Вечеринка с последствиями

Иногда в памяти всплывают такие события, которые ты считал безвозвратно канувшими в лету. Вот об одном из таких событий я и хочу сегодня написать. Как я уже рассказывал, 20 сентября 1974 года я прибыл к новому месту службы, в 30-й Институт и оказался в 47 отделе. Началось мое врастание в новый коллектив, постижение всех тонкостей службы в военном научном заведении. Но я оказался не единственным новичком в отделе. Примерно через месяц прибыл еще один офицер — майор Готовчиков. Небольшого роста, плотно сбитый, этакий молоденький боровичок. Он уже был кандидат технических наук и прибыл на должность старшего научного сотрудника, но не в лабораторию Комягина, в которой обитал я, а в соседнюю, лабораторию Лагуткина. То, при каких обстоятельствах он стал кандидатом технических наук, требует отдельного обстоятельного рассказа, и этот процесс я отложу, как говорится, на закуску. А я продолжу описывать события в хронологической последовательности.

Готовчиков, как и я, начал осваиваться в новом коллективе, а в начале ноября сотруднику лаборатории Лагуткина Ивану Петровичу Максимову исполнялось 30 лет. Сами понимаете, 30 лет — не бог весть какой юбилей, но Максимов решил отпраздновать его с размахом. Кто знает, может он хотел во время застолья попробовать решить с начальником отдела свои шкурные вопросы, сие нам неведомо. Хочу мимоходом отметить, что через несколько лет наши жизненные пути с Максимовым пересеклись в непримиримых противоречиях. Битва была еще та, досталось крепко обоим, но, выражаясь спортивной терминологией, встреча закончилась вничью. Если жизнь позволит, напишу об этом отдельный рассказ.

На празднество Максимов решил пригласить весь коллектив отдела, а это без малого два десятка человек. Вопрос был в том, где провести это застолье. В офицерском кафе «Восток» был специальный зал для таких мероприятий, но, во-первых, он был для нас великоват, а, во-вторых, выходило дороговато для юбиляра. И была еще одна тонкость — кафе «Восток» находилось в центре жилого городка, на перекрестке всех дорог. Застолье планировалось провести в пятницу, сразу после работы, не переодеваясь в цивильное. Сами понимаете, вдруг кто-то превысит норму, будет в непотребном виде, могут увидеть посторонние, это нехорошо. Надо было укромное местечко, и Максимов такое отыскал. За жилым городком находилось место, называемое в народе «Дачи военторга». Там действительно стояли летние дачи, с хозяином одной из которых и договорился Максимов арендовать помещение на вечер. Дача по советским меркам была большая, двухэтажная, одна веранда была метров на 30. Вот на ней мы и расположились. Осень была в тот год теплая, так что погода нам не мешала. Столов и стульев на даче оказалось достаточно, от недостатка мебели мы не страдали. Стол по советским меркам был накрыт на широкую руку. Тогда существовало такое правило, недостаток закуски можно пережить, а вот недостаток водки организатору банкета не простят.

С этим было все хорошо, застолье шло своим чередом. Произносились тосты, опрокидывались бокалы. За столом становилось непринужденнее и веселее. В какой-то момент я заметил, что на другом конце стола, там, где сидел Готовчиков, обстановка начала изменяться. Что конкретно говорилось, мне было не разобрать, но по выражению лиц говорящих было понятно, что говорится что-то неприятное, совсем неподходящее для празднования юбилея. На этом месте Ольга Андреевна, которая сидела рядом со мной, наклонилась к уху и тихо сказала: «Дело принимает нехороший оборот, может дойти до мордобоя. Ты в нашем коллективе человек новый, зачем тебе быть замешанным в нехорошей истории. Давай, по английски не прощаясь, бери свою фуражку и езжай домой». Львова была старше меня по возрасту, да и в 47 отделе работала уже давно, знала все подводные течения в коллективе. И вообще, можно сказать, что она взяла надо мной шефство, помогала мне освоиться в новом коллективе. Поэтому я внял ее предостережению и тихонько исчез с этой вечеринки. Из сегодняшнего дня видится, что Ольга Андреевна немного лукавила, скорее всего, ей не хотелось, чтобы я узнал наш коллектив с нехорошей стороны.

По понедельникам у нас было большое построение. Так я называю построение в составе управления, которое проходило на улице. В последние секунды перед построением никаких разговоров на тему пятничной вечеринки не было. После построения я пришел в свою комнату, там тоже — молчок. Улучив момент, когда в комнате были только я и Львова, я подошел к ней и спросил, так чем же кончилась вечеринка. Сейчас я могу только в самых общих чертах передать смысл сказанного Ольгой Андреевной. Между Готовчиковым и сотрудниками, сидевшими рядом с ним за столом, завязалась какая-то дискуссия, которая постепенно развивалась и закончилась тем, что новоиспеченный сотрудник отдела заявил: «Вы все плебеи, я один среди вас светлая личность». Вот так, ни много, ни мало!

Утром следующего дня Готовчикова в нашем отделе уже не было. Позже мне стало известно, что прямо в понедельник начальник 47 отдела Семен Леонтьевич Краснов пошел к начальнику управления и рассказал о произошедшем инциденте. После этого он убедительно попросил убрать Готовчикова из отдела, так как все в коллективе возмущены его поведением, а офицеры даже руку ему не хотят подавать. Краснов пользовался большим авторитетом у начальника Управления, было понятно, если Семен Леонтьевич пришел с такой просьбой, значит действительно произошло что-то экстраординарное. Готовчикова убрали не только из отдела, но и из управления. Как ни странно, но от этого перевода он только выиграл, так как его перевели в управление, которое занималось авиационным вооружением, то есть по его прежней специальности. Как ему служилось на новом месте, я не знаю. Могу только предполагать, что этот случай послужил ему хорошим уроком, и он бросил свои солдафонские замашки, приобретенные в бомбардировочном полку, и научился вести себя интеллигентно в научно-исследовательском коллективе.

Но судьба в какой-то мере столкнула меня еще раз с Готовчиковым, правда не так близко. Через пару лет и я, и он получили квартиры в одном доме, только в разных подъездах. Дом этот находился, если можно так выразиться, в филиале жилого городка. Основная его часть — напротив платформы «Чкаловская», а еще пару десятков домов — рядом с платформой «41-й км». Это следующая остановка электрички, если ехать из Москвы. Поэтому мы на службу и со службы ездили на одной и той же электричке. Если вы живете в одном доме, то и идете до платформы по одной дорожке. Вот такая картина — я иду на электричку, а в нескольких шагах впереди меня ( или сзади меня) вышагивает Готовчиков. Часто бывало, что я иду, смотрю на него и с усмешкой вспоминаю его фразу: «Вот, посмотрите — идет светлая личность». Не могу не упомянуть еще одну небольшую деталь — жена Готовчикова была выше его ростом, и эта пара со стороны смотрелась, сами понимаете как. Говорят, что невысокие мужчины очень страдают от своего роста, который порождает у них комплекс неполноценности, может быть это и есть одна из причин того инцидента на юбилее Максимова.

  За те пару недель, что Готовчиков провел в 47 отделе, он успел рассказать о себе какие-то краткие биографические данные, и эта информация меня крайне озадачила. Он рассказал, что ранее служил в обыкновенной строевой части — тбап (тяжелобомбардировочный авиационный полк) на должности инженера полка по авиационному вооружению. Полк располагался в Мачулищах, это километров 20 от Минска. Он поведал, что служил в полку и одновременно учился в заочной аспирантуре в одном из ВУЗов Минска. Вот так «между делом» и написал диссертацию. Его рассказ вызвал у меня не то, что недоверие, изумление, а реакцию типа: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» Это видимо, происходило в какой-то параллельной реальности.

Я придерживаюсь такого мнения, потому что в молодости сам прослужил два года в строевой части, на аналогичной должности инженера полка по радиотехническому оборудованию. Для того, чтобы обосновать свое мнение, давайте я просто приведу вам распорядок одного дня инженера полка по радиотехническому оборудованию (то бишь, мой). Здесь есть только два варианта — день, когда проводится предварительная подготовка авиатехники, и день, когда проводятся дневные полеты (поскольку таковых было 95% от общего количества). Наиболее показателен день полетов, вот о нем я и расскажу. Для наглядности приведу распорядок дня в виде таблицы:
    • 4:30 — подъем;
    • 5:00 — выход из дома;
    • 5:10 — прибытие в столовую (т. е. начало завтрака);
    • 5:50 — прибытие на стоянку автотранспорта;
    • 6:00 — отправление автотранспорта с личным составом на аэродром. У нас существовало правило, что отправление автотранспорта должно происходить строго за 3 часа до начала полетов;
    • 6:10 — прибытие на аэродром;
    • 6:50 — начало предполетной подготовки;
    • 8:00 — вылет самолета на разведку погоды;
    • 8:30 — предполетные указания. Если я назначен старшим инженером полетов, то я на них обязан присутствовать;
    • 9:00 — начало летной смены;
    • 15:00 — окончание летной смены (как вы видите, продолжительность летной смены составляет 6 часов. В какой-то момент вышел приказ Командующего Воздушной Армии о том, что в полках, в которых имеется большое количество молодых летчиков, разрешается увеличивать продолжительность летной смены до 7 часов. У нас в полку попробовали один раз такую «удлиненную» смену и сразу отказались от нее. Поняли, что такая высокая нагрузка и на летный, и на технический состав, что недалеко было до летных происшествий);
    • 15:10 — начало послеполетной подготовки. В это же время руководящий состав полка собирается на разбор полетов;
    • 16:20 — окончание послеполетной подготовки;
    • 16:30 — для эскадрильского технического состава это завершение трудового дня и отъезд в гарнизон;
    • 16:40 — прибытие автотранспорта в гарнизон, техники расходятся по домам.

К этому графику необходимо одно существенное дополнение. Это «эскадрильские» поехали домой, а инженерный отдел продолжает в штабе, так сказать, работать с документами. Ограничивающим фактором является только опасность остаться без ужина. У летной столовой ужин с 19 до 20 часов, так что нужно уехать с аэродрома на своем «Газоне» так, чтобы, крайний срок, в 19:55 влететь бегом на второй этаж столовой под неприязненные взгляды официанток, которые уже собирались уходить домой. В 20:30 я поднимаюсь на пятый этаж и захожу в квартиру — вот так завершился мой рабочий день. А теперь покажите мне, где в этом графике выкроить хоть 15 минут, чтобы «поработать над диссертацией»? Я такой возможности не вижу.

Пока я работал на этим рассказом, вспомнил еще один случай из службы в Кремово. В 1972 году одновременно со мной в полк прибыл выпускник Киевского училища Володя Долгов. Кадровики что-то не сработали, и должность инженера полка, на которую он приехал, оказалась занята. Ему предложили временно должность начальника тренажера, но это — должность капитанская, а он приехал на майорскую. Владимир гордо отказался. Тогда его вывели за штат и сказали: «Жди, пока в Воздушной Армии освободится майорская должность». Так он пробыл за штатом месяца два, а потом уехал в другой гарнизон. Эти два месяца его не заставляли ничем заниматься — можешь хоть стихи писать. Единственное, он должен был вовремя прибыть на службу, и вовремя убыть со службы. К сожалению, за два месяца диссертацию не напишешь.

Сижу, думаю дальше. Были в свое время кадрированные части — все начальники (офицеры) есть, а солдат нет. Но такие части были только в пехоте, в авиации такого не было. Была еще всякая экзотика типа запасных (резервных) авиационных полков, но к нашему случаю это не относится. В Мачулищах за пару лет до Готовчикова летал помощником командира на Ту-16 мой будущий тесть. По его рассказам это был обычный строевой полк, в котором боевая подготовка не прекращалась ни на день, так что бетонные плиты не успевали остывать.

Наконец, последний вариант, самый маловероятный. И сейчас такое бывает, наблюдалось это и в Советском Союзе, когда за определенную, немаленькую сумму денег находились литературные негры, которые за тебя могли не только написать диссертацию, но и выполнить всю подготовительную работу. Тебе только оставалось выучить наизусть текст доклада и бодро прочитать его перед ученым советом. А уже и ученый совет был подготовлен, что по данному соискателю нужно «правильно» проголосовать. Я пришел к выводу, что Готовчиков — не того поля ягода, чтобы таким образом «написать» и защитить диссертацию.

Поскольку эта проблема продолжала меня занимать, я, соответственно, и стал искать возможные варианты ее решения. На каком-то этапе пришла такая мысль, а почему, собственно говоря, я должен верить, что все рассказанное Готовчиковым — чистая правда? Ведь его поведение на юбилее Максимова дает основания предполагать, что в его характере могут быть какие-то недостатки, например, бывают такие люди, которые любят прихвастнуть. Рассказывая в отделе о своей предыдущей карьере, он мог о чем-то недоговорить, или наоборот, привести такой-то факт, которого на самом деле не было в его жизни. А я принимая все сказанное за чистую монету, пытаюсь из рассказанных фактов сложить цельное полотно, и у меня ничего не получается. Тогда я попробовал использовать только те факты из рассказа, которые стыковались между собой, а пустые промежутки между ними заполнить своими предположениями.

Я разработал один вариант, который кажется мне весьма правдоподобным. Был обычный гражданский человек, он поступил в ВУЗ, в котором была военная кафедра. Он закончил обучение, прошел необходимые процедуры и получил воинское звание лейтенанта запаса. В дальнейшем он поступил в аспирантуру какого-то гражданского ВУЗа, успешно закончил ее и защитился, получил ученую степень кандидата технических наук. В дальнейшем в его жизни произошло некое важное событие, о котором я могу только догадываться, после которого он призвался на действительную военную службу. Не буду кривить душой, считаю, что я должен поделиться с читателем своими догадками, а уже ему оценивать, насколько далеки они от истины. Я предполагаю, что Готовчиков мог жениться на дочери генерала, после чего новоиспеченный тесть взял судьбу зятя в свои крепкие руки. После призыва Готовчиков попал в Мачулищи на должность инженера полка по авиационному вооружению. Там он прослужил минимально необходимое время для присвоения очередного воинского звания — майор, в котором он и прибыл в 30-й Институт. Если события развивались именно таким образом, то отчасти становится понятно, какой смысл вкладывал Готовчиков в фразу: «Я один среди вас светлая личность». Видимо, отношения между коллегами в тех гражданских коллективах, где он работал до призыва в армию, разительно отличались от того, с чем он столкнулся в 47 отделе, но это уже тема для отдельного рассказа.

5 января 2025 года