Он настоящий главы 1-4

Глава 1. Янка-Музыкант

Вы знаете, чем похожи фонарщик и трубочист?
А небесные звезды знают, потому что хорошо с ними знакомы. Каждый вечер фонарщик ходит по улицам города и зажигает маленькие звезды на земле, а трубочист живет на крыше, ближе всех к мерцающему небу и после работы любит поболтать, рассказывая о том, что произошло с ним за прошедший день. Но ни одна уважающая себя звезда не стала бы разговаривать со звездочетом, который подглядывает за ней в трубу без разрешения. Янку-музыканта, приходившего по вечерам на пустырь, звезды очень ждали и расстраивались, когда тусклые тучи затягивали небо, потому что этот неразговорчивый мальчишка мог видеть струны света и вплетать в музыку жизни мелодии своей души.

***
- Прекрати пугать мух! Слышишь?! – скривив свое и без того сморщенное старостью лицо и размахивая руками, воскликнул странный старик, появившийся словно из ниоткуда.
Скорее от неожиданности, чем от слов старика, Янка прекратил дуть в свирель и поднял голову.
- Музыка рождается из тишины, балбес! Ты слышал когда-нибудь тишину?
- Тишины не бывает, - прищурившись от полуденного солнца, ответил Янка. – Все время кто-нибудь трындит… или стучит, трещит или скребет. Даже ночью покоя нет.
- А ты, парень, не безнадежен, - криво усмехнулся старик, присаживаясь рядом с мальчишкой на разогретую солнцем бетонную плиту.

Они сидели на пустыре, куда Янка уходил ото всех, чтобы играть свою музыку. Здесь в такую жару, когда даже воздух плавился и становился видимым, он был уверен, что ему никто не помешает. Его верный друг Митька, серый котенок с белыми тапками на лапах, был единственным зрителем, невозмутимо переносившим сочетание звуков, разносившееся по пустырю, которое, по мнению Янкиных знакомых, совершенно невозможно было назвать мелодичным.
- Музыка – это не трубочка с дырочками… и не деревяшка со струнами. Она живет вот здесь. – И старик ткнул желтым ногтем ему в грудь. – Найди ее струны, и ты узнаешь, что такое музыка.

Он то ли закряхтел, то ли закашлял, то ли смех у него был такой. Потом не спеша достал из холщовой сумки, висевшей через плечо, пластиковую бутылку с водой и пакетик с обсыпанной сахаром плюшкой. Старик отламывал от нее куски и медленно жевал, собирая падавшие на сумку крошки в ладонь. Сделав пару глотков, он аккуратно сложил остатки еды и бутылку обратно. Темной от загара пятерней погладил, выгнувшего спину Митьку, тяжело поднялся и, шаркая стоптанными башмаками, пошел дальше, оставляя за собой густой запах полыни.

Где-то внутри себя Янка понял, о чем говорил старик и осенью записался в музыкальную школу, заработав у одноклассников прозвище Музыкант. Он без опозданий приходил туда три раза в неделю, выбрав для занятий инструмент с красивым итальянским названием – фортепиано, и с самым большим количеством звуков. Там его учили переступать по клавишам «круглыми пальчиками» сначала одной, потом двумя руками. Он быстро выучил имена живущих на линеечках птичек – высоких и басовитых, пел про грустного сурка и робота Бронислава, но никто не рассказывал ему о тишине и струнах. Когда Янка спрашивал о них, ему, смеясь, отвечали: «Не все сразу, дорогой», - и гладили по вихрастой макушке. Иногда он бродил по коридорам школы и пытался найти внутри себя струны, прислушиваясь к музыке, доносившейся из-за дверей классов, но слышал лишь звучание инструментов и голосов. Успешно сдав весной все экзамены, он вежливо попрощался с учителями и выписался из школы. Эта неудача лишь укрепила желание разгадать загадку странного старика. Дождавшись летних каникул, Янка в сопровождении изрядно подросшего за год Митьки, отправился на пустырь с твердой решимостью услышать тишину, а потом и звучание волшебных струн.

Сначала у него вообще ничего не получалось. «Тишина – это когда совсем нет звуков», - рассуждал Янка, и чтобы не слышать шелест листьев, стрекот кузнечиков и того, как Митька скребет лапой за ухом, он затыкал уши пальцами. Но тишина совсем без звуков, пугала его, потому что казалась мертвой. Тогда он стал прибегать на пустырь рано утром, пока жизнь не успела окончательно проснуться. И тогда, когда, казалось, все вокруг стихало и Янка, наконец, мог услышать тишину, в его голове начинали разговаривать мысли. И вот от них он никак не мог отделаться. Он воевал с ними несколько дней и, чем больше хотел избавиться, тем навязчивей и громче они болтали. Он так устал от их постоянного присутствия внутри себя, что отчаявшись заставить их замолчать, решил: «Ну и пусть галдят!» Янка лег на плиту, положив руки под голову, и стал смотреть в небо, по которому ветер гнал кучи ватных облаков. «Вы похожи на мои мысли – все плывете и плывете, и никак не закончитесь». Облака ничего не ответили и молча, как стадо белых барашков, продолжили свой путь. Янка смотрел на них, и его мысли постепенно стали такими же медленными и тихими, а потом вместе с облаками молча поплыли по небу. И он услышал, как ветер, едва касаясь, перебирал струны трав, вплетая в них сладкие ноты лип. Прохладными волнами накатывал и отступал шелест листьев. Жар плиты начал гулко пульсировать во всем теле Янки, когда органом зазвучало солнце, обрушив на землю мощь полуденного зноя. В высоком небе протяжно и печально кричала большая птица. Янка онемел от волнения – там, куда ткнул пальцем старик, звучала музыка.

- Я слышу, Митька! Там столько голосов… они все время переплетаются – это как узор. Там даже у тишины своя партия! – Янка с трудом находил слова, чтобы рассказать другу обо всем, что ему открылось. – Эта музыка обо всем сразу – ее не сыграть ни на каком инструменте, даже оркестра не хватит… Но в нее можно вплести свою нить-мелодию.
Митька своей тонкой кошачьей сущностью, способной бродить между мирами, уловил все, что пока не мог выразить словами его человеческий друг.
Однажды, слушая музыку ночи, Янка увидел струны (ведь в темноте свет видно ярче), идущие от звезд, Луны, облаков, ветра, паутины веток. От всего живого, что он видел, шли струны: длинные и короткие, едва заметные и мощные – и у каждой была своя мелодия. Янка открыл окно и замер в восхищении, увидев музыку.

Глава 2. Рыжий ангел

Янка вырос, но, как говорила его мама, так и не повзрослел. В детстве, когда сын рассказывал ей о струнах и музыке, она решила, что Янка придумывает и сначала даже порадовалась его богатой фантазии. Но потом стала замечать, что иногда он будто выключается из жизни, прислушиваясь к чему-то ей недоступному. Ян очень хотел, чтобы мама тоже услышала и увидела красоту, а она не могла решить для себя – это болезнь или какая-то особенность, которая так проявляется у сына. Видя растерянную улыбку и напряженный взгляд мамы, Ян постепенно перестал говорить о струнах, переводя ее волнение и осторожные вопросы в шутку.

Конец сентября выдался на редкость теплым и сухим, и деревья не спешили сбрасывать листву, неторопливо меняя наряды к осеннему балу. Ян бродил по старому городскому парку, где над рекой стояли качели-лавочки под прозрачной крышей. Как когда-то в детстве, он сел на них и под тихий скрип слушал вечерний концерт органной музыки заката: над солнцем, уходящим за кромку леса, через все небо огненным цветком разлетались яркие перья облаков. Их краски всколыхнули в памяти события начала лета, когда над городом полыхал огонь в черных клубах несчастья и боли для многих его жителей. Ян опять увидел лицо молодой девушки, исчезнувшее за стеной огня обрушившейся кровли – он не успел, но это спасло жизнь ему. От воспоминаний бешено стучало сердце, вновь охватил тот ужас, беспомощность и ярость, не принимающая страшную реальность. Он вынес на руках ее подругу. Очнувшись на воздухе, она рассказала, что была там не одна. Ян бросился обратно, ему кричали… После удара он ничего не помнил, но очнувшись в больнице, понял – его спасли, а он не смог – не успел.

Его вернуло к действительности стремительное звучание новой мелодии, неожиданно ворвавшейся в покой сентябрьского вечера. В лучах заходящего солнца появился ангел. Он был рыжий. В длинной рубахе и поношенных кроссовках.
- Чтобы ноги не сбить, - опустившись на землю недалеко от Яна и проследив его удивленный взгляд, сказал он.
- Рыжих ангелов не бывает, - глядя на его крылья, пытался понять, что происходит, Ян.
- Ладно, - ответил рыжий ангел, приводя в порядок повышенную лохматость и растрепанность – следствие крайней спешки.
- В смысле, ладно?!
- А чего спорить с очевидным? – сложив ноги по-турецки, ангел устроился на деревянной лавочке напротив качелей и длинно выдохнул.
- Ангелы бывают белые и черные.
- Так и я о том.
- Но ты-то рыжий!
- Ну… вот, ты и признал это.
- То есть спокойной жизни конец? – разглядывая гонца небес, решил уточнить Ян
- Ага, типа того.
- Ладно… - Ян ничего не понимал, но абсурдность происходящего вернула ему чувство юмора. – Скажи лучше: ты мой или просто мимо пролетал?
- Я на подмене, пока твоего подлатают. Спасибо, кстати, от него. Гоша тащил тебя, пока ты в отключке лежал, и не на жизнь отбивал тебя от серых вестников. Его уже почти сломали, но ты вовремя вернулся, и они ушли.
- Слушай, а я тебя помню…
- Да ну?!
- Ты на воротах сидел, там… типа в раю!
- Точно, скульптурой прикидывался, ровно тогда, когда ты к нам решил заглянуть. Смотрел, как ты, неприкаянный, ходишь и спрашиваешь, куда тебе податься и что делать.
- Ты подмигнул… последнее, что помню.
- Тебе повезло, ты тогда почти перешагнул.
- После того взрыва на заводе многие перешагнули… и до сих пор в городе творится что-то непонятное. – Ян замолчал, опять вернувшись в события того летнего дня, после которого жизнь в городе изменилась. – Почему прилетел ты? У вас там что, на белых ангелов дефицит?
- Должны были дежурного прислать, но Гоша уперся, – видя непонимающий взгляд Яна, ангел пояснил. – Друзья мы с ним, а еще он сказал, что ты талантливый.
- В смысле? Что вижу вас и болтаю сейчас, как малахольный, сам с собой? Смотри, люди оборачиваются. Погоди, хоть наушник воткну.
- Красиво здесь… - тихо сказал ангел, глядя, как сухие листья, словно беспризорные котята, носятся, играя с ветром.
Вдыхая влажность реки и горьковатый запах уже облетевших листьев, рыжий ангел ждал, пока Ян, якобы копаясь с наушником, переварит внутри всё, что на него так стремительно свалилось с неба.
- А чего ты так долго? – продолжил разговор Ян, решив просто принять все, что с ним происходит, как странную и пока необъяснимую реальность.
- Я сверху за тобой приглядывал.
- А что, у вас так можно?
- Ага, если у клиента все стабильно и линия жизни без резких поворотов.
- А сейчас, значит, поворот – раз ты собственнолично появился?
- Да, Шерлок, ты меня раскусил. Нужна твоя помощь.
- Оу… а что, так бывает, чтобы ангелы у людей помощь просили?
- Только в исключительных случаях.
- И это тот самый.
- Да. В данной ситуации мы бессильны.
- И что же вам, жителям неба, мешает?
- Одна из привилегий данная только людям и отличающая вас от остальных тварей… - он немного помолчал, давая возможность сообразить, о чем идет речь. – Не догадываешься.
Ян молча пожал плечами.
- Пойдем со мной, сам все увидишь, - заметив настороженность во взгляде Яна, ангел успокоил. – Вернешься точно в здесь и сейчас ни минутой позже. Ангелы не врут.
- Ага… они просто не договаривают, – пристально глядя на рыжего ангела, усмехнулся Ян.
- Вот и ладненько, - вставая с лавочки, сказал ангел. – Тогда пойдем.

Во всем городе уличные фонари светились белым неоновым светом. И только на аллее, ведущей из парка, в них по какой-то необъяснимой причине ввернули лампы цвета осени. Их рыжий свет оставлял следы, стекая на дорожку сквозь густые лапы слегка пожелтевших кленов.
- Ты сказал, что моего ангела, вроде, Игорем зовут, а у тебя есть имя?
- Егор, - рыжий ангел помолчал, словно вслушиваясь в то, что сейчас произнес. – Меня зовут Егор… как-то отвыкать я начал от этого имени.
- Редко бываешь на земле?
- Не мой функционал.
Они не спеша шли по городу, где с одной стороны улицы в темном небе, как божий одуванчик, в ореоле света просыпалась тетушка Луна, а с другой вслед за солнцем улетали розовые облака-фламинго.

Глава 3. За дверью

После взрыва на заводе, в городе начали происходить необъяснимые с научной точки зрения события. Одной из таких аномалий была дорога – обычная проселочная дорога, поросшая клевером, подорожником, одуванчиками и мелким разнотравьем, идущая через территорию завода. Она начиналась за обычной дощатой дверью, которую обнаружили в ограждении завода, когда осела пыль после взрыва. Никого, кто оказывался по ту сторону и закрывал за собой дверь, в городе больше не видели, поэтому куда она ведет, никто точно сказать не мог. Строилось множество догадок. Самой популярной у всякого рода духовных учителей стала версия о том, что дорога ведет из этой жизни в «другую», откуда уже не будет возврата. Закрытая дверь, словно, давала возможность еще раз подумать перед тем, как сделать окончательный выбор.

После того, как восемнадцать семей ушли «в другую жизнь», решив, что там, за дверью кто-то сможет помочь их детям, местные власти попытались ее заблокировать. Они вешали на нее замки, забивали досками, закладывали кирпичами, огораживали бетонными стенами, но дверь, которую можно было открыть легким нажатием ручки, появлялась снова, как ни в чем не бывало. Убедившись в тщетности попыток от нее избавиться, власти повесили большую ярко-красную табличку, запрещавшую проход.

- Нет! – твердо сказал Ян, увидев, как Егор нажал дверную ручку.
- Все нормально.
- Ты знаешь, что будет дальше?
- Будущего никто знать не может, но… если говорить о ближайшем… ну, да. Иначе, зачем бы я тебя сюда привел?
- Оттуда не возвращаются, ты знаешь об этом?
- Естественно. Через эту дверь нельзя вернуться, потому что по дороге можно идти только в одном направлении – вперед, – как о само собой разумеющемся ответил Егор. – Ты же не можешь вот так запросто вернуться из своего настоящего в прошлое? Ладно, пошли уже!
- Нет, подожди. А как мы… нет, ты-то понятно – взмахнешь крыльями и окажешься на своих небесах, а что будет со мной? Ты обещал, что вернешь туда, откуда ушли, и при этом говоришь, что в прошлое эта дорога не ведет?!
- Ну, ты и зануда. Не могу я сейчас тебе это объяснить, – сделав вдох, а затем длинный выдох, Егор рассматривал мысли, которые с бешеной скоростью хаотично носились вокруг головы Яна. – Просто доверься… или пошли меня и возвращайся домой… но второй вариант крайне нежелателен.

Устав от сомнений, раздражающих своей неразрешимостью, и от вопросов, на которые ответы упрямо не находились, Ян открыл дверь и шагнул из вечерней прохлады ранней осени в зной летнего дня.

«Странно», - подумал Ян, оглядываясь по сторонам. Он смотрел на мирный пейзаж, а в памяти всплывал вой сирен скорых и пожарных, столбы огня и едкий запах, режущий глаза. Он ожидал снова увидеть развороченную землю, груды искореженного железа и камня. А вместо этого по обеим сторонам дороги раскинулся пустырь, заросший разнотравьем: полынью и аптечной ромашкой, пастушьей сумкой с семенами сердечками и иван-чаем с розовыми свечками. Над цветущими лопухами в рост человека гудели пчелы, а сладковатый воздух был наполнен стрекотом кузнечиков. За дрожащей завесой горячего воздуха Яну чудились руины корпусов завода, но чем пристальней он вглядывался, тем они становились прозрачней и призрачней, как тающий мираж.
- Пойдем.
- Подожди, - Ян оглянулся, но не увидел ни забора, ни двери, в которую только что вошел.
- Ну, что опять.
- Где дверь? Где завод? Взрыв в самом начале лета был, а здесь… лето осталось, но будто год прошел… - вслушиваясь в музыку этого пространства, Ян не слышал ужаса и боли, волны которых постоянно вырывались в город с территории завода.
- Ты же умный и понимаешь, что это не просто дверь и не просто дорога.
- Нет, я ничего не понимаю! – Егор видел, что прямо сейчас Ян готов задать лешеву тучу вопросов и пока он не ответит, они не сдвинутся с места.
- Ладно, я понял! - За спиной ангела с шумом раскрылись крылья, обдав волной прохлады отшатнувшегося от неожиданности Яна. – Что ж ты такой докапучий-то, а! На мою голову.
- А ты объясни по-человечески, ангел, блин!
Медленно складывая крылья, Егор думал, как решить сразу несколько проблем.
- Давай так, у нас совсем нет времени, чтобы стоять и препираться. Мы пойдем. Ты задашь мне три вопроса, на которые я тебе обещаю ответить.
- Мы что, в сказку попали – три вопроса, три желания?
- Ты ведь умный, до остального сам сможешь дойти. Договорились?

Подумав, Ян понял, что особого выбора у него нет – идти с этим рыжим и надеяться на счастливый конец этой истории или упрямо стоять здесь, что явно, никому пользы не принесет.
Увидев, что Ян кивнул головой в знак согласия, Егор выдохнул с облегчением.
- Вот и ладно.

Глава 4.

- Что такое эта дорога? – пиная попадавшие под ногу мелкие камушки, задал свой первый вопрос Ян после некоторого молчания.
- Что такое дорога для тебя? Не эта – любая? И я не ухожу от ответа! – добавил Егор, увидев появившееся напряжение в глазах Яна.
- Дорога… дорога домой, дорога на работу, дорога в магазин, дорога… - это всегда куда-то, - пожав плечами, ответил Ян.
- Именно! Туда, куда ты задумал попасть. Эта дорога такая же, только здесь ты создаешь ее сам, и длина пути тоже определяется тобой.
- В смысле? Я ничего сейчас не понял… Если мне нужно попасть из одной точки в другую, я просто иду пешком или выбираю подходящий вид транспорта, примерно зная, сколько это займет по времени.
- Ага, а теперь скажи, сколько из этих гипотетических маршрутов тебе важны настолько, что ты готов вложить в них все силы души, чтобы достичь их конца. Это похоже на цель, которую ты перед собой ставишь и идешь к ее достижению. И путь, которым ты пойдешь, и время необходимое для этого, зависят только от тебя.
- То есть ты говоришь о чем-то настолько важном, что почти невозможном, да? – подумав, спросил Ян
- Для этой дороги нет невозможного. Есть ты. Абсолютная необходимость, которая выводит на дорогу. И твое внутреннее время, которым измеряется длина пути – совсем другое, чем, привычные для тебя, часы и сутки. Дорога заканчивается в тот момент, когда идущий готов шагнуть туда, куда хотел попасть.
Ян молча шел, пытаясь вникнуть и примерить к себе все, о чем рассказал Егор.
- Ей ведь не часто пользуются, да?
- В магазин каждый день по ней не ходят.
- Тогда почему сейчас любой может открыть дверь и пойти по ней?
- Взрыв на заводе стал причиной разрушений не только в твоем мире. Место, где построили завод, было «узелком», в котором сходились несколько пространственных граней – это самое удобное место перехода из одного мира в другой.
- Это что, фантастика какая-то?
- Да нет… - пожал плечами ангел. – Это реальность, которую фантасты видят или чувствуют, описывая в своих историях. Ты ведь знаком с гипотезами о том, что вселенная состоит не только из видимого тебе мира и неисследованного человечеством космоса – она объемна и многогранна. Каждая из граней – это пространство в большей или меньшей степени похожее на то, в котором живешь ты.
- Значит, мы сейчас в каком-то другом пространстве? – оглядываясь по сторонам и пытаясь увидеть признаки чего-то странного и необычного, спросил Ян.
- Мы сейчас на дороге, которая их связывает.
- Вот блин… бред какой-то.

Они шли по дороге, с обеих сторон от которой раскинулся луг. Светлые лица ромашек перемешивались со свечками медвежьих ушек, а из-под их разлапистых листьев выглядывали ярко-розовые шапки клевера. Метелки трав раскачивались от теплого ветра вместе с колосьями ржи и растущими между ними синими звездами васильков. Медом пахло так, как описывают это в книгах всезнающие писатели. Егор с шумом вдыхал запах разнотравья, а Ян пытался разобраться в хаосе мыслей, стараясь объяснить услышанное, вспоминая все, что когда-то читал в книгах или видел и фильмах.

- Это был твой второй вопрос, - произнес Егор, прежде, чем Ян открыл рот, чтобы задать следующий.
- Класс! Ты специально придумал это условие?
- Ага, - щурясь от солнца, ангел блаженно улыбался, глядя на Егора.
- Ну и как, доволен?
- Ага. В противном случае, наш путь длился бы до тех пор, пока ты не объяснил себе все, чего не понимаешь.

Они остановились, глядя друг на друга: Ян сверлил глазами ангела, сомкнув губы так, что они превратились в тонкую линию, а Егор, хитро подмигнув, продолжил.
– У тебя остался еще один вопрос, который ты рано или поздно задашь, или… нет, задашь в любом случае. – ангел, пожав плечами, пошел дальше. – Не отставай.
- И какой это вопрос?
- Ты точно хочешь использовать этот вопрос как последний?
- Ладно, ты выиграл, - сдался Ян. – Куда мы идем?
- С этого момента начинается то, ради чего мы здесь, - обернувшись, с совершенно серьезным лицом произнес Егор. – Помнишь восемнадцать семей, которые ушли по дороге за своими детьми?
- Да, в городе что-то говорили об этом. Детям от простуды назначили обычный сироп от кашля, но всё дошло до больницы, где им стало еще хуже. Двоих не спасли, а остальных родители забрали и ушли вместе с ними, – вспомнил Ян еще одно странное событие, произошедшее спустя несколько недель после взрыва.
- Нам нужно их найти, как можно скорее.
- Ну… пошли тогда. Чего мы стоим-то?
- Ты должен их найти.
- Это очередная шутка, да? – не поверил Ян, но осекся, споткнувшись о серьезный взгляд Егора. – Прости, но я опять ничего не понимаю.
- Ты умеешь слушать музыку вселенной, различать ее голоса. Эти люди шли по этой дороге, и их мелодии тоже вплелись в ее многоголосие, – увидев растерянность и внутреннее смятение, ангел крепко взял его за плечи и встряхнул, чтобы привести в себя. – Их было много, Ян, просто послушай! Пожалуйста.