А, будет это так...

 (Эпизод, не вошедший в повесть.)

             Ночью он умер. Все было до банального просто и обыденно: зажгло, задавило сердце, стало нечем дышать, он проснулся, хватая ртом воздух и тут внутри, там, где сердце, будто вспыхнуло яркое, жаркое солнце. И все исчезло…
             Жена проснулась утром и удивленно обнаружила его не на кухне, готовящим завтрак, как обычно,а рядом, седая стриженая макушка не двигалась в такт дыханию. Скорее чувствуя, что случилось непоправимое, чем надеясь, что все обойдется – ну, проспал любимый муж, не услышал будильник, с кем не бывает, прикоснулась рукой к его щеке, отдернула, закусила губу: »Вот и все» - тихо прошептала, вставая.
             Потом была «Скорая», полиция, бодрые ребята из кооператива «Реквием»: «Не волнуйтесь, мы все сделаем в лучшем виде. Вам не будет никаких хлопот.» Сын – школьник испуганно жался к маме, глядя, как папу уложили в черный пластиковый мешок и понесли к выходу. Молодой фельдшер «Скорой», парень, лет 25-ти, закончив составлять свои бумаги, повернулся к ней: «Вот, здесь распишитесь и здесь еще. Ну, а, что Вы хотели – человеку за 60, возраст дожития, как у нас говорят. Вот и дожил.» Капитан полиции тоже протянул на подпись какие – то документы, на этом процесс оформления убывшего из мира живых, гражданина завершился. На столе осталась визитка похоронной конторы: «Вы позвоните через пару дней, в офисе все оформим, примите наши соболезнования.»
           «Ну, вот, я снова здесь – в принципе, места знакомые.» Он усмехнулся, направляясь к видневшейся вдали стене, в центре ее были ворота, какие – то строения. Идти было легко, одышка не мучила, он даже удивился: «Надо же, воздух здесь какой – то другой, сочный, что ли, запахи хвои, листьев, а деревьев не видно.» Лысый, крепкий, спортивного вида, мужчина средних лет, одетый в униформу защитного цвета без знаков различия и блестящие офицерские сапоги, не спеша помахивал тростью с затейливым набалдашником – он так и не смог рассмотреть, что там была за эмблема. «Приветствую! Мы, кажется, уже встречались, если мне не изменяет память?» Лысый улыбнулся, можно сказать, почти приветливо: «Да, уж, встречались сударь и не один раз. Да и этот не последний.»
Он огляделся: справа от ворот стояла остекленная будка с небольшим окошечком. Рядом – столик, на котором теснились напитки, фрукты и прочие деликатесы. «Угощайтесь, сударь – коньячок у нас хороший, уверяю Вас. Рыбка красная, лимончик, время еще есть, из конторы не звонили, так, что посидите, отдохните.» Он подсел к столику, налил из узорчатой бутылки, пригубил: «Однако! Где Вы это все берете, уважаемый?» Лысый снова улыбнулся, довольный произведенным впечатлением: «Как там у вас «внизу» говорят: «Места знать надо!» Вы, как я понимаю, сегодня уже надолго к нам?» - «Вероятно, до следующей командировки, там (он показал глазами вниз) все завершил. Раньше, чем рассчитывал, но, что есть, то есть. А, это все, как я понимаю – тоже иллюзия, не настоящее? Все эти будки, столы с коньяком, форма Ваша и прочий армейский антураж?» Лысый спокойно возразил: «А, что есть – настоящее? Батенька, Вам еще пару командировок минимум придется отработать, прежде, чем мы вернемся к этой теме, тогда и обсудим детали. Вы видите армейский КПП, другой увидит другое. Тут дамочка недавно проходила, так вместо этой будки и ворот на роликах, заводская проходная была, с флагами и маршами. У каждого человека, приходящего сюда и проходящего «туда» - свои иллюзии, свой, сотворенный его умом, мир.» Он покивал, соглашаясь: «Ну, а там, за стеной – все одинаковое для всех? Контора, как я помню, лужайка, речка. И люди, которых встретишь – тоже у каждого, свои?» Лысый пожевал губами, собираясь с мыслями: «Вот, скоро позвонят из офиса, сами все увидите. И сами решите, как там и что – настоящее, или иллюзия. О, уже трезвонит, пойду отвечу, готовьтесь, сударь, Вас пропущу и уйду, дел много сегодня.»
             Женщина вылезла из машины на опушке леса, отошла от дороги, прогулялась туда – сюда, нашла крохотную полянку.
Достала из пакета пластиковый контейнер, открутила крышку и высыпала содержимое на землю. «Все, как ты хотел – лес, птицы, прощай, любимый мой!» Сосна рядом качнула веткой, как бы говоря: «И ты прощай!» Дятел на осине отбарабанил морзянкой: «Не забывай, не забывай!» Женщина подняла голову, вглядываясь в голубое небо с редкими облаками, улыбнулась краешком губ: «Ну, как ты там – уже перешел, или все еще с лысым болтаете за коньяком?»
      Лысый нажал кнопку и ворота поползли в сторону, открывая ему путь за стену. «Да, музыку хотите, у нас это запросто, что желаете?» Он на мгновение остановился: «А, включите композицию из фильма «Свой среди чужих», но не ту которая вначале, а ту, которая в конце, когда Шилов видит вдали своих, а они его не видят, а потом там кто – то оглянулся и они его увидели. Можно?» - «Легко!», лысый щелкнул пальцами и мелодия полилась из ниоткуда, заполняя все вокруг.
         И он шагнул за стену и увидел своих и они увидели его.