Александр Дюма, Роман о Виолетте - 2. Часть 36

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Мадам Паризо сделала свой заказ, совершенно не считаясь с моими финансовыми возможностями, которые обычно достаточны, но не в этот раз, после встречи с её последним супругом. Всё же я прикинул, что смогу заплатить нужную сумму, включая чаевые официанту. Так что я настроился на то, чтобы просто насладиться едой и постараться, чтобы наша милая беседа этому не мешала.

– Итак, мадам, у вас, кажется, остались вопросы ко мне, – сказал я, когда принесли десерт. – Предлагаю вам насладиться десертом, после чего мы обсудим всё, что вас интересует.

– Мои вопросы к вам будет задавать мой адвокат, а результатом ответов на них, предполагаю, будет для вас переезд в казённое здание, где у вас будет возможность обдумать своё поведение относительно моей дочери, вместо того, чтобы выдумывать замысловатые сюжеты ваших жалких книжонок, – с достоинством ответила мадам Паризо, приступая к десерту.

– Мадам, я и без всякого адвоката знаю, что любую проблему для начала следует попытаться урегулировать мирным путём, составив досудебное мировое соглашение, – ответил я. – Насколько я знаю, благодеяния, которые я оказал вашей дочери, не подпадают под какие-либо статьи уголовного права, а наши с ней личные отношения едва ли могут служить причинами серьёзных претензий с её стороны, поскольку все наши беседы с ней всегда происходили по обоюдному согласию, без принуждения или насилия, и даже без малейших ссор или разногласий.

– Мягко стелите, господин писатель, да жёстко будет спать, – холодно возразила мадам, приканчивая десерт и с удовольствием приступив к чашке ароматного кофе.

– Ну что ж, если с обедом мы покончили, а разговор со мной вы намерены поручить вашему адвокату, в существовании которого я сильно сомневаюсь, тогда похоже, что мы напрасно теряем время, – сказал я со вздохом, после чего достал свои часы в золотом футляре с шестью небольшими бриллиантами и демонстративно посмотрел на циферблат. – Обеденное время для меня закончилось, так что, боюсь, я вынужден раскланяться, чтобы приступить к своему ежедневному труду.

– Хорошие у вас часы, господин писатель, – сказала мадам Паризо. – Наверное, дорогие! Тысячу франков, не меньше!

– Тысяча триста пятьдесят, – сказал я равнодушным тоном и погрузил часы обратно в свой карман. 

– Возможно, я согласилась бы закрыть глаза на ваши шалости в благодарность за такие вот часы, – сказала мадам Паризо.

– Хорошо, сейчас я попрошу у официанта бумагу и письменные принадлежности, после чего вы напишете мне заявление о том, что вы не имеете никаких претензий ко мне в связи с моими дружескими и служебными отношениями с вашей дочерью Виолеттой Паризо, после чего я вручу вам эти часы, – сказал я.

– Я согласна, – ответила мадам.

Через несколько минут я диктовал текст заявления, которое мадам Паризо написала без единой помарки, ровным почерком, что свидетельствовало о том, что она не впервые пишет подобный документ.

– Давайте ваши часики! – сказала мадам Паризо.

– Я возьму часы в правую руку, а вы – в вашу правую руку ваш документ. На счёт три я вручу вам часы, которые вы возьмёте левой рукой, а вы вложите в мою левую руку ваш документ, – сказал я. – Если попытаетесь порвать или вырвать у меня из рук этот документ, я приму решительные меры для того, чтобы мои часы вернулись к их законному владельцу. 

Мадам согласилась, и мы проделали предложенную мной процедуру обмена.

– Рада была с вами познакомиться, господин писатель, – сказала мадам, пряча часы подальше в карман. – А теперь извините, мне пора.

Она намеревалась встать и уйти, но я жестом руки удержал её.

– Ещё несколько слов, прошу вас, подождите, – сказал я.

– Слушаю вас, – согласилась мадам.

– Я сейчас попрошу хозяина задержать вас до прихода полиции, – сказал я. – Я заявлю в полицию о том, что вы хитростью выманили у меня эти часы, предложив мне взамен ничего не значащий документ.  Вы, мадам, мошенница, и вы будете наказаны по всей строгости закона.

– Да что здесь творится?! – воскликнула мадам. – Вы, сударь, негодяй!  Так вот с кем связалась моя доченька? Виолетта! Что ты молчишь? Почему не вступаешься за мать? Как ты можешь позволять ему так со мной разговаривать?

– Я вовсе не уверен, что она – ваша дочь, но у меня нет сомнений, что вы и ваш муженёк – её сообщники, – ответил я.  – Вы все трое, мадам, в том числе и мужчина, назвавшийся Мартеном Теркье и представившийся её опекуном, все вы шайка мошенников и лгунов, сговорившихся обчищать карманы честных и порядочных людей. Вы познакомитесь с полицией, и ваш подельник Мартен Теркье также будет найден. 

– Дуду! Что ты такое говоришь? – воскликнула Виолетта. – Что с тобой происходит? Неужели ты так рассердился из-за каких-то там часов?!

– Довольно! – ответил я. – Мне надоел этот цирк. Ещё тогда, когда ты обвинила меня в том, что некий д’Антес воспользовался моим романом для того, чтобы войти в доверие к мадам Пушкиной. Всё это время ты убеждала меня, что обожаешь всё, что мной написано, что ты – знаток моего творчества. Но тогда ты должна была знать, что мой роман «Граф Монте-Кристо» я писал с 1844 по 1946 годы, так что упомянутый д’Антес не мог бы подарить этот роман мадам Пушкиной раньше выхода романа в свет, тогда как его дуэль с господином Пушкиным состоялась в начале 1837 года. Не кажется ли тебе, что это – непростительная ошибка для человека, интересующегося моим творчеством, а также судьбой этого поэта из России? К тому же ты уверяла, что в тебе есть какие-то русские корни, в чём я сильно сомневаюсь. Ты обманула меня в самый первый миг нашей встречи, оклеветав господина Эрнеста. Ты лгала мне насчёт своего возраста. Ты лгала также и в отношении своей неискушённости в любви. Я сразу это понял. Ты лгала мне также и в отношении своей матери и своего отчима. Ты подтвердила, что твой отчим якобы обладает правом опекуна, содействуя получению им от меня весьма значительной суммы денег. Ваша семейка – компания аферистов, мошенников, жуликов. Дальше с вами будут разбираться жандармы. Официант! Счёт, пожалуйста.