Сладкий яд твоей души. Глава 28

Все остальные дни, включая празднование экватора, прошли для Валерии Чеховой словно во сне и направив все силы на учебу, она предпочитала больше не думать о Глебе, стараясь не тратить слишком много нервных клеток на воспоминания, по её мнению, связанных с этим недостойным человеком. И начав постепенно привыкать к той жизни, где больше не было места ни ему, ни Олегу Викторовичу, она продолжала наивно полагать, что так будет теперь всегда и ничто больше не нарушит, установившийся, наконец, в её душе, покой.

Перебравшись на квартиру к родителям, причем произошло это в канун возвращения Глеба домой, немного позже Лера перевезла туда и остальные вещи. И получив последние деньги от жильцов, снимавшие ранее у неё жилье, она устроилась на подработку.

Олег Викторович в последний момент похлопотал о ней, предоставив ей должность помощницы медсестры в больнице, чья зарплата более-менее перекрывала её базовые затраты, помогая жить хотя бы не впроголодь и получать оплату за свой труд, так как сдавать в аренду родительскую квартиру она больше не могла.

Равно как не могла забрать к себе Дениску, потому что возвращаясь домой после занятий и подработок, ей все чаще хотелось проводить теперь время наедине с собой, чтобы никто её не трогал и не докучал дурацкими вопросами. В глубине души она была даже благодарна Лобову-старшему, что тот смилостивился над ней и не выгнал прочь хотя бы Дениса.

Проживая на родительской квартире только за её счет, они бы вряд ли так долго протянули.   

В свободное же от занятий и учебы время Лера проводила либо в обществе Алькович, либо в компании окончательно оправившегося после пережитых невзгод Рудаковского.

Его состояние стабилизировалось, и он снова начал посещать занятия. И почему-то очень обрадовавшись новости о её переезде, Вовка вновь начал намекать ей о продолжении расследования, о котором Чехова предпочитала пока не упоминать, прекрасно запомнив, чем закончилось все для них в прошлый раз.   

Время летело с бешеной скоростью. Не успела она оглянуться, как наступило время сдачи летней сессии.

Пару раз её навещали Вика с Толиком, и как сильно не была занята сама Чехова, слишком много взвалив на свои хрупкие плечи, она все же умудрялась находить время для визитов к подруге, втайне радуясь за отношения этих двоих.

В тот день Лера не стала изменять своим привычкам, и как только её смена в больнице подошла к концу, она тут же позвонила Рудаковскому, пообещавшего поделиться с ней новым материалом, способного пролить свет на загадку смерти её родителей.

Собственно после его выздоровления они в конце июне заново приступили к расследованию этой истории. Тем более сам Вовка не имел ничего против её инициативы, и вновь оказавшись у неё в гостях, в той самой привычной и знакомой ему с детства квартире, которая имела теперь несколько пустоватый вид, в этот раз он выглядел почему-то более отстраненным, чем обычно.

Не став принимать странное поведение друга на свой счет, (все-таки парень немало настрадался, лишившись из-за неё руки), Чехова достала из папки документы вкупе со старыми газетными нарезками, где фигурировала имена тех, кто в свое время оперировал её отца, и разложив все это на столе в гостиной квартиры, отправилась на кухню приготовить для гостя легкий завтрак.

С трудом пережив ту трагедию, Рудаковский старался держаться спокойно и непринужденно, но было видно, что ему дается это нелегко. Что уже говорить о его родителях, на чьи плечи трагедия сына легла тяжелым и почти невыносимым грузом.

Поначалу им было довольно неловко общаться, и с трудом восстановив прежнее и беззаботное взаимоотношение, Лера старалась больше не возвращаться к той трагедии, свершившейся в лесу.

Несколько раз она, правда, порывалась помочь Рудаковскому разлить по чашкам чай, а то и вовсе выполнить за него какую-то другую работу на кухне, но быстро обрубая все её стремления оказать ему помощь, парень пытался самостоятельно справиться со своими обязанностями, как много времени бы на это не уходило.

В конце концов, они договорились, что она не будет считать его калекой, а он, в свою очередь, не будет так остро реагировать на все её попытки хоть чем-то ему помочь.

Все же, некоторые вещи действительно было бы легче сделать ей самой, нежели перепоручать их не совсем неспособному приятелю. И ещё раз обдумав создавшееся положение, Рудаковский пришел к выводу, что идея Чеховой, в общем-то, была не так уже и плохой, особенно если это во многом облегчало его жизнь.

Постепенно вылезая из своей скорлупы, он позволял себе ненадолго побыть тем беззаботным парнем, каким был когда-то, и едва выдавались свободные от практики вечера, они заваривали с Чеховой чай, и усевшись на балконе в её квартире, подолгу болтали обо всем на свете, избегая, конечно же, разговоров о её жизни у Лобовых.

О совместных посиделках в кафешках теперь, разумеется, не могло быть и речи. Вовка комплексовал из-за своей руки и не хотел, чтобы к нему относились как к калеке. Но как только он снова начинал засыпать Чехову вопросами, куда она пропала после инцидента с Глебом, Лера заново начинала отшучиваться, утверждая, что искала работу, так как Олег Викторович не мог содержать их с Денисом всю жизнь, а она вполне может позаботиться о себе самой. 

Несмотря на свою внешнюю сумасбродность, Рудаковский был вовсе не дураком и смутно догадываясь, что причина её побега имела самое прямое отношение к отравлению Глебу, несколько раз пробовал подойти к этому вопросу издалека, однако снова и снова уклоняясь от чересчур прямых ответов, Лера четко давала ему понять, что не собирается обсуждать с ним эту тему. И вообще, если он хотел сохранить их дружбу в дальнейшем, он должен был перестать касаться этой темы и вообще каким-либо образом на неё намекать.

Ей было проще, если бы Рудаковский считал, что Глеб её попросту избил, нежели сделал с ней то, что теперь вряд ли когда-нибудь сотрется с её памяти.

Краснея, Вовка поспешно извинялся за свои нетактичные вопросы, и отведя в сторону взгляд, снова пытался скрыть эмоции своего искреннего возмущения и ненависти, самым причудливым образом отражавшихся в это время на его лице. Чувствуя, что он обо всем давно догадался, Лера старалась не переубеждать его в обратном, и навсегда перешагнув через эту неприятную для себя историю, двинулась дальше, не испытывая больше ни боли, ни злости.

Осталось лишь одно сожаление о том, что больше ей не придется общаться с Глебом как раньше, довольствуясь обменом с ним лишь красноречивыми взглядами на занятиях.

Но однажды это молчание было нарушено. Покидая как-то аудиторию после сдачи очередного экзамена в институте, Чехова устремилась в сторону двери, но отметив краем глаза, как скривился Глеб, случайно задев правой рукой спинку стула, за которым только что сидел Новиков, почему-то остановилась и дождавшись, когда все покинут помещение,
покосилась на него.

— Что с тебя рукой? Опять с кем-то подрался? — спросила она, выражая всем своим видом искреннее беспокойство.

Не собираясь перед ней отчитываться, Лобов хотел пройти мимо, но потом передумав, неожиданно остановился перед дверью, сам поражаясь изменчивости своего решения.

О том, что его легкий вывих являлся результатом его недавней драки по пьяни, он говорить разумеется ей собирался, но Чехова и так все поняла все без слов, осмелившись у него все же осведомиться, почему он не обратился за помощью в местную травматологию.

— Там и без меня забот хватает. Тем более я как раз собирался туда пойти, если бы не твое вмешательство, — небрежно бросил он, толкая впереди себе дверь.

Быстро все обдумав, Лера таки решилась предложить ему свою помощь:

— Если ты не против, я могла бы… Попробовать вправить тебе вывих… то есть, я хотела сказать…

— Ой, Чехова, кто угодно, только не ты! — отмахнулся он от неё.

— Но почему?

Развернувшись вдруг у самой двери, и продолжая внимательно её разглядывать, словно пытаясь разгадать, что на самом деле скрывалось под её предлогом помочь, Глеб, в конце концов, согласился на эту авантюру, заявив, что не имеет ничего против, но заниматься они этим будут в другом месте.

Уже сидя в подсобке рядом с ним и ощупывая его запястье, Лере удалось наконец вправить все на место.

Терпеливо дождавшись окончания процедуры, за все время Глеб ни разу не поморщился, производя впечатление прямо этакого себе железного человека. И раздумывая втайне о том, каким образом он умудрился получить такое повреждение, теперь Лера была точно уверена, что он подрался в ночном клубе, вытаскивая кого-то из передряги. А как все произошло на самом деле, оставалось лишь догадываться.

— А ты знаешь своё дело. Не ожидал от будущего «нейрохирурга», — ответил он, неотрывно глядя ей в глаза. — Хотя раньше дальше своего носа ты обычно ничего не замечала. Пусть это и выглядит так, будто ты искала повода остаться со мной наедине, потому что много думала обо мне, — хмыкнул Глеб, и в очередной раз перехватив его открытый взгляд, Чехова впервые ощутила рядом с ним непривычный покой и уют, что не вязалось с тем, что она раньше ощущая с этим парнем, учитывая его отвязный образ жизни.

— Вообще-то ты прав, — спокойно отозвалась она, не став отрицать его не лишенного правды подозрения. — Я действительно много думала о тебе… И Олеге Викторовиче. — Признание далось ей нелегко, но сейчас она не испытывала никакого стеснения. 

Ничего не ответив, Глеб лишь сильнее стиснул пальцами край спинки дивана, на котором они сидели вдвоем.

Моментально закрывшись, он так и не дал ей возможности прочитать свои мысли, однако заметив, как легкая улыбка все же тронула его губы, Лера с трудом поднялась с места, направляясь к своим больным. Оказавшись у кулера с водой, в следующий момент до её слуха донесся голос Глеба:

— А ты изменилась, — Вопросительно приподняв бровь, Чехова оглянулась через плечо. — Не так раздражаешь как раньше.

— Надеюсь, что когда-нибудь я насовсем перестану тебя раздражать, — выдохнула она, и больше ничего не добавив к своей фразе, ушла прочь, держа курс в сторону лестницы.

Все последующие дни Лера металась как угорелая, пытаясь отвлечься зубрежкой учебников и подработкой, нервируя Вику чересчур резкими перепадами своего настроения. И заметив, как она в буквальном смысле сходит с ума, не зная, куда себя деть, в один прекрасный момент Алькович посадила её рядом с собой и потребовала рассказать, что её так гложет.

Помявшись для вида, она выложила подруге все, что не давало ей все это время покоя, в буквальном смысле этого слова вывалив на голову Алькович все свои сумбурные переживания. И становясь все более удивленной с каждым сказанным ею словом, Вика продолжала её слушать, так ни разу не перебив подругу на полуслове своими уточняющими фразами.

Правда стоило ей замолчать, чтобы перевести дух и хоть немного успокоиться, как окинув её долгим взглядом, Алькович сказала ей то, отчего Чеховой внезапно стало не по себе:

— Лера, — в глазах блондинки светилась жалость, что заставило её немного насторожиться, — из всего, что я только что услышала, я могу сделать только один вывод. Поэтому я задам тебе всего лишь один вопрос, — сделав паузу, она тяжело вздохнула, будто пытаясь собраться с мыслями, но правда выглядела слишком очевидной, чтобы её можно было скрывать: — Ты хочешь вернуться обратно?

Глава 29

http://proza.ru/2025/01/08/666