Рыба Семен

Глава 1. Экскурсия


День, который всех удивил, пришелся на утро понедельника.  Наш 3-й А вдруг пригласили на экскурсию в океанариум.  На прошлой неделе к директору пришел высокий старик, худой и длинный, как сушеный стручок красного перца. Я помню, как он шел по нашим коридорам, делая один шаг за два, и там, где он появлялся, уровень шума снижался вдвое. Говорят, он был какой-то шишкой в департаменте образования. Через полчаса он вышел, оставив на столе пачку пригласительных на весь класс.
Мне и моему другу Семену идея посетить редких рыб в понедельник пришлась по душе, нам всё равно какой день, лишь бы не учиться.
В семь утра у школьных ворот нас ждал автобус. Семен плюхнулся в кресло и завис над моим ухом.
—  Я взял с собой булку хлеба...
—  Зачем? — спросил я.
—  Рыбу покормим.
—  Думаешь, кроме тебя ее покормить некому?
—  И сырого мяса, — не мог успокоиться Сема.
—  А мясо зачем?
—  Там пираньи будут, они сырое мясо, знаешь, как любят... огого! Я в кино видел, как они за секунду зебру съели, только череп остался.
— А копыта?
— Что копыта?
— Копыта остались?
— Ну…, наверное, — неуверенное произнес Сема, — да какая разница, дело не в этом.
—  Правильно, а в том, что кино — это выдумка, — попытался возразить я.
—  А теперь все по-настоящему будет, — заявил Сема и похлопал ладонью по рюкзаку.
Зная Семена, я не сомневался, что-то будет, но что будет, даже сам Семен не всегда знал. Через 15 минут мы прибыли на место. Океанариум находился недалеко от школы, в каких-то полутора километрах, можно легко дойти пешком, но по всем правилам нас должны были отвезти на автобусе.
В океанариуме выяснилось, что там была какая угодно рыба, но только не пираньи. Семен заметно приуныл, а вскоре совсем потерял интерес к экскурсии. Мы даже отстали от группы. Сема плелся все время позади и недовольно бурчал себе под нос.
—  Я не буду выбрасывать продукты, не эту рыбу так другую покормлю.  Он остановился напротив небольшого аквариума. Семен быстро оторвал кусок хлеба и сунул руку в воду.
—  Ципа-ципа, —  стал приговаривать Сема, разгоняя водоросли.
— Ты с ума сошел! — почти вскрикнул я.
—  О, смотри, а вот и рыба.
И действительно, из плотной завесы морских зарослей показалась золотистая с голубым отливом рыбешка.
— Она как будто не боится, сама в руки плывет. Поймать и сразу на сковородку, — подвел итог Сема.
Только он произнес эти слова, как рыба неожиданно метнулась в его сторону. В то же мгновение Семен подпрыгнул и странно взвизгнул.
—  Ай, ой-ой! Она меня укусила, — Сема замахал пальцем у меня перед глазами, — видишь, видишь.  Потом вдруг развернулся к аквариуму и крикнул:
 —  Дура!
—  Ты чего, испугался что-ли?
—  Ничего я не испугался, просто она набросилась как акула бешенная.
Сема продолжал держаться за палец.
—  Может скорую вызвать? — предложил я.
—  Зачем? —  в глазах друга появилась тревога. Реакция Семена стала меня забавлять, и я решил подлить масла в огонь.
—  А вдруг это редкий вид ядовитой рыбы, у японцев есть такая, чуть не доваришь и тебе капец.
—  Серьезно? — насторожился Сема, —  это не я собирался ее есть, а она меня, не видишь, что ли, — и он снова показал укушенный палец.
Я больше не мог сдерживаться и рассмеялся.
В тот день мы вернулись ни с чем, хотя впечатления все же остались, а у Семена даже отметина на пальце.




Глава 2. Много воды


Прошла неделя, и я стал замечать за своим другом некоторые странности. Сема повсюду носил бутылку с водой, ежеминутно делая жадные глотки. Он был похож на потерявшегося в пустыне бедуина.
А вчера, во время обеда, поделился со мной рыбной котлетой, его даже не пришлось уговаривать. По моим наблюдениям Семен почти ничего не ел уже неделю, он ходил со всеми в столовую, садился за один стол и начинал пить воду. От такого количества выпитого даже мне становилось плохо.
—  Сема, может, тебе врачу показаться? — наконец не выдержал я.
На что Сема тут же возразил:
—  Я прекрасно себя чувствую, только жажда замучила, жарко.
—  Странно, что жарко только тебе.
—  И что?
—  А если это рыба на тебя так действует?
—  Какая еще рыба?
—  Слушай, может ты как человек-паук, только рыба, понимаешь, человек-рыба, ихтиандр.
—  Отстань, —  отмахнулся Сема.
—  Представь, что у тебя способности рыбы, ты мог бы дышать под водой.
Сема сделал большой глоток.
—  Пойдем лучше у фонтана посидим.
—  Вот видишь, как тебя к воде тянет.
Фонтан был во дворе школы, по кругу его украшали вечно зеленые акации. Мы сели на бетонный парапет, Сема скинул туфли и опустил ноги в воду.
—  Ты чего, холодная же!?
Сема издал стон блаженства, словно нашел оазис в пустыне.
Только сейчас, на улице, при дневном свете, я заметил семины глаза и вздрогнул. Они были чистыми, я бы сказал идеально чистыми, без прожилок и таких вот привычных радужных разводов, как... Я не мог произнести это слово даже про себя... но они были похожи на глаза рыбы.
В этот момент окна учительской на третьем этаже школы с шумом распахнулись и между рамами показалась голова завуча.
— Так, третий А, что вы делаете в фонтане? Вылезайте и быстро ко мне!
Сема резко вытащил ноги, крутанулся, собираясь спрыгнуть на землю, но его рука соскользнула с мокрого бортика, и Сема упал в воду. Мы разлетелись в разные стороны, я оказался на земле, а Сема в фонтане.
Я не сразу полез обратно, ждал, когда он сам выберется. Но время шло, а Семы все не было.
— Ну что... напился воды, — крикнул я, запрыгивая обратно. Думаю, это был самый удачный момент, чтобы от души посмеяться над незадачливым и мокрым Семеном.
Воды в фонтане было чуть выше колена, на дне валялись мелкие монеты и пробки от пивных бутылок. Семы нигде не было. Как ему удалось так быстро выскочить?
—  Цветков, —  за спиной прозвучал нетерпеливый голос Антонины Сергеевны. Я аж вздрогнул. Почему учителя так быстро бегают, ведь она только что была на третьем этаже.
—  Где Горшков? Я сама видела, как он в фонтан свалился.
 Антонина Сергеевна привстала на цыпочки и попыталась заглянуть за бортик. Завуча все звали Кнопкой, роста она была небольшого и обычно к шестому классу становилась ниже своих учеников.
—  Куда сбежал? Заболеет, потом объясняй родителям, почему в школе ученики на переменах в фонтанах плавают.
— Я сам не понял.
—  Чего ты не понял, он при тебе нырнул.
—  Ну да, я сразу туда, а там вот...
—  Цветков не морочь мне голову, я сыта вашими выходками. Ищи Горшкова где хочешь, но, чтобы к уроку были оба.
И завуч быстро застучала каблуками в сторону школы.
Я обошел вокруг фонтана раз десять, не понимая, зачем я это делаю, как будто Семен мог прятаться под водой. Не мог Сема так подставить меня, но и спланировать столь эффектное исчезновение ему тоже не под силу, он же не Гудини какой-нибудь.
По школьным коридорам прокатился дребезжащий звонок, призывно оповещая, что пора грызть гранит науки.
—  Что Цветок, Горшок потерял? — вдруг услышал я голос за спиной.
Не оборачиваясь, я уже по голосу понял, что это Алка Уголькова. Она сидела на бортике, по-деловому закинув ногу на ногу. Мне всегда казалось, что Алка нас недолюбливала, как, впрочем, и мы ее. Она все время лезла в наши с Семеном дела, и вообще, была похожа на лягушку: большой рот, глаза, с такой лягушачьей поволокой, мне даже казалось, что она умеет менять цвет кожи.
Когда Алка выходила к доске, я всегда надеялся, что она сейчас скажет "ква", потом опять "ква" и после третьего раза ей поставят двойку. Но как назло она получала пятерку. Была отличницей и зазнайкой. «Жаба», одним словом. При этом в ней было что-то такое, взгляд что ли, или улыбка эта лягушачья, от которой у меня внутри все замирало, сжималось и я даже не мог объяснить себе в чем дело.
Вот блин, сколько она уже здесь?! — подумал я про себя. Я тут кругами хожу, сам с собой разговариваю... а она сидит тихо и уши развесила.
—  Тебе-то чего? - произнес я как можно пренебрежительнее.
—  Ничего... так просто.
А вдруг, она тоже видела, — мелькнула у меня мысль.
—  Ну потерял. А ты что, найти можешь?
—  Надо мне очень, Горшкова искать...
Это точно, Семен весь прошлый год ее дразнил «квака-макака», с вариациями, конечно.
—  Тогда чего ты тут трешься? На свой любимый урок опоздаешь.
—  А что нельзя? Твой что ли фонтан?
Алка спрыгнула на землю и побежала в школу. В этот момент звонок коротко дернулся в последний раз и притаился до следующей перемены. Я вбежал в класс без Семена. Вера Павловна, учительница литературы и наш классный руководитель, ничего не спросила, видимо, Кнопка до нее еще не дошла. Из окна был виден фонтан, я то и дело поглядывал в его сторону. Что-то во всем этом мне не давало покоя, как будто я упустил нечто очень важное.  Как вдруг понял…
— Цветков, Цветков, ты слышишь меня, —  почти кричала классная, склонившись у меня над ухом.
 —  А, чо? — я даже вскочил, будто мне дали хорошого пинка.
—  Ты кого там высматриваешь, Горшкова ищешь? Где он, кстати?
Я пожал плечами.
—  В фонтане наверное.
Весь класс бросился к окну.
—  Все шутишь Цветков, давай к доске.
Я стоял пред классом как какой-нибудь образец глупости или экспонат для изучения безнадежной неуспеваемости. Добиться от меня знаний не удавалось, я был всеми мыслями там, в фонтане, только и ждал перемены, когда смогу рвануть обратно. Потому что знал, почти наверняка, Семен из фонтана не выбирался, он там под водой, только рыба. Поверить в это было так же нереально, как представить Семена с хвостом, плавниками и жабрами, но его рыбьи глаза и вечная жажда воды говорили об обратном.
Многократно отражаясь от пустых стен школы, по коридорам загромыхал звонок. Я метнулся к выходу и в дверях налетел на Кнопку. Да так неудачно, что мы оба чуть не упали.
 —  Цветков! Опять ты! —  Кнопка включила свой усилитель голоса на полную мощность и мне даже показалось, что выражения лиц на портретах великих писателей изменились от равнодушного, к любопытствующему.
Конечно, глупо было отвечать: «Да, Антонина Сергеевна, это я».
В такой ситуации лучше молчать, остальное за тебя придумают. Обычно твое участие сводится к тому, чтобы слушать и «мотать на ус», как любит говорить наш завуч, у нее, кстати, они были над верхней губой, правда, еле заметные, но с моим-то зрением это не было проблемой. А вот у меня усов еще не было. Я даже немного ей завидовал.
—  Почему без Горшкова? Надеюсь, ты ко мне бежал, в учительскую!?
Я кивнул, трудно было не согласиться с таким удачным предположением.
—  Ну и где Горшков?
—  В фонтане. Понимаете, Антонина Сергеевна...
Но Кнопка не дала мне закончить.
—  Понимаю Цветков, я все понимаю, но больше не хочу понимать, неси дневник, я твоим родителям письмо душевное напишу.  Обида захлестнула меня с головой.  Я не выдержал:
—  А почему сразу мне!? Я что ли урок прогулял, я что ли в фонтан нырял, вот Горшкову и пишите. Я был зол на Сему за его исчезновение, за то, что ничего мне не сказал, и моя версия с рыбой сразу улетучилась.
Кнопка на удивление смягчилась и вместо вызова предков, влепила двойку по поведению.
—  А родителям Горшкова я лично позвоню.
Когда Кнопка ушла, я метнулся вниз по лестнице. Рядом с фонтаном никого не было, "не сезон", это Кнопка точно подметила.
От одной только мысли, что я могу увидеть там рыбу, мне становилось нехорошо. Я остановился в метре от бортика. Ну, и что!? Он же не на русалку будет похож. Через мгновение я уже осматривал дно. Но по-прежнему, ничего кроме затонувших пивных бутылок, бычков и ржавых монет я там не обнаружил. Как бы глупо это ни звучало, там было все, кроме Семена. Вот блин.
Я выпрямился и еще раз оглянулся вокруг, все еще надеясь на его чудесное появление. В воздухе висело ощущение приближающегося лета. Повсюду носились одноклассники, ошалевшие от весеннего тепла.
Нет, я определенно сошел с ума. Надо же до такого додуматься, ну не может человек стать рыбой. В этот момент как будто кто-то бросил монетку в воду, бульк.  Опять Уголькова, с тоской подумал я, и обернулся чтобы сказать ей, что она..., но никого не увидел. Я невольно перевел взгляд на то место, откуда пошли круги по воде и замер. Почти у самой поверхности плавала рыба. По моей спине пробежал легкий холодок и заставил меня содрогнуться. В этом фонтане никогда не водилась рыба, он вообще был для другого.
Как она сюда попала? Я полез рукой в воду и тут же одернул обратно, вспомнив, как от укуса верещал Семен.
—  Сема, ты что ли!? —  неожиданно вырвалось у меня. Рыба вдруг сорвалась с места и быстро сделала полный круг. Может, Семен пытался таким образом поговорить со мной.
—  Сема, если это ты, сделай еще круг, — не веря своим собственным словам, произнес я.
Рыба так и поступила. Я даже с бортика спрыгнул.
— Вот дела, и что теперь? Нет, не может этого быть. Сема просто хорошо подготовился к розыгрышу. Взял где-то дрессированную рыбу, сам спрятался и командует из укрытия.
Чушь. Это не собака какая-нибудь, а холодная, скользкая, безмозглая рыба. А как же Чудо-юдо рыба-кит, или русалочка, ихтиандр опять же, там вся рыба умная, еще и разговаривает.
Мне нужно было срочно решить, считать рыбу Семеном или нет.
Допустим, я не верю в превращение, тогда где Семен? Тю-тю, нет его нигде. Но если Сема стал рыбой, его точно нельзя оставлять в фонтане. Я запрыгнул обратно. Завидев меня, Сема вновь сорвался с места и сделал круг почета.
 —  Что ты как в цирке носишься, лучше скажи, что делать? —  произнес я не своим голосом.
В следующее мгновение с Семеном случился настоящий припадок, я никогда не видел, чтобы рыба так плавала. Понять радуется Сема или наоборот бесится, было невозможно. Для этого нужно знать рыбий язык, если вообще такой существует. Чем дольше я смотрел на рыбу, нарезающую круги, тем больше меня одолевали сомнения.
Тогда я решил так, пока не увижу настоящего Семена, буду считать его рыбой. Пусть это выглядит глупо, пусть надо мной будет смеяться вся школа, хотя я никому не расскажу, даже Алке Угольковой. Оставлять Семена в фонтане опасно, его или кошка съест, или он ночью замерзнет. Надо забирать его домой, и я побежал за трехлитровой банкой.
Никогда бы не подумал, что придется искать для друга новое жилье в собственном чулане среди стеклянных бутылок.  Мысль о том, что мой друг будет жить у меня дома, с одной стороны выглядела забавно, а с другой, учитывая ситуацию, до жути странно. Ну и что? Рассуждал я. Сейчас пойду к фонтану зачерпну воду вместе с Семеном и принесу домой, если родители спросят, скажу все как есть, пусть сами решают, что делать.


Глава 3. Губошлеп


С этими мыслями я вышел из подъезда и направился к школе. Еще издали я заметил странное оживление около фонтана, а подойдя ближе, сразу все понял.
Несколько мелких засранцев из ближайших детских садов изо всех сил колошматили палками по воде, стараясь достать неизвестно откуда взявшуюся рыбу. Им явно было весело.  Я вскочил с банкой в руках на бортик и закричал:
— Вы что, в тюрьму захотели!?
Как ни странно, мои слова подействовали. Дети замерли с палками в руках, видимо, ожидая моего объяснения, как они туда попадут.
Первым делом я стал искать глазами Семена.
 —  Это рыба находится под охраной школы, —  я специально продолжал говорить громко. Потом развернулся и строго спросил:
—  Вы вообще что на территории школы делаете!? Ну-ка по домам, пока я полицию не вызвал.
Мелких уговаривать не пришлось. Через минуту все как один стояли за воротами, но расходиться не торопились и украдкой поглядывали на мою пустую банку.
Я стал всматриваться в мутную, взбаламученную воду. Вот варвары, лишь бы не убили. Надеюсь, Сема, ты спрятался. Вода в фонтане начинала светлеть, и к своей радости я увидел промелькнувшую тень. Я оглянулся на малявок и пригрозил им кулаком, скорее от радости, чем от желания напугать.
Осталось выловить Семена, хотя, после такого стресса, он сам должен в банку запрыгнуть. Вот и проверим кто здесь рыба. Вода шумно хлынула через край и банка с гулким ударом опустилась на самое дно.
Семен не торопился, сначала сделал один круг, потом потрогал ртом стеклянный край банки, словно проверяя ее прочность, и вдруг быстро нырнул внутрь. Последние сомнения, что это Семен, рассеялись, ведь никакая рыба в здравом уме не заплывет в банку по собственной воле.
Оставалось проскочить мимо детворы. Заметят банку с рыбой, увяжутся до самого дома. И я решил совершить обманный маневр. Накрыл Семена курткой и как будто вошел в школу, а сам остановился в узком коридорчике между двумя линиями дверей. Как я и рассчитывал, мелкие сразу рванули к фонтану.
В этот момент я выскочил из школы и быстро завернул за угол, здесь меня уже не было видно. Пройдя все левое крыло, я приблизился к воротам, и в этот момент услышал за спиной свист, от которого чуть было не выронил банку из рук.
Случилось то, о чем мне даже думать не хотелось. Не оглядываясь, я продолжал идти дальше, делал вид, что это не про меня свист.  А тем временем как можно быстрее пытался сообразить, что мне предпринять, бежать изо всех сил или остановиться.
Свистнули еще. Я выбрал последнее, потому что понимал, с банкой в руках мне не уйти, попробую выкрутиться. Я оглянулся и мои самые худшие опасения оправдались.
Это были старшеклассники, причем не самая лучшая их часть, а как раз наоборот, самый отстой, которым до всех в школе было дело, и дело это заключалось в вытряхивании денег из карманов учеников младших классов.
—  Эй, братан —  крикнул один из них, —  зажигалка есть? Это означало, "стой там, где стоишь", понятно, что бежать ко мне за зажигалкой через всю школу никто бы не стал.
Я нащупал мелочь в кармане. Именно сегодня я не потратил деньги, выданные мне мамой на обед, а там было без малого 100 рублей. Вот блин! Лучше бы я проел их...
Все трое, тяжело дыша прокуренными легкими, остановились рядом со мной.
—  Ну братан ты и бегаешь, —  на выдохе произнес парень с опухшей, изрытой оспой рожей. Глаза у него были заплывшими, узкими, а из круглого лица торчали неестественно большие губы, как будто их прищемили дверью. Думаю, так он получил прозвище Губошлеп.
—  Чё это у тебя... — он потянулся к моей куртке.
—  Так, ничего особенного.
В следующий момент куртка оказалась в его руках.
—  Ого, да у нас здесь рыба. Ну ка дай позырить...
Я сильнее вцепился в банку. Губошлеп потянул ее на себя, я не отпускал, боялся, что такому придурку ничего не стоит разбить банку ради смеха.
—  Да она у тебя сдохла, — вдруг сказал он. До меня не сразу дошло.
—  Кто сдох? —  спросил я.
—  Кто, кто, конь в пальто... Деньги есть? Двое парней рядом с ним заржали.
В этот момент я увидел Семена лежащего на воде к верху пузом.
—  Сема, —  невольно вырвалось у меня.
—  Как ты сказал? —  удивился Губошлеп. — Сема?
Теперь они ржали все вместе.
—  Ты совсем кукухой поехал, - продолжал через смех Губошлеп, —  с рыбами разговариваешь? Короче, займи нам денег до завтра и вали со своей дохлятиной.
—  Нет у меня денег, — соврал я, рассчитывая, что они побоятся шарить по карманам рядом со школой.
—  Те чё жалко? Говорю же, завтра отдадим.
—  Ну если нет у меня.
 —  А если найду?  —  продолжал давить Губошлеп.
В этот момент у самых ворот остановился мусоровоз и громко просигналил. На крыльце с черного хода показался наш вечный сторож Петр Михайлович, он спустился по лестнице и направился в нашу сторону.
Я знал его, да и он наверняка помнил меня, как вечно опаздывающего лоботряса.
— Стой тихо, — зашипел Губошлеп сквозь зубы.
Когда Михалыч приблизился настолько, что мог расслышать нас, а Губошлеп открыл рот, собираясь, видимо, поздороваться, я почти выкрикнул:
—  Петр Михайлович, меня Кнопка… Ой, Антонина Сергеевна, просила в живой уголок рыбу отнести, откроете кабинет?
Петр Михайлович прошел мимо. Губошлеп зыркнул на меня своими мутными глазенками и ухмыльнулся.
Ну все, сейчас начнется, — подумал я.
Михалыч впустил машину и на обратном пути вдруг произнес:
—  Пойдем, открою тебе уголок.
Губошлеп попытался схватить меня за рукав, но я увернулся и в следующее мгновение уже шел рядом с Михалычем. Три придурка остались ни с чем. Губошлеп напоследок показал мне кулак.  Сейчас это было неважно, главное... и тут я вспомнил про Семена. К моему изумлению Сема ожил и плавал в банке, как ни в чем ни бывало.
—  Ну ты фокусник! — воскликнул я.
Михалыч обернулся.
— Откуда рыба-то?
 — Из фонтана, —  честно ответил я.
—  Ой, не свисти... —  возразил Михалыч. — Отродясь в нашем фонтане рыбы не было.
—  А это не из нашего, из океанариума. Вот, решили взять на воспитание.
Михалыч покосился на меня с недоверием.
—  Рыбу не воспитывать, а есть надо.
—  Не, не... —  испугался я. Эту нельзя.
—  Да ты не боись, твою не съем, больно она худая у тебя, — хмыкнул Михалыч и улыбнулся.
Это означало, что все в порядке и в живой уголок я сегодня точно попаду. Михалыч подошел к своему столу, выдвинул ящик и стал искать ключи. Чего там только не было: несколько пар кем-то забытых варежек, тетрадки, ручки, целые наборы карандашей и красок, даже игрушки имелись, но похоже, Михалыч разбирался в этом бардаке лучше, чем отличники в уравнениях.
—  Держи, —  протянул мне ключ Михалыч. Только назад принеси, а то как в прошлый раз будем по всей школе удава ловить.




Глава 4. Живой уголок




История с удавом наделала тогда много шума. Про нашу школу даже газеты писали. В живом уголке какой-то аболтус не закрыл клетку с удавом, тот вылез на свободу и растворился в бесконечных школьных коридорах. Удав был красивый, редкий и дорогой.
С этого момента школа стала жить в постоянном напряжении, или проще сказать, в ожидании удава. Повсюду были расклеены фотографии удава из Википедии. Самое забавное, что змею размером с пожарный шланг видели каждый день, даже в разных корпусах школы, а поймать её никто не мог.
То удав появится на уроке химии среди колбочек с кислотой, то на занятиях по музыке заползет в рояль, то вдруг в раздевалке для девочек нет-нет, да раздастся истеричный крик. Даже в школьном туалете видели сбежавшего удава. После чего туда перестали ходить ученики начальных классов, зато стало пахнуть сигаретами.
Длилось это до тех пор, пока однажды во всей школе не погас свет и оба учебных корпуса не остались в темноте. Михалыч взял фонарик и спустился в подвал, чтобы проверить распределительный щиток. Еще на входе ему показалось, что пахнет чем-то жареным, как будто кто-то тушил мясо с картошкой или грибами, для подвала это был очень необычный запах.
Когда Михалыч добрался до электрического щитка и открыл его, то в ужасе отпрыгнул назад. Из оголенных электрических проводов, как какой-нибудь языческий идол, выглядывал мертвый удав.  Из открытой пасти шел кислый дым, и пахло жареными мухаморами.
Вызвали аварийную бригаду электромонтеров, тоже с фонариками, те провели в подвале целый час, а когда вернулись, к аромату жареных грибов добавился запах портвейна.
 — Звоните серпентологам, — сказали монтеры. — Сначала они, потом мы.
Михалыч плюнул на все, взял садовые ножницы с длинными ручками и преодолевая отвращение, аккуратно нарезал удава на равные кусочки. Завернул их в газету и положил в холодильник. Свет вернулся в школу. После этого случая члены «Зеленого уголка» стали называть Михалыча «мясником», а все остальные «змееловом». Ходили слухи, что Михалычу целый год запретили пользоваться холодильником в учительской. Хотя, я считаю, он поступил правильно, попытался заморозить живые клетки для будущих поколений.


Я поднялся на второй этаж и прислушался к шагам на лестнице, встреча с Кнопкой точно не входила в мои планы.  Живой уголок напоминал заросший задний двор у меня на даче. Все было заставлено растениями, повсюду торчали клетки с птицами и хомячками, шуршали опилками кролики и булькали в искусственном пруду черепахи. Вдоль стен была насыпана земля, из которой торчали настоящие деревья, некоторые из которых даже упирались в потолок, им явно хотелось расти дальше.
Я поставил банку на стол и сел рядом. Сема неподвижно висел в воде, неторопливо шевеля плавниками.
— Слушай, Сема, зачем тебе обратно в человека превращаться? Только представь какая у тебя жизнь начнется. Ничего делать не надо: ешь, спишь, плаваешь, ешь, спишь, плаваешь, красота…  Ни уроков тебе, ни двоек, ни завуча, ни разговоров с родителями. Если что, можно залечь на дно…
Сема громко стукнулся о стекло. Это было так неожиданно, что я чуть не свалился со стула.
 —  Ты чего? Ладно, ладно, шучу я. Морду себе разобьешь, будешь так колотиться.
Сема с новой силой принялся барабанить по стеклу, как застрявшая между оконных рам муха. И вдруг замер. В этот момент я почувствовал, что у меня за спиной кто-то стоит. Я резко повернулся и увидел Михалыча. Скорее всего он решил проверить, чем я тут занимаюсь.
Петр Михайлович казался задумчивым, словно мыслями был не здесь. Наконец, он перевел на меня взгляд.
 —  Интересное совпаденице, —  произнес он.
—  Совпаденице? —  повторил я.
—  Мне вдруг показалось, что твоя рыба разговаривает.
—  Да нее, это я сам с собой.
— На азбуку Морзе похоже, — продолжил Михалыч, — точка тире, точка тире. Знаешь Морзе?
—  Нет. Я посмотрел на Семена, который минуту назад барабанил по стеклу. А сейчас притих и только таращился на меня своими рыбьими глазами.
—  Он что-то сказал?
—  Было похоже на сигнал бедствия: три точки — три тире — три точки.
Михалыч подошел к банке и постучал костяшками пальцев по стеклу, Сема метнулся в сторону.
—  Забавно, — сделал он вывод. — Ладно, не засиживайся тут и про ключи не забудь.
—  Конечно, Петр Михайлович, я обязательно, вот только посмотрю, понаблюдаю и домой.
—  Ага, знаю я вас, наблюдателей. У меня до сих пор в носу запах жареных мухоморов стоит. И он захлопнул дверь.
Удав был, это вся школа подтвердит, а вот мухоморов не было.
Только Михалыч скрылся, как Сема принялся снова колотить по стеклу.
—  Да подожди ты. Тоже мне радист. Мы не на корабле.
Азбуку Морзе я не знал, самого Морзе никогда не видел. Нужно было что-то делать. Звать Михалыча опасно, да и Сема, как мне показалось, тоже был не в восторге от его присутствия.
Я стал перебирать варианты. Если позвать никого нельзя, значит, надо выучить азбуку самому. И как это сделать? Найти того, кто научит. Тоже не вариант. Пока буду искать, Сема отдаст концы.
Я поймал себя на мысли что "отдать концы" очень знакомая мне фраза. Ну, конечно, нужно найти книгу о морских приключениях.
—  Сиди здесь и никуда не уходи, —  зачем-то сказал я Семену и посмотрел на часы, было без пяти минут двенадцать.
Я бросился вниз по лестнице в библиотеку. Вывески "закрыто на обед" не было. Я сделал вдох и потянул ручку на себя.  Дверь знакомо скрипнула, и наш бессменный библиотекарь Зоя Константиновна повернула голову в мою сторону.
 — Проходи, Цветков, — разу сказала она.
Зоя Константиновна была похожа на очень старую черепаху, все ее называли Тортиллой. Она знала по имени и фамилии каждого ученика в школе, не голова, а компьютер, ей бы в разведке работать, а она пыль с книжек сдувает. С другой стороны, она легко могла оказаться полковником в отставке, то есть на пенсии. Разоблачив секретного агента британской разведки, можно почивать на лаврах даже в школьной библиотеке.
Я подошел к её столу. Зоя Константиновна заполняла карточку, я ждал.
 —  Итак, Цветков. С чем пожаловал?
—  Мне бы, что-нибудь про азбуку Морзе.
—  В мореходное училище решил поступать?
—  Куда? —  переспросил я.
—  Азбука Морзе тебе для чего?
—  Читать.
— Цветков, ты бы лучше Чехова почитал, или Толстого, — произнесла Зоя Константиновна и скрылась за стеллажами. Через минуту она появилась с другой стороны комнаты, но уже с книгой в руках. На выцветшей обложке был нарисован наполовину затертый герб, можно было рассмотреть распустившийся цветок, а по бокам птиц, сидящих на пиках двух знамен.
— Здесь точно про азбуку Морзе есть?
— Конечно, и не только.
— А про что еще?
— Например, описание уникальных очень редких видов рыб.
Зоя Константиновна пододвинула в мою сторону книгу.
—  Цветков, это единственный экземпляр. Ты понимаешь всю ответственность?
Я кивнул, мне хотелось побыстрее изучить Морзе.
—  Вот здесь распишись. Я быстро написал букву Ц, поставил рядом закорючку и схватил книгу.
—  Цветков, ты ничего не забыл? — вдруг остановила меня Тортилла.
Я посмотрел на стойку, похлопал по карманам.
—  Нет, кажется.
—  А если подумать?
На самом деле я только и делал, что думал, но здесь впал в серьезный ступор.
—  Эх... Цветков, — наконец, сдалась Зоя Константиновна, —  спасибо говорить тебя родители не научили?
—  Ааааа, конечно, спасибо огромное! И не дождавшись ответа, я выскочил из библиотеки.


Глава 5. Морзе


Возвращаясь в Живой уголок, я вдруг услышал, как на втором этаже скрипнула дверь. Ну вот, похоже, я попался. Только бы не Кнопка. Дверь была слегка приоткрыта. Я прислушался, никаких посторонних шумов, все тихо. Банка с Семеном стояла на месте. Я прикрыл за собой дверь и сел читать.
Оказывается, каждая буква в азбуке Морзе имела свой набор точек и тире, причем, ее нужно было пропеть. Буква Д пелась как доо— ми— ки, а  буква А, как Ай— даа. «Даа» нужно тянуть, «Ай» проговаривать быстро.
Это означало, что буква Д имела тире и две точки, а буква А точку и тире. Вот только Сема петь не умел, он был рыбой, все, что было ему доступно — это биться о банку.
Понемногу до меня стало доходить, что выучить азбуку Морзе, а потом услышать её и расшифровать, задача ни одного дня. В тоскливом бессилии я сидел на табуретке и раскачивался как китайский болванчик.
Вдруг я заметил, как Сема повторяет мои движения. Я остановился, Семен замер. Я наклонился влево, Сёма ушел в ту же сторону.
Так-так-так... Это уже интересно. По правде говоря, я до конца не верил в рыбу Семена, во мне продолжала жить надежда, что это розыгрыш, просто неудачная шутка.
Мои размышления прервал голос Кнопки за дверью, и пока я соображал, что мне предпринять, хотя совершенно было не понятно, что именно и зачем, дверь распахнулась. В комнату влетела сначала Кнопка, а следом за ней родители Семена.
—  Ну и где этот прогульщик? —  с порога произнес Семин отец. Быстро поняв, что я здесь один он вопросительно посмотрел на меня.
 —  Витька, где Семен?
Я молчал, хотя мне очень хотелось развернуться, и указав пальцем на трехлитровую банку, сказать: «Да вот же он, не узнали сына?»
Вместо этого я пробубнил вечное школьное "не знаю".
 —  Ну как не знаешь, —  выступила вперед Кнопка, —  я же вас у фонтана видела, куда он делся, после того как в воду упал?
—  В воду!? —  теперь уже с удивлением воскликнула мама, —  какую еще воду!?
— Вы не волнуйтесь, — затараторила Кнопка, —  я сейчас все объясню.
— Да уж постарайтесь.
— Я из окна учительской видела, как Сема поскользнулся и свалился в фонтан. Воды там по колено, вы не переживайте. Я сразу спустилась вниз, но когда подошла к фонтану, там был только Витя. Все разом посмотрели на меня. Думаю, они ждали, что я скажу где Сема. А тем временем он был в этой комнате, на столе, в банке, ближе чем они могли себе представить. Скажи им, промелькнуло у меня в голове, хуже уже не будет. И я рассказал. Все слушали молча, никто меня не перебивал. Когда я закончил, первой пришла в себя Кнопка.
—  Ну, Цветков, такого я от тебя не ожидала! Семины родители, похоже, были того же мнения. Семин папа нервно тер подбородок, а мама что-то усиленно искала в сумочке.
 —  Вот ты сейчас зачем все выдумал, —  сказала Кнопка, —  перед тобой трое взрослых людей, а ты продолжаешь шутки шутить!? Я не знал, как реагировать, то ли это был вопрос, то ли признание самого факта шутки. Одно было ясно, мне никто не поверил.
—  Витя, —  как можно спокойнее произнесла мама Семена, присаживаясь рядом и заглядывая мне в глаза. Она словно пыталась растопить лед моего нежелания говорить правду, или разбудить остатки совести. — Хотя бы подскажи, куда он мог пойти?
Я невольно повернул голову в сторону Семы, который в это время, как мне казалось, внимательно наблюдал за нами. Семина мама сделала то же самое.
Она смотрела на рыбу и молчала, может, почувствовала что-то, сын ведь, хоть и рыба. Мне даже показалось что она вот-вот бросится обнимать и целовать трехлитровую банку, но мама Семы молча встала и вышла из комнаты.
—  Эх…Цветков, —  уже тихо, без привычного энтузиазма произнесла Кнопка.
В её голосе звучало глубокое разочарование, и перспектива вернуться сюда с новыми предложениями по поводу встречи, но теперь уже с моими родителями.
Дверь захлопнулась. Этот разговор лишил меня последних сил, но перерыв длился недолго. Сема принялся с удвоенной энергией рыбы-радиста барабанить по стеклу.
—  Сейчас, сейчас, —  повторял я, листая учебник, и вдруг вспомнил, как Сема повторял за мной все движения.  Я встал напротив банки и вытянул в сторону правую руку. Неожиданно Сема проявил чудеса сообразительности и послушно прижался к правой стенке. Недолго думая, я вытянул левую руку. Сема метнулся влево.
И тут меня осенило, если Сема повторяет, значит все видит и скорее всего может читать. Как же это использовать?  Ну же... ну же... банки в луже, — ходил я по комнате, все время проговаривая, взявшуюся неизвестно откуда глупую фразу.
В следующий момент я схватил со стола два альбомных листа, на одном написал слово ДА на другом НЕТ и расставил руки в стороны. Справа оказалось ДА слева НЕТ.
Сема застыл ровно посередине.
—  Запоминай, —  произнес я тоном Кнопки, —  теперь ты знаешь куда плыть. В книге я успел прочитать, что у рыб очень короткая память, секунды три не больше, если это так, то быть Семену рыбой до конца дней своих. Он, наверное, как в рыбу превратился уже через три секунды забыл об этом.
Но ведь случай уникальный... может, здесь работают другие законы природы.
Я написал на листке вопрос: «Ты Сема?» и выставил вперед. Семен мгновенно метнулся вправо, то есть ответил ДА. Я не мог поверить, передо мной в обычной трехлитровой банке плавал ученик 3 класса Семен Горшков весом тридцать килограммов и длиной полтора метра. Я приблизился и попытался заглянуть в Семины глаза. Представляю, как нелепо и смешно выглядела моя рожа изнутри. Не уверен, что я почувствовал что-то, но во мне словно переключили тумблер и теперь меня хоть Кнопкой пытай хоть дохлым удавом, я буду стоять на своем, это Семен.
Мне предстояло выяснить, чего он хочет. И я написал первое, что пришло в голову: «Как дела?»  После чего Сема всплыл кверху брюхом, всем своим видом показывая, что я законченный идиот.
Следующий мой вопрос был не лучше: «Что делать?» Сема отвернулся.
Думай, думай... Ну конечно! Эврика! Я схватил пачку бумаги и стал рисовать на каждом листе по одной букве. Буду показывать, а Сема, либо соглашаться со мной, либо нет. Так мы составим слово, и все станет понятно. Я начал с буквы А, потом Б, В, Г, Д и далее по алфавиту. Сёма не двигался, или не понял гениальности моей задумки, или мы еще не дошли до первой буквы в его слове. Уже пошли листы с буквами Л, М, Н и я начал подозревать Сему в редчайшей тупости, как вдруг на букве «О» Сема метнулся вправо.
О! —  воскликнул я. Ладно, едем дальше. На втором заходе мы остановились на букве «К».
— Ок… —произнес я, —  то есть у тебя все в порядке? Жаль Сема не мог оценить шутку.
Буква Е стала третьей в загадочном слове.
 —  Нет, ты явно хочешь сказать Окей? И тут же выставил перед банкой «Й». Сема не шевельнулся.
—  Оке... — просто бессмысленный набор букв. На место «Й» встала буква «А».
— Океан, что ли!?
Я отыскал букву «Н». Сема мгновенно прижался к правой стороне.
—  Ого! Да, ты хочешь в океан! —  почти закричал я. — Ну конечно, этого хочет любая рыба, потерявшая свободу, простор, красивые коралловые кораллы и друзей. Подожди, ты же никогда в нем не был.  Я рассматривал Семена через стекло.
— Сема, пойми, океан полон хищников, это тебе не Кнопка со своими разговорами. Там сразу «цап» и водичкой запивают солененькой.  А ты, судя по твоим размерам, сразу пойдешь на обед какой-нибудь бестолковой скумбрии. Знаешь сколько там желающих тобой пообедать? Сема не реагировал. — Хорошо, давай продолжим.
Первой буквой второго слова стала А, потом нашлись остальные, получился какой-то «АНАРИУМ». Пока я видел только бессмысленный набор букв, но когда приставил к нему ОКЕАН, все стало понятно.
Похоже, Сема хотел вернуться обратно в океанариум, но для чего? Может, рыба цапнувшая его за палец и была всему причиной. Передо мной встала непростая задача, организовать им встречу.
Возможно, Семен хотел отомстить, хотя это было глупо в его положении. Я перевязал горлышко банки скотчем и поставил её в пакет из супермаркета, пусть думают, что я покупал продукты.


Глава 6. Бегство


Проходя мимо окон, я заметил во внутреннем дворе школы Губошлепа. Он никого не стесняясь, потрошил кого-то из параллельного класса.
Выйти через парадный подъезд и остаться незамеченным, уже не получится.  Значит, надо просить Михалыча выпустить меня через черный ход. Я спустился на первый этаж. Михалыч неподвижно сидел за столом с книгой в руках, очки лежали на его толстом носу далеко от глаз, как будто он смотрел не в книгу, а рассматривал оправу. Его фигура на фоне окна напоминала волшебника, держащего талмуд заклинаний. Неожиданно Михалыч поднял палец вверх, словно проверяя откуда дует ветер, затем плюнул на него и перевернул страницу.
Я снова ускорил шаг.
—  Ключ принес? —  не поворачивая головы спросил он.
—  Петр Михайлович, —  начал я неуверенно, положив ключ на стол.
Я знал, что просьба выпустить меня через чёрный ход будет выглядеть по крайней мере странно. Передо мной были открыты двери парадного входа, а я просился выйти с обратной стороны. Михалыч мог подумать все что угодно, от «натворил чего-то», до «спер чего-то».
—  Можно мне через чёрный ход выйти?
Михалыч оторвался от чтения.
—  Так и будешь каждый раз огородами бегать?
—  Нет, только сегодня
Михалыч привстал и перегнулся через стол.
—  А в пакете у тебя что?
—  Рыба
—  Опять? Ты же её в красный уголок собирался отнести.
—  Ну да.
Михалыч замер как какой-нибудь американский полицейский, готовый в следующую секунду выхватить револьвер и положить меня вместе с рыбой лицом в пол.
Я не мог вот так просто объяснить Михалычу, что в банке вовсе не рыба, а ученик 3-го класса Семен Горшков, он ведь всё равно не поверит. И тогда я сделал то, чего категорически делать было нельзя, ни при каких обстоятельствах.
Я рванул к черному ходу. Вцепившись одной рукой в перила, а другой в банку я одним прыжком перемахнул через пять или шесть ступенек, резко повернул, снова прыгнул и всем телом навалится на дверь. В тот момент я даже не успел подумать, что дверь могла быть закрыта. Могла, но не сейчас. Я выскочил во двор, белый свет на миг ослепил меня, но я не останавливаясь продолжал бежать к железным воротам. Когда глаза привыкли, я оглянулся. Михалыч стоял на крыльце и совсем не собирался пускаться за мной в погоню, а скорее всего думал обо мне всякую нехорошую ерунду.
Мое сердце вибрировало как школьная линейка. Если одной рукой прижать ее к столу, а другой ударить по свободному концу, то эффект будет точно такой же.
Надо заглянуть в Живой уголок, все ли там в порядке —  подумал Михалыч, —  не нравится мне эта история с рыбой. Рыбу туда, рыбу сюда, что за выкрутасы?
Он поднялся на второй этаж и открыл дверь. Повсюду на стенах, на клетках с птицами, даже на цветочных горшках висели листы с буквами. На полу был выложен "океан...". Михалыч нацепил очки, взял со стола несколько листов и присоединил недостающий фрагмент.


Я стоял на автобусной остановке, держа Семена на руках и думал, а что если всё вокруг бесконечный, сумасшедший сон, где нет места реальности, где все персонажи существую только в моем воображении!? Стоит мне проснуться и все пройдет, «как с белых яблонь дым», так сказала бы моя бабушка.
Но в то же время я чувствовал неподдельную тяжесть трехлитровой банки, физически ощущал ее стеклянные холодные стенки, воздух вокруг меня имел ощутимую плотность и был наполнен реальными звуками.
К тому же я ждал автобус, а во сне редко приходится чего-то ждать, сидеть без дела и созерцать. Во сне нет времени, а значит, нет и ожидания. Даже пространство вокруг — это всего лишь небольшой островок, с которого нельзя сбежать, там все и случается.
Вот только у меня все было иначе, я мог наблюдать другую сторону дороги, клумбы вдоль домов, низкие, тонкие, только что высаженные деревья, припаркованные у обочины машины, детский городок с песочницей и шумными детьми, троих бегущих парней... Интересно, куда они так торопятся? И лица знакомые... да, очень знакомые лица.
Блин, это же Губошлеп! Я спрыгнул со скамейки. Губошлеп свистел и махал рукой, я обернулся, словно надеялся, что в этот раз не мне. Но кроме двух старушек, которые точно не могли быть его подружками, там никого не оказалось.
До проезжей части Губошлепу оставалось метров пятьдесят. Автобусу до остановки столько же, кто из них окажется быстрее я не знал. Поток машин преградил Губошлепу дорогу. Пешеходного перехода в этом месте не было, и я видел, как он отчаянно искал дыру в бесконечной веренице автомобилей. Автобус открыл двери. Быстрее меня была только стоящая впереди толстая тетка. Я ринулся в салон и стал протискиваться внутрь между ворчащей змеиным шепотом глыбой с ярко накрашенными губами и стальным турникетом, думая только об одном, успеет Губошлеп или нет.
Добравшись до середины салона, я сразу посмотрел на дорогу.  Губошлеп исчез. Внутри меня с грохотом упал тяжелый, доверху набитый страхом шкаф. Я бросил взгляд на открытую дверь, ожидая каждую секунду увидеть в ней Губошлепа. Наконец, автобус качнулся и тронулся с места, делал он это очень медленно, словно был не автобусом, а баржей с углем.
Ну что же ты двери не закрываешь, билась в моей голове единственная мысль, так ведь на ходу кто-нибудь запрыгнет. Только сейчас я заметил, как сильно сжимаю пальцами пакет с банкой, даже рука отекла и заныла от долгого напряжения. Наконец, двери захлопнулись.


Глава 7. Океанариум


У кирпичной пристройки с надписью «Касса» меня ждал сюрприз. Я вдруг осознал, что вход платный, а денег у меня не было, то есть они были, но я их зарыл в "Живом уголке" под деревом, как какой-нибудь Буратино. Решил спрятать на всякий случай. И вот результат.
Рядом со мной высокий и худой парень, похожий на длинную жердь, которой отталкиваются от берега рыбаки во время путины, голосом старшего кормчего командовал:
— Так, распределились по двое. По двое я сказал! За руки возьмитесь, если не знаете, что такое по двое.
Мимо шествовал отряд первоклашек, пытаясь выстроится в одну ровную линию. А что если пристроиться к ним, вдруг за своего примут.
Как назло, все разбились точно по парам. Ни одного лишнего. Когда последний ученик прошел через турникет, я выскочил из своего укрытия и закричал:
— Подождите, подождите, меня-то забыли.
Охранник молча проводил меня взглядом. Пробежав вперед, я перешел на шаг. Нужно было найти тот самый аквариум. Помню, как мы проходили вольер с блестящими, как резиновые сапоги, удавами, потом шли мимо свисающих с потолка морских звезд. Я поднял голову, да, это они. Справа еще был стеклянный куб с ядовитыми лягушками, и вот после него... Я остановился.
Ярко-красные водоросли колыхались в восходящем потоке воды. Еще прошлый раз они показались мне нереальными, словно кто-то покрыл их светящейся краской.
—  Сема, твоя остановка, —  сказал я в банку. Семен с тупым упорством нарезал круги. Так, и что дальше? Сведу их вместе, я ведь за этим сюда пришел. Если что пойдет не так, вытащу его обратно.
Я отлепил скотч и перевернул банку, вода хлынула в аквариум увлекая за собой Семена и его промокшую насквозь рыбью судьбу.
Семен метнулся сначала в одну сторону, потом в другую и неожиданно замер напротив стены из водорослей. Его плавники медленно двигались, жабры раздувались, а рот безмолвно выговаривал какие-то рыбьи слова, как будто Сема читал молитву.
Вдруг Семен сорвался с места и нырнул прямо в густые заросли. Мои попытки разглядеть его среди листьев ни к чему не привели. Они так плотно переплелись, что казалось, даже иголка застряла бы, не то что Семен.
Значит, они его впустили. Как все-таки легко я поверил в это превращение, мне почти не пришлось сомневаться. В школе меня окружала наука, способная объяснить большинство явлений в природе, как вдруг я выдумываю историю с превращением лучшего друга в рыбу и следую за ней как завороженный. С чего бы это?
Я чувствовал какую-то внутреннюю убежденность в своих догадках. Словно знал, так бывает и было уже не раз.
Со стороны экспозиции с удавами нарастал гул, это приближалась очередная группа школьников. Ну и пусть, мне то что, я тут сам по себе... Только бы охранника с ними не было. Я вернулся к аквариуму.
Вот так всегда. Стоит отвлечься, как сразу происходит самое интересное.
Сема и та самая золотистая рыба, цапнувшая его за палец, теперь плавали вместе. Сделав пару кругов, они остановились. Их рты поочередно открывались и закрывались, может, они и вправду вели какой-то разговор.
Наконец, Сема развернулся в мою сторону и подплыл к стеклу, а его собеседница исчезла за стеной из водорослей.
— Я вижу, ты обо всем договорился. Хочешь остаться? — начал я свой разговор в полной уверенности, что Семен меня не слышит.
Но Сема оживился, и тут же забарабанил по стеклу, как будто понял, что я не намерен вытаскивать его обратно.
— Хорошо, хорошо, не барабань, не надо привлекать к себе внимание.
Я опустил пустую банку в аквариум. Сема мгновенно оказался у самого горлышка и буквально впрыгнул в нее.
—  Ты что делаешь? —  услышал я за спиной женский возглас и вздрогнул. Это была толстая тетка, она держала за руку такого же пухлого ребенка.
—  Рыбу воруют! — вдруг заголосила она.
В одно мгновения я был окружен группой школьников из младших классов. Они с любопытством смотрели на банку в моих руках. В следующий момент из-за угла выскочил рослый охранник, он пытался протиснуться через плотную толпу учеников. Все они были ему по пояс, и он напоминал мне рыбака в высоких болотных сапогах, который медленно преодолевая речной поток, пытается добраться до улова.
Оказаться его добычей мне совсем не хотелось, да и мои объяснения никто бы не стал слушать. Поэтому я ринулся к выходу. Мое сердце бешенно колотилось.  С легкой руки истеричной толстухи я стал для всех преступником, ворующим рыбу в океанариумах.  Я бежал к выходу, прикрывая ладонью широкое горлышко банки.
Вот и турникеты, где-то должен быть второй охранник, но мне повезло. Толкнув металлическую рамку, я  сразу оказался на улице.
Слева от меня возвышалась живая изгородь из акаций. В ней виднелась кем-то протоптанная дорожка. Это мой шанс. Я уже почти нырнул в заросли, как вдруг кто-то резко дернул меня за капюшон обратно. Банка с Семеном выскользнула из рук и улетела в акации, а я приземлился на землю, с другой стороны. Надо мной нависло лицо запыхавшегося охранника.
—  А ну стой! — на выдохе произнес он, когда я уже лежал без движения. Только сдаваться я не собирался.
—  Семен! —  выкрикнул я, и попытался вырваться. Охранник крепко держал меня за капюшон, тогда я дернул молнию и выскочил на свободу как банан из кожуры. Первое, что я увидел за акациями, это пустую банку.
—  Нет-нет-нет, только не это. Сема, Сема, — звал я, шаря руками в траве.
Следом за мной выскочил охранник. Но я уже никуда не бежал, да и зачем... я только лихорадочно шарил руками по траве в поисках Семена, и ждал, когда меня схватят за шкирку как щенка. Но вместо этого услышал за спиной очень странный вопрос:
—  А ты мальчик почему голый?
Я сразу обернулся, охранник стоял ко мне спиной и не обращал на меня никакого внимания. И вот тут я увидел Семена, настоящего живого Сему. Он вжимался в заросли акации, был абсолютно голым, мокрым и дрожал от холода.
—  Сема! —  бросился я к нему, но на полпути остановился. Да, это был мой друг, но весь посиневший, с застывшим взглядом, направленным куда-то мимо меня.  Я сразу посмотрел в ту же сторону. Пересекая газоны и перепрыгивая ограждения, к нам бежали родители Семена, а за ними, еле поспевая, ковылял Михалыч.




Глава 7. Алка


Семен молчал уже месяц, не читал, не писал, не смотрел телевизор и не играл в плейстейшен. Последнее меня особенно огорчало. Я думаю, он просто разучился говорить, в воде особо не поболтаешь.  Но я верил, голос к нему обязательно вернется, если не я, так школа развяжет ему язык, они это умеют.
Вместе с мамой они обошли каждого врача в городе, но Сема продолжал молчать. Все светила медицины в один голос утверждали, что мальчик здоров. Мама с ними не соглашалась и только расстраивалась.
Я приходил к Семену каждый день. Мы выходили во двор и садились на лавочку. В очередной раз я рассказывал ему нашу историю, которую Сема знал лучше меня. Но ничего не происходило. Больше всего меня поражало полное отсутствие эмоций. Я еще подумал — отличное время чтобы начать играть в покер. Когда я поделился этим с Семеном, он даже не улыбнулся. Думаю, он не знал, что такое покер.
Для его родителей так и осталось загадкой, как Семен оказался без одежды в зарослях акаций, но только не для меня. Все было настолько очевидно, что сводило меня с ума. Последнее время я стал замечать, что мне хочется сделать Семену больно, чтобы он, наконец, чего-нибудь сказал или выкрикнул: «Да, так все и было!». Вчера мы пили чай, и я намеревался пролить кипяток ему на ноги, а когда выходили из подъезда, мелькнула мысль прищемить его дверью.  Как хорошо, что я не успел этого сделать, потому что появилась Алка Уголькова. Как всегда, она возникла из ниоткуда. Если бы в этом мире была страна с названием Пустландия, то ее столицей могла легко стать Ниоткуда с единственной жительницей Алкой Угольковой.
В один из дней, когда я уже в сотый раз пересказывал нашу историю, мне очень захотелось обернуться. Это была Уголькова. Она сидела на скрипучих качелях, которые предательски молчали.
—  И сколько ты уже здесь торчишь? — недовольно буркнул я.
—  Достаточно, чтобы все узнать.
—  Тебя не учили, что подслушивать стремно?
—  Кто бы говорил.
—  Мы как раз говорим, а ты уши развесила. Давай прыгай отсюда, на свое болото. Всё равно тебе никто не поверит.
—  Подожди, —  вдруг сказал Сема.
Я открыл рот от удивления. Теперь пришла моя очередь молчать.
Семен поднялся со скамейки и подошел к Алке Угольковой. Я подумал, что сейчас он раскачает ее так, что она влетит кому-нибудь на кухню через окно. Вместо этого Сема встал на одно колено, приложил правую руку к груди и произнес:
— Приветствую тебя, принцесса!
Я все еще был без сознания, ну то есть я все видел, но осознать не мог. Сема вдруг обернулся и махнул мне рукой, приглашая поступить так же. Я как во сне встал рядом с ним на одно колено. Семен ожидающе посмотрел на меня.
— Поздоровайся. Я бросил взгляд на Алку, какая же она необычайно красивая, может, именно поэтому я не подпускал ее к нам слишком близко. Я снова ощутил непреодолимое желание сказать ей какую-нибудь фигню, но делать это на коленях было очень странно.
— Ну, — подтолкнул меня Сема. — Потом все расскажу, — тихо добавил он.
— Приветствую тебя, принцесса! — произнес я. Наши взгляды встретились.
Я очнулся на диване у Семена дома. Атмосфера вокруг стояла живая и довольно радостная. Родители Семы были на седьмом небе от счастья. Его мама склонилась надо мной.
— Витя, представляешь, Сема заговорил. Я приподнялся, облокотившись на руку.
— Почему я на диване?
— Не волнуйся, это всего лишь солнечный удар, все будет хорошо. Сегодня очень жарко.
В дверном проеме появился Семен. Мама тут же вскочила и обняла его, наверное, уже в сотый раз за последние полчаса.
Семен сел в кресло напротив.
— Витек, спасибо тебе за все. Если бы не ты… век мне плавать по фонтанам.
Я упал на подушку и закрыл глаза. На волнах моего воображения медленно раскачивалась Алка Уголькова, я тонул в ее красивых глазах и мне было хорошо.