Чёрная соль 4

Но детство пролетает быстро. Даже вместе с юностью. О довоенной жизни  бабушки известно больше. Со слов того же дядьки. Он тоже стрелицкий. В тридцатые годы его семья перебралась вместе с ним (он был тогда ещё маловат – двадцать первого года рождения) в Ленинград, а потом они потянули и свою родню в город.
Стране были нужны рабочие руки. А Ленинград к войне – четверть всей промышленности союза и треть оборонной. Не зря немцы за него раньше Москвы взялись.

Вот и получилось, что наша северо-восточная часть области перебиралась в Питер (баба Лида только так и говорила), а юго-запад тянулся в Москву. Простая логистика: куда проще, туда первые и поехали. К ним остальные.

Сколько наших перебралось в Ленинград, сказать сложно, но на центральных железнодорожных кассах на Желябова ещё в девяностые рядом с указателями «Пермь», «Свердловск» и другими была и «Николо-Полома». Та самая, где в революцию убили большевика. От которой до Парфеньева восемнадцать километров.   А до Стрелицы ещё десять плюс брод и ещё два.

На  новом месте всегда проще обустраиваться, когда рядом пусть и дальняя, но родня. Это я узнал по себе. Приехав в Ленинград поступать в университет, я всю абитуру прожил у дяди Коли.

Он мне много чего рассказывал, но подготовка к экзаменам требовала времени и сил. Но кое-что я всё-таки запомнил: Лида Морозова работала на Ленинградском государственном заводе № 174 имени К. Е. Ворошилова.

Дядька, правда, говорил, что завод имени Кирова, и специально оговорился, что имени Кирова, а не Кировский завод, и что завод выпускал лёгкие танки Т-26. Но завода имени Кирова с таким номером я не нашел. А стосемьдесятчетвёртый как раз до войны и выпускал эти машины. Скорее всего, старика подвела память. Да и не жирно ли одному Сергей Миронычу сразу два завода в его  честь? Интернета тогда ещё, в конце восьмидесятых, не было, уточнить было негде.

На этом же заводе работал и Александр Николаевич  Зайцев, который после соблюдения всех официальных процедур и стал моим дедом.

Электронную копию свидетельства о браке я нашёл в нашем ЗАГСе, но там были только фамилия, имя, отчество да национальность. Это я знал и так. Ни паспорта, ни даты, ни места рождения. Хотя отец и говорил, что дед со Смоленщины, но особо не настаивал. Он своего отца просто не мог помнить, а мать раз – два сказала об этом в детстве, а что детство – в одно ухо влетело и сразу на выход.

Кто знает историю войны, тот помнит про Смоленское сражение. После такой битвы довоенные архивы могли сохраниться только в глухих деревнях вроде Стрелицы, да и то от них проку мало – нашёл я подомовую книгу бабкиной деревни. Когда наступит декабрь сорок четвертого, расскажу, что там нашёл. Не знал бы кого искать, не нашёл бы.

Но пока конец тридцатых, у молодых свадьба, и пятого сентября сорокового года у них появляется первый и единственный ребёнок. В свидетельстве о рождении указан город Ленинград.

В свидетельстве о рождении моей матери место рождения   - Москва. Хотя баба Аня тоже была деревенской.

Такие были предвоенные времена.