Легенда о коварстве и любви Фантазия на тему

                «Тот, кто любит, должен разделять
                участь того, кого он любит».
                Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

                Пролог
Курс моего оздоровления в одном из санаториев Кисловодска подходил к концу. За почти три недели пребывания в городе я вдоволь напился минеральной воды, нагулялся по курортному парку и ознакомился почти со всеми достопримечательностями.  Предпоследний день моей путёвки оказался свободным от лечебных процедур, и я решил, дабы освежить и систематизировать свои впечатления, отправиться на обзорную автобусную экскурсию.  В назначенное время у Колоннады, главного входа в Национальный парк «Кисловодский», группу экскурсантов забрал большой автобус, надпись на левом борту которого призывала совершить автобусные туры по Северному Кавказу, а на правом указывала, с кем именно из туроператоров вам лучше всего эти туры совершить. Гид, обаятельная женщина средних лет с приятным голосом, копной каштановых волос с проседью, одетая в сиреневый брючный костюм-двойку, лёгкое пальто серо-стального цвета с ярким шейным платком, представившись сама и представив водителя, тут же обрушила на экскурсантов поток информации о Кавказских Минеральных Водах вообще и городе-курорте Кисловодске в частности. Я не очень прислушивался к тому, что она говорила, понимая, что  вряд ли запомню что-нибудь из сказанного дабы по возвращении домой блеснуть своими знаниями о Кисловодске перед родственниками и приятелями.
Аликоновское ущелье, точнее самое его начало с группой причудливых скал, было последним объектом нашей экскурсионной программы.
- Посмотрите сюда, - левой рукой указав куда именно нужно смотреть сказала гид. – Этот скальный утёс, причудливыми очертаниями напоминающий старинный замок, представляет собой памятник, созданный временем, водой и ветрами. Величественные башни и массивные стены будто высеченные рукой талантливого мастера выглядят особенно впечатляюще на фоне голубого неба и густой зелени лесов, бурная река у основания словно крепостной ров, защищающий замок.  Высота скалы достигает 950 метров. Своё название «Замок коварства и любви» она получила в конце XIX века когда широко распространилась легенда о двух влюблённых, табунщике Али и дочери местного князя.
И далее женщина изложила три варианта этой легенды, которые отличались друг от друга не только сюжетными линиями, но и именами главных героев и их ролями в якобы имевших место здесь драматических событиях.
- В середине 50-х годов прошлого века археологи обнаружили в районе "замка" целую группу историко-культурных памятников.  Позже установили, что на вершине скалы действительно находилась настоящая крепость местного правителя - завершила эту часть своего рассказа гид и предложила обратить наше внимание на другой объект.
-  В конце XIX века здесь появилось первое кафе с названием «Замок коварства и любви», состоящее из нескольких беседок и кухни, а в начале века XX-го на этом месте построили настоящий ресторан, - продолжила женщина свой рассказ. - Во время Великой Отечественной войны он сильно пострадал, поэтому в 1950 году на месте разрушенного заведения был построен новый комплекс уже в виде средневекового замка с башней.  Ресторан признан памятником архитектуры.
Далее экскурсантам было предложено самостоятельно погулять по окрестностям, пофотографировать, сделать селфи или даже отведать блюда кавказской кухни в ресторане. На всё это можно было потратить не более получаса.
Я присел на открытой веранде кафе «Сакля» напротив скалы и ресторана, носящих одинаковые имена, и заказал себе чашечку кофе.
Тривиальная история, подобных которой имеется множество в литературе и эпосе разных народов, чем-то заинтересовала меня. Не сюжетом и не уникальностью образов, а разнообразием трактовок действий главных героев, их мотиваций.  «И причём тут коварство?  Если оно и имело место, то только в одной из версий», - крутились вопросы в моей голове.
Расплатившись за кофе, я пошёл по тропинке, ведущей к подножию скалы, внимательно вглядываясь в её очертание, не зная, что именно хочу там обнаружить. И вдруг мне показалось, что я увидел сложенное из камней лицо старца, обращенное ко меня. От неожиданности я остановился и видение исчезло.  Я вернулся на площадку перед рестораном, сел на скамейку, закрыл глаза, подставив лицо под лучи осеннего, но всё еще ласкового, солнца и задумался.

                Глава первая.  Али, табунщик, сын табунщика
Али лежал на траве, расстелив на неё пару бараньих шкур, укрывшись под самый подбородок буркой, закинув руки за голову и положив её на сцепленные в замок пальцы. Он смотрел вверх на иссиня-черный бархатный небосвод с щедро рассыпанными по нему алмазами звезд. Впрочем, в голове молодого табунщика, родившегося и всю жизнь прожившего в горном селении, эта картинка вызывала совершенно другие ассоциации, ибо он понятия не имел, что такое бархат и никогда не видел алмазов. Ночное небо над ним казалось ему затянутым черным войлочным ковром со множеством маленьких отверстий, через которые едва пробивались лучики солнца, закрытого этим ковром.
В горах даже летом ночи бывают холодными, но юноша в ясную погоду предпочитал спать под открытым небом, а не в маленькой пещерке, где он обустроил своё укрытие от непогоды. Он был натурой творческой и романтической, в причудливых изгибах ветвей деревьев замечал силуэты животных или людей, в каждом звуке, будь то пение птиц или журчание воды в горной реке, ему слышалась мелодия. Али почти не умел читать и писать, владел лишь элементарными знаниями счёта, но виртуозно играл на апаншине (трехструнный щипковый инструмент – прим. автора), с помощью охотничьего ножа вырезал из дерева фигурки зверей, человечков и сказочных персонажей (карликов, великанов, крылатых коней). И при этом Али был отличным наездником, мастером джигитовки, великолепно владел кинжалом, метко стрелял из ружья и был отважным человеком. Он никогда не возвращался с охоты без добычи, храбро защищал табуны лошадей и отары овец от волчьих стай или набегов отрядов грабителей.
О чем думал молодой табунщик, глядя летней ночью на ночное небо? А о чём думают юноши его возраста? Конечно же о красивой девушке, той, которую он непременно должен встретить, чтобы потом идти с ней по жизни рука об руку, о той, с кем будет проводить ночи, полные любовных наслаждений, о матери своих будущих детей, о хранительнице их семейного очага. Какой ему виделась его будущая избранница? Конечно, она должна быть похожа на его мать, хотя лица матери он не помнил. Хорошо помнил лишь её руки, узор покрывающего голову платка и даже исходящий от неё запах, микс запахов сухих луговых трав. Даже когда мать приходила к нему во сне, лицо её всегда что-то закрывало.
Судьба к Али была сурова. Он рано лишился родителей, знал, что такое нужда и голод. Его отец тоже был табунщиком и гонял на выпас табуны местного князя по имени Касай. В тот год в округе объявилась стая волков, вожак которой когда-то выбрался из охотничьей облавы. Серые хищники нападали на лошадей, коз и овец на выпасах в горах и даже на скот в деревне. Пострадал и княжеский табун, волки зарезали двух жеребят. Вины отца Али и его молодого напарника в том не было, но разгневанный князь приказал высечь обоих табунщиков и после экзекуции велел гнать со двора. Отец несколько дней пролежал дома и мать Али выходила его, накладывая на раны распаренные лечебные травы. А вот его напарника родители спасти не сумели и через пару дней он умер. Как только отец поднялся на ноги, семья Али, которому в ту пору было пять лет, собрав нехитрый скарб, ушла из деревни. Пару лет они скитались в горах, ночевали в пещерах, шалашах или заброшенных домах, переходя от одного селения к другому. Отец и старшие братья брались за любую работу, благо были людьми работящими и много чего умели делать. Али же помогал матери по хозяйству и присматривал за младшей сестрой. Наконец они остановились в одном из сёл, где отец нашёл работу в замке местного князя, старший брат пошёл на службу в княжескую дружину, а младший стал удачно промышлять охотой. Казалось, что жизнь их семьи наладилась: заработков отца, охотничьих трофеев одного из братьев и того, чем за службу расплачивался князь с другим, вполне хватало на пусть не богатое, но достойное существование.
Однако судьба посчитала, что перенесённых испытаний и пережитых бед для этой семьи мало и обрушила на неё новые несчастья. Сначала не вернулся из одного из набегов, которые местный князь устраивал на селения своих соседей, старший из братьев. Спустя полгода младшего задрал в лесу медведь-шатун. А еще через полгода большая беда пришла в горы, беда по имени «черная смерть». Она забирала целые семьи, превращала в кладбища целые селения. Первой она забрала сестру Али, девочка умерла у него на руках, когда мать ушла за водой. Потом и она последовала за дочерью. Дольше всех продержался отец. Почувствовав близкий конец, он попрощался с Али и собрав последние силы сам ушёл на кладбище. Оставшись один мальчик, которому тогда едва исполнилось десять лет, собрал в мешок из телячьей кожи те из вещей, которые туда поместились, и взяв с собой охотничье ружье брата ушёл в горы. Он шёл, не оглядываясь, и лишь уйдя на достаточное расстояние, взобрался на скалу и посмотрел на селение, в земле которого осталась вся его семья.
До поздней осени Али бродил по горам, питался тем, что мог добыть в лесу, а в начале зимы вернулся в родное селение. Вернулся потому, что ему больше некуда было идти, а здесь жили друзья его отца и кое-кто из родственников. Впрочем, мальчик понимал, что они могли пасть жертвой «черной смерти», но всё равно пришёл именно сюда.
Тембот не сразу признал в стоящем напротив его дома мальчугане сына своего друга, а узнав, бросился к нему и крепко обнял. Его семью «черная смерть» тоже не пощадила, забрав жену и троих сыновей. Обошла она только его и единственную дочь Ханифу, почти ровесницу Али. Накормив неожиданного гостя, он выслушал его рассказ о скитаниях и тяжёлой судьбе семьи его друга. Тембот с отцом Али были друзьями с раннего детства, оба были хорошими охотниками и наездниками, оба женились в один и тот же год, взяв в жёны девушек из одного рода. В день исхода семьи Али из родного селения Тембот был в горах на пастбищах с табуном лошадей. О случившемся с другом несчастье узнал только по возвращении. Он рвался уйти от князя, но жена остановила его: «Чем мы будем кормить четверых детей? Кто из богатых соседей возьмёт тебя на службу после того, как ты бросишь вызов князю?». И смирив гордыню он остался служить Касаю.
Тембот смотрел на Али, который отламывал мелкие кусочки хлеба и сыра, отправлял их в рот и запивал айраном. Делал это мальчик медленно, с достоинством. «А ведь он голоден и мог бы вцепиться в лепешку зубами и глотать сыр, не прожёвывая его» - подумал Тембот.  Закончив трапезу, гость поблагодарил хозяина и поднялся из-за стола. В это время в комнату вошла девочка. «Ханифа, постели юноше в гостевой комнате», - распорядился хозяин дома и пока дочь выполняла его поручение рассказал Али, что из его родни в живых не осталось никого. Когда Али уснул, Тембот долго смотрел на спящего мальчика. «А может так Господь являет мне свою милость? Он забрал трёх моих сыновей, а сегодня возвращает мне одного?» - подумал он. Ханифа убирала со стола, когда отец спросил её: «А ты узнала этого мальчика?». Лицо девочки озарил румянец: «Да, отец. Это Али, сын Касима». «А теперь это твой брат», - сказал Тембот и обнял дочь.

                Глава вторая. Даута, дочь князя
Уже который раз за день Даута, единственная дочь князя Касая, подходила к большому зеркалу в массивной бронзовой раме, чтобы полюбоваться новым платьем, сшитым для неё местными мастерицами к празднику Урожая. Тонкая заморская ткань в отличие от шерстяных материй горских ткачей не раздражала, а нежно ласкала кожу, словно струилась по ней. Серебряные браслеты на запястьях, изготовленные специально по заказу князя кубачинскими ювелирами, и богатая серебряная вышивка на груди и плечах, великолепно смотрелись на темно-синем фоне ткани, а рубины и гранаты в нагрудных и поясных застёжках горели как маленькие язычки пламени. Головной убор ещё не был готов, но и без него Даута была довольна тем, что видела в зеркале.
- Не протри дыру глазами в этом стекле, - услыхала княжна за спиной голос Госнур, сестры её отца.
- Ах тетушка, этому стеклу ведь тоже хочется, чтобы в нём хоть изредка отражалось что-то по-настоящему красивое, - не поворачиваясь к родственнице сказала Даута. – А разве есть в этом доме кто-то красивый кроме меня?
Княжна рано лишилась матери, которая умерла от сильной простуды, когда девочке едва исполнилось четыре года. Для князя это была уже вторая жена, которая так и не смогла родить ему сына. Поэтому всю силу своей отцовской любви князь направил на дочь и чувство это усиливалось по мере того, как Даута росла и становилась всё более похожей на мать.
Госнур, старшая сестра князя, вышла замуж за сына одного из соседних князей. Это был довольно редкий в ту эпоху и в тех кругах случай, когда молодые супруги питали друг к другу сильные взаимные чувства. Но счастье их было недолгим. Времена выдались тревожные и дружба между соседями часто сменялась враждой. В одной из стычек с дружиной князя, враждовавшего с его отцом, муж тётушки княжны погибает. Та ждала ребенка и страшная весть о смерти любимого человека стала причиной преждевременных родов и смерти младенца. Госнур была на грани помешательства, отказывалась от еды, не разговаривала с окружающими. По взаимной договоренности между главами двух родом тетушка Дауты вернулась в родительский дом и после смерти родителей стала старшей женщиной в доме её брата.
Никто из двух жён князя не оспаривал её верховенства, ни первая, которую он после пяти лет совместной жизни из-за её бесплодия вернул родителям, ни вторая, на которой князь женился в возрасте тридцати пяти лет.
Даута унаследовала от матери её красоту, а от отца – жесткий властный характер. Девушка не терпела возражений, как и отец была строга и жестока со слугами, высокомерна со сверстницами её круга, а потому подруг не имела и потребности в таковых не ощущала. Отец исполнял любые желания дочери, потакал всем её прихотям. Служанка, чем-то не угодившая княжне, изгонялась со двора. Единственным человеком, замечания которого Даута была вынуждена терпеть, а указания – выполнять, была тетушка Госнур. Сначала она бегала к отцу и пыталась жаловаться на его сестру, но потом поняла, что князь не будет принимать её сторону, что сначала сильно её удивляло и даже бесило, однако потом она с этим смирилась.
Причина этого была проста: князь был человеком своенравным и жестоким, но далеко не глупым. Он понимал, что рано или поздно дочь покинет его дом и большую часть жизни проведёт в доме мужа, где свекровь вряд ли будет потакать прихотям невестки, а в противостоянии матери и жены его зять вряд ли будет принимать сторону последней.
На роль воспитательницы молодой княжны Госнур подходила как никто другой. Она имела пусть и небольшой опыт проживания в доме мужа, могла много чему научить Дауту из того, чему женщина может научить девушку, и была её близкой родственницей.
Не имея возможности открыто сопротивляться тетушке, княжна везде и всегда, где и когда это было возможно, старалась досадить своей воспитательнице. Вот и сейчас её ответ имел свой скрытый и болезненный для Госнур смысл. После смерти любимого мужа за одну ночь её черные густые волосы покрыл  серебристый иней седины, лицо рано перечеркнули глубокие морщины. Она носила платья только черного цвета без вышивки и украшений, а выходя из дому покрывала голову черной шалью.
- До праздника ещё почти месяц, - словно не обращая внимания на сказанное Даутой  заметила Госнур. – Или ты не удержишься и покажешься друзьям в своём новом наряде?
В словах сестры князя тоже крылся ответный укол. Даута считала, что её мало интересует мнение о ней её окружения и это было абсолютной правдой ещё пару лет назад. Но по мере того, как она из симпатичной девочки-подростка превращалась в красавицу-девушку, у неё все чаще появлялось желание, чтобы эту красоту оценил ещё кто-то, кроме отца и тётушки. Она хотела не любви и дружбы сверстниц, она жаждала видеть устремленные ей вслед пусть не восхищённые, но завистливые их взгляды.
- Ах тётушка, ну кто как не вы знает, что у меня нет подруг и мне они совсем без надобности, - повернувшись в сторону собеседницы сказала княжна.
- А кто говорил о подругах? – изобразив удивление на лице продолжила Госнур. – В нашем селении и в округе есть не только девушки, но и молодые и красивые юноши.
На лице Дауты на мгновение вспыхнул яркий румянец, однако княжна быстро погасила его огонь. Она опустила глаза и молча прошла мимо тётушки. Та проводила девушку взглядом и тяжело вздохнула.  Госнур любила племянницу и жалела её, так как понимала, что рай, который устроил в своём доме для дочери князь Касай, закончится для Дауты с её замужеством. Княжне с её характером будет тяжело в семье мужа, даже если муж будет сильно её любить. Традиции гор чётко определяют место женщины в доме и к соблюдениям этих традиций девушка была явно не готова. Её племянница всегда четко знала чего хочет и привыкла идти к намеченной цели самым коротким путём. Будучи властной и даже жестокой, она была не склонна к двуличию и лживой покорности. Госнур с тревогой ожидала того дня, когда в девичью гостиную княжны начнут приходить потенциальные женихи или их будет приводить князь. Накинув шаль на голову, она вышла из дома.

                Глава третья. Праздник
Небо на востоке только начало светлеть и на его фоне едва вырисовывались силуэты горных вершин, а в пойме реки и на пологом склоне трёхглавой горы уже вовсю кипела работа. Местность освещало пламя многочисленных костров, над которыми в огромных котлах варился ашрай, ритуальный суп, куски мяса и птицы. В тандырах зажаривались целые туши баранов, на мангалах истекали соком кебабы из дичи, на стоящих чуть в стороне от костров столах женщины раскладывали по деревянным и серебряным подносам сыр, курамбий, традиционную местную сладость, расставляли глиняные миски с золотистой пастэ, круто сваренной кашей из пшена, и сосуды с напитками: хмельными, молочными и с подслащённой мёдом родниковой водой.
Плотники завершали сооружение белого княжеского шатра, под которым уже расставили столы, и такого же цвета навеса, под которым на скамьях должны были разместиться женщины из знатных родов. На речной пойме завершалась подготовка к конным состязаниям и там уже группами собирались всадники, которым предстояло померяться своим умением обращаться с конём и ловкостью своих тел. Слева и справа от княжеского шатра и навеса уже занимали места зрители, жители окрестных селений из числа крепостных, отпущенных на свободу, и даже рабов. Они пришли семьями, в холщовых узелках принесли нехитрую еду (сыр и лепёшки), в глиняных кувшинах – воду и кундапсо, напиток, приготовленный из перебродившей молочной сыворотки и кипячёного молока. Девочки ждали прибытия женщин и девушек из знатных родов, чтобы полюбоваться на их наряды, мальчишки крутились около всадников.
Праздник Урожая этой осенью должен был стать особенно ярким событием. Год удался плодородным: обильные дожди в конце весны-начале лета вдоволь напоили молодые ростки пшеницы и проса, а яркое солнце середины лета позволило налиться золотом их колосьям. Изумрудные травы горных лугов дали много корма для табунов лошадей, отар овец и стад коров, а потому они пополнились многочисленным молодняком. Всё это значило, что предстоящая зима будет сытной и даже в самой бедной семье будет что подать на стол хотя бы пару раз в день.
Солнце уже показалось из-за гор, позолотив их покрытые снегом вершины, когда на дороге, ведущей от селения, показались всадники. Во главе кавалькады на своём арабском скакуне гнедой масти двигался Касай. Слева и справа от него ехали четыре его самых почётных гостя – соседние князья. Прошлой осенью на праздник Урожая он был гостем князя Кьямбота и взял с собой, как это и было положено по традиции, своих лучших всадников. В числе их был и табунщик Али, приёмный сын Тембота. Юноше не оказалось равных как в скачках на скорость, так и в состязаниях по искусству джигитовки. Из рук князя – организатора праздника он получил дорогое седло, изготовленное его мастерами, которые считались одними из лучших на Северном Кавказе, а Касай в порыве щедрости подарил юноше коня, на котором тот принимал участие в состязаниях.
Пятеро князей спешились и прошли вниз, на берег реки, к своим всадникам. Касай подошёл к Али, обнял его и сказал несколько слов напутствия. Он  был уверен, что юноша вновь станет победителем конных состязаний и потому велел одеть его соответствующим образом. Черная черкеска из тонкой шерстяной ткани  с серебряными газырями на груди поверх белой нательной рубахи, подпоясанная  наборным поясом с серебряными накладками и с подвешенным к нему кинжалом в серебряных ножнах,  шапка из черного меха – все детали костюма подчеркивали природную стать Али, а гордая посадка головы и прямая осанка только усиливали эффект, который молодой табунщик производил на девушек.
А женщины знатных родов в это время выходили из повозок, которые несколько отстали от всадников, и направились под приготовленный для них навес. Те же из них, что помоложе, задержались у повозок и взоры свои устремили в сторону готовящихся к состязаниям всадников. Среди них была и любимая дочь Касая Даута. И её взгляд, как и взгляды её сверстниц, конечно же притягивал Али, что могло показаться странным: он не был выше ростом других своих сверстников, не был шире их в плечах и лицо его нельзя было назвать эталоном мужской красоты, обычное треугольное лицо с высоким лбом, впалыми щеками, суженным подбородком, ярко выраженными скулами, покрытыми едва начинающей пробиваться бородкой.
- А он очень даже хорош собой, - услыхала Даута за своей спиной голос одной из приятельниц.
- Жаль, что не княжеского рода, - грустно вздохнула другая.
И девушки пошли под навес. Заняв место на одной из скамей, княжна вспомнила, что она уже раньше видела этого юношу, и вспомнила, где именно она его видела. Лет пять назад он работал на конюшне в доме её отца. Они даже вместе играли во дворе.
- Говорят, он очень меткий стрелок, - продолжила разговор одна из девушек, когда они разместились под навесом, - и легко из ружья может сбить любую птицу на лету. И как кошка ловко карабкается по скалам.
- И лучше всех в округе умеет объезжать диких лошадей, - вторила ей другая.
- И ещё ему нет равных в джигитовке, - поддержала третья из девушек разговор первых двух.
- У этого красавца нет даже приличной черкески, - зачем-то выпалила Даута. – Всё, во что он одет, подарил ему мой отец. А каков он в джигитовке мы ещё увидим.
— Это уж конечно, - со смешком в голосе согласилась с ней соседка по скамье.
Касай с князьями прошёл в шатёр, где уже были накрыты столы, а участники конных состязаний оседлали лошадей и поскакали в горы к месту старта. Хозяин и гости осушили по две чашки махсымы, традиционного хмельного напитка на основе мёда, когда шум, крики, топот копыт и движущееся с гор облако пыли известили их о том, что всадники приближаются к финишу. Возглавляла гонку тройка наездников, в числе которых был и Али. Их лошади шли ноздря в ноздрю, но в последний момент молодой табунщик ещё сильнее пришпорил своего жеребца, и вырвал победу у соперников. Зрители вскочили со своих мест и бросились поздравлять победителя. Али в сопровождении толпы болельщиков подошёл к белому шатру и князь вручил победителю его награду – ружьё, изготовленное по его заказу специально для этой цели лучшими оружейниками, с длинным прикладом, инкрустированным костяными пластинками, ложем из орехового дерева, и стволом, украшенным орнаментом с золотой насечкой.
Затем конники начали демонстрировать своё искусство джигитовки. И опять Али лучше всех управлялся со своим конём и поразил на полном карьере все цели. А как хорош он был, когда на полном ходу делал «ласточку», став коленом одной ноги на седло, рукой опершись на переднюю луку, другую ногу и руку вытянув параллельно над корпусом лошади. Или когда разогнав своего жеребца пролазил под его животом.
А потом над рекой и склоном горы зазвучала музыка: запели струны шичапшинов, (смычковые струнные инструменты), затрещали пхачичи (ударные самозвучащие инструменты), призывно начали отбивать ритм барабаны шонтрыпэ, и на самой большой поляне перед шатром и навесом образовался круг из зрителей и участников обязательной для любого праздника его танцевальной части. И первым в этот круг вышел Али. Он сразу направился туда, где стояла Даута. Подойдя к девушке он приподнялся на носки, посмотрел ей в глаза, поднял левую руку на уровень груди, а правую отвёл в сторону, приглашая избранницу войти в круг. Княжна ответила ему взглядом, а затем опустив очи долу, начала движение в танце. За ними последовали и другие пары. Ведомая партнером Даута горделиво плыла мимо своих приятельниц, подмечая их завистливые взгляды. Это были минуты её триумфа, ибо не было в этом танцующем круге пары, красивее её и Али.
Праздник продолжился до позднего вечера и завершился лишь с появлением первых звёзд на небе.
   
                Глава четвёртая. Мальчик Али и девочка Даута
Ночью Даута никак не могла заснуть. Два голоса почти не замолкая звучали в её голове. Один восторженно твердил: «Сегодня был твой день, девочка. Тебя выбрал в качестве партнёрши и ввёл в круг праздничного танца самый смелый, самый ловкий и самый красивый юноша под завистливыми взглядами твоих приятельниц!». А второй голос тихо усмехался: «А чему тут радоваться? Тому, что тебе предпочёл другим девушкам твоего круга простой табунщик, у которого нет даже своего праздничного костюма и его приодел к случаю твой отец?». Даута пыталась думать о чём-то другом, но всякий раз эти голоса вклинивались в её мысли, не давая возможности отвлечься. Поняв, что сопротивление бесполезно, княжна решила предаться воспоминания о тех временах, когда она была ещё нескладной девчонкой, которая сторонилась своих сверстниц и не испытывала  никакого желания заниматься тем, чем принято было заниматься девочкам: вышивать, прясть, плести корзины, готовить еду. Тем более, что для этого у неё были многочисленные слуги. Её больше привлекали мальчишеские забавы: фехтование на деревянных мечах, скачки верхом на хворостине и «прыжки лягушки», те, в которых обязательно определялся индивидуальный победитель. Тетушка Госнур как-то сказала по этому поводу: «Мой брат просил у богов сына, но они выполнили его просьбу только наполовину и подарили ему дочь с мужским характером».
Она не могла вспомнить, когда и при каких обстоятельствах на княжеском дворе в конюшне появился мальчик Али, но его появление было очень кстати - теперь у неё появился партнёр по играм. И хотя в этих играх она не часто выходила победителем, что очень злило её, но ещё больший её гнев бы вызвало подозрение, что мальчишка поддается ей. Впрочем, ни в чём подобном заподозрить Али было нельзя и потому радости Дауты не было предела в тех редких случаях, когда она одерживала верх. Мальчик прослужил на княжеском дворе почти три года.
Али научил её держаться в седле и управлять конём, за что, впрочем, чуть не был изгнан князем. Касай хотел подобрать для дочери учителя конной езды из числа более опытных всадников, что было с его точки зрения менее опасно для юной княжны. Однако Даута настояла на том, чтобы продолжать учебу под началом Али и отец сдался.
Но однажды они поссорились и очень сильно поссорились. Это был редкий случай, когда Али позволил себе в чём-то не согласиться с Даутой. В чём именно княжна уже не помнила, но помнила почти в деталях, как утром следующего дня пришла к отцу (в день их ссоры он был в отъезде) и потребовала убрать мальчишку со двора. Отец не стал перечить дочери и больше Даута Али не видела вплоть до вчерашнего дня. Впрочем, княжна и по сей день не знала, что вечером в день ссоры Али вернулся в дом Тембота и вместе с ним утром следующего дня ушёл к табунам на горные пастбища и что договоренность об этом с князем была достигнута ещё за неделю до размолвки молодых людей.
Даута иногда вспоминала Али, но с годами всё реже и реже. Отец в ту пору выписал ей из города учителя, которому предстояло обучить дочь князя чтению, письму, немного литературе, истории и географии. Уроки проходили в присутствии тётушки Госнур почти каждый день с утра и до полудня. Даута была человеком довольно любознательным, с хорошей памятью и потому учёба давалась ей легко, хотя она и не очень любила это занятие. Был у неё и ещё один стимул для учёбы: отцы не всех сверстниц её круга могли позволить себе нанять для дочерей учителя, а иногда и просто не считали нужным это делать. Поэтому когда во время девичьих посиделок Даута вдруг начинала читать рифмы персидского поэта Хаяма или рассказывать о далёком Срединном Царстве, отделённом от остального мира высокой и длинной крепостной стеной, слушательницы просто испепеляли её завистливыми взглядами. А за эти взгляды Даута готова была по полдня сидеть в своей комнате и слушать монотонный голос своего учителя под присмотром тётушки.
Утром за завтраком Даута пребывала в глубокой задумчивости, что было не свойственно ей. Обычно лицо её выражало либо полное равнодушие, либо брезгливое недовольство. Она почти ничего не ела, только пила родниковую воду с мёдом. Госнур изредка бросала незаметный взгляд на племянницу. Она понимала причину этой задумчивости, точнее, у неё были свои предположения на этот счёт. В справедливости этих предположений сестра князя убедилась ближе к концу трапезы, когда племянница заговорила:
- Скажите тётушка, а кто он, этот табунщик?
- Какой табунщик? – изобразив недоумение на лице вопросом на вопрос ответила Госнур.
- Ну тот, который вчера на празднике выиграл конные скачки.
- Ах тот, который пригласил тебя первой в круг во время праздничного танца?
Вопреки ожиданию тетушки племянница не вспыхнула и не ответила дерзостью, а тихо ждала ответа на свой вопрос.
- Это Али, сын табунщика Касима, который когда-то был крепостным твоего отца и пас табуны его лошадей. Однажды за какую-то провинность князь жестоко наказал его и Касим с семьёй ушёл из нашего селения. Через несколько лет сюда вернулся только младший из его сыновей Али, после того как потерял отца, мать, сестру и двух старших братьев. Его принял в свою семью друг его отца Тембот и назвал своим сыном.
- А почему после всего этого отец принял его на работу в нашу конюшню?
- Ты это помнишь? – удивилась Госнур. - Но ты не помнишь, какие тяжёлые это были времена. «Черная смерть» только что покинула наши края, лишив жизни сотни людей. Мы смогли уберечься за стенами нашего дома, где была вода и вдоволь продуктов, а селения вокруг замка обезлюдели. Нужно было налаживать нормальную жизнь, сеять пшено, пасти скот, работы было много. Каждая пара рабочих рук была на счету, а уж пара рук трудолюбивых ценилась особенно. Поэтому, когда Тембот привёл к нам во двор мальчишку и попросил князя найти ему занятие, твой отец взял его и отправил на конюшню.
- К тому же, - продолжила рассказ Госнур, - твой отец человек жёсткий и даже жестокий не потому, что испытывает удовольствие от страдания людей. Он равнодушен к ним. Он считает, что по праву княжеской крови может судить своих подданных, будь то свободные, крепостные или рабы, и наказывать их так, как посчитает нужным. А те в свою очередь должны воспринимать это его право как должное и не испытывать чувства обиды.
- Так вот кто лишил тебя аппетита, - с хитрой улыбкой подытожила сказанное сестра князя, - молодой красавец по имени Али?
- Да как вам такое могло прийти в голову? - вспыхнула Даута. Княжна схватила с блюда кусок курицы, впилась в него зубами, но так не откусив ничего бросила на стол.
- Опять всё холодное. Когда вы тётушка наконец наведёте порядок на кухне и на княжеский стол станут подавать достойную нас еду, - уже вскочив из-за стола на ходу бросила Даута и почти бегом проследовала в свою комнату.

                Глава пятая. Первые свидания
Это были очень необычные свидания. Как-то раз отправившись на прогулку по берегу реки Даута увидела Али, сидящего на камне на крутом его склоне. Заметив её, он поднялся и пошёл следом до того места, где княжна поднималась на верхнюю террасу речной долины. Впрочем, она не видела, идёт ли он за ней, но чувствовала это. И чувство это наполняло её приятным волнением, ранее никогда ею не испытываемым. Она замедлила шаг чтобы узнать, не обгонит ли юноша её. Не заметив его впереди себя Даута остановилась якобы для того, чтобы рассмотреть что-то на противоположном берегу реки и бросила мимолётный взгляд в сторону, где рассчитывала увидеть Али. Он стоял, ожидая, когда княжна двинется дальше.
Эти непродолжительные прогулки проходили почти каждый день всю осень и начало зимы. И наконец однажды, когда их застал сильный снегопад и поднимаясь по склону берега Даута чуть было не потеряла равновесие и не упала Али подскочил к ней и молча предложил свою руку в качестве опоры. Девичья гордость, как её понимала княжна, не позволила ей воспользоваться любезностью юноши, тем более короткая потеря равновесия была скорее уловкой с её стороны, пусть и не вполне осознанной, чтобы столкнуться с молодым табунщиком лицом к лицу. Однако до окраины селения они прошли вместе, за всю дорогу не проронив ни слова.
Этой осенью Али перестал сопровождать табуны, делал это только когда нужно было помочь Темботу или кому-то другому из табунщиков. Юноша проводил время в кузнице, в мастерских оружейника, шорника и гончара, стараясь овладеть новыми ремёслами.  И за что бы он ни брался, всё у него получалось хорошо, и он постоянно удостаивался похвалы своих наставников.
В середине зимы, накануне Ночи Зимнего Солнцестояния, на молодёжной вечеринке Али вновь пригласил Дауту на танец.  И после этого они продолжили прогулки по берегу реки уже рядом друг с другом. Однажды он вытащил из-под полы черкески миниатюрную шкатулку из орешника, на боковых стенках который был нанесён красивый орнамент из разных сортов дерева, а на крышке – букет цветов, в котором каждый лепесток был вырезан с таким искусством, что почти не отличался от настоящего. Тогда же он впервые рассказал ей о чувствах, которые он испытывает к ней. Даута молча приняла подарок, повернулась и пошла в сторону своего дома. Ей нужно было осмыслить и оценить услышанное от юноши и сделать это было очень не просто.
Конечно, её тянуло к этому сильному и ловкому молодому человеку, в день, когда они не виделись у неё портилось настроение, а едва она встречала его как сердце её начинало биться сильнее. «А может это пройдёт? – задавала себе вопрос княжна. – Может встреча с другим юношей заставит моё сердце биться ещё сильнее?» Она ещё не думала о нём как о своём будущем муже, отце её детей, человеке, с которым она пройдёт весь отмеренный ей жизненный путь. Ей ещё не виделась и та стена, которая станет на пути их брака, стена в виде разницы их социального положения. Она знала, что традиция её народа оставляла за ней право выбора спутника жизни, но не задумывалась о том, что выбирать она должна будет только из людей определённого круга, её круга, в который Али никак не попадал.
И вновь за завтраком она была задумчива и почти не притрагивалась к еде, что конечно же не осталось незамеченным её тётушкой. Наконец Даута прервала молчание:
- Тётушка, а ты сама выбирала своего мужа и выбирала его по любви?
— Это на небесах сделали выбор за нас.
И заметив недоумение на лице племянницы Госнур пояснила:
- Они нам указали друг на друга и определили наш выбор.
Даута знала историю женитьбы и вдовства тетушки и потому не стала углубляться в её взаимоотношения с покойным мужем.
- А мой отец любил мою матушку?
- Твой отец всегда хотел иметь всё лучшее, самое дорогое, самое красивое. И как правило получал то, что хотел. А твоя мать была первой красавицей во всех соседних княжествах. Ну и к тому же вместе с твоей матушкой он получил право пасти свои табуны на горных пастбищах тестя и обезопасил северные границы нашего княжества.
- А она его?
- Не в нашей традиции, чтобы женщина говорила о своих чувствах. Но она не отвергла его предложение, значит её выбор был свободным.
И в продолжение темы Госнур сказала:
- Кстати, тебе пора начать присматривать себе жениха и открыть свою девичью комнату для гостей. Иначе отец возьмёт инициативу в свои руки.
И уже вслед вставшей из-за стола и отправившейся к себе племяннице добавила:
- Только ты должна помнить, что не всякий молодой человек может стать твоим гостем.
Даута замедлила шаг, ожидая, что тётушка продолжит, но та не сказала больше ни слова.
Княжна не любила над чем – то долго раздумывать и разрываться между разными решениями возникшей проблемы. Это было не следствием ограниченности её ума, а чертой её характера. И в данном случае она считала, что не может быть никаких препятствий на пути её выбора. Небольшой жизненный опыт и проживание в семье, где она всегда добивалась желаемого, не позволяли ей более трезво оценить надвигающуюся опасность. Ей казалось более важным, что она не могла окончательно определиться с чувствами, которые она испытывала к Али. Желая унять возникшую головную боль, она отправилась на конюшню, где велела седлать свою любимую кобылицу, и вскоре та уже несла Дауту в сторону гор.

                Глава шестая. Предчувствие беды
Наступила весна, пора, которая обостряет все чувства. Али и Даута стали встречаться три раза в неделю, вечерами, когда княжна совершала конные прогулки по окрестностям селения. Место для свидания выбрал Али. Это была плоская скала-карниз, нависающая над ущельем, по дну которого протекала река. Ствол поваленного дерева стал скамьёй, на которую усаживались юноша и девушка, прижавшись друг к другу плечами. Перед ними открывался великолепный вид на гряду кавказских гор, окрашенных золото-багряным светом заката. Но они вряд ли замечали эту красоту, они наслаждались своей близостью.
Али рассказывал Дауте о горах, об их обитателях, о деревьях, травах и цветах, о снеге, который покрывал горные луга зимой, и о быстрых потоках воды, в которые он превращался весной. Юноша имитировал голоса птиц, вой зимнего ветра, журчание бегущих по камням горных рек. Даута при этом разражалась звонким смехом и ещё теснее прижималась своим плечом к плечу Али.
Иногда Али привозил с собой апаншин и играл красивые мелодии, которые сочинял сам. Княжна внимательно слушала всё что рассказывал ей юноша, хотя мало что понимала из услышанного, но это было для неё не важно. Ей приятно было слышать сам голос человека, которого она любила. По крайней мере так она определила на том момент своё отношение к молодому табунщику.
Они уже не были детьми и понимали, что сильнее всего любовные чувства между мужчиной и женщиной проявляются в их физической близости, но традиции их народа позволяли подобное лишь после заключения брака и потому Али и Даута были вынуждены сопротивляться такому взаимному влечению.
- Я зашлю сватов к твоему отцу, - неожиданно сказал Али, прервав мелодию и положив апаншин на землю.
Юности свойственна уверенность в том, что нет таких преград, которые невозможно преодолеть, нет таких задач, которые невозможно решить. Нужно только очень сильное желание, настойчивость и необходимые усилия. Даута почувствовала, как резко оборвалась мелодия, которая звучала внутри неё в этот вечер, как и во все вечера их встреч.
Княжна хотела что-то сказать, но не успела. На площадку ворвалась группа всадников, которые соскочили с коней и набросились на Али. Как не был силён и ловок молодой табунщик, численное преимущество нападавших было слишком велико, и они связали его. В это время человек, который руководил нападавшими, подошёл к Дауте. Это был Аубекир, дальний родственник её отца, слуга по особым поручениям при князе.
- Ваш отец поручил мне сопроводить вас домой, - слегка склонив голову произнёс он.
Произошедшее настолько ошеломило Дауту, что она на какое-то время лишилась возможности двигаться. Придя в себя, она бросилась к Али, но дорогу ей преградили люди из дружины князя. Они вряд ли рискнули бы остановить княжну, но та снова услышала голос Аубекира:
- Будьте благоразумны, княжна. Мы выполняем приказ вашего отца. Отправляйтесь домой и…
Даута резко повернулась к говорившему и грубо прервала его речь:
- Не тебе, всего лишь слуге князя, указывать что делать мне, его дочери.
Она быстро прошла к дереву, к которому были привязана лошади, её и Али, отвязала обоих, и вскочив на свою кобылицу, поскакала к дому.
Аубекир был третьим из пяти сыновей двоюродного брата отца Касая, представителя одной из ветвей княжеского рода, не отличавшейся богатством и знатностью. В возрасте двадцати с небольшим лет он покинул родной дом и отправился к своему далёкому по родству, но богатому троюродному брату. Неожиданный гость попросил Касая принять его на службу, и князь не мог отказать пусть дальнему, но родственнику.  Аубекир стал всячески демонстрировать свою верность и преданность князю, проявив себя на неожиданном поприще. Он взялся с энтузиазмом следить за всеми слугами князя, его крепостными и рабами, выявляя тех, кто с его точки зрения, плохо относился к своим обязанностям, ропщущих на князя за его жестокость и прочих недовольных. Такое рвение было по нраву князю и со временем Аубекир создал свою сеть соглядатаев, под неусыпным взором которых постоянно находились не только слуги князя, но и его вассалы. Он и его люди постоянно выявляли тех, кто что-то злоумышлял против князя или просто высказывал недовольство им, раскрывали разного рода заговоры, реальные или мнимые.
Приехав к князю на старом жеребце с вещами, умещавшимися в одном заплечном суконном мешке, через пять лет Аубекир обзавёлся хорошим домом, табуном породистых лошадей, несколькими отарами овец и стадом коров.
Это его люди выследили молодых влюблённых во время их свиданий. Слежка продолжалась почти месяц, прежде чем Аубекир доложил князю, что его дочь регулярно встречается с молодым табунщиком.
- Схватите его во время очередного свидания и привезите сюда - незамедлительно последовала команда.
Княжна по возвращении не застала отца дома, а вот Аубекир  с пленником прибыл почти одновременно с князем, который выслушал его доклад на ходу, направляясь в дом.
- Где он? На конюшне? Высечь и сечь до тех пор, пока он не испустит дух, - скомандовал Касай.
- И не смей мне ничего говорить, женщина, — это было адресовано уже Госнур, которая сделала несколько шагов навстречу брату.
- Но меня-то ты выслушаешь, князь, - услышал Касай за своей спиной голос дочери. Он повернулся и увидел Дауту, спускающуюся по лестнице из своей комнаты.
- Знай, что я переживу Али ровно на столько времени, сколько мне понадобится для того, чтобы похоронить и оплакать его, - княжна подошла к отцу.
Касай растерялся, но взял себя в руки и произнёс:
- Я делаю это только потому, что люблю тебя и хочу твоего счастья.
- А может потому, что хочешь продать меня подороже? За табун породистых лошадей или пару - тройку тысяч хьас (хьас – примерно 1/30 гектара - прим. автора) плодородной земли? Купил же ты в своё время мою мать у её отца?
Князь занёс руку над головой Дауты и хотел ударить её по лицу. Но тут их взгляды встретились, и занесённая рука вдруг обмякла и опустилась. Князю показалось, что он увидел самого себя. Касай резко повернулся и вышел из дома. Во дворе он вскочил на коня, которого слуги ещё не успели расседлать, и помчался в сторону гор. Бешеная скачка, бьющий в лицо ветер остудили князя. Он остановил коня, сошел с него и спустился к реке.
Госнур была не совсем права, когда рассказывала племяннице, чем руководствовался её отец, выбирая в жёны её мать. Касай любил свою вторую жену и любил очень сильно. Он полюбил её, как только увидел в первый раз будучи гостем её отца. Она была тогда ещё подростком, да и князь был женат. Спустя пять лет, когда он вернул свою бесплодную жену в дом её родителей, он сразу же заслал сватов к матери Дауты и был безумно счастлив, когда она согласилась стать его женой. Со дня свадьбы он относился к ней, как к бесценному сокровищу, окружил её заботой и вниманием, дарил дорогие подарки. Её смерть стала тяжёлым ударом для князя и о новой женитьбе он не помышлял.
Вернувшись домой Касай послал слугу за Госнур.
- Ты думаешь, она действительно может так поступить? – спросил он, взглянув на сестру.
- Сегодня, скорее всего, да, - ответила та и после небольшой паузы добавила. – А вот завтра, через неделю, через месяц…Всё может измениться.
Выйдя во двор Касай дал команду одному из своих дружинников отпустить Али.

                Глава седьмая. Сватовство
Известие о том, что Али засылает к нему сватов привело князя в ярость.
- Да как он смеет? – почти кричал Касай, быстро расхаживая вокруг очага. - Он забыл, кто он и кто я? Я спущу на его сватов свору самых злых своих собак.
- Умерь свой гнев, брат – сделала попытку образумить князя Госнур. – Законы гостеприимства должны соблюдать все горцы, и князья, и табунщики. А сваты – это гости твоего дома, и ты обязан принять их как гостей.
И добавила, когда князь немного успокоился и присел на скамью напротив сестры:
- Назначь сватам время на послезавтра после полудня.
На второй день после того, как состоялся этот разговор, лишь только солнце миновало высшую точку своего пути по небосклону, к воротам княжеского дома подъехали три всадника. Слуги князя пропустили их во двор и когда всадники спешились, навстречу им вышел хозяин с традиционным приветствием и провёл в главную комнату своего дома, где уже ярко горел огонь и был накрыт богатый стол. Вместе с Темботом к Касаю приехали его дальний родственник и сосед, тоже табунщик. Хозяин и гости вели неспешную беседу о погоде, которую ждали этим летом, о молодых жеребчиках в княжеских стадах, успешно переживших зиму и крепко вставших на ноги, о беспокойных соседях, склонных поживиться за чужой счёт. Как бы между делом Тембот рассказал и о цели их визита. Табунщик заметил, как напрягся князь, выслушав его, как на его скулах заиграли желваки и ему было понятно, что Касай с трудом сдерживает себя. Но после короткой паузы хозяин сказал спокойным голосом, что такие переговоры одним посещением не кончаются, что им придется посетить его дом как минимум три раза.
Прощаясь с князем Тембот заметил стоящий у очага чистый чугун, который говорил, что пока отец невесты ничего ответить не может. И хотя он не увидел там шампура в вертикальном положении, что означало бы отказ от брака, никаких иллюзий приемный отец Али не питал.
А утром того же дня сразу после завтрака, когда Даута совсем уже было направилась в свою комнату, её тетушка обратилась к ней с необычной просьбой – сопроводить её в селение, где Госнур срочно нужно было увидеться с одним человеком. Никаких дел у княжны не было и вскоре повозка, которой правила сестра князя, выехала за ворота дома. Они в полном молчании проехали почти всё селение, в ту его часть, где Даута раньше никогда не бывала и о жизни там не имела никакого представления. У одного из домов  Госнур свернула с дороги и остановила лошадей. Она прошла во двор и выбежавшей ей навстречу хозяйке негромко сказала: «Очень замучила жажда. Хочу попросить у вас воды». Немного испуганная визитом знатной дамы женщина провела гостью в дом и подала ей кувшин с холодной водой. Присев на скамью у окна Госнур начала пить воду мелкими глотками с большими перерывами.
- А ваша спутница? – услышала она за спиной голос хозяйки дома.
- Её не мучает жажда. Могу я попросить вас показать ей своё хозяйство и жилище?
Отставив в сторону кувшин с водой Госнур через окно наблюдала, как племянница отправилась на осмотр двора и дома.
То, что увидела Даута, привело её в смятение. Во дворе одна из дочерей хозяев нянчилась с младенцем, другие дети-подростки чистили хлев, в котором молодая женщина, очевидно невестка хозяйки, доила корову. На небольшом сеновале кто-то, княжна не разглядела, кто именно, ворошил слежавшееся сено, а в курятнике по всей видимости старший из хозяйских внуков ощипывал забитую только что курицу. Осмотр дома ещё сильнее ухудшил настроение княжны.
- Я подожду вас у повозки, тётушка, - с трудом выдавила она из себя и вышла на улицу.
Отщипнув кусочек от предложенной хозяйкой лепёшки и запив его глотком айрана женщина последовала за племянницей.
- Спасибо, вы мне очень помогли, - услышала Даута за спиной слова Госнур, обращенные к хозяйке дома, впрочем, удивлённой реакции последней на слова сестры её отца она не увидела.
Прежде чем хлестнуть лошадей сестра князя спросила племянницу:
- Через три дома отсюда жилище табунщика Тембота. Не хочешь взглянуть, как живёт Али?
Пересохшее горло не позволило Дауте ответить «нет» и она лишь молча покачала головой. Всю обратную дорогу женщины снова молчали, но это было уже другое молчание.
Вернувшись домой, княжна поднялась в свою комнату и без сил повалилась на кровать. Она почти сразу поняла, что тетушка неспроста взяла её с собой в эту поездку. Когда же та вошла в один из домов, где жили крепостные её отца и те из его рабов, кому не положено было жилище во дворе княжеского дома, а хозяйку попросила показать ей само жилище и подворье, Даута поняла, зачем Госнур её сюда привезла. Она готова была вспылить, но не хотела выказывать свои эмоции при посторонних. А когда она увидела то, что ей показала услужливая женщина, внутри у неё что-то словно надломилось. Она вдруг поняла, что ей возможно придётся жить в таком доме, делать всё то, что делала невестка хозяйки дома и её внуки, что есть она будет лишь то, что приготовит  сама (а готовить она не любила и не умела), что ей придётся вычищать навоз в хлеву, доить коров и коз, стирать бельё и делать много ещё чего, что за неё в доме её отца делала многочисленная прислуга. И нянчиться с детьми она будет только сама и в этом ей никто не будет помогать из старших женщин, так как Али был сиротой, а Тембот – вдовцом.
Заслышав под окном топот копыт трёх лошадей, она поняла, что в дом приехали сваты от Али. Княжна не спустилась к гостям, сославшись на недомогание. Когда те покинули дом князя Госнур вслед за братом вышла во двор и сказала ему:
- Можешь приглашать в гости князя Алибека и его сына Зулькарнея. Это ведь его ты хотел бы видеть в качестве своего зятя?
И заметив удивлённый взгляд брата добавила:
- Даута примет его в своей девичьей комнате, будь в этом уверен.

                Глава восьмая. Сомнения
На следующее утро Даута отправила одну из своих служанок к Али, дабы та сообщила ему, что княжна себя плохо чувствует и о времени следующего свидания сообщит дополнительно.
А Али, окрыленный рассказом Тембота о том, как прошёл его визит к князю, и особенно словами князя, что такие переговоры одним посещением не кончаются, что им придется посетить его дом как минимум три раза, находился в состоянии эйфории. И напрасно Тембот пытался опустить его с небес на землю, говоря, что такие слова есть лишь проявление вежливости и чистый чугун у очага тоже не может являться предвестником того, что князь согласится признать Али своим зятем. Влюблённые редко готовы прислушаться к голосу разума. Юноша активно начал готовиться ко второму визиту его приемного отца к князю.
Главным поверенным всех душевных тайн молодого табунщика была Ханифа. Ей первой он рассказал о своём чувстве к Дауте, с ней делился своими надеждами и сомнениями, у неё просил совета.  Он любил её как сестру, но ослеплённый чувством к Дауте не замечал, что для Ханифы он значил больше, чем брат. Рассказы юноши о встречах с княжной, о его чувствах к ней больно ранили душу девушки, но она молча слушала его рассказы и пыталась помочь ему, чем могла. Ей первой он рассказал, что объехал всех своих друзей и друзей Тембота, хозяев мастерских, где он работал, с просьбой при необходимости помочь ему собрать калым за невесту. Никто не ответил отказом, впрочем, как понимала Ханифа, но не хотел понимать Али, исключительно потому что почти никто не верил в женитьбу табунщика, сына табунщика, на княжне.
Известие о плохом самочувствии Дауты встревожило юношу и он с нетерпением стал ждать новых известий от любимой.
А в это время в гости к Касаю по его приглашению приехал князь Алибек с сыном. После богатого обеда князья вышли во двор, где хозяин стал показывать гостю своё домашнее хозяйство, а княжна пригласила Зулькарнея в свою девичью комнату.
Тот был всего лишь на три года старше Али. Кряжистый, с крепкими руками, короткой шеей и окладистой черной бородой он выглядел гораздо старше своих лет. И хотя Али был более ловок в искусстве джигитовки, лучше стрелял и был более мастерским наездником (на конных гонках во время последнего праздника Урожая конь Зулькарнея пришёл лишь третьим), и даже был чуть выше ростом, рядом с сыном князя Алибека он смотрелся как мальчик-подросток.
Молодой князь к своим годам успел поездить по миру, побывал в нескольких грузинских княжествах, в Армении, Персии, Османской империи и даже в Стамбуле. Зулькарней был хорошим рассказчиком и Даута слушала его с большим интересом. В юности отец приставил к нему, как и Касай к Дауте, учителя, под руководством которого сын освоил грамоту, счёт, а также знакомился с историей, географией, традициями и обычаями разных народов, и много чем ещё. Даута нашла наконец в лице Зулькарнея достойного собеседника, перед которым она могла в свою очередь блеснуть знаниями, полученными от своего учителя. Два часа в девичьей комнате пролетели незаметно для обоих. Касай снова пригласил гостей к столу, а рано утром Алибек с сыном покинули его дом.
Проводив гостей Даута вдруг почувствовала с трудом преодолимое желание увидеть Али и отправила к возлюбленному свою служанку. И вот они вновь рядом, на их месте, сидят на их «скамейке», прижавшись плечами друг к другу. Али увлечённо рассказывает ей о визите Тембота к её отцу, о том, что князь не отказал, сказав, что такие вопросы не решаются за один визит.
- Я уже стал собирать калым за тебя, в этом мне поможет отец, его друзья, а также хозяева мастерских, в которых я работаю, - с воодушевлением говорил юноша. – И на следующей неделе Тембот вновь приедет к твоему отцу. Я понимаю, что на сбор калыма может потребоваться много времени, но ты ведь меня любишь и готова ждать?
 И тут вдруг Даута почувствовала, что приподнятое настроение, в котором она находилась на пути сюда и в первые минуты свидания, вдруг улетучилось и чёрная тоска заняла его место.
- Али, - резко на полуслове оборвала она любимого, - дело не в калыме. Мой отец человек не алчный и не твоя бедность главное препятствие на нашем пути. Княжна может выбрать себе мужа только из числа равных себе по положению. Брак с табунщиком ляжет пятном позора на весь наш род, отец никогда на это не пойдёт.
Юности чуждо благоразумие. Немного помолчав Али продолжил, правда уже менее воодушевлённо:
- Тогда я украду тебя, и мы вместе уедем куда-нибудь подальше от владений твоего отца и там будем жить вместе. Я даже знаю куда именно мы уедем. Это селение высоко в горах, где похоронены мои родители, сестра и брат, и из которого я вернулся на родину. Там остался дом, недостроенный отцом, и выжившие после «чёрной смерти» жители должны помнить меня. Я открою кузнечную мастерскую, будут мастерить сёдла и конную упряжь. Я много чего умею делать, так что без куска хлеба мы не останемся. А ты будешь готовить нам еду, шить одежду, нянчить наших детей. Ты же готова бежать со мной?
В ответе Дауты Али услышал только то, что хотел услышать: «Да». При этом он не обратил внимание на интонацию этого «да», сомнение, смешанное с растерянностью. Юноша счёл, что для подготовки побега трёх дней будет достаточно. Он соберёт свои вещи, продукты в дорогу, подготовит коня к долгой поездке, простится с Темботом и Ханифой. Дауте тоже необходимо будет провести кое-какие приготовления к бегству.
Через три дня вечером влюблённые договорились встретиться на этом месте.

                Глава девятая. Finita la…
Вернувшись домой Даута отказалась от ужина и поднялась в свою комнату.  Княжна вдруг со всей ясностью осознала, что нужно немедленно принимать решение, может быть главное решение в её жизни. Проблема, как виделось девушке, имела три варианта решения, и ни один из них до конца не устраивал её.
Первый, который позволял связать свою жизнь с жизнью любимого человека, предполагал побег. И чем дальше от владений князя она и Али убегут, тем лучше. При этом Даута теряла богатый и уютный дом, сытый и разнообразный стол, дорогие наряды и украшения. Что она приобретала кроме близости возлюбленного? Страх, что их найдут люди отца и всё то, что она увидела во время поездки с Госнур на окраине селения, где ютилась беднота, то, что должно в этом случае стать неотъемлемой частью всей её жизни. Готова ли была она на такую жертву?
А если она и Али смирятся с невозможностью быть вместе? Даута не любила Зулькарнея, которого отец прочил ей в мужья, но он и не был ей противен. После свадьбы она переберётся в дом мужа, в другое селение. Али может остаться в родных местах, а может и уехать отсюда, чтобы ничто не напоминало ему о Дауте. Но и он, да и она вряд ли смогут жизнь спокойно, зная, что где-то есть тот, кого они так сильно любят. И даже если они не будут искать встреч, всё равно это будет портить жизнь Дауте. Но ещё сильнее её будет портить мысль, что Али женился, пусть даже без любви, и другая женщина делит с ним постель, обнимает  и даже целует его. Его, который должен принадлежать Дауте, ей, только ей и больше никому.
Вариант уйти из жизни вместе с любимым был для Дауты самым неприемлемым, так как жизнь княжна любила всё же больше, чем Али. Свою красивую и комфортную жизнь, которую она просто не могла себе позволить оборвать.
Но откуда-то из глубины её сознания противный голос подсказал: «Но есть и четвёртый вариант решения проблемы. И он лишён недостатков трёх остальных». Княжна понимала, что подразумевал этот вариант и сначала пришла в ужас, но потом задумалась.
«Госнур потеряла горячо любимого ею мужа, чуть не тронулась умом и рвалась последовать за ним, - продолжал голос. – Но вот уже два десятка лет прошло, а она жива, здорова и неплохо себя чувствует в нашем доме. Время лечит любые раны».
Даута вышла из комнаты и увидела внизу Госнур, которая подкладывала дрова в очаг.
- Тётушка, - обратилась она к ней, спускаясь по лестнице, - скажи мне, стоит ли любовь того, чтобы отдать ради неё свою жизнь?
Госнур выпрямилась, посмотрела племяннице в глаза, но ничего не сказала.
— Вот ты встречаешь рассвет, вдыхаешь ароматы цветов и трав, подставляешь лицо ласковым лучам солнца, мчишься верхом на коне и свежий ветер обдувает тебя. А через мгновение всего этого не будет уже никогда. Вернее, всё это будет, только ты этого уже не сможешь видеть, слышать, вдыхать. А что будет для тебя? Вечный мрак? Может ты и продолжишь жизнь в раю или в аду, но оттуда никто ещё никогда не возвращался, и ты с уверенностью судить о том, что же ждёт тебя там, не можешь. И вернуться обратно ты уже тоже не сможешь. Так стоит ли она того? - вновь повторила вопрос Даута.
Госнур ответила после долгой паузы:
- На этот вопрос нет правильного или неправильного ответа. Это каждый решает сам для себя.
Княжна уже вернулась в свою комнату, когда за своей спиной женщина услышала голос брата:
- О чём был разговор?
- Князь Алибек может засылать сватов, - и Госнур продолжила разгребать кочергой прогоревшие поленья в очаге.
                ________
С самого утра над горами повисли неподвижные серые  тучи и было не понятно, где они прольются дождём, там же в горах, или донесут влагу до речной долины и понесут дальше в степь.
Даута привязала свою кобылицу рядом с конем Али, к седлу которого с обеих сторон были привязаны мешки с вещами. Сам Али сидел на стволе поваленного дерева, который так долго был их скамейкой. Заслушав шаги, он вскочил с места и пошёл навстречу девушке, а подойдя обнял её.
Наряд Дауты, совершенно не подходящий для дальней поездки, удивил его.
- Ты в этом собираешься отправиться в путь?  Или свои вещи ты оставила рядом с лошадьми?
Даута прошла к их скамейке и присела. Ноги плохо держали её и голос, когда она обратилась к Али, дрожал:
- Любимый мой, наш побег не спасёт нас. Люди отца найдут нас, куда бы мы ни отправились. В этом ему помогут все князья-соседи. Нас никто не примет, узнав кто мы.
- Но мир велик, - с уверенностью в голосе ответил её Али, – а кони наши сильные и быстрые.
- Отец догадался о том, что мы хотим бежать, - продолжала княжна, не глядя на Али. -  А может он просто предположил, что мы решимся на это, а потому ко всем соседям отправлены гонцы с просьбой перекрыть дороги, которые ведут из владений отца к ним или через их земли.
 Али сел рядом с Даутой:
- Что же нам делать. Ведь я не смогу жить без тебя.
- И я без тебя, Али, - сжав в кулак всю свою волю княжна взглянула в глаза возлюбленного.
- Значит… - Али поднялся с места.
- У нас просто нет другого выхода, - Даута поднялась вслед за ним.
Он долго смотрел на неё, прежде чем спросить:
- Ты готова на это?
- Да, любимый – выдавила из себя княжна.
Он взял  её ладонь в свою и они пошли к краю обрыва. Когда до него осталась пара шагов Али почувствовал, что рука Дауты напряглась и она остановилась.  Он повернулся к девушке и посмотрел на неё.
- Мы забыли отвязать лошадей, любимый, - растерянно сказала Даута. – Я отпущу их и вернусь к тебе.
Али разжал свою ладонь и княжна на внезапно отяжелевших ногах пошла к лошадям. Она не знала, зачем она это делала, к чему была нужна отсрочка того, что она намеревалась совершить, но она продолжала идти, ничего не видя перед собой. А когда услышала сзади шорох сорвавшихся с обрыва камней и повернулась, то уже не увидела там Али.
Даута не нашла в себе сил подойти к кромке скалы и посмотреть в последний раз на любимого. Она резко вскочила в седло и погнала коня к дому. А если бы подошла, то увидела Али лежащим внизу с широко раскинутыми руками и стрелой в груди.
Человек, выпустивший эту стрелу, сразу после отъезда княжны начал спускаться вниз, но в это время неожиданно подувший ветер загнал тучи в ущелье и на землю хлынули потоки воды, которые быстро размыли тропинки и сделали спуск к реке опасным предприятием. К тому же тучи закрыли и заходящее солнце, и восходящую луну, и всё вокруг погрузилось в полную темноту. И стрелок решил не рисковать и совершить задуманное завтра, при свете дня. 

                Глава десятая. Проклятие
Госнур сидела на скамейке в дальнем конце двора. Это было её место, маленький розарий, который она разбила своими руками. Небо над горами почернело и его то и дело рассекали стрелы молний. Но гроза была ещё далеко, и хотя раскаты грома уже долетали до селения, были они пусть и продолжительные, но ещё глухие. Как бы в предчувствии дождя распустившиеся бутоны роз источали всё сильнее свой дурманящий аромат.
Раздался стук копыт и во двор въехала Даута. Бросив в руки подскочившего слуги поводья она почти побежала в сторону дома.
Сердце Госнур словно уколол розовый шип, и оно сжалось, замедлив своё биение.  Вскоре раскаты грома зазвучали всё сильнее, и она поднялась со скамьи, на которой сидела.  В это время во двор дома въехал еще один всадник, мокрый с ног до головы. Соскочив с коня, он быстрым шагом поднялся по ступеням высокого крыльца княжеского дома. Первые крупные капли дождя упали на землю и Госнур тоже поспешила в дом.  Открыв входную дверь, она услыхала голос Аубекира:
- Я выполнил ваше поручение, князь. Проблемы больше нет.
- Я хочу знать подробности …, - успел сказать князь, но увидев входящую сестру, осёкся, и так закончил фразу, - но не сейчас. Поговорим об этом завтра. Ты свободен.
Аубекир прошёл мимо Госнур, опустив голову, и не было понятно, было ли это знаком почтения сестры князя, или же он боялся взглянуть ей в глаза.
                ______________
Даута провела всю ночь без сна и с первыми лучами солнца уже стояла у окна, сама не зная что рассчитывая  увидеть. Сразу после завтрака под окном проскакал отец, направляясь в сторону селения. Вернулся он ближе к полудню. А когда солнце уже почти коснулось вершин гор мимо её окна в сторону ворот их дома проскакали три всадника. Они спешились, оставили коней перед воротами и вошли во двор через калитку. Даута подбежала к двери своей комнаты и слегка приоткрыла её. Но гостей не пригласили в дом и через неплотно закрытую входную дверь со двора доносились громкие голоса. Княжна осторожно спустилась вниз и подошла к двери. Князь почти кричал на кого-то, тот в свою очередь (княжна не могла узнать по голосу этого человека) также что-то кричал в ответ. Голоса затихли и Даута бегом вернулась в свою комнату. Ей не хотелось встречаться с отцом. Она опять подошла к окну и увидела трёх удаляющихся всадников.
- Тембот нашёл тело Али в реке, - услыхала княжна голос Госнур. Она не заметила, как тётушка вошла в её комнату. Девушке нужно было вскрикнуть, заплакать, хотя бы просто изобразить удивление от этого известия, но у неё не было на это сил. Она просто тяжело опустилась на свою кровать.
- А ведь это могло стать красивой легендой, которую в горах передавали бы из поколения в поколение. И о юноше и девушке, которые питали друг к другу сильные чувства, говорили бы: «Они любят друг друга как Али и Даута».
- Я вас не понимаю, - начала княжна растерянно, но закончила с вызовом, совсем не так, как хотела изначально. – Вы, тётушка, вроде бы уж как сильно любили своего мужа, однако последовать за ним в могилу всё же не пожелали.
Госнур ответила не сразу, а после продолжительного молчания:
- А может я до сих пор жалею об этом?
И уже открыв дверь комнаты, не поворачиваясь к племяннице сказала:
- Тембот обнаружил в груди Али наконечник стрелы. Он проклял тебя, твоего отца и весь наш род.
Госнур отправилась в свой розарий, села на скамейку и заплакала. Впервые за 20 лет прошедших после смерти её мужа.
                _________
Ещё один человек кроме княжны провёл эту ночь без сна. Это была Ханифа. Любящее сердце ещё с вечера почувствовало беду и с первыми лучами солнца она помчалась к месту свиданий Али и Дауты. Сердце её забилось ещё тревожней, когда она увидела коня Али, привязанного к дереву (Даута так и не развязала его коновязь). Девушка бросилась к краю скалы и посмотрела вниз. Там, под утёсом она увидела тело Али, над которым склонился какой-то человек. Сорвавшийся из-под ноги Ханифы камень привлёк его внимание и он взглянул вверх. Дочь Тембота узнала Аубекира, а тот лишь увидел её силуэт, бьющие в глаза лучи солнца не позволили ему узнать человека, которому он принадлежал. Ханифа бросилась к дереву, отвязала коня Али, вскочила на свою кобылицу, и они поскакали в сторону селения.
Аубекир пытался вытащить стрелу из груди Али, но сделать это оказалось не так – то просто, наконечник застрял глубоко в теле юноши. Рука его дрогнула, древко стрелы обломилось, и теперь чтобы вытащить наконечник нужно было сделать глубокий разрез кинжалом, а времени на это у Аубекира не было. Он по природе своей был трусоват, и появление кого-то на вершине скалы его испугало. Если там был приемный отец Али или его друзья, это грозило верному слуге князя неминуемой смертью. Он перетащил мёртвого юношу на середину русла реки. Течение в этом месте было сильное, но вода едва покрывала каменистое дно, так что оно не могло унести тело Али и даже сдвинуть его с места. Опасаясь погони Аубекир больше не стал ничего делать и поспешил покинуть место своего преступления.
Там, на середине реки, Тембот и Ханифа и нашли Али. Табунщик отвёз тело приёмного сына в свой дом, дал задание дочери подготовить его к погребению, а сам с двумя своими верными друзьями отправился в дом князя.
Али похоронили в тот же день, перед заходом солнца. Попрощаться с молодым табунщиком пришли почти все мужчины селения, а утром следующего дня к его могиле пришли женщины, чтобы оплакать трагически погибшего юношу.
А ещё через день Тембот и Ханифа, собрав своей нехитрый скарб, навсегда ушли из селения. Их примеру последовали ещё несколько табунщиков – друзей Тембота.

                Глава одиннадцатая. Расплата
Лето выдалось засушливым, под злыми солнечными лучами обмелели реки, пересохли ручьи, сгорели травы на пойменных лугах, урожай ячменя и проса едва превысил то, что посеяли весной. Потому и праздник Урожая в том году мало походил на праздник. Все находились в тревожном ожидании зимы.
А на третий день после праздника к дому князя Касая подъехала кавалькада всадников: Зулькарней в сопровождении пятидесяти своих родственников и друзей прибыл за невестой. Во второй половине следующего дня Даута в белом платье из тонкого китайского шёлка, богато украшенном вышитыми золотом узорами и нитками жемчуга в сопровождении Госнур, которая по такому случаю сменила свои черные одежды на платье из темно-красной шерсти, спустилась по ступенькам крыльца отцовского дома, села в богато украшенную повозку и под звуки шичапшинов,  пхачичи и барабанов процессия, провожаемая всеми обитателями княжеского дома, покинула двор и направилась к родовому селению князя Алибека.
Проводив племянницу Госнур поднялась в свою комнату, сменила красное платье на свой традиционный наряд и приказала вошедшей служанке передать на конюшню, чтобы подали её повозку. Женщина поехала в сторону селения, но не доезжая его свернула в сторону ущелья. Она ехала на скальный утёс – место свиданий её племянницы и табунщика Али. Сойдя с повозки Госнур  подошла сначала к краю утёса, посмотрела вниз, а потом села на ствол дерева, служивший скамейкой для влюбленных и стала смотреть на горы.
В это время сзади к ней подошел человек невысокого роста, одетый в чёрную черкеску с глубоко надвинутым на лицо чёрным башлыком. Женщина услыхала его шаги, но не удивилась и не испугалась. Она и приехала сюда ради встречи с этим человеком. Не поворачивая головы Госнур сказала:
- Он вернётся послезавтра, во второй половине дня, через южную дорогу. Ехать будет один, князь со свитой задержится в гостях до окончания свадебных торжеств в доме жениха. Ему же поручено проследить за подготовкой праздника в доме невесты.
Сказав это Госнур встала и не взглянув на человека, которому были адресованы сказанные ею слова, пошла к своей повозке.
                ________
Изнурительная поездка под жгущими совсем не по-осеннему лучами солнца подходила к концу и Аубекир уже представлял, как он спрячется наконец в тени высоких стен княжеского дома, выпьет кувшин холодной родниковой воды с мёдом и вздремнёт пару часов. Хотя его задело, что князь не оставил его в доме князя Алибека до окончания свадебных торжеств, но с другой стороны ему поручили проследить за подготовкой свадебного застолья в доме самого Касая, что было тоже большой честью.
Погруженный в свои мысли Аубекир заметил перегородившего ему дорогу всадника лишь когда подъехал к нему почти вплотную. Щуплая фигура всадника и неказистая на вид лошадка под ним не вызвали у него, при всей его осторожности, никакой тревоги.
- Освободи дорогу, - крикнул он незнакомцу, который в этот момент спрыгнул со своего коня и направился к Аубекиру. Тот начал подозревать что-то не ладное, но было уже поздно. Человек в надвинутом на лицо чёрном башлыке распахнул полу черкески и выхватил оттуда ружьё. Аубекир почувствовал резкую боль в груди раньше, чем услыхал звук выстрела, и тут же повалился с коня на землю. Незнакомец носком сапога повернул его, ещё живого, на спину. Из раны толчками бил фонтанчик крови.
— Это тебе за Али. Или ты решил, что закон кровной мести на тебя не распространяется? – были последние слова, которые услышал умирающий Аубекир.  Он уже не увидел, как незнакомец скинул с головы башлык и по плечам его рассыпались вьющиеся чёрные волосы. Ханифа постояла над телом ещё несколько мгновений, а потом вернулась к своему коню, вскочила в седло и поскакала в сторону от своего родного селения.
                ________
Зима пришла сразу после окончания свадебных торжеств. Неделя непрекращающихся снегопадов сменилась сильными холодами и метелями. Надежды на то, что осенние дожди позволят подняться новым травам, а небольшой снег лишь слегка их прикроет, тем самым дав корм табунам и стадам на предгорных и горных пастбищах, не оправдались.  В середине зимы начался массовый падёж скота, а по весне выживший, но ослабленный плохим питанием скот, стала косить какая-то невиданная ранее в этих местах болезнь. И сильнее всего пострадали крупные табуны лошадей и отары овец князя и другой знати.
Одна радость скрашивала невесёлые будни Касая, его дочь ждала ребёнка.  Рождения первенца ожидали в середине лета. Когда же по всем признакам княжна вот-вот должна была разрешиться от бремени, она вдруг почувствовала сильное недомогание и боли во всём теле, а к началу схваток у неё начался жар. Роды длились более суток, а родившийся мальчик прожил всего два дня, но Даута не узнала ни о рождении сына, ни о его смерти. Всё это время она находилась в горячечном бреду, в котором ей виделся Али, стоящий на краю обрыва, и звавший её к себе. Она хотела последовать за ним, но не могла подняться с постели. Лишь на четвёртый день она вдруг увидела за спиной Али два белых крыла, встала на ноги и пошла ему на встречу. У неё за спиной тоже выросли крылья и взявшись за руки Али и Даута начали медленно подниматься в небо, всё выше и выше.
                ________
Известия о смерти дочери и внука Касай получил одновременно, и они подкосили князя. Он потерял всякий интерес к делам, днями мог сидеть в своей комнате без воды и пищи. А иногда он садился на коня и уезжал куда-то на целый день, однако никто не встречал его ни в его табунах, ни на полях, ни где-либо ещё в его большом хозяйстве. Кто-то из селян вроде бы видел князя на скале, где встречались его дочь и табунщик Али, сидящим на стволе поваленного ветром дерева. Домом и всем остальным хозяйством брата руководила Госнур, причём якобы выполняя исключительно поручения князя. Никто не ставил это под сомнение, все беспрекословно подчинялись её указаниям.
О судьбе Тембота и его дочери никто ничего не слыхал. В год их отъезда говорили о том, что табунщик и несколько его друзей с семьями нашли пристанище в одном из селений по ту сторону Большого Кавказского хребта.

                Эпилог
- Молодой человек, - услыхал я, но не сразу понял, что обращались именно ко мне, потому что в свои почти шестьдесят лет выглядел на свои почти шестьдесят. Я открыл глаза и увидел стоящую рядом со мной женщину-гида.
- Мы уезжаем, - сказала она. – Наша экскурсия завершена, мы возвращаемся в центр города. Если вы хотите остаться, то единственный транспорт, которым можно будет воспользоваться это такси. До остановки автобуса вам придётся идти минут 20-25 и ходит этот автобус нечасто.
Я поднялся со скамейки и мы пошли к нашему автобусу.
— Вот вы изложили нам три варианта легенды о любви молодого табунщика и дочери князя и о том, чем всё это закончилось.  А какая из них лично вам нравится больше других? -  спросил я у женщины.
- Четвёртая, - последовал ответ. Увидев моё удивление, гид продолжила. – Юноша и девушка благополучно бежали, нашли убежище в одном из дальних селений в горах, прожили вместе долго и счастливо и умерли в один день.
- А почему вы не рассказываете эту версию экскурсантам? - удивился я.
- Она слишком сказочна и вместе с тем малоинтересна, - ответила женщина, когда мы подошли к автобусу. -  Гибель молодых людей делает эту легенду более драматичной и возвышенной. Историю Ромео и Джульетты помнят так долго именно из-за трагического финала. Если бы всё закончилось счастливым браком, мы вряд ли сейчас вспоминали этих молодых людей.   Проходите в автобус.
Я выполнил её команду и занял своё место. 
                ______________
Основную сюжетную линию и имена главных героев автор позаимствовал из материала «Замок коварства и любви или Проклятие старого Тембота» интернет – ресурса «Наш Кисловодск», автор - Алексей Большаков, который в свою очередь указывает в качестве источника книгу  М. Батчаева и Е. Стефанеевой "Горы и нарты" (Легенды Пятигорья и Карачая).

Фото автора