Февраль 1920 года

В начале 1920 года Николаевск-на-Амуре находился на дальней периферии Гражданской войны. И вообще, колчаковский гарнизон в низовьях Амура был во многом приложением к японо-китайскому контингенту.

Воевать красным партизанам пришлось преимущественно с японцами. Именно этот конфликт повлёк за собой дополнительную двухгодичную японскую оккупацию Приморья и почти пятилетнюю оккупацию Северного Сахалина. Могло ли быть иначе?

Формально исправить положение могло предотвращение конфликта в Николаевске. Для этого требовалась виртуозная дипломатия, для которой командир партизанской "армии" Я.И.Тряпицын мало подходил. Однако почему бы ему не подыграть.

Тем не менее, первый акт "Марлезонского балета" партизаны отыграли выше всяких похвал, захватив 10 февраля 1922 года крепость Чныррах. Следующий этап был пройден не менее успешно, заставив японское командование 28 февраля сдать город и объявить о нейтралитете.

Однако этот успех нужно было довести до конца, поставив японский экспедиционный отряд в ситуацию, исключающую применение оружия. Интервенты должны были ощущать себя постоянно под прицелом, не имея возможности сосредотачиваться для реванша.

Кроме того, чтобы не давать японцам удобный предлог, не следовало спешить со съездом Советов Сахалинской области. Соответствующие органы можно было избрать под каким-нибудь другим названием, предвосхитив будущую ДВР.

При этих условиях Николаевск-на-Амуре остался бы относительно мирным городом, в котором интервенты должны были ощущать себя гостями, которым за хорошее поведение полагался билет до Нагасаки или Хакодате. Таким образом, Токио не дождался желанного инцидента, и вынужден был свернуть свое присутствие в низовьях Амура. Вслед за этим японскому командованию пришлось с болью в душе уйти из Владивостока к концу 1920 года.

Исправить что-либо после "Николаевского инцидента" 12 марта 1920 года было почти невозможно. "Зеркального ответа" можно было избежать только путём уступки Северного Сахалина. Впрочем, аппетиты японского правительства были настолько велики, что частичная уступка могла только вызвать новые требования.

С другой стороны, даже максимальная осторожность со стороны Тряпицына не гарантировала от появления нового повода для продолжения интервенции. Исправленная с помощью подыгрывания дипломатия была построена без учета действий другой стороны, которая была не менее изобретательной.