Школьные друзья

Где-то далеко, куда никогда не долетали ни городской шум, ни заводская гарь, тихо вечерело. Солнце по-зимнему скупо осветило заснеженную долину, прежде чем скрыться за чахлыми макушками пихтовой тайги. Сквозь морозную дымку ещё проступали тёмными разновеликими пятнами силуэты деревенских изб, сгрудившихся на небольшом холме. Словно облачка дыма они колыхались вдали, чтобы вскоре слиться с колючей ноябрьской мглой. И тогда в сгущающихся сумерках то и дело вспыхивали в окнах электрические огоньки - подошёл к концу ещё один трудовой день для обитателей пары десятков деревянных домов.

Одна деревенская улица - это всё, что осталось обжитым от некогда большого поселения. Несколько усадьб использовались дачниками лишь в летнее время, а прочие, годами простаивая бесхозными, постепенно ветшали. Казалось, что время здесь навсегда остановило свой ход и теперь холодную дремоту развалин и покосившихся заборов изредка нарушал лишь лай собак.

В доме, стоящем особняком у въезда деревню, скрипнула входная дверь. Немолодой худощавый мужчина в спешке сбежал по деревянному крыльцу и энергичным шагом прошёл по хрустящему снегу к старому сараю. Из приоткрытой створки парило и струился жиденький свет. Мужчина пригнулся и, просунув голову в низкий проем двери, крикнул:

- Всё, Фрось! Кончай тут! К нам едут гости!

Женщина и корова одновременно обернулись и уставили на него удивленные глаза. Миловидная бабёнка средних лет, приятные формы которой не смогла утаить даже наспех накинутая мужнина телогрейка, замерла у ведра с молоком. Так она молча просидела на деревянном ящике перед бурёнкой ещё несколько мгновений, прежде чем выпустить из натруженных рук коровьи сосцы.

 - Ктой-то? – наконец, вымолвила Ефросинья и кулаком поправила на чёлке шерстяной платок. Корова тревожно замычала.

- Друг школьный! Володька. Владимир Михайлович. Помнишь? Нашему Кольке его жена «классной» была?

- Какой ещё друг, Витя? Какие гости - ночь на дворе! Это ж надо и на стол собрать? А у меня стайка не чищена, поросята вон – в говне уже тонут.

- Ты это, Фроська, про гм, про говно при Володьке ни гу-гу! Выбирай выражения! Говори: помёт, там. Экскрыменты. Не один же он, а, подись, с женой приедет. Люди они образованные. Над понимать!  - осадил супругу Витька! – Ты иди, готовь, а я тут сам как-нибудь управлюсь!

- Где уж нам понимать? – проворчала Фроська. – Вас-то, городских, ученых.

- Ну ты идёшь или нет? – пригрозил Витька.

- Да как же это?! Мне ж и одеться надо, перед гостями-то! – запричитала Фроська.

- Вот вперемежку и оденесся! Готовь и одевайся! – сурово наказал Витька, схватил лопату и скрылся за дверью.

***

Закончив уборку поросячьих стаек, Виктор, снова заглянул в хлев. Фроськи уже там не было. Пол был начищен, ведра убраны, вода в поилку налита, сено в кормушку заложено. Зорька задумчиво жевала жвачку.

- Вот же баба! – с гордостью воскликнул Витька. Забыв про усталость, он бегом направился в избу. 

По дому уже  расползлись аппетитные запахи. Витька заглянул на кухню. Все три конфорки газовой печки были заняты разнокалиберной посудиной. Под бормочущий телевизор, бульканье воды и шипение масла, Фроська зачитывала рецепты из школьной тетрадки, и тут же начинала что-то чистить, строгать, крутить... В духовке русской печи поспевало что-то очень ароматное, в чугунках томилось мясо с овощами.

Витька не стал отвлекать жену на разговоры. В коротком телефонном звонке прозвучало такое, что Витька успел наполниться грандиозными  планами. Уняв волнение, он решил подготовить место для ужина. Однако войдя в зал, Витька обнаружил, что и тут жена его опередила. В большой комнате уже были сдвинуты в ряд два стола, поверх которых на красивой белой скатерти с кружевными краями была аккуратно расставлена посуда на четыре персоны. В том же количестве к столам были придвинуты самодельные табуреты.

«Не хуже, чем в городской столовой!» - вновь мысленно похвалил жену Витька и вышел в сенцы. Там он пошарил в темноте и наощупь выудил бутылку из деревянного ящика, стоявшего под шкафом. Витька встряхнул ее, вырвал зубами пробку, лизнул край горлышка и громко почмокав, удовлетворенно крянул.

Вернувшись в зал, он поставил бутыль на стол, нежно посмотрел на нее, вздохнул, и сел у окна терпеливо ждать гостей.

Но что там разглядишь в кромешной ночи? Поэтому это занятие ему быстро наскучило. К тому же, за время уборки навоза, он так распалил свое воображение, что находиться в одиночестве ему не было никаких сил. Он пошёл на кухню.

- Представляешь? Он говорит, что приглашает меня в большой бизнес, – небрежным тоном произнес Витька.  - Как партнера! – торжественно добавил он уже громче, полагая, что из шума готовки и телевизора, жена не оценила важность сообщения.

Фроська не оборачиваясь, кивнула.

- Говорит, этот бизнес больше, чем его строительная компания в десятки, сотни раз! – тоном экономического обозревателя из телевизионных новостей продолжил свой доклад Виктор.

- Помнишь, я тебе рассказывал, что был в его конторе? О-о, это небоскреб! Целых пять этажей и всё сидят бухгалтера да инженера. А на стройке сколько у него людей – не сосчитаешь! – Витька вдруг задумался, словно начал пересчитывать строительных рабочих на объектах своего школьного друга.

Фрося вздохнула:

- Ты, поди, опять в город уедешь? Да, Витя?

Виктор поглядел в окно, и молча пожал плечами.

- Это ж дело хлопотное, наверное, бизьнес этот ваш? Заграницы, там, встречи? Рестораны, приёмы? – всхлипнула Фроська. Казалось, её душила ревность.

- Ну конечно! Ты что ж, в кино не видела? Когда большой бизнес, это просто с ума сойти, – Витька сделал серьезное лицо и попытался ещё что-то вспомнить, что он знает о большом бизнесе, но не смог.

На лице его вдруг засияла восторженная улыбка.

- Я знал! Я верил! Эх, если бы мамка была живая! – Витька лихорадочно заметался по тесной кухонке и пошёл в зал, посмотреть в окно, не приехали ли гости. - Она всегда говорила мне: Витя, ты у меня самый лучший, самый способный! – Витька пустил горькую слезу.

Вернувшись, он застал сидящую на кухонном диване Фроську. Она скорбно сложила ладони на коленях, уронила голову на грудь и беззвучно рыдала.

- Ты что, Фрося?

- А как же я? А хозяйство? Я одна не вытяну! – заголосила Фроська, протягивая руки к Витьке.

***

- Ну, ты чего, чего? – Витька подошёл к жене и обнял. – Разберёмся!

Фроська недоверчиво покачала головой и пошла к плите.

- А вот ты погляди, Фрося! Столько лет прошло, а ведь помнит?! Вот что такое – настоящий друг, школьный друг!

Эх, школа, школа! Золотая пора. Я ведь, Фрось, учился в лучшей школе района. Там были дети всего городского начальства. Это мы беднота, деревенские переселенцы.
Помню, я в эту школу попал во втором классе. В деревне-то - уж тогда  закрыли нашу восьмилетку.

Ну мы с матерью – я, брат и сеструха, поехали в город. Как раз, в канун моего дня рождения.

И вот привел на день рождения в нашу коммуналку новых друзей, почитай - полкласса. Мамка то расстаралась – угощала от души! Дед с бабкой мяса прислали, масла, молока, яиц… Все своё!

Мамка мороженое купила на всех, конфеты. Никогда не забуду тот день рождения!

А на утро в школе все обсуждали, какие мы бедные. Что, мол, спим втроем на одной кровати.

Дескать, мы с братом и сеструха тож. Да ведь и вправду сказать, мебелей то было – стол, стулья, шкаф да кровать. Мать на полу на первых порах себе стелила. Во-от…

Ох, и дразнили меня после в школе… А Вовка – тот больше всех. Мы и подрались с ним. До крови носы расколотили. А потом стали лучшими друзьями.

А я ведь, Фрось, умный был. Ага! Задачки по математике как орешки щелкал.

Витька даже однажды списал у меня. Да- а-а… Ты что, не веришь? Я бы тоже мог бы в науку попасть. Правда, оказалось, что решил я неправильно. Вовке сказали, что он мог бы получше подумать. А мне учительница поставила «Два», так как решила, что я списал у Вовы.

- Да, я тоже не очень училась, - осторожно вставила Фрося.

- Эх, вот если бы ты не забеременела, я бы сейчас тож как Володька – директором был стал. А то в навозе с утра до вечера вожуся. Ну ничего, сейчас всё наладится.

- Это что ж, я виноватая? – швырнула Фроська поварешку на пол и посмотрела на Витьку испепеляющим взглядом. – Да ты вспомни, ты вспомни…

- Да чё ты, Фрось! – миролюбивым тоном залепетал Витька.

- А то, что когда ты травму получил и инвалидность в двадцать-то пять лет, то куда ты подался? Помнишь, а?

- Ну Фрося! – умоляюще прошептал Витька.

- А то, что друг твой, Володька – Владимир Михайлович, не взял тебя тогда к себе на работу, забыл? Тебя с прежней же «попросили», а куда ты, после больницы подался? Кому ты был нужон, с инвалидностью-то?

- Это да, было дело. Дак ведь куда бы он меня взял? Там же спрос с него – государство-то, подишь, спрашивает: «отчего у тебя инвалид на стройке …»

- Ведь ты же токарь, Витя! Ты же вон какого высокого разряда. Ну взял бы тебя бы куда-нибудь, нашёл бы - чай, хозяин он или кто? - Фроська вдруг подняла рукой фартук к лицу, чтобы смахнуть слезу и сдавленным голосом добавила: - И мы бы не встретились. Стал бы директором, как ты хочешь и нашёл себе городскую...

- И мы бы не встретились. А ведь, правда, Фрось: помыкался я тогда, помыкался. Мать-то умерла, деды тоже. Сеструха с брательником как институты закончили, там и остались тех городах. Сеструха уже замуж тогда вышла, а брат …

- Вот, Витенька! Ты, чтобы матери помочь старших обучить в институтах, после школы работать пошёл, а как тебе помощь нужна стала, никто не вспомнил!

- Ну-ка, ты кончай тут! Это не твоё, понимаешь, дело!

- Конечно! Всё не мое дело!

- Ну будет тебе! Слушай, а ведь и впрямь – хорошо вышло. Кабы не так, я б не вернулся в деревню. Тебя бы не встретил…

- А кого бы тут встретил? Тут одна только в девках и была. И вот, на те, уж думала, старой девой помру. Так нет - так городской приехал. Жених!

- Да, Фрось! Эх, вот времечко было, – потягиваясь, улыбнулся Витька, с хитрецой поглядывая на Фроську. Казалось, воспоминания его наполнили каким-то порывом.

- Ещё мать с отцом живы были. Говорят, Фрось! Не будь дурой, выходи за него. Не гляди, что поломан маненько. Он ведь наш, деревенский. Выдюжит. Справится. Мы вам хозяйство оставим. Проживете. А он теперь мне – «директором он не стал»…,  - ворчала раззадоренная Фроська.

- Да чо ты, Фрося! Я ж так, к примеру, сказал. Я ж люблю тебя. Вишь, сына какого мне родила. Богатырь! – Витька указал на фотокарточку на холодильнике с молодым человеком в армейской форме.

- И про Кольку ты забыл? Забыл, как его выперла Вовкина жена из девятого класса?
– обернулась от печи к мужу Фрося. - «Мальчик не сдаст ЕГЭ», - передразнила кого-то она.

- Было, было ... Но ведь Коля же не пропал? Видишь, техникум закончил. На вечернее поступил. «Отличник». Весь в тебя, - улыбнулся Витька.

- А хоть бы и так! Уж что-что, а считать я умею. У меня по математике одни «пятёрки» были. Это вот я, коль не родители больные, стала уж точно какой-нибудь начальницей. И ты бы меня не встретил, понял? – Фрося всё ещё кипела от обиды.

- Фрося! Ну что ты, Фрося?! - она вывернулась из примиряющих объятий мужа, но тут же обмякла. - Да-а... Ну не получили мы науки. Но всё равно, сегодня мы не должны упасть в грязь лицом, – Витька внимательно посмотрел на жену и аккуратно стянул с ее челки засохшую навозную крошку.

Фроська тотчас отстранилась и, поплевав на ладонь, принялась растирать себе лоб, одновременно с упреком и виновато поглядывая на мужа.

- А про это всё… Знаешь, кто старое помянет…, - начал было Витька.

- Ой, горит! – вскрикнула Фроська и побежала к плите.

***

За окном противным дребезгом прозвучал сигнал автомобиля. Затем ещё раз, уже более настойчиво. Потом ещё.

Витька побежал в зал и заглянул в окно.

- Эх, мать! – озадаченно вскрикнул и побежал опять на кухню.  Он развернул жену и схватив ее за плечи, хорошенько встряхнул и крепко поцеловал.

- Приехали! – с торжествующим видом сказал Витька, радостно округлив глаза. – Пошли встречать.

Витька, не дожидаясь жены, кинулся к дверям.

Фроська тяжело вздохнула и поглядела как в зеркало на большой кухонный нож. Сделав несколько гримас, она накинула шерстяной платок, и засеменила вслед за мужем. Витька нетерпеливо переминался у порога, поджидая жену, проверил ручной фонарик, и вместе они поспешили на улицу.

За оградой, рядом со старой осиной, стоял легковой автомобиль со включенными фарами. Возле него виднелись две фигуры – мужская и женская. Женщина растеряно озиралась, а мужчина согнулся у приоткрытого водительского окна.

- Здравствуйте, гости дорогие! – невпопад поприветствовали их Витька и Фроська, выйдя из калитки.

- Значит так: я приеду к десяти! – послышалось из окошка такси, и автомобиль, пуская морозные клубы, покатил обратно в город. Мужчина взял даму под руку, и, осторожно ступая по свежевыпавшему снегу, повёл ее к дому.

- Здравствуй, Витя! Сколько лет, сколько зим! – восторженно произнес гость, обнимая хозяина, а затем и хозяйку. – Здравствуй, Ефросинья Никитична!

- Познакомьтесь! Моя супруга, Наталья Петровна! – представил спутницу Владимир Михайлович.

- Как это, Наталья? – изумлённо переспросил Витька и недоверчиво пригляделся. Посветив фонарем в лицо высокой даме в норковой шубке, он растерянно вымолвил: 

– А где Нина Ивановна?

Сильный свет фонаря заставил молодую женщину сморщится, но это нисколько не портило ее красивое личико. Она прикрыла глаза дорогой перчаткой.

- Владимир! Что такое? – послышался её возмущенный голос.

Владимир Михайлович аккуратно отвел Витькину руку с фонарем в сторону и прошептал, прислонясь к его уху:

- Я тебе потом всё объясню.

***

- Ой, да вы не разувайтесь! Вообще-то, пол у нас теплый.

- Да, душновато у вас!

- У вас зеркало есть? Где можно переодеться?

- Как это нету? - с достоинством, ответила Фроська. – Конечно, есть. Она повела гостью в спальню к комоду, который остался ещё от ее бабушки.

***

- Это что у вас? - сладострастно улыбнулся Владимир Михайлович. Он приподнялся со стула, сцепив под столом руки, как будто пытался удержать их в повиновении. С легким волнением он смотрел на бутылку с мутной жидкостью.

- Это Вов, самогон! По рецепту деда. Помнишь, попробовали его в восьмом классе, когда сюда приезжали на летние каникулы.

Они наполнили стопки.

- Конечно, помню! Помню, как нас дед твой  солдатским ремнем с пряжкой отстегал. Это я на всю жизнь запомнил. Потом только в двадцать лет, на свадьбе пригубил, да и то…, - он осекся и виновато посмотрел на Наталью Петровну.

Она бросила на него презрительный взгляд и с холодным видом продолжила неторопливо что-то листать в телефоне своим изящным пальчиком.

Витька и Фроська понимающе переглянулись. Чтобы как-то разрядить неловкость, хозяин крякнул и поднялся из-за стола.

- Ну что, пора выпить за встречу! – Витька сияющими взглядом оглядел присутствующих.

Владимир Михайлович отодвинул стул, но тут же был остановлен супругой и плавным жестом направлен обратно на место.

Наталья Петровна с капризным видом отодвинула стопку с самогоном.

- Я это пить не буду!

У Витьки с лица сползла улыбка. Фроська приоткрыла рот. Владимир Михайлович опустил глаза.

- Это как … это? -  недоуменно произнесла Фроська.

Наталья Петровна не удостоила ее ответа и сохраняла надменный вид.

- Виктор, у вас есть бокалы? - обратилась она к Витьке, как будто собралась сделать великое одолжение.

Витька смутился и растерянно посмотрел на жену.

- Ну а как же! – с гордостью произнесла Фроська. Она поспешила на кухню, и, погремев посудой на полках, принесла высокий стеклянный стакан с «Микки-Маусом».

- Вот, Колька выпросил на день рождения! Всё кока колу из неё пил. Это ж когда было? – мечтательно произнесла Фроська.

- Да пять лет ему было. Как сейчас помню, – немного задумавшись, отозвался Витька.

- Пять лет… Уж забыли про него, а поди ж ты, пригодился! – выразительно посмотрела Фроська на мужа, намекая на свою рачительность.

Наталья Петровна подняла стакан, осмотрела его, брезгливо поморщилась и поставила на стол.

Владимир Михайлович откупорил специально привезённую бутылку и налил полбокала вина Наталье Петровне. Затем достал из сумки фрукты и вопросительно посмотрел на Витьку.

- Я щаз помою! – мигом отозвалась Фроська, не дожидаясь указания мужа.

Пока на кухне лилась вода громыхала посуда, за столом стояла напряженная тишина.

- Бегу-у! –послышался голос Фроськи, и, действительно, вихрем влетела в зал.

Она поставила на стол поближе к гостье большую тарелку с аккуратно уложенными в ней киви, мандаринами и авокадо. Наталья Петровна благосклонно кивнула.

Витька облегченно вздохнул и выпалил:

- Ну, за встречу!

Наконец, все выпили и приступили к ужину.

- А теперь хочу сказать я, - пока Владимир Михайлович вставал из-за стола, Витька наполнил рюмки.

- Я предлагаю выпить за настоящую мужскую дружбу! А настоящая мужская дружба может быть только с детства! За нас, друг! – прочувствованно произнес Владимир Михайлович, и глаза его увлажнились.

Владимир Михайлович выпил, поморщился и добавил, обращаясь к женщинам:

– Виктор – мой единственный настоящий друг! Школьный друг! Друг детства! Понимаете?

Фрося горячо закивала головой с таким удивлённым и восхищенным видом, как будто видит всех впервые. Он была готова заплакать от торжества момента, и едва сдерживала нахлынувшие чувства.

Виктор застыл с рюмкой в руках. Он уставился на Владимира Михайловича глазами, полными обожания, и растерянно моргал.

- Володя, сядь! – дернула мужа за пиджак Наталья Петровна. – Мне-то налей!

Пока Владимир Михайлович ухаживал за супругой, Витька выпил и снова разлил по рюмкам самогон.

Потом, немного подумав, посмотрел на Фроську. Она поняла его без слов и одобрительно кивнула. Витя остаток бутылки разлил по стаканам, предназначавшимся для рассола или компота, если кто надумает запивать. Но никто пока и не думал.

Освободившись от обязанностей кавалера, Владимир Михайлович, снова протянул руку к рюмке и увидел у тарелки наполненный стакан. Он с удивлённым лицом наклонился к столу и принюхался. Блаженно прикрыв глаза, он улыбнулся и замер. Затем поднял на Виктора исполненные благодарности глаза и непринужденно прихлебнул из стакана, словно это была вода.

Он искоса поглядел на жену, и задвинул стакан за вазу с нарезанным хлебом. Убедившись, что меры маскировки достаточны, Владимир Михайлович не спеша закусил.

Аппетитно похрустев соленым огурчиком, Владимир Михайлович озорно подмигнул «Мики Маусу».

- Ну а теперь – за милых дам! – вскочил Владимир Михайлович. – Мужчины стоя, женщины – до дна! – он поставил стопку себе на левый локоть, запрокинул голову и ловким движением отправил спиртное в открытый рот.

- Асса! – дико рыкнул Владимир Михайлович, после того, как молниеносным движением, словно шпагу, извлек стопку из луженой глотки.

- Володя! Успокойся же, наконец! – Наталья Петровна с силой дернула двумя руками мужа за пиджак.

Владимир Михайлович рухнул на стул и, нисколько не смущаясь, принялся азартно уничтожать все съестное на расстоянии вытянутой руки.

Витька и Фроська удивленно переглянулись, и молча погрузились в свои тарелки. Одна лишь гостья ни к чему не притронулась, проглотив одну дольку мандарина. 

- А что ж Наталья Петровна ничего не ест? – простодушно спросила Фроська.

- Спасибо! Я после шести не ем,  – с холодной учтивостью ответила Наталья Петровна. Он держала в своей изящной ладони опустевший стакан и задумчиво разглядывала голливудского мышонка.

- Так мы ж только третью выпили? – удивилась Фроська. – После шестой я и сама в пляс пойду.

- Фрось! Говорят тебе, что диета есть такая – после шести вечера дамы не едят, – с укоризной посмотрел на свою наивную жену Витька. – Извините нас, одичали мы тут в глуши.

- Ах дамы?! – с нарочитым сочувствием в голосе ответила Фроська и ревниво оглядела изящный стан Натальи Петровны. – А у нас тут все по-простому: не будешь толком жрать, сиськи из рук выпадут.

Владимир Михайлович от неожиданности уронил вилку и смущённо уставился на супругу.

- Фрося! – умоляюще простонал Витька.

- Да я про коровьи же говорю: вон что с руками-то делается! – она подняла над столом и показала мозолистые руки с желтеющими мозолями, сухой растрескавшейся кожей и узловатыми пальцами. Однако ногти были ухожены, коротко острижены и покрыты бесцветным лаком.

- Фрося, я скоро куплю тебе доильный аппарат. Мы же договорились? Зачем сейчас об этом? – громким шепотом урезонивал Витька жену.

- Да ладно! – миролюбиво махнула рукой Фроська. Затем она с гримасой нарочитого умиления и тоном, словно перед ней капризные дети, обратилась к гостям. – Это ж как я старалась, а вы кушать не хотите?

- Наташа, ну в самом деле! Ну хотя бы раз сделай исключение! – Владимир Михайлович осторожно прихватил супругу за предплечье.

Наталья Петровна молча высвободила руку и одарила всех натянутой улыбкой. Она сочла, что необходимое почтение ей оказано, и, словно нехотя, начала привередливо ковырять вилкой в тарелке с жареным мясом.

- Налей вина! – буркнула она мужу.

- Вот и славно! – обрадовался Витька, и, перехватив у Владимира Михайловича бутылку, наполнил стакан до краев. Он взглянул на настенные часы. – Сейчас без четверти шесть. Если постараться, то за 15 минут можно хорошо поужинать!, – и обратившись к Владимиру Михайловичу, добавил: - Помнишь, Вов, как в армии?

Наталья Михайловна одарила Виктора таким томным взглядом в знак благодарности, что тот немного оробел. Витя машинально опрокинул рюмку в рот, забыв произнести тост. 

***

Спустя ещё пару-тройку тостов - «за родителей», «за то, чтобы чаще встречались» атмосфера неловкости начала понемногу растворяться. Когда же опять был провозглашён тост «за дружбу», а за тем снова за «женщин», за столом, наконец, воцарилось праздничное оживление.

С Натальи Петровны слетел налёт городской спеси, и она без умолку тараторила о своих личных достижениях, о путешествиях, о покупках, о просмотренных фильмах и театральных постановках, о занятиях танцами и йогой, о важных знакомствах и чрезвычайной занятости.

Внимательно слушая ее вместе с хозяевами, Владимир Михайлович преданно поддакивал и заискивающе поглядывал на нее.

Витька и Фроська, ошеломлённые таким потоком информации, только успевали вставлять восторженные междометия и переглядываться с восхищенным видом.

Впрочем, хозяин дома не терял связь с реальностью и успевал в коротких паузах предложить по рюмочке.

Вскоре бутылка с вином опустела. И тогда Наталья Петровна, к всеобщему облегчению, практически без колебаний, отведала Витькиного самогона.

Она великодушно сообщила, что это с ней впервые, когда она пьёт что-то не из французской винотеки. Но, дескать,поскольку сегодня случай особый, так тому и быть. Тем не менее, напиток она нашла весьма недурственным. Поэтому Виктору за вечер пришлось не раз сходить за бутылочкой в сенцы.

***

- Ефросинья, скажите! А где у вас дамская комната, - уже без тени смущения вдруг спросила Наталья Петровна.

- Дамская? – растерялась Фроська и посмотрела на мужа. Витька молча мотнул головой в сторону двери.

- Ах, это! Пройдёмте со мной, Наталья Петровна! Шубку накиньте только, - сказала Фроська и надела фуфайку.

- Так, Владимир! А ты приготовь всё для презентации. Понял? – сказала мужу Наталья Петровна, остановившись перед дверью.

- Это чего ещё такое? – Фроська посмотрела на Витьку с тревогой в глазах.

- Фрось, возьми фонарь! – вместо ответа посоветовал Витька.

***

Женщины вышли в сени.

- Как, на улице? А как же вы ..., - Наталья Петровна удивленно воззрилась на Фроську.

- Да как, как у всех тут! - развела руки Фроська.

- Ну ничего!  Я с Владимиром Михайловичем... мы выведем вас в люди.

- Да какие уж нам теперь «люди». Мы всю жизнь деревенские. Но все одно - спасибо!

- Вам нужно же одеться поприличней. Да, это будет трудно на вас подобрать одежду. Но я помогу. Конечно.

Наталья Петровна, покачиваясь, прошла к двери и дернула за ручку.

 - Нет-нет, не сюда! Это кладовка, Наталья Петровна! – с гордостью произнесла Фроська и, скинув крючок, распахнула дверь. – А это наши припасы. Вы, наверное, не знаете, но у нас в деревне обычно к ноябрьским праздникам скотину забивают.

Мы нонче боровка и бычка закололи. Жалко, конечно. Но что поделаешь, жить как-то надо?! Ну вот! Основное-то пораспродали, да вот деньги …, - она вдруг прервалась, и негромко выругалась.

– Ой, извините! А это для себя, для родни. Вот возьмите! Это мы не для продажи. Для своих делаем. А что у нас свои-то? Витькины брат да сестра. Но те разъехались по всем краям земли. Сын, Колька, он что-то к мясу не очень. Закормили в детстве. А мож фигуру блюдет – с девочкой он дружит. Та, вообще, мяса не ест.

Внезапно погас свет. Фроська машинально задрала голову к лампочке и уж затем воспользовалась фонарем.

- Ну вот, опять электричество отключили. На угольном разрезе столбы переносят. Мы от них запитаны, - пояснила Фроська, посветив фонарем в лицо перепуганной Наталье Петровне.

Затем луч Фроськиного фонаря скользнул по гирляндам кровяной колбасы, банкам с домашней тушенкой, ларям с окороками, салом и другими деревенскими деликатесами.

- Вот, видите какое сальце? Оно, конечно, девкам городским, больше фигура, говорят, нужна. Мужики у вас там - всё по фигуристым охотники. А Колька-сын - сам худой, как Витя мой. Весь в него. И умный - тоже весь в отца! Почём зря его из класса вытурили, вот вам моё слово! Зря! Ведь в наш политех сам поступил, сразу после армии. Сейчас в проектном институте работает. Какой-то там тип.

- ГИП может быть?

- Может и ГИП. Я-то не шибко грамотная, всё по хозяйству. А Вам Владимир Михайлович не рассказывал про нашего Кольку? Жена его, - ой, извините! – бывшая жена его была классной учительницей у Коли. Хорошая женщина. Строгая такая же, как вы. Красивая, - Фроська мельком навела фонарь на лицо Натальи Петровны.

Наталья Петровна побелела от злости. Но сдержалась.

Когда бы ни сумрак, Фроська наверняка, испугалась того плотоядного взгляда, с которым Наталья Петровна осматривала кладовую-сокровищницу.

- Наталья! Гм, Петровна! – острожное начала Фроська. -  Ну если вы фигуру блюдете, давайте вам с мужем на завтрак мясца наложу?

- Нет, спасибо! Мой муж достаточно зарабатывает, чтобы покупать все что мне нужно. И мясо он покупает только дорогое и только в фермерском магазине.

- Да что ж, вы Наталья Петровна, думаете, что я с вас денег возьму? Да я вам как от души, как своим! - Фрося уже была готова обидеться.

Наталья Петровна промолчала.

– Витя! – закричала Фроська.

- Ну хорошо, хорошо! – как бы нехотя сдалась Наталья Петровна.

- Вот и славно! Посмотрите, какой кусочек! – она показал рукой на ряд шматков сала. – Возьмите хотя бы вот этот.

- А во что я их положу? – беспомощно оглянувшись, спросила Наталья Петровна.

- Я дам вам пакет, мы отдаем в продажу со своими пакетами – Витя настоял. Где-то заказал, вон, целый мешок сделали. С рисунком нашей усадьбы. Говорит, чтобы люди знали, что это наше качество, деревенское!

Наталья Петровна взяла у Фроськи пакет, повертела его в руках, но, приметив в кладовке большую дорожную сумку, спросила:

- А в эту можно? - и не дождавшись ответа, стала торопливо её набивать.

Внезапно она прервалась.

- Ефросинья, я больше не могу! – жалобно прошептала Наталья Петровна, и прижала друг к другу тонкие ножки в чулках в последней попытке удержать естественный позыв.

- Может в ведро? – заботливо осведомилась Фроська и потянулась в темноту сенцев.

- Нет! – отчаянно вскрикнула Наталья Петровна.

- Ну как хотите! Туалет прямо по тропинке – там, за стайкой, – напутствовала гостью не на шутку встревоженная Фроська

- Давайте я вам помогу, хоть посвечу в сортире-то? – любезно предложила она вслед сбегающей по деревянным ступеням Наталье Петровне.  – Свет, видать, надолго, отключили. А вот аккумулятора хватает только на избу, – указав на окно, посетовала хозяйка.

- Ну хорошо, но только на улице! – неохотно согласилась, Наталья Петровна, оказавшись во дворе в кромешной темноте.

Наталья Петровна подбежала к туалету, резко распахнула двери и тут же в её трепетные ноздри вцепился обычный для подобных мест злой дух.

- Ой, мама! – воскликнула Наталья Петровна и беспомощно оглянулась. Но нужда ее прижала так, что Наталья Петровна, недолго думая, присела прямо на заснеженной тропинке.

В следующее мгновение вспыхнул свет. Она вскрикнула, вскочила, и смущённо озираясь, побежала к дому.

***

- Можно, – несмело спросил Владимир Михайлович, достав пачку «LM» из кармана пиджака.

- Конечно, кури здесь! – великодушно отозвался Витька. – Ты что, на улице же такой мороз!

- Да, а вот Наташа не любит, – как-то по-детски пожаловался Владимир Михайлович. Он протянул приоткрытую пачку c тонкими дамскими сигаретками другу: – Будешь?

- Нет, спасибо! Я такие не курю. Слабые, – улыбнулся Витька. Он встал из-за стола, подошёл к двухметровому холодильнику, потянулся и достал с него красный блок. Выпотрошив пачку, Витька остальное забросил туда же. Затем он прихватил с подоконника пепельницу с зажигалкой и вернулся к столу.

- «Максим», - гордо произнес Витька, оценивающе покрутил в пальцах сигарету и вопросительно посмотрел на друга. Владимир Михайлович одобрительно кивнул, и только тогда удовлетворенный Витька с наслаждением затянулся.

Он помолчали.

- Как ты, Виктор? Что у тебя с сердцем, болит?

- Нормально. Раньше было дело, а сейчас уже почти нет. Вот только врач курить запрещает. Я ему, мол, брошу, если снимите инвалидность. А он ни в какую.

- Понятно. "Долгое эхо войны", - высокопарно произнес Владимир Михайлович. - Тебе ещё повезло. Ведь сколько парней полегло,- заискивающе поглядев Витьке в глаза.

Витька молча курил, глядя в пол.

- Помянем! - сказал Владимир Михайлович.

Мужчины встали и, выпили, не чокаясь.

- Володя, что с Ниной-то? - спросил Витька.

- Да ты понимаешь, - Владимир Михайлович смущенно опустил глаза. – Долгая история.

- Я не об этом. Она жива? Сын как?

- Жива она, жива! – сокрушенно покачал головой Владимир Михайлович. - Видишь ли, какое дело...

***

- В общем, работала она, Наташа, - Владимир Михайлович мучительно поморщился, -  у меня в компании, кажется, кладовщицей. Я-то о ней и знать не знал, мало ли кто у меня работал. И вот решил я однажды корпоратив провести, на Новый год. Тогда только мода такая пошла.

Нина Ивановна тогда приболела и пойти не смогла. А мне ж нельзя не пойти. Вот там я впервые ее и увидел.

Ты знаешь, я и раньше немного погуливал. Так, ничего серьёзного. Даже Нина, кажется, догадывалась… Но такого у меня никогда не было! Веришь, Вить? Никогда!
Короче, влюбился с первого взгляда. А она в разводе была, ребенок у нее маленький. Дочка. Короче, завертелось всё.

Я подумал, подумал. Ведь в конторе все узнают. Что делать? Решил немного ее подтянуть. Помог в институт поступить. Квартиру снял. И повысил в должности. Не сразу, конечно, но стала финансовым директором.

Да Витя, я всё понимаю. Нина вроде начала что-то подозревать. Но я хотел, чтоб это как-то правильно, что ли, было. Вроде Наталья Петровна нужна для работы. Для роста компании.

Поначалу всё было относительно нормально. А потом началось. Она мне – уволь этого, уволь эту. Разговоры пошли, что она с подчинёнными груба. Представляешь, придёт в проектный отдел и начинает их там чихвостить. Дескать, бездари и тунеядцы. Я, мол, по талантам свою должность имею. С низов до финансового директора за два года прошла. А вы тут сидите, штаны протираете. С замами моими начала собачиться. Народ начал уходить.С деньгами появились проблемы. Неоплаты. Суды.

Я с ней серьезно поговорил. Будешь шашкой махать, дело загубишь.

И вот она мне говорит. Вот, мол, настоящее дело. Я тебе как финансист говорю.
Начали мы на какие-то курсы ездить. В Москву и по заграницам. Там люди такого полёта, Витя - у-у-у!

Ну а со стройкой уже дела пошли совсем худо. Мы активы кой-какие вывели, часть оформили на неё. А сейчас моя строительная компания, которую я создал своими руками, с одного кирпича, пошла под банкротство.

Нина Ивановна ушла. Подала на развод. Сейчас всё это на голову мне упало. Да сын ещё. Он же у меня работал. Ты понимаешь, увязался за Наташей. Мы повздорили. Не разговариваем давно. Лучше бы я тогда тебя взял. Всё может быть иначе было.

- Как же так, Володя? - сокрушенно произнес Витька.

- Люблю я её, понимаешь, люблю! Хоть и в два раза она меня младше, а вот жить не могу без неё. Она толковая, энергичная и открытая ко всему новому. А Нина в последние годы стала какая-то скучная. Да и потолстела она. А я ж ещё молодой, Витя! Ну что для мужика полтинник?! А Нина... Я же, считай, из-за твоего сына как с ней поссорился, так всё и покатилось у нас под откос, - сказал Владимир Михайлович с болью в голосе.

Виктору показалось, что его друг неискренен, но не хотелось в это верить.

- Ну это понятно. А ты говорил, бизнес. Большой бизнес. Это что же?

- А, совсем забыл! – Владимир Михайлович встал из-за стола и открыл стоящий у порога чёрный тубус.  Он достал из него листы бумаги почти метровой длины. – Витя, скажи: куда можно повесить?

- Что это? Зачем? – удивленно посмотрел на друга Витька.

- Сейчас придёт Наталья Петровна и проведет презентацию нашего проекта. Того, о котором я тебе утром говорил.

- Не знаю, - растерянно огляделся Витька. – Вот может над дверью в спальню? Я на пару гвоздей прибью?

- М-м-м, ну давай! – ответил Владимир Михайлович и помог Витьке закрепить альбом.

В это момент погас свет.

- Ничего страшного, - предупредил вопрос друга Витька. Это на разрезе шалят. У меня аккумулятор в дом. Нам хватит. Слабоват свет, но стопки не потеряем.

- А девочки? – забеспокоился Владимир Михайлович.

- Фроська фонарь взяла. Не в первой, не дрейфь. Вернет твою Наталью Петровну.

- Это хорошо, - облегченно вздохнул Владимир Михайлович и друзья вернулись за стол.

***

Свет вдруг стал ярче, и за окном раздался пронзительный женский крик.

- Наташа! – встревоженно воскликнул Владимир Михайлович и вскочил из-за стола.

Свет опять потускнел.

- Переключают, -пробормотал Витька и двинулся за другом к двери. Она распахнулась и в дом залетела Наталья Петровна, а следом перепуганная Фроська.

- Что произошло? – спросил Витька Фроську.

- Всё в порядке, - поспешила успокоить всех Наталья Петровна, пока Владимир Михайлович снимал с нее сапожки.

- Владимир Михайлович, я вам сумочку у крыльца оставила, - сказала Фроська, с довольным видом глядя на мужа.

- Володя, ты приготовил? Послушайте, что у вас со светом? Ничего же не видно, - Наталья Петровна придирчиво осмотрела импровизированный презентационный стенд.

Фроська стояла и недоуменно смотрела на загороженный проход в спальню.

- Володя, а нельзя ли своим словами? Действительно, темно. Когда теперь свет включат – кто его знает. Да не сильно мы разбираемся в этих делах, - сказал Витька, осматривая листы ватмана.

- Ну хорошо! – сдалась Наталья Петровна. – Давайте о главном. Виктор и Ефросинья! Владимир Михайлович мне рассказал о вашей старой дружбе. Это очень важно.

Я и Владимир Михайлович сейчас занялись формированием команды единомышленников для участия в очень перспективном проекте. Это очень серьезное дело. Все что было раньше у Владимира Михайловича – проектный институт, строительная компания – все это меркнет по сравнению с масштабами нового предприятия.

Я должна сказать, что в этом дело вложились очень важные люди. Поверьте, я пока не могу называть их имена, но это все очень и очень солидные предприниматели, политики, звезды эстрады первой величины.

Конечно, не только они. Есть люди разных профессий. Но главное, в такой важный и высокодоходный бизнес мы приглашаем только самых близких, проверенных временем и тяжелыми испытаниями, людей. Друзей. Таких, как вы, Виктор и Ефросинья.

Потому что к успеху не должны допускаться случайные люди! Только преданные и заслуженные.

- Да, брат, пора вылезать из своей берлоги. Разве можно жить в таком захолустье?! – добавил Владимир Михайлович

- А куда всё это? - Фрося повела рукой.

- Всё продать! – решительно провозгласила «приговор» Наталья Петровна. – И вложить в наш проект.

- И хозяйство? – робко уточнила Фрося, умоляюще глядя в глаза Витьке.

- И хозяйство, – великодушно улыбаясь, добавил Владимир Михайлович

Витя застыл в нерешительности.

- Да, оно конечно, так, - Витя смотрел с напряженным вниманием на лист ватмана, словно пытаясь там найти ответы на мучившие его вопросы. Однако даже полумрак не мог скрыть того, что лист был абсолютно пуст.

- Ой не знаю, все так неожиданно, – запричитала Фрося.

- А что вы теряете? Вы же только приобретаете, Ефросинья! Продадите дом, корову, поросят, а потом купите виллу у моря и будете только отдыхать.

- Да уж! Оно конечно, - чуть не заплакала Фрося. – Но жалко немного.

- Ефросинья, людям свойственно сомневаться, вступая в большое дело. Но будущее только за решительными людьми. Правильно, Виктор? – Наталья Петровна посмотрела на Витьку пронизывающим взглядом.

Витька колебался.

***

За окном трижды коротко продребезжал уже знакомый всем клаксон.

- Ну вот и всё! – устало вздохнула Наталья Петровна. – Нам пора.

- О, как славно посидели! – Владимир Михайлович сиял от удовольствия

- Приезжайте к нам почаще! – несмело предложил Виктор, голова которого гудела то ли от спиртного, то ли от открывающихся перед ним перспектив.

- Да, да! Всегда рады! Милости просим! – в гостеприимном жесте взмахнула руками Фроська.

- Ой, да что же это мы гостей-то без подарков отправляем? –воскликнула Фроська. –Витя, помоги мне пирог с мясом завернуть. Вот домой приедете, в холодильник положите, а завтра утречком в духовке разогреете - так вкусно вам будет, что пальчики оближите! До шести часов управитесь – я вам гарантирую!

Виктор с женой поспешили на кухню. Наталья Петровна неожиданно зычным голосом прокричала им вслед:

- Теперь уж вы к нам, Ефросинья! Слышите, Виктор? Мы же всё с вами решили – пора начинать новую жизнь! – торжественно продекламировала зазубренную речь Наталья Петровна, и тут же строгим тоном обратилась к мужу:

- Ты мясо с колбасой в машину унес? Сало?  - она немного подумала и сморщила нос: - А, как его? Самогон?

Муж, широко улыбаясь, дурашливо кивал головой.

- А яйца?  - не унималась Наталья Петровна.

Владимир Михайлович жалобно сморщился и огляделся. Он увидел у порога пластиковое ведро с отборным куриным яйцом и взял его в руки.

***

- О, Витя! –начала на кухне причитать Фроська.

Витька же, напротив, витал в облаках.

-  Я же говорил, что рожден под счастливой звездой! – Витька закурил, чтобы скрыть волнение.

- Никто не верил, кроме меня! А я знал…

- Я тоже знала, Витенька! – жалостливо протянула Фроська.

- Да нет - я еще маленьким знал, - сказал Витька, уносясь мыслями в прошлое.

- Ааа, ну я может тогда догадывалась. Наверное, - робко предположила Фроська. Ей очень хотелось верить, что их судьбы были сплетены вместе ещё задолго до их встречи.

- Да тебя и в помине не было. Но ничего! Теперь у меня все вот здесь будут! – Витька потряс кулаком кому-то. - Они ещё вспомнят Витьку. Узнают, кем я стал.

- Фрось, ну а Володька-то… Вот что такое настоящий друг! Не забыл. Не забыл! А я, дурак, было на него обиделся. Ну ничего! Всё теперь будет хорошо!

- Да, Вить! Всё будет хорошо! А надо ли лучше? – вдруг Фроськин голос наполнился плаксивыми интонациями.

- Надо, Фрося! Надо! Не бойся мечтать, Фрося! Не изменяй мечте!

- Да я Витька верная тебе всегда была!

- Я не об этом… У меня вот ты есть, Колька тож в меня. Теперь хоть поживём как люди!

- Витя, золотой мой! А как же Зорька? А Машка? Поросятки? Курочки?

- Эх, Фрось! Хватит, погорбатилась ты.  Теперь будешь утром не в хлев ходить, а на пляжи.От простуды тебя вылечим. Мож еще поскребем по сусекам-то, а? Родишь ещё? А потом моды будешь изучать. Будешь как Володькина фифа! Бросишь, поди?

- Да ты что, Витенька! Я тебя ни на кого не променяю. Но вот Зорьку жалко.

- Ладно, пошли!

***

- Вот, возьмите! Прям из духовочки! Я его в полотенце завернула, а потом в холщовый мешок да в пакет, -  протянула Фроська гостинец Наталье Петровне. Та, не ожидая, что сверток окажется таким увесистым, чуть не выронила его из рук. Она возмущенно посмотрела на мужа, но тот с виноватой улыбкой кивнул на свои - "куда, мол" -  он держал полное ведро.

- Ну давай же, давай! – сдавленным голосом прошипела Наталья Петровна и подтолкнула мужа.

- Кстати, совсем забыл! Вот же память, ха-ха-ха! – Владимир Михайлович прикрыл глаза и закатив голову назад, натужно рассмеялся.

***

- Две тысячи долларов? – Витька изумлённо поглядел на Владимира Михайловича.

- Да, а что? Это же совсем смешная сумма, - надменно хихикнула гостья. – Вот у меня женщина, ваших лет (Наталья Петровна высокомерно окинула Фроську с головы до ног) вложилась в группу, которую я возглавляю. Теперь она мой младший партнер. Конечно, ей пришлось тоже немного изменить свою жизнь. Кое-что продать. Кое-у кого занять. Володя, кажется она говорила, что продала свой мясной павильончик?

Владимир Михайлович утвердительно кивнул головой.

- И теперь она может позволить себе уже никогда в жизни не работать, - продолжала убеждать хозяев Наталья Петровна. - Только подумайте! Весь труд – это получать деньги с вновь привлечённых клиентов. Пять процентов с каждого нового члена моей команды, которого она приведёт. А это очень приличная сумма. Вот посчитайте: пять процентов от двух тысяч  …

- Павильончик? На вокзале? Ее Веркой зовут? – неожиданно прервала ее экономические расчеты Фроська.

- Не знаю, как ее там зовут, но мне она представилась Верой Васильевной, – капризно сморщив лоб, ответила Наталья Петровна. Сделала она это заметно похолодевшим тоном, глядя куда-то в пол. – А какое это имеет значение?

- Значит, Верка, падлюка! – лицо хозяйки дома ужасно преобразилось. – Слышишь, Витя?  Она ведь тож такое предлагала. У меня, говорит, наставница, вся в мехах и золоте, – при этих словах Наталья Петровна, словно защищаясь, судорожно запахнула меховое пальто и на ее изящной руке сверкнул бриллиант в платиновой оправе. - По заграницам, катается, а муж еёный из казино не вылазит.

Владимир Михайлович растеряно оглянулся.

- Я ей, Верке-то, говорю: не лезь ко мне с глупостями! – продолжила Фроська, медленно наступая на гостей. Те начали пугливо пятиться. - Так она все одно обманула нас! Брала, брала в долг... Говорит, скоро рассчитаюсь. Дескать, свадьба у дочери. Как соберут на «блины» да денег молодым надарят – всё, мол, отдам. Жених, говорит, богатый. Родня у ево – вона! – Фроська так неожиданно и резко взмахнула рукой, что все трое – Витька, Владимир Михайлович и Наталья Петровна вздрогнули.

- Вот стерва! – Фроська зашлась в крике. - Прятаться стала. Павильон закрыла.  Слышь, Витя? Оказывается, продала. Я ей кое-как тут давеча дозвонилась. Плачет. Денег, говорит, нет. Обманули её!

- Фрося, успокойся! – Витя с хмурым видом сгреб визжащую жену в комок и задвинул за спину.

Он посмотрел на Наталью Петровну так, что она вжалась в деревянную стену. Затем повернулся к своему школьному другу.

- Вова! - Витька поперхнулся от гнева. У него моментально всё пересохло во рту.

-  Владимир Михайлович!  - почти без голоса просипел Витька. - Ты что же это? Так вы за этим приехали?

- Ну что ты, Витя! Мы же друзья! Это недоразумение. Но дело верное. Витя, всего 2000 баксов. Это же сущие мелочи для тебя! Ты же сам сказал, что вы так хорошо расторговались – корова, свинка, гуси …

- Мелочи? Для меня? – Виктор страшно вращал глазами, словно что-то ища.

Он не обращал внимания на дикую ломоту в груди. Он почувствовал себя преданным.

Как тогда, на утро после дня рождения, когда он шёл с чувством гордости за прекрасный праздник, устроенный для своих одноклассников.

Как тогда, когда с глумливым спокойствием ему, находившемуся в отчаянном положении, отказал ему в хоть какой-нибудь работе его школьный друг.

Как тогда, когда замкнулся сын и ночами плакала Фроська, узнав, что Кольку будут отчислять из класса, как неперспективного, как неспособного, по мнению классного руководителя - жены Володи.

И всегда он смирялся, находил оправдание всему, превозмогая душевную боль. А сейчас волна неистовой злобы захлестнула его с головой.

Владимир Михайлович не на шутку перепугался.

- Витя, я все понял! Я все понял! Наташа, пойдём! Договорим в другой раз. Нас ждет такси!

Наталья Петровна, не спуская с хозяев своих красивых испуганных глаз, попятилась к выходу. Владимир Михайлович протянул было руку Виктору, но вовремя спохватился, понимая, как это неуместно, виновато улыбнулся Фроське, и пошел за женой.

У самой двери Владимир Михайлович вдруг замер, словно что-то забыл, и быстро развернувшись, приблизился к Виктору кошачьим шагом.

– Витя! – прошептал он. – Витя, тут такое дело… Витя, дай денег на такси! Взаймы. Ну всего тысячу. Я отдам на следующей неделе. Вот увидишь! – он хотел ещё что-то добавить, но Виктор схватил его за грудки и с криком: «Вон отсюдова!» – поволок гостя к порогу.

Наталья Петровна пронзительно взвизгнула и первой выскочила в дверь. Она понеслась в сторону машины с красными шашечками, не желая знать, какая участь постигнет ее незадачливого мужа. Тот был кубарем спущен с крыльца. Придя в себя, Владимир Михайлович принялся было счищать снег и разбитые яйца с лица и одежды.

Однако Виктор был намерен продолжить погоню, но в горячке всё не мог найти на крыльце подходящую обувь. Тотчас же вспомнив, как больно прежде был им бит, Владимир Михайлович вскочил, и жалобно подвывая, побежал вослед за супругой.

Преследуя школьного друга, Виктор немного замешкался и у калитки. Разгневанный хозяин выдрал из забора штакетину и помчался к автомобилю, в который с необыкновенным проворством вскочил незадачливый гость.

- Ви-и-и-итя, не на-а-адо! – огласил сонную деревню истошный вопль. Фроська босиком бежала к мужу. Она рыдала в голос, удерживая кончик волочившегося по снегу шерстяного платка одной рукой, а другой растирала слезы по лицу. 

Виктор широко замахнулся, как будто собрался колоть дрова, и, словно поднятый шлагбаум, застыл у лобового стекла дорогой иномарки. Он увидел, как пожилой таксист отчаянно зажмурился и прижался к рулю.

Взревел двигатель и такси, буксуя в заснеженной колее, рвануло вперёд по дороге, а через несколько мгновений желтые габаритные огоньки уже растаяли во тьме.

Виктор бессильно опустил руки. Правой рукой он облокотился на штакетину, словно на меч, а левой прижал к груди всхлипывающую жену.

- Ну, ну, успокойся! – ткнулся губами Виктор в растрепанную голову Фроськи. Фрося, босая, по щиколотку в снегу, встала рядом с мужем, расправила волосы, и с горделиво поднятым подбородком, словно скандинавская Фрейя, воззрилась в ночную мглу. 

Так они постояли ещё немного, плечом к плечу, готовые отразить все напасти, что им уготованы судьбой.

Но ничего не происходило. Медленно падал густой снег, застилая свежей простыней спящую долину. В хлеву стихло жалобное мычание. Постепенно редея, смолк тревожный лай деревенских собак. Только едва различимый шорох летящих снежинок доносился отовсюду.

Наконец, мужчина и женщина, поддерживая друг друга, побрели к старой избе в деревеньке, что приютилась на небольшом холме. Скоро в ее окнах погаснет последний свет и всё в этом мире растворится в ночном безмолвии.