Кому на Руси жить хорошо?

Ночь, улица, фонарь, триган. Такими строчками начиналось бы самое известное стихотворение А. А. Блока, если бы он видел, во что превратилась Россия. Но такими строчками начинается только моя нынешняя жизнь. О прекрасных свойствах триганометрии я узнал на уроках жизни — в подворотне, когда со мной поделились некоторые личности, о которых лучше не упоминать.

Первый заход был прекрасен: я выпил сразу семь таблеток. Я унёсся в другие миры. Я летал снаружи всех измерений. Было такое ощущение, словно я попал на Кавказ. Я видел людей как будто бы извне, но это были не люди — то были лишь мои видения. Я ходил по ночному городу, разглядывал людей, смеялся, не чувствовал себя. Было такое ощущение, что я просто лежал, убитый выстрелом в голову, и, по обыкновению сущности, видел предсмертные сновидения.

У меня в те моменты в голове играла лишь одна песня. Это была песня «Ты разбила папину машину» группы «Пошлая Молли». Я представлял, грезил и думал, что я — Хофманнита. Как же мне всю жизнь хотелось увидеть её во всём своём величии! Ножки Анюты — это отдельный вид искусства, сравнения которому нет, не было и не будет никогда. Все сочинения Ленина, Сталина, Троцкого, весь «Капитал» К. Маркса и труды Энгельса никогда не могут быть сравнимы даже с пяточками прекрасной дамы сердца моего.

Как мне хотелось бы, чтобы эти ножки всегда были моими, чтобы я мог их гладить, целовать и лизать! Но, увы, жизнь жестока, и я глотаю триган. Не могу передать словами моё счастье, когда я увидел Аню в TikTok: её видео о том, как у неё болят груди, поразило меня до глубины души. Я не мог ни спать, ни есть. Я был в горячечном бреду, как Раскольников после всем известного дела.

В голове было только её лицо, её ножки, её голос, её шелковистые, белоснежного цвета февральские локоны — всё это сладкое, как яблоки из садов Эдема. Я лежал, а в голове молотом звучало лишь одно: «У меня так сиськи болят». Неимоверно я был поражён, я пребывал в долгом недоумении. Все мои чресла напряглись, и я думал только о её ножках. О, прекрасные ножки Хофмы!

Но что-то я забылся и увлёкся своей тайной страстью к Ане Михеевой — прошу прощения за небольшое лирическое отступление. Дальше я думал почему-то только о Сосо. Какой мужественный у него лик! Какие у него невообразимо шикарные усы! У меня произошла непроизвольная эрекция — бессознательное метастазоизвлечение. Я даже помыслить не мог, что Сталин возбудит во мне подобную страсть. Во все мои думы проник образ великого вождя всего рабочего народа — Кобы, после Нинель Ленинианы, конечно.

Как же прекрасно и гордо это звучит! Здорово и вечно! Меня до небывалого изумило, как он великодушно ссылал ни в чём не повинный свой народ — кроме ему известных причин — уповающий на него, чествующий, любящий, многого ожидающий, в ГУЛАГ. Здесь можно всё! Кто последний в Мавзолей?!

Но не будем о нашем счастливом светском прошлом. Мой разум был затуманен. Время тянулось месяцами, но на деле прошло не более пяти секунд. Я не чувствовал воздуха, мои лёгкие были пластиковыми. Я терял контроль над ними, задыхался и думал, что умираю. У меня в голове возникли невиданные до сего момента мысли, а именно: «Френдзона — это бомба, значит, скоро будет взрыв!» Мне казалось, что все вокруг были как-то странно вооружены!

А как вам Мейби Бейби? Она всегда грела мою душу своей простотой и элегантностью. За невзрачной внешностью прослеживается душа непонятого обществом гениального поэта, творца. Как бы мне хотелось дотронуться до глубины её тонкой, хрупкой конструкции, именуемой душой!

Как глубока она для меня по сравнению со всеми остальными! Как хитро её умонастроение! Голоса, голоса, голоса повторялись в моей голове каждую секунду, каждое мгновение, каждый отрезок времени. Каждый миг — как сдвиг по фазе — был наполнен болью утраты близкого человека.

Зачем я только выпил этот триган, да ещё и семь таблеток? Это знает моя свобода! Это знает моё поражение! Это знает моё торжество!