Рваный сонет

Когда я познакомился с Юрием Николаевичем Чехонадским, у меня уже был некоторый опыт стихосложения. К началу этого этапа я имел несколько самиздатовских сборников стихотворений.

Однако именно эту встречу с маститым литератором я считаю поворотным пунктом в своей творческой деятельности. Юрий Николаевич буквально открыл мне глаза на многие вещи, о которых я почти ничего не   знал. Но, главное, он заразил энтузиазмом, он подбодрил, он «нацелил и направил».

Сложилось всё неожиданно и очень интересно.

В то время, а это 1997-й год, я преподавал в Военной академии бронетанковых войск (ВАБТВ). В воздухе витала разруха. Глубоко ельцинские времена. Либералы умышленно разваливали Вооружённые Силы. Денежное довольстве офицеров стало просто смехотворным, и его могли не выплачивать по пять - восемь месяцев. Приходилось подрабатывать. Параллельно с академией я начал преподавать в Московском государственном вечернем металлургическом институте (МГВМИ). Он располагался буквально рядом с академией, на Лефортовском валу. Занятия там проводились вечером, с 19.00, и это было удобно.

Институт был тесно связан с металлургическим заводом «Серп и Молот» и готовил кадры, в первую очередь, для него. Преподавателям института и студентам периодически устраивали экскурсии на производство, и мне, танкисту, было очень интересно всё, что связано с выплавкой различных сталей.

Однажды на доске объявлений я увидел информацию о том, что в музее завода занятия для студентов и преподавателей, научных сотрудников института по основам поэтического творчества проводит Ю.Н. Чехонадский. Эта фамилия в тот момент мне ни о чем не говорила, я просто не знал об этом человеке ничего.

Занятия проводились один раз в неделю, в вечернее время, по два часа. Я пошел туда просто ради любопытства и в дальнейшем не пожалел об этом. Юрий Николаевич оказался сотрудником «Литературной газеты». Совершенно замечательный, потрясающий человек, он сам был поэтом и писателем-прозаиком.

Кстати, Юрий Николаевич всегда подчеркивал, что настоящий поэт просто обязан писать и прозу тоже, возвращаясь в стихосложение с багажом, накопленным в ходе этой работы. Написание прозы, говорил он, обогащает поэта и делает его поэтическое творчество более «выпуклым», «объёмным».

Он утверждал, что «работа со словом» в прозе и в поэзии имеет серьезные отличия, но одно «должно дополнять другое». На примере такого приема, как инверсия, когда поэт пишет «взатпятки», он объяснял, почему в стихах это может быть хорошо, а в прозе не совсем хорошо. То же самое касается и эвфоники - «звучания» текста. Разумеется, он был абсолютно прав.

Вот именно сейчас держу в руках книгу с произведениями Николая Заболоцкого, которого Юрий Николаевич высоко ценил и приводил эту фразу, которую я сейчас нашёл и процитирую: «Поэзия не манная каша, которую глотают, не жуя и о которой тотчас забывают». На примере стихотворения «Сентябрь» этого поэта Юрий Николаевич разъяснял, как строится сюжет даже в небольшом произведении, как развивается мысль автора от простого созерцания за крупными горошинами дождя до портрета девушки «с беспокойно скользящей улыбкою».

Юрий Николаевич много рассказывал нам о технике стихосложения, о рифме и строфике, об идее в стихах. Приводил примеры. Давал задания.

Одним из таких заданий оказалось написать сонет. Я не очень понимал тогда, что такое твердые формы и как с ними работать. Сонет, в который воплотились впечатления прошедшего дня, написался быстро.

В ледовом дворце который и сейчас располагается в парке Сокольники, хоккейная команда нашей академии проводила тренировки. Там мне и разбили шайбой лицо. Шрам под левым глазом заметен и сейчас. После этого я всегда играл в маске. Поздним умом мы все сильны. Но тогда, с разбитой мордой, я и написал этот сонет.

Через неделю Юрий Николаевич подробно разбирал домашние задания каждого подопечного. Подошла и моя очередь. Совершенно неожиданно для меня Юрий Николаевич пришел чуть ли не в восторг от этого произведения.

Вот этот сонет.

В Сокольниках осенний день –
Как на картине Левитана.
Ещё не порваны кафтаны
Могучих клёнов, свет и тень

Перемешались. Беспрестанно
Галдят вороны, им не лень.
Оленья улица, олень
Давно здесь не был. К дальним странам

Скворцы собрались улетать,
Строфу торопится сверстать
Сидящий на скамье поэт -

Здесь рифма у него смелее.
А где-то в дубине аллеи
Растаял женский силуэт.

Несмотря на очевидные отступления от правил написания сонета, ему понравилось то, что я показал. Его обрадовала побочная сентенция про оленей, которых «давно не было» на Оленьей улице.

Общий позитивный настрой стихотворения и, конечно, упоминание знаменитого этюда Левитана, который Юрий Николаевич просто обожал, были зачтены мне в качестве плюсов. Он даже напомнил известную историю о том, что Левитан, будучи художником - пейзажистом, опасался писать в своих картинах людей. Поэтому он попросил своего друга, художника Николая Павловича Чехова, вписать в этюд женскую фигуру, что тот и сделал.

Чехонадскому понравился «рваный» стиль стихотворения, когда некоторые строки, вопреки правилам написания сонета, были автором разорваны. Это, по мнению Юрия Николаевича, создало своеобразную «ритмичность», «прозрачность», «воздушность», «ажурность» материала, свидетельствовало о «лёгкой рассеянности мысли» автора, которая без всякой связи «скользила» от одного предмета к другому. В сонете, как он выразился, явно присутствует «атмосферность».

Он не знал, что на замечательную картину осеннего парка я в тот момент смотрел только одним глазом. Другой был, как у пирата, забинтован. «Легкая рассеянность» была получена в результате нокаутирующего удара шайбой, когда я залил кровью круг для вбрасывания. Наверное, по этой причине и сонет получился удачным - «рваным». В общем, подтверждается мысль о том, что, если поэта бить или морить голодом, он пишет лучше.

«Опрокинутость» этюда, его «отражённость», а этот сонет Чехонадский тоже назвал этюдом, заключалась в том, что автор в нем «поместил самого себя». Замечена была и «легкая самоирония» автора. Юрий Николаевич, конечно, не знал, о чём именно думал «сидящий на скамье поэт» с забинтованной головой.

А я, без энтузиазма наблюдавший за красивостями осеннего парка, проклинал себя за то, что, выкатившись из-за ворот, отдал пас партнеру «на пятак». Через мгновение я получил ответный пас, чуть ниже левого глаза. Вовка, наш защитник, в тот раз как следует приложился «щелком». Мимо ворот.

Левитан, вороны, олени и хоккейная шайба в одно мгновение перемешались и через час вылились в сонет.

Насмешливое, саркастическое, настырное карканье ворон, которые, похоже, просто издевались над «раненым» хоккеистом, радовались моей неприятности, тогда просто врубилось в мой мозг и как-то само собой  оказалось в сонете. Вороны кружились надо мной, истекающим кровью, видимо ждали, когда умру на этой скамейке и меня можно будет поклевать. Не вышло.

Юрий Николаевич, человек невероятной энергии, позитива, энциклопедист стихосложения, увлекаясь, мог просто входить в какой-то, в буквальном смысле транс, рассказывая, например, что такое клаузула и как её нужно правильно «вылепливать». Консонансы и диссонансы, эвфоника в поэзии, всё это я впервые услышал от Юрия Николаевича.

Он просто заражал своим неподдельным энтузиазмом, своим желанием увлечь нас как можно глубже на «самое дно», в «самую глубину» поэтического творчества, откуда мы уже никогда «не сможем найти обратную дорогу». Он хотел видеть нас всех поэтами, которые до гробовой доски будут заниматься этим неблагодарным творчеством.

Много позднее, когда я уже не работал в институте, до меня дошла скорбная весть о смерти Юрия Николаевича. С большой благодарностью мы, его ученики, всегда вспоминаем его чрезвычайно насыщенные, увлекательные и познавательные уроки, как сейчас бы сказали, «мастер-классы».

Вскоре Военная академия бронетанковых войск была расформирована, Вечерний металлургический институт также подвергся полному разгрому. На его месте теперь стоят жилые высотки. Интересно, что ВАБТВ и МГВМИ были ровесниками. Академия была создана в 1932 году, а институт в 1930-м. Это было время, когда стране остро требовались грамотные кадры и для промышленности, и для армии. В либерально-рыночной России всё это оказалось ненужным.
 
Легендарный завод «Серп и Молот», который выплавлял уникальные сорта стали, также был уничтожен.

Либерал-предатели в угоду западным покровителям с энтузиазмом проводили деиндустриализацию страны, убеждая нас, что «всё нужное можно купить», и нет необходимости в собственных заводах.

Однако об этом я ничего не написал в своем «рваном» сонете.

2024


PS. Теперь я играю в маске. На моем свитере буквы АБТВ.