Бездна

Я ношу в себе Бездну. Это что-то вроде наскоро зашитой раны с рваными краями – где-то глубоко в груди, невидимой для окружающих, но вечно стоящей у меня перед глазами. Между швами то и дело просачивается кровь вперемешку с необъяснимой чернотой, но я зажимаю Бездну ладошкой – да потерпи же, тут люди, пока что нельзя. С неловкой улыбкой прячу ладонь за спину: ой, чем-то испачкалась, не обращайте внимания, и на нервный смешок тоже.

Пока что я никому не смогла рассказать о Бездне, кроме двоих Всадников. Но они не могли долго оставаться со мной, и вот я опять осталась с Бездной наедине. Для меня это горько, для неё же настало время торжества. Потому что она – хищник.

Каждое утро я зашиваю Бездну. Дёргаю за нитку, проверяю, прочно ли вышло на этот раз, прикидываю, сколько продержится и хватит ли до вечера. Рассеянно бросаю взгляд на часы, хватаю потрёпанную сумку и бегу на учёбу. Здесь, на Земле, все по утрам бегут на учёбу. Или на работу. А я что, хуже их, что ли? Ну и что, что с Бездной. Всё равно бегу. И её с собой беру. Потому что иначе никак.

Было бы здорово где-нибудь оставить Бездну. Или взять от неё выходной, а лучше – отпуск, как от работы или учёбы. Или сделать операцию по удалению Бездны. Или найти в библиотеке учебник под названием «Как делать вдох и выдох, если у Вас внутри Бездна». Или где-нибудь откопать инструкцию к внутренней бездонности, или купить в магазине дешёвую книжку «Избавляемся от Бездны за две недели».

Но такая книжка не будет пользоваться спросом. Во-первых, никого другого с Бездной я пока не встречала. Во-вторых – даже если эти несчастные всё-таки есть, то любой уважающий себя обладатель Бездны прекрасно знает, что за две недели разве что Бездна избавится от него самого. А может, в том и смысл?..

Иногда моих утренних стараний оказывается недостаточно, и нить рвётся в самый неподходящий момент. Тогда я проваливаюсь в Бездну. Вот так: только что улыбалась, смеялась, разговаривала, чем-то занималась – и вдруг в груди открывается чёрная воронка, которая затягивает меня в необратимую глубину. Я падаю, потом тону, опускаясь на дно беспросветного океана, сначала делая жалкие попытки выбраться, а после полностью отдаваясь поглотившей меня стихии, которая – как иронично – живёт во мне же самой и в то же время мне неподвластна… Всё, всё вокруг пропитано моими же слезами, чернилами, намертво въевшимися в каждый атом окружающего пространства, сдавленного и задушенного тоннами ядовитой воды… И как это всё умещается внутри такой хрупкой и маленькой меня?

В такие моменты я обычно мечтаю, чтобы это поскорее закончилось. Чтобы меня отпустило – или хотя бы оглушило, повалило с ног и оставило в забытьи, а после пробуждения я бы навсегда забыла о Бездне. Среди беспорядочной мольбы мелькают мысли о том, что открытие Бездны в общественном месте – всё-таки не такое страшное событие. Что было бы, если бы этот, особо сильный приступ, случился бы со мной дома, где нет никого, кроме нас с Бездной? Наверное, я бы вызвала «скорую» и униженно выдавила: «Извините, у меня тут Бездна». А что потом, даже представить страшно.

Иногда я боюсь за себя. Где-то я слышала, что у кошки девять жизней. Человеком я себя никогда не ощущала, а вот кошка, белая, да ещё с ангельскими крыльями, кажется мне родственной душой, даже несмотря на Бездну. Сколько жизней я потеряла на войнах с собой, на вокзалах, в странных земных городах, у чужого порога, на сырой траве под ночным небом? Сколько у меня осталось? Сколько из них мне ещё предстоит потерять, отдать Бездне, и перестанет ли она после этого пить мои силы на завтрак, обед и ужин, периодически балуя себя десертом, а то и роскошным пиршеством?

Иногда меня отпускает, и я дышу. Два раза я писала эту фразу в личном дневнике, когда была эпоха цунами, а за ней вторая, и вот пишу её в третий раз – когда цунами уже не страшно, и вообще я опытный моряк, без пяти минут капитан. Но если ты капитан, то Бездна тебе противопоказана.

Когда я дышу, то понимаю, как глубоко погрязла в Бездне. Я вижу, чувствую, как меня словно с одной стороны тянут в могилу, а с другой – на свет, на поиски приключений, в погоню за экстазом, туда, где на перекрёстках плещется море. Мне становится страшно, и я хватаюсь за свет обеими руками, и слышу его зов, и бегу на него, бегу… Однако от Бездны далеко не убежишь.

Но я же без пяти минут капитан, верно?