Поющий ангел

Кивая головой в такт доносившейся из комнаты дочери музыке, я неспешно мыла посуду и думала… Да бог знает, о чем я думала, когда громкий стук в окно прервал не только мысли, но и заставил выпустить мокрую тарелку из рук.
- Не разбилась. – Усмехнулась я и повернула голову.
- Лен, а Лен! – Под окном нетерпеливо топталась соседка, желавшая поделиться со мной чем-то важным.
На ее крик из своей комнаты в одном тапке вышла недовольная дочь.
- Ма-ам! Ты не можешь им всем сказать, что я готовлюсь к экзаменам?
- Скажи об этом своей любимой кей-поп группе.
Покосившись на висевший в простенке плакат с черноволосыми мальчиками, я вытерла полотенцем ладони и поспешила к сгоравшей от нетерпения тете Симе.
- Заходи! – Открыв калитку, я впустила ее во двор. – Присаживайся на лавочку. Что случилось?
В серых глазах соседки мелькнули яркие искры.
- Была в Мирино… Помнишь дом Яковлева? 
- Ну да. – Я почесала бровь. – Рядом с прудом. Авдотьиха через их участок ходит в магазин, а потом репьи с себя обирает.
- Да! – Хлопнула ладонью по колену тетя Сима. – Представь, туда жильцы въехали! Говорят, дальняя Яковлевым родня!
- Откуда?
- Вроде, из Питера. – Тетя Сима поерзала по лавке. – Еще они девчонку с собой привезли, инвалидку. Говорят, большая, а не ходит! Зато хозяйка… Вся в черном, и юбка до земли! Не иначе, сектантка! Ох, батюшки-светы…
Тут мне стало любопытно: на моей памяти не случалось, чтобы в наш медвежий угол приезжали совсем посторонние люди!
- Пойдем с Галей гулять, заглянем. – Успокоила я тетю Симу. – Что узнаю, тебе расскажу.
- Давай-давай! – Подбодрила меня соседка и заторопилась к себе, увидев, как коза, просунув сквозь штакетник морду, закусывает смородиной.

Подруга Галя была женщиной общительной. Поэтому на мое предложение сходить и познакомиться с приезжими отозвалась с радостью. С нами решили прогуляться соседка Лида и ее внучки, кружившие поодаль на велосипедах.
- Теть Лен, ты их видела? – Спросила бойкая Кристина, затормозив у моих ног.
- Не видела, но знаю, что при встрече с незнакомыми людьми первыми говорят взрослые!
Девчонка фыркнула и покатила вперед. Лида тут же надулась, поскольку считала, что ее внучками можно только восхищаться.
Пока мы поднимались на холм, солнышко присело в сосны, а ветерок стал прохладным. Из кустов, портя вечер, вылетели комары.
- Ба-а! – Захныкала Кристина. – У меня все чешется!
- Вон, посмотри на сестру! – Сердито ответила Лида. – Сорвала веточку и едет себе спокойно!
- Ба-а-а… - Кристине надоело самой взбираться в гору. – У меня ножки устали!
Увидев, как мы нахмурились, Лида остановилась.
- Все, девчонки. Мы с Кристей идем домой. А вы уж за Наталкой приглядите!
Пообещав, что не спустим с нее глаз, мы отправились дальше и вскоре оказались в соседнем селе.
- Смотри! – Галя толкнула меня локтем. – Правда, вся в черном!
Я кивнула и вгляделась в женскую фигурку, ломавшую руками толстые стебли крапивы.
- Ей что, не больно? – Поежилась подруга, глядя на ладони без перчаток. – Вот была у нас в Варварино бабка…
Слушать старые россказни мне не пришлось, поскольку женщина подняла голову. А увидев нас, и вовсе улыбнулась.
- Заходите! – Громко сказала она. – Я - Надежда. Теперь будем жить здесь, у вас!
Мы подошли к ней и раскланялись. Узнав, как нас звать, она завела долгую историю о том, как ей достался этот дом.
Слова текли бесконечным потоком, поэтому я отвлеклась на старые столбики ограды и провалившуюся крышу сарая, чьи торчащие доски подсвечивал малиновым росчерком закат. А потом увидела Наташу, осторожно пробиравшуюся в своих босоножках через поломанные стебли.
- Ты куда? – Крикнула я и тут же заметила сидевшую в плотной тени крыльца девочку в инвалидном кресле. У нее были темные волосы и большие черные глаза. Тонкие руки лежали на коленях, а белое лицо светилось слабой улыбкой. Надежда обернулась.
- Смотри, Софийка, сколько хороших людей! – Сказала женщина.
Затем пояснила:
- Моя внучка. Ей шестнадцать, но разумом – сущий ребенок! Она не ходит, но хорошо поет. Да, Софьюшка?
- Да, бабушка! – Послышался чистый нежный голосок. – Если тети захотят, я спою!
Мы с Галей переглянулись.
- Тети очень хотят. – Ответила подруга, следом за Надеждой пробираясь к крыльцу.
- До того, как сюда приехать, мы жили при монастыре. – Пояснила женщина, поправляя навязанный на голову платок. – Дочка моя, едва родила, сразу от девочки отказалась. Я, как малышку увидела, тоже ахнула: ручки-ножки скрюченные… Но разве можно оставить живую душу без помощи? Уставала я с ней жутко. Софийке было лет пять, когда поехали мы к нашей духовнице за советом. Да там, в монастыре, и остались. Матушка говорила: "Ничего не бойся. И будет тебе радость!" – Надежда улыбнулась, глядя на Софью. – Отмолила я мою ласточку. Теперь наши пальчики и карандаш держат, и на пианино играют! Давай, милая, спой нашим новым друзьям!
Девочка порозовела и заправила за ушко прядь волос.
- Что, бабушка, петь? Молитовку или народное? А можно песню отца Серафима?
Мы покивали и заверили, что готовы слушать все. Девочка подняла вверх глаза и сложила ручки на груди.   
 - Моя душе… - разнесся в воздухе ее высокий серебристый голос. – Восстань скорей от сна. И все поймешь – среди печалей многих, звучащих, как неверная струна, в простом цветке найдешь творенье Бога… 
Сначала она смущалась, то и дело на нас поглядывая. Но потом, что-то найдя для себя в вечернем небе, успокоилась. Ее голос окреп и зазвенел, напомнив о весне и ласточках, режущих острыми крыльями голубой простор…
Возвращались мы уже в ночь. И лишь алая полоска зари у горизонта подсвечивала нам дорогу.
- Я тоже умею петь! 
Наташа слезла с велосипеда, затем выбросила в сторону руку и зачастила:
- Мы познакомились в Борнео, и вот летим в альфа-ромео… йо!
- Молодец. – Сказала ей Галя. – А теперь, будь добра, лети к бабушке.
Расставаясь у моего дома, мы посмотрели вслед катившей по улице девчонке. Потом, вспомнив Софью, Галя вздохнула:
- Ей бы учиться… Такой ангельский голос!
- Будет петь в церковном хоре. – Сказала я.
- А кто-то, без голоса и слуха, в этом… альфа-ромео!
- Угу.
- Что угукаешь? – Внезапно рассердилась подруга. – Это неправильно!
- Правильно. – Я покосилась на освещенные окна своего дома. Из раскрытой форточки лилась яркая мелодия корейского бойзбенда. – У каждого человека в этом мире своя судьба и свое место. Разве сможет больное дитя выдержать колоссальное напряжение эстрадного бизнеса? Нет. Да и кто сейчас слушает духовную музыку?
- Ага… - Галя вздохнула и коснулась моей руки. – В вере надо жить. Вот не спросила Надежду, как же она рвет крапиву без перчаток?
- Завтра пойдем гулять, спросишь.
Галя кивнула и рассмеялась, глядя в темное небо.
- Интересно, что эта девочка в нем видела?
Небо, конечно же, не ответило. Вбирая людские чувства, оно щедро делилось своим вечным покоем со всем миром и юной девушкой, за чистую душу и чудесный голос прозванной спустя время нашими людьми поющим ангелом.