Кот-и-Котенок По воле похмельного Бога

Глава 1. Очень. очень быстрая свадьба.
— Что?— переспросил Арла.
— Богу угоден лишь такой способ примирения,— важно изрек лис-оракул.
Арла растерянно взлохматил волосы, угрюмо глядя на своего недавнего врага, вождя соседнего клана оборотней, с которым издавна велась война. Лес на лес, рог на клык, копыто на коготь. Медведи и единороги схлестывались в смертельных поединках вот уже сорок лет, пока сыновья вождей, начавших свару, не решились пойти к оракулу за советом.
Вот и насоветовал. Поженить наследников обоих кланов.
— Поженить, — иногда Арла был тем еще тугодумом. — Как это — поженить?
— Как обычно женят, — оракул стукнул узловатой ветвью-посохом оземь, показывая, что разговор окончен, и удалился.
— Как же это? — опять растерянно повторил Арла.— У меня ж один наследник…
— У меня тоже не десяток,— фырканье Цетайла было чисто лошадиным. Ну, или единорожьим, если точнее.— И тоже не кобылица.
— Как они детей заведут?— Арла опять заскреб в затылке.— Где они жить будут? Что они жрать будут?
Цетайл гневно топнул ногой, обутой в изукрашенный бисером сапожок. Какие еще дети? Какая еда? Тут впору снова войну объявлять, а не мир заключать.Но оба племени оборотней дошли до того рубежа,когда продолжение войны — гарантированная гибель всем, и медведям, и единорогам.
— И по какому обряду их женить?— продолжал думать вслух Арла.— А ты не фыркай, рогач, а то сам в замирье пойдешь.
— Я женат,— раздул ноздри породистого, горбатого носа единорог.
Был бы в истинном виде — уже и хвостом бы себя по бокам хлестал, и землю копытом рыл. Несмотря на то, что в людской ипостаси единороги казались хрупкими и нежными созданиями, сплошь длиннокосые, волоокие, тронь— переломится тонкой тростиночкой, в истинной они были отличными бойцами, а острейшие копыта и рога не уступали медвежьим когтям и клыкам.
— Да как же, на всех своих кобылицах?
— Не твое дело, мохнатая скотина. Сам-то…
— Вдовец я, уже двадцать лет как,— рыкнул Арла.— Гони своего жеребенка хворостиной скорее.
— Своего рогатиной подгоняй,— огрызнулся Цетайл, вышел из святилища, и вскоре по узкой лесной дороге, скованной первыми заморозками, прозвенели его серебристые копыта.
Арла перекинулся в огромного серого медведя и помчался в свой лес. Медведи почему-то считаются зверями медлительными, но Арла в беге любого оленя обходил. Обоим вожакам предстояло еще как-то донести приказ Бога-Покровителя до наследников.
Среди прочих племен оборотней бытовало мнение, что единороги беспрекословно подчиняются вожаку. Да как бы не так! Молодые самцы то и дело пробуют вожака на слабину, хотя и получают за это крепкую трепку, но только так можно удержать власть в племени. А уж родному сыну, наследнику, полагается быть сильнее всех, проворнее всех, задиристее.
— И не подумаю,— сердито заявил он, еще и зафыркал.
— Я тебя думать не прошу, я тебе приказываю надевать лучший наряд, чтоб через час был готов,— Цетайл приподнял верхнюю губу.
— Ни за что!— снова отчеканил наследник.— Раз уж так нужна свадьба, вон, медведя хватай, сами войну начали, сами и миритесь!
— Не твое дело, кто начал войну. И я сказал — бегом побежал одеваться!— Цетайл с трудом удержал превращение.
Наследник фыркнул и медленно ушел в сторону своей комнаты. Вернее, пошел, на пороге остановился и ехидно спросил:
— А что будете делать, когда мы оба скажем «нет»? Браки против воли не заключаются.
— Не скажете.
На самом деле, Цетайл вовсе не испытывал такой уверенности, как хотел показать. Конечно, брак будет заключен, если хотя бы один из них согласится. Но что, если у медвежонка уже есть зазноба, и отцовского веления он не послушается? Надо было с Арлой этот момент обговорить. Но раз он сам не упомянул ничего такого, может, и нет никого? Ох, вот же задал Покровитель задачку!В том, что сын выполнит приказ, Цетайл почти не сомневался.Как и в том, что перед алтарем скажет«нет». Как ему объяснить,что мир между кланами необходим, что только они на пару с медвежонком могут принести его на эти земли?Между собой они вольны договариваться как угодно, строить ли им семью или искать счастье на стороне. Но браку— быть.Наследник явился в положенное время, в парадном наряде, хмурый и молчаливый. Точно ведь наотрез откажется. Цетайл кивнул ему:
— Оборачивайся.
Яннари мастью пошел в свою мать, не в него:огненно-рыжий, с черной гривой и кисточкой хвоста, в людской ипостаси он выглядел изысканной бронзовой статуэткой, а темные синие глаза под густыми ресницами казались черными. Красив; в отличие от Цетайла, привыкшего носить серебряные и белые одежды и выглядеть высеченной изо льда скульптурой, ярок и полон огня.
— Мне наплевать, какая у вас там будет семейная жизнь, но чтоб у алтаря сказал «да»,— велел Цетайл.— Развяжешь войну своим длинным языком— с кровью клана на руках долго не проживешь.
Яннари нервно передернулся, наморщил нос, но промолчал. Только смотрел исподлобья, словно готов был боднуть собственного отца.
— Идем. Да улыбнись жениху хоть разок.
— Обойдется,— отрезал Яннари.
Он фыркал, раздувал ноздри, нервно скалил крупные белые зубы, но в храм пришлось все же войти. Вернее, он туда влетел с тычка родителя в спину, едва не запнувшись на пороге. Вот позору было бы, если б у алтаря растянулся! У этого самого алтаря стояли Арла с сыном. Наследник пошел статью в отца,крупный, широкоплечий, непривычно чувствующий себя в брачном наряде. Яннари внимательно посмотрел на медвежонка. Хотя какой он медвежонок-то? Почти взрослый медведь, из такого трех Яннари можно вытесать, и лишку останется! Единорога передернуло. Может, он в истинной ипостаси и мог бы потягаться с сыном Арлы, но уж всяко не в людской. Это что же, ему в браке под медведем быть?!
— А вот и вы, — прогудел Арла. — Ну что, знакомьтесь, мой сын, Артес.
Артес повернулся, глянул на единорогов сумрачным взором.
— А жених из них кто? — поинтересовался он.— Я бы серебристого взял, он как-то покрасивее выглядит, да и глаза умные.
Яннари вспыхнул, но промолчал, затаив желание отомстить в глубине души. Единороги все в принципе мстительные и злопамятные, как и обычные лошади. А разумность оборотней делала их еще более мстительными и злопамятными.
— Нет, твой жених чернокосый, вон тот, слева.
Арла отошел от сына, кивком предложил Яннари занять место рядом с Артесом.
— Его зовут Яннари,— негромко сообщил Цетайл.— Что ж, можно начинать.
Стоило отзвучать этим словам, как из-за статуи Бога-Покровителя вышел жрец — старый-престарый лис. Оракул был его близнецом, и оборотни отличали их лишь по запаху.
— Согласны ли вы, наследники двух кланов, наречь стоящего рядом законным супругом?
— Согласен,— степенно кивнул Артес.
Яннари скрипнул зубами, но тоже ответил:
— Согласен.
Взять на себя смерть племени в случае продолжения войны он был не готов.
Видимо, Бог-Покровитель внимательно наблюдал за всем происходившим: на запястьях «новобрачных» вспыхнули огненные обручи, притянув их друг к другу. И растаяли, оставив чуть видимые на коже завитушки неведомых письмен. Когда — и если — брак будет все же подтвержден, они нальются цветом.
— Так возрадуемся же, ибо сегодня народилась новая молодая семья!— провозгласил жрец.Яннари скептически фыркнул: семья, как же. Просто им двоим накинули на шеи одно ярмо, не дав выбора. Все остальные возрадовались, в меру своих возможностей, конечно, все еще косились друг на друга и медведи, и единороги.
— Идемте,— махнул рукой Арла.— Мы там столы накрыли.Слухи по лесам разлетались явно на сорочьих хвостах: не успели слова согласия отзвучать,а оба племени уже знали, что ради замирения вожаки пожертвовали наследниками. К накрытым медведями столам шли и единороги, выставляли свои яства. Никто кроме них не умел так готовить хмельное пиво, чтоб наутро не трещала башка, а уж в травных настойках и вовсе равных им не было, да и пироги с зеленью выходили у единорожих такие, что слюнки текли от одного только запаха.Новобрачных посадили во главе стола, принялись произносить здравицы, старательно пытаясь не ляпнуть про здоровых деток. Впрочем, когда гости довольно укушались и травниками, и хмельными медами, и пивом, зазвучали и эти пожелания, и терпение Яннари лопнуло окончательно. Он со стуком поставил на стол чеканный кубок, из которого все застолье пил лишь ключевую воду, и поднялся.
— Далеко пошел? — спросил Артес, усмехаясь.
— Подальше отсюда,— огрызнулся единорог.
— Сядь, не позорься,— Артес взял его за запястье.
— Это я позорюсь?— раздраженно зашипел Яннари и попытался стряхнуть его руку.
Куда там! Словно в обернутый замшей капкан попал. Потом медведь его еще и потянул обратно. К себе на колени, видать, чтобы сразу не сбежал. Вырываться явно Яннари не мог— тогда бы точно опозорился. Но и терпеть подобное самоуправство медведя не собирался.
— Отпусти, а то укушу,— он наклонился к уху Артеса, улыбка на бледных от гнева губах казалась нарисованной, но кто там видел? Все уже упились.
— Зачем тебе брачные игры прямо за столом затевать?— изумился Артес.— Погоди, сейчас хоть подальше уйдем, в чащу.
— Какие еще игры брачные?— Яннари аж взвизгнул зло.— Я тебя к себе и на перестрел не подпущу!
— А и не подпускай,— легко согласился Артес.— Зачем ты мне нужен, жеребенок,— и спихнул Яннари наземь.
Тот лишь чудом не приземлился на задницу в пыль, извернулся и все же смог выпрямиться. И снова сел на лавку, как можно дальше от нежеланного мужа. Артес на него внимания не обращал, улыбался какой-то медведице, сидевшей рядом с Арлой. Яннари тоже пытался, было, поулыбаться симпатичной единорожке, коих крутилось у столов много, да только нарвался на обидную насмешку и «мужу холку подставляй», сказанное тихо, но отчетливо.От этого стало так обидно и больно: плевать им всем, что не по своей воле, а по Божьей, плевать,что стреножили и лягнуться не дали, так он теперь еще и изгой для них. А что? Вожак еще сына заделает, у него гарем в тридцать кобылиц, хоть одна да родит. Хотя жеребчики у единорогов рождались редко, больше кобылки.
Яннари плюнул на все и сорвался с места так быстро, чтоб муж не успел поймать. Подальше, подальше отсюда. В чащу? Да хоть в болото!
— Лови,— хмыкнул Арла.
— Зачем?— спросил Артес.— Разобьет себе голову иль шею сломит, так сам виноват будет.Арла сурово глянул на него, так что пришлось Артесу подниматься и идти по следам мужа. Хотя особо он и не торопился. А после того как нашел — и вовсе не стал выбираться из-за густого ежевичника, покрасневшего от заморозков, но не сбросившего еще листву. Яннари явно не переживал о собственной шкурке, продираясь сквозь колючие плети: на ветках трепыхались клочки рыжей шерстки и черной гривы. А сам единорог, подогнув длинные ноги, лежал на поджухшей траве, и только бока судорожно вздымались: в истинном виде единороги не плачут так, как люди, только слезы по морде катятся. Говорят, целебные. Артес подождал, пока жеребенок отревется, выбрался из-за кустов, поддернул рукава наряда.
— Набегался, рогатый?Яннари взвился на ноги, наставил на него рог. Сейчас, рассмотрев внимательно, Артес видел, что он явно моложе, чем казался в людской ипостаси. Слишком уж жеребячьи-тонкие ноги, да и рог совсем еще небольшой, ладони в две длиной. Много ли таким навоюешь? Он бы единорожка и в таком виде заломал.
— Иди сюда,— поманил Артес.— Шею почешу, колючки из гривы вытащу.
Единорог зло заржал и топнул сразу двумя передними ногами.
— Ну-ну, ты меня еще укуси,— Артес подошел к нему.— Стой смирно, жеребенок.
Крупные белые зубы клацнули в опасной близости от его руки. Яннари ему не верил и не доверял, и подпускать к себе с какими бы то ни было намерениями не собирался. Пожалуй, ежели бы Артесу вспала охота огулять жеребенка, пришлось бы его взнуздать и стреножить, хоть в людской, хоть в истинной ипостаси. Только вот не нужен он был своему мужу. Артес махнул на него рукой.
— А и сиди тут. Как жрать захочешь, сам дорогу обратно найдешь.
Стоило медведю убраться из сомнительного убежища Яннари, тот снова лег. Сердце заполошно колотилось, только уже не от злости, а со страху. Сперва— из-за присутствия мужа, после — уже по иной причине. Скоро опустится ночь, а болото неподалеку совсем, уже сейчас что-то чавкает, словно к берегу подбирается. В эту часть леса не заходили ни медведи, ни единороги, ни прочие племенные, если им случалось приехать к храму Бога-Покровителя за пророчеством оракула. Надо бы отсюда выбираться, пока не стало темно и холодно. Лишь бы обратно дорогу найти. Только вот куда? Домой? Яннари крепко сомневался, что отец его хотя бы на порог пустит. Идти к медведям? И как это будет вообще выглядеть?Да вестимо как!Словно побитая псина, приползет, никуда не денется. Наверное, муж его так и думал, уходя. Может, к людям в город уйти? Страшно, распознают единорога— и прощай, свобода. Люди оборотней не любят, а у пойманных единорогов спиливают рога, держат в зачарованных путах, чтоб не перекинулись. К людям нельзя.Яннари продрался обратно на тропку, поплелся, опустив голову и хвост, раздумывая по пути, не проще ли в самом деле в болото с головой? А что, наказ Бога выполнен, мужем он медведю стал. По пути пришла Яннари спасительная мысль, он на развилке повернул на утоптанную до твердости камня тропу и к восходу луны уже стоял у храма, слегка подрагивая от холода.
Глава 2. Степрится - слюбится?.