Кочегар. Глава 1

КОЧЕГАР

«Свет…. Тьма…. Где грань, за которой таиться вечность?»
Автор.
«Солнце ты где?»
БекХан.



Ночь коротка, цель далека, ночью так часто хочется пить….


Вечерело. Степан Пантелеевич не покладая натруженных бытом рук копался в собственном огороде, тщетно пытаясь отыскать оброненную в суете мелочь. Вот же напасть, какая! Грядки  вспахал, и мусор лишний убрал. Сорняки там, листву, и прочую живность, а вот копейки посеял, когда пытался платком трудовой пот смахнуть. Теперь маялся, дабы совсем, добро не сгинуло. Можно б было конечно и до утра отложить, да забудется всуе. Вот и пропадут денежки.

И ведь, скупым он не был, чего там, лишние тридцать-сорок рубликов? Но тут дело в принципе! Деньги-то пенсионные, значит, родные, собственным потом вскормленные. Стало быть, свои. А своих он бросать, не привык. Даже в бою, когда под пули шёл. Хотя сейчас наверное бы бросил. Нет ни тех с кем раньше, махорку делил, а нынешних, которые с высоких трибун гавкают.


- Ближе глянь. – Внезапно послышался тихий, казалось, безликий голос. – На штык вперёд и вправо.

Пантелеевич вздрогнув, поднял голову. В восьми шагах от него, сразу за битым жизнью забором, стоял незнакомый парень. Скорее силуэт даже, при такой темени.

- Где?

- Ну, вон же они, - незнакомец, вытянул вперёд тонкую кисть, - три десятки, и пятачок, кажется. В лунке лежат, рядом с лейкой. Пылью присыпаны….

Дед невольно присмотрелся, и точно! Лежат целёхоньки. Даже вроде подсвечивают самую чуть. 

- Да как же ты разглядел-то?! – Опешил Степан Пантелеевич. – В темнотище такой, да с десяти метров, ещё и цифирь определил. Я уж, на что, на очи не жалуюсь, а и то прошляпил.
- Не знаю. – Равнодушно отозвался незнакомец. – Как-то само вышло. Увидел, и всё. Только странная какая-то мелочь, - десятки, пятёрки. В рублях все.
- И что?
-  Они ж вроде, бумажные были. Красные, синие...
- Есть и бумажные. – Немного потерялся дед. – А есть и такие. Новомодные. Сейчас, чего только не ляпают. – Он приподнялся, тщательно отряхнув колени. - А ты вообще, хлопец кто?

- Не помню. – Вяло признался гость. – Плывёт всё в голове. Мысли, образы. Тени какие-то, люди……. Мне бы воды глоток. – Внезапно перешёл он к сути. Пить хочется. Кажется, вечность не пил.
- Так в дом пошли! – Оживился старый Пантелеич, не забыв сунуть монетки в робу. – Чаем малиновым напою. С плюшками. А может, и ещё чем, если бузить не будешь. – Он приблизился к  парню. Вздрогнул, вглядываясь в  укрытые ночью черты. Очки тёмные? С чего бы? Не утро чай. Но лицо, как ни странно, располагало.

- Я мирный. – Несколько скованно улыбнулся парень. – Не дерусь.
- Верю! – Дед гостеприимно распахнул калитку. – Прошу, тогда, гостем будешь.

Уже на крыльце, где тусклым глазом горит фонарь, старику удалось-таки разглядеть тонкий профиль лица, иссиня-чёрный тон рубахи, с задранными до локтей рукавами, черные же штаны, ремень с накладной бляхой. И довеском, белая цепь на шее, с непонятным вензелем.

- Входи! – Степан Пантелеич легонько подтолкнул гостя вперёд. - И давай сразу налево. Кухня там у меня. Штиблеты можешь оставить, всё одно не убрано.

Пройдя следом, хлебосольный дедушка вдавил педаль выключателя, отчего небольшая комнатка залилась мягким светом, создавая робкий, но все же нужный уют, и бухнул чайник на газовую горелку. Затем полез в старенький холодильник, за снедью.
 Что ж, не поскупился хозяин. По чести сказать, так всё нутро на стол выгреб. Варенье, колбаса, сыр, огурцы, помидоры, лук и прочее. Ну и пирожки с бузиной на десерт, которые, к слову сам стряпал. Имел, знаете ли, такую слабость.

- Ты очки-то скинь. – Посоветовал он, сервируя стол. – Тут не стащит никто. А то чудно как-то. Будто на пляже.
- Глаза ноют, от света, - поморщился странный гость, усаживаясь на предложенный стул. - Режут.
- Тогда так оставайся, - старик разлил по чашкам кипяток, - вон чай бери в пакетиках. Какой там тебе ближе? Каркаде-маркаде. И малины ещё сыпь ложкой. Хуже не будет. Глядишь, и в мозгах проветрится. А то смурной какой-то.  Потерянный, что ли……

 Пантелеевич вновь кинул косой взгляд на странного гостя. Высокий лоб, чёрные, чуть волнистые волосы до самых плеч, тонкие, живые губы, четко очерченные скулы и эти очки, скрывшие половину лица. Артист, право слово. И ведь знакомый, до боли. Поди, в кино снимался, на главных ролях. А может, и спортсмен даже. Вон тощий, какой. И в чём душа только теплится? Наверно гимнаст, или этот, каратист прости Господи. Лицо-то, как ни крути, восточное.

- Это возьму? – Прервал размышления деда гость, ткнув средним пальцем в шоколадку.
- Да бери, конечно! – Ожил дедушка, сорвав яркую обертку. – На вот, - отломил он добрую треть плитки, - и сыра бери, колбасы, печенья. Не важничай.
- Не хочется, - пришелец жадно отхлебнул чаю. – Вкусный.
- А то! С малиной. Сам растил. Тебя как звать-то.
- Не помню. Ви-Витей, кажется.
- А живёшь где?
- Там, - неопределённо махнул рукой Виктор, - На Камчатке. Наверное….

Опять нечто важное колыхнулось внутри Пантелеича. Какая-то странная, щемящая душу боль по прошлому. Мгновением позже мысли пожилого человека потянулись вдаль. Туда, в самое сердце гибнущего в огне Союза. Девяностые. Начало. Смутное время. Разруха. Разгул преступности. Повальные очереди, давки, брань, и он, потерянный, перед стареньким телевизором. Там, всё то же: Развал. Крах системы. Сгоревший рубль. И обещания, обещания, обещания…….

Что ж, судьба, однако. Судьба! Сберкнижка, в которую откладывал последний десяток лет, сгорела, сгинула без следа. Погибла в пылу сражений. Вот так просто, по мановению волшебной палочки плешивого подкаблучника, все бережно хранимые средства, до рваной тридцатки усохли. Две порции водки. Мрак! Скажем прямо, немалая по тем временам была сумма. Иные и жалкой тысчонки за жизнь не скопили. Но не старик. Этот смог. Он, в семидесятых, в Мурманске долгое время трубил, после в Сургуте ещё.  Так что северный стаж, в пару к армейским льготам обязывал.
 
 Что ж, непомерная плата за гласность. Смешно конечно, если б, не было грустно. Эх, поспешили, господа конформисты продали страну не за грош. А  Иуде Плешивому, что с гуся вода, вякнет что-то про консенсус вонючий, и к Райке под юбку, вольным ветром пыхтеть. Там понятно, хоть и не айс, но уютно, и духом свободы веет, со стороны зада... запада в смысле.

 А что до горестей людских, так не беда вовсе. Потерпеть нужно чуть, помучиться. После, с горкой воздастся. Как подохнут все. Сказано ж, в классике  - «В очередь сукины дети, в очередь!»
 
ООО! Так что, вникать надо, марку держать. Коль повелели в очередь, так, в очередь! Не баре, поди, - холопы. Но!... Ветеранов первыми. Дозволяем-с…

Вздохнул тогда Степан Пантелеевич, и не стал правды искать. Противно. Так и жил в «сезон мракобесия», с чая на хлеб перебиваясь. Потом, правда, полегче стало, пенсия подошла. Да и ветеранские надбавки в помощь. Шутка ли, больше двух лет в строю! Сполна пострелять довелось. До самой Победы. Только не копил он больше. Всё лишнее в ближайший приют нёс. Ему-то одному, много не нужно, а детишкам радость. То игрушек накупит, то конфет, то радио с музыкой, а то и вовсе видик. И им хорошо, и ему счастье, своих-то деток, отродясь не водилось. Бобылём жил. Да и не мог он иначе, война поспособствовала.
 Ладно, об этом позже. Чего там по списку-то?.....

Память услужливо отступила назад, в год одна тысяча девятьсот девяностый. Август месяц. Пятнадцатое…..

- Бог мой!! - Старый вояка  вздрогнул, обалдело подняв глаза. Всмотрелся….
- Ты,….. ОН?
- Он? Н-не понимаю. – Виктор, так и не притронувшись к пище, потянулся к пачке сигарет. – Можно?
- Б-бери…...

Помолчали. О своём подумали.
Гость помялся, чуть, да бумажку с пером попросил, руки размять. А Степану чего, жалко, что ль? Выдал. Благо, под боком лежали. И карандашей цветных ворох, в придачу. Пусть тешится. Ну, тот и увлёкся сразу, стал каракули малевать. И бойко так, за час с небольшим картинку сбацал. Но не глянулось что-то. Помял всё, в корзину бросил. За другой лист взялся. И заново….

Терпел-терпел Пантелеевич, да любопытство разобрало, пригляделся к творчеству. А там роботы сплошные друг  дружку мутузят. Ножами, дубинками. Жуть сплошная! Хотя и забавно. Сразу видно, небесталанный парнишка. Толк будет.

- Учился где? – Спрашивает.
- Не помню. Может, резчиком ….по дереву…..

Ну и ладно, лишь бы на пользу пошло.

А гость до утра так и корпел, пока азарт не схлынул. После поднялся резко. Выдохнул. Сигарету взял.

- Мне на работу пора. В….. кочегарку.
- В г-город, что ли? – Переспросил Пантелеич.
- Да. – Струя иссиня белого дыма взвилась к плафону.
- Куда ж ты ночью-то? Давай, хоть до метро подброшу. У меня «Москвич». Пусть и старенький, но ходкий. Дальше, уж сам тогда.
 
 Деду, в войну не боявшегося, - ни полицаев, ни фрицев, ни чёрта лысого, было до одури жутко. В мистику он не верил, и в сказки тоже. А тут, нате вам, кушайте дедушка полной ложкой, призрак пожаловал. Всамделишный!. В очках только. Что тревожило….

По-доброму б, спровадить его, от греха подальше. Пусть уходит. Но и бросать парня в беде совестно. Видно же, что потерянный. Без помощи пропадёт совсем. Может, человек всё же, не призрак? Двойник просто? Физиономию подправил, и ладно. А что? Сейчас возможности о-го-го! Какие хочешь, операции делают, плати только. Вдруг, и этот решился. Так что, помочь человеку нужно, не в беса же перекинулся. В поэта! Вот если б, в нехристя из престольной попсы, тогда, точно б не помог. Ещё б и в рожу дал, для острастки. А так…

Вырулив с дачного посёлка, Степан Пантелеевич свернул на трассу. Спустя час, у станции метро остановились. Что первое на пути встретилось. Там и расстались, выкурив напоследок по сигаретке.


***********