднять на ноги всех причастных к ЧП. Причина, к сожалению, оказалась банальной. Хлебозавод каждую смену выпекал продукцию по заявкам райпо, и женщины-товароведы накануне явно думали о чём угодно, только не о том, что впереди длинные выходные, а потому и заявку подали, как на обычный рабочий день. Стыдить председателя райпо и заведующую торговым отделом можно было сколько угодно, вот только хлеба от этого не прибавится. Пришлось звонить в Палкино, и, благо у соседей хлеба оказалось с избытком, они послали к нам машину. Ну а завторгу осталось ровно то, что сами они и спровоцировали: стоять у магазина и объяснять людям, что ждать уже совсем недолго, что хлеб в пути. Магазин в этот день работал до половины девятого, и хлеб сумели купить все желающие.