Эволюционные учения, осужденные Церковью как ереси

Статья полностью заимствована из первого тома трехтомника кандидата геологических наук прот. Константина Буфеева "Православное учение о Сотворении и теория эволюции".

4. Эволюционные учения, осужденные Церковью как еретические

В древности апостольская кафолическая Церковь не раз отстаивала библейскую Истину в борьбе с лжеучениями, в основе которых содержалось эволюционистское представление о происхождении мира – в частности, неправославые учения Оригена, Ария и Иоанна Итала. Святые Отцы I и V Вселенских Соборов и Константинопольского Поместного Собора 1081 года обличили эти три лжеучения как еретические. Тем самым под соборную анафему подпало и содержащееся в них эволюционное учение о начале мира.

4.1. Оригенизм
Представление александрийского учителя III века Оригена о Сотворении весьма сильно отличается от догматического учения Православной Церкви.

Архиепископ Макарий (Булгаков) отмечал: «Ориген смотрел на мир как на необходимое следствие всемогущества Божия, и потому признавал мир созданным от века» [92, с. 352].

Профессор Василий Васильевич Болотов писал: «Каким же образом на безконечном обосновывается конечное? Для Оригена эта задача решается просто. Он признает как факт, что, по свидетельству Св. Писания, Бог всемогущ. А коль скоро между божественными определениями есть и это, – и оно не может быть только потенциальным, а должно раскрыться актуально. Но по самой своей сущности всемогущество (;;;;;;;;;;; = Вседержитель) предполагает объект (;;;), на который оно направлено (;;;;;;;). Этим объектом может быть только конечный мир. Мир (;; ;;;) должен существовать, потому что Бог всемогущ (;;;;; – ;;;;;;) а далее, так как в Боге все вечно, и не может быть постепенного перехода от возможного к действительному, то и объект актуального всемогущества должен реально (не только идеально) существовать от вечности: он, – если позволительно так выразиться, – современен Богу и после Него в смысле только причинном, но отнюдь не временном» [11, т. 2, с. 341].

Протоиерей Георгий Флоровский отмечал: «Бог не может обрести качество, которым раньше не обладал. Ориген выводил отсюда и вечное существование мира – всего того, на чем, собственно, и проявляется могущество и господство Бога… При таком подходе провести сколько-нибудь разумное разделение между «Рождением» и «Творением» было действительно невозможно: оба понятия описывают вечные и «необходимые» отношения, внутренне присущие Божественному бытию» [176, сс. 84, 85].

Протоиерей Иоанн Мейендорф писал: «Патристическая мысль о Творении формировалась в рамках векового спора с оригенизмом. Речь в споре шла о выборе между греческой концепцией вечного космоса и библейским линейным видением истории, начавшейся с творящего fi at (да будет!). Исходной точкой в представлении Оригена о сотворении мира стало понимание акта творения в качестве выражения природы Божией, причем, так как эта Природа неизменна, то и не было никогда «времени», когда Бог не творил бы. Следовательно, мир существовал всегда, поскольку благости Божией всегда необходим некоторый объект» [97, с. 187].

Многие современные богословы, часто справедливо отмечая осуждение Оригена на V Вселенском Соборе за его учение о всеобщем спасении, предвечном существовании душ и реинкарнации, нередко упускают из виду одно из самых существенных богословских искажений ересиарха – его учение о совечности Бога и творения. В самом деле, согласно лжеучению Оригена, Бог является Творцом каждый миг Своего существования, и, следовательно, материя совечна Богу. Приведем характерное рассуждение Оригена из его книги «О началах».

«Как никто не может быть отцом, если нет сына, и никто не может быть господином без владения, без раба, так и Бога нельзя назвать всемогущим, если нет существ, над которыми Он проявил бы власть и поэтому, для откровения божественного всемогущества необходимо должно существовать всё. Если же кто-нибудь подумает, что были когда-нибудь века, или протяжения времени или что-нибудь другое в том же роде, когда сотворенное еще не было сотворено, то, без сомнения, он покажет этим, что в те века или протяжения времени Бог не был всемогущим и сделался всемогущим только впоследствии, когда явились существа, над которыми Он мог бы владычествовать. А это в свою очередь значило бы, что Бог испытал некоторое усовершенствование и от худшего состояния перешел к лучшему, так как быть всемогущим для Него, без сомнения, лучше, чем не быть таким. Но не глупо ли думать, что Бог сначала не имел чего-нибудь такого, что иметь было бы достойно Богу, но получил это только потом путем некоторого усовершенствования? Если же нет такого времени, когда Бог не был бы всемогущим, то необходимо должно существовать и то, чрез что Он называется всемогущим, и Бог всегда имел то, над чем владычествовать и что подлежало управлению Его как царя или главы» [108, с. 55].

Преподобный Иустин (Попович): «Это учение Оригена Церковь отвергла. Ибо, по учению святых Отцов, в Боге необходимо различать идею о мире и осуществление этой идеи в сотворении мира как объективной реальности. Бог от вечности имел идею о мире, но осуществил ее во времени и со временем, когда на то была Его воля» [74, с. 24].

На самом деле, Бог именуется Творцом не потому, что Он действует в течение времени существования мира, а потому что Он есть Создатель этого мира. Догматическое учение Православной Церкви на эту тему мы приводим подробнее в главе 2.

Ориген, хотя и называется порой «учителем Церкви», предлагает здесь совершенно неправославное учение о Сотворении, поскольку путает два качества Бога – как Творца и как Промыслителя.

Как писал протоиерей Иоанн Мейендорф, «сотворение во времени – то есть возможность подлинного начала тварного бытия – являет собой главную пропасть, отделяющую греческую мысль от библейского Откровения» [97, с. 189]. «Платонический kosmos noetos (умный космос, умопостигаемый мир) святым Отцам пришлось отбросить, поскольку этот «духовный мир» являл собой вечную реальность вне Бога, и безличную и «субстанциональную» (имеющую сущность), и мог бы ограничить абсолютную свободу творящего акта, исключить творение ex nihilo (из ничего), к тому же такие представления принижали субстанциональную реальность зримого творения, полагая видимый мир лишь тенью вечных реальностей. Отвержение такой идеологии произошло неявным образом в 553 году, когда осудили Оригена, и явно – в 1081 г. в синодальных решениях против Иоанна Итала» [97, с. 190].

Архиепископ Макарий (Булгаков) приводит мнение Оригена: «Если Бог от века обладает всемогуществом, то Ему необходимо было от вечности создать и мир» [цит. по: 92, с. 362]. В опровержение этого неправославного суждения он приводит мнение известного учителя Церкви.

Священномученик Мефодий Патарский: «Этим умствованием предполагается, будто Бог не был бы всемогущим, если бы не создал вселенной, и, следовательно, будто Он всемогущ и вообще всесовершен не сам по себе, не по своей природе, а в зависимости от вещей, Им сотворенных» [там же].

Таким образом, Ориген (в частности – в своем трактате «О началах») явился проводником не библейского, а эволюционистского учения, привнося его в Церковь вместе с неправославным взглядом на совечность Бога и творения. За это, в частности, он и был соборно осужден.

4.2. Арианство
Самым знаменитым последователем Оригена в его учении о Сотворении явился еретик Арий, осужденный на I Вселенском Соборе.

Император Иустиниан, обличая богословскую систему Оригена, вопрошал: «Что иное изложил Ориген, как не учение Платона, который распространял языческое безумие? Или от кого другого заимствовал Арий и приготовил свой собственный яд?» [цит. по: 149, с. 236].

Ориген остановился перед дилеммой: либо признать вечность мира, либо лишить вечности Божественный Логос. Сам Ориген избрал первое, Арий – второе. Тем самым Арий понизил достоинство Христа от статуса Божественного до статуса тварного (за что был заушен святителем Николаем Мирликийским). Как замечает протоиерей Георгий Флоровский, «фактически богословия-то в системе Ария и нет. Для него существует только проблема космологии – стандартный эллинский подход» [176, с. 89].

Протоиерей Иоанн Мейендорф пишет: «В оригенизме вечность творения, по сути дела, онтологически была неотличима от вечности Логоса. И сотворенный мир, и Слово вечно исходят от Бога. Это отождествление побудило Ария, вслед за отвержением вечности творения, решить, что и Логос тоже должен быть порожден во времени. Антиарианское богословие Афанасия Александрийского определило категории, ставшие стандартными у более поздних византийских11 авторов: Афанасий предложил различать порождение и сотворение» [97, с. 187].

По сути, Арий «всего лишь навсего» принизил значение Сына Божия до совечного (как он полагал, принимая заблуждение Оригена) Божественному Логосу творения. Святитель Афанасий Великий, главный обличитель Ария, учил, что сотворение есть акт воли Божией. «Отсутствие различия между природой Божией и волей Бога объединяет Оригена с Арием» [97, с. 187]. Установление этого различия составляет существенный довод святителя Афанасия против Ария.

В службе Святым Отцам I Вселенского Собора Церковь воспевает:

40 И;з; чре;ва роди;лс; є;с; пре;жде денни;цы, ; ;;ц;а; безмт;ренъ пре;жде в;;къ: а;;ще и; а;;рїй тва;рь т;;, а; не бг;а сла;витъ, де;рзостїю см;ша;; т;; зижди;тел; тва;ремъ без;;мн;, вещество; ;;гн;; в;;чнаг; себ;; сокро;вищств;;й. но собо;ръ и;;же въ нїке;и, сн;а бж;ї; т;; пропов;;да гд;;и, ;;ц;; и; дх;; сопресто;льна. [160] (неделя 7-я по Пасхе, 1-я стихира Отцам на Господи, воззвах)

Арий не смог решить проблему соотношения Безначального и безконечного Бога с конечной и ограниченной материей. Он мыслил не боговдохновенно, и потому ограничил решение для себя этого вопроса сферой тварной, принизив Логос до твари. Если, как учил Ориген, материя совечна Богу, то не видится большой хулы назвать Сына Божиего первым из творений, принизив Его достоинства до такой материи, которая сама имеет божественное качество – быть безначальной, «превечной». Но если Бог, согласно церковному учению, безначален, а материя сотворена «в начале», то приписывать Сыну Божиему качество тварности, как это делал Арий, означает похулить Единого от Троицы. Непримиримость учения кафолической Церкви с мнением Ария коренится в том, что он мыслил в оригеновских категориях безконечно эволюционирующей материи, а апостольское Православие содержит учение о Сотворении.

Таким образом, полемика кафолической Церкви с арианством затрагивает не только вопрос о природе Сына Божия, но и впрямую касается вопроса о Сотворении мира. Для Оригена и Ария мир совечен Божественному Логосу, согласно православному вероучению – Триединый Бог предвечен миру.

4.3. Ересь Иоанна Итала
В XI веке оригеновская ересь вновь возродилась в учении Иоанна Итала, осужденном на Константинопольском Соборе

1081 года. Этот философ увлекся наследием языческим мудрецов – Прокла, Платона, Порфирия и особенно Аристотеля. Он так пристрастился к их учению, что начал их ставить выше святых Отцов, и даже выше апостолов. Тем самым он сошел с библейского основания и подменил его натурфилософскими рассуждениями «от ума».

Неверные мнения язычников относительно начала и конца мироздания, основанные на признании принципа вечной эволюции материи, привели Иоанна к публичному исповеданию ереси. Он, подобно Оригену, утверждал эволюцию мира, совечного Богу, и искажал православное учение о Сотворении из ничего в начале, равно как о Суде и Воскресении в конце.

Из одиннадцати постановлений Собора 1081 года приведем четыре анафематизма, недвусмысленно выражающих отношение Церкви к его заблуждению.

«Тем, которые выдают себя за православных, а между тем бесстыдно, или паче, нечестиво, привносят в учение православной кафолической Церкви нечестивые мнения языческих философов о душах человеческих, о небе, о земле и прочих тварях: анафема».

«Тем, которые умствуют, что материя безначальна, равно как и идеи, или собезначальна Творцу всего Богу, вопреки рекшему: небо и земля прейдут, словеса же Моя не прейдут, полагают, что небо и земля, и прочие творения вечны и безначальны, и останутся неизменными, те, говорим, сами наводят на головы свои проклятие Божие: анафема».

«Тем, которые слишком дружелюбно приемлют языческие науки и изучают их не для одного только образования себя, а следуют и преподаваемым в них ложным мнениям, принимая их за истинные; и кои до такой степени прилепляются к сим мнениям, как к имеющим какое-нибудь твердое основание, что увлекают к ним и других тайно, а иногда и явно, и научают тому необинуясь: анафема».

«Тем, которые между иными нелепыми выдумками сами от себя измышляют и образ нашего происхождения и, принимая Платоновы идеи за истинные, утверждают, что материя, как нечто самостоятельное, образовалось посредством идеи, и таким образом явно посягают на независимость власти Творца, Который из небытия все привел в бытие, и как Виновник всего Сам – самовластно и господственно – положил всему начало и конец: анафема» [цит. по 6, сс. 139–141].

Все учение Иоанна Итала было проникнуто сознанием безбожного материализма, неразрывно связанного с эволюционистским мировоззрением. Принижение значения Бога как Творца привело философа к идеям эволюции материи и искажению евангельского учения о Страшном Суде, Воскресении мертвых и жизни будущего века.

Поразительно, насколько приведенные анафематствования Иоанна Итала по своему содержанию имеют прямое отношение к учению богословов-эволюционистов всех последующих веков, вплоть до наших дней.

* * *

Эволюционистское учение составляет ядро еретических построений Оригена, Ария и Иоанна Итала. Церковь принципиальным анафематствованием, этих ложных богословских концепций трижды на протяжении своей истории отвергла дьявольский соблазн эволюционизма.

Тем не менее оригеновские идеи о совечности мира и Бога неоднократно высказывались под видом «новых» научных или богословских убеждений. Наиболее известным их выразителем был знаменитый Джордано Бруно, сожженный в 1600 году на костре инквизицией за свое учение о безконечом множестве созданных Богом миров. Эта ложная и хульная теория является, во-первых, не научной (не наблюдаемой и не проверяемой), а во-вторых – совершенно чуждой Христианскому вероучению. Ход рассуждений вольнодумца-оригениста был таков: наш мир сотворен Богом, значит, Бог есть Творец, значит (внимание, логическая ошибка!), творить мир – Его неотменное качество, значит, Он всегда творил и продолжает творить миры, значит, Он творит новые миры постоянно. В итоге – вполне лживый еретический вывод.

Как человека, пострадавшего до смерти от католической инквизиции, Джордано Бруно, конечно, очень жаль. Но при этом его никак нельзя почитать мучеником за Христа (он не верил во Единого для всех созданных Богом миров Господа Иисуса Христа). Нельзя почитать его и мучеником за науку (никакого научного вклада в европейское «просвещение» невежественный фанатик-мечтатель не привнес – в отличие от действительно великих ученых Галилео Галилея, Иоганна Кеплера, Николая Коперника, Тихо Браге и других наблюдателей за небесными светилами, которые не были эволюционистами). Нельзя почитать его и мучеником за Истину (если, конечно, не считать «Истиной» право на заблуждение).

Но история, к сожалению, мало кого учит. До последнего времени в православную среду вновь и вновь привносятся старые идеи, которые повторяют давно осужденные соборным разумом святых Отцов оригеновские и арианские попытки обойти библейское учение о Шестидневном Сотворении Богом мира.

5. Допустимо ли именовать эволюционизм «ересью»?
Иеромонах Серафим (Роуз) писал о людях, принявших теорию эволюции: «Они открыто принимают это учение, не осознавая, что принимают латино-схоластический догмат о творении и первозданном человеке, который совершенно противоположен православному христианскому догмату, как он был ясно изложен в учении святых Отцов высочайшей духовной жизни» [133, с. 633].

Современные ученые-эволюционисты, как правило, утверждают, что они занимаются «чистой наукой», а не теологией. Богословам-эволюционистам это, в свою очередь, развязывает руки для поддержки «нейтральной» эволюционистской науки, на которую они опираются. Возникает своеобразный порочный логический круг: эволюционизм под видом науки отрицает свою антихристианскую сущность; при этом он, как троянский конь, проникает в православное богословие. Само же модернистское богословие опирается на «объективный» научный эволюционизм и одновременно с тем «оправдывает» его.

Этот гордиев узел следует разрубить одним ударом. Необходимо признать: эволюционизм, действующий под видом науки, не является нейтральным мировоззрением по отношению к Православному вероучению. Он агрессивен по отношению к учению Церкви, потому что отрицает святоотеческое понимание Слова Божия и подменяет его иным, неправославным.

Богословие, оправдывающее теорию эволюции, представляет собою ересь.

Архиепископ Макарий (Булгаков), перечислив различные существующие философские точки зрения на происхождение мира, делает следующий вывод: «Все исчисленные мнения, по справедливости, должны быть названы еретическими: так как они прямо противоречат учению Слова Божия и Православной Церкви о происхождении мира» [92, сс. 352–353].

Итак, по суждению самого авторитетного богослова Русской Церкви, учения, которые искажают православное мнение о происхождении мира, «должны быть названы еретическими». Эволюционизм, несомненно, противоречит догматическому учению Церкви по этому вопросу.

Святитель Иоанн Златоуст называл такие мнения «обольщением от диавола» и «заблуждением»: «Одни из них говорят, будто все произошло само собою, а другие – будто создано из какого-то готового вещества. Смотри, какое обольщение от диавола, как он воспользовался легковерием поддающихся заблуждению! Поэтому-то блаженный Моисей, наставляемый Духом Божиим, и учит нас с такою обстоятельностью, чтобы мы не впали в одинаковое с этими людьми заблуждение, но могли ясно знать и порядок и способ сотворения каждой вещи» [цит. по: 9, с. 25].

При существующем большом разнообразии научных и богословских эволюционных теорий, все они без исключения искажают церковное догматическое учение о Сотворении мира в начале и также – догматическое учение о Втором Пришествии Христовом и Страшном Суде в конце. Как было отмечено в разделе «Связь хилиазма и эволюционизма» нашей книги, принятие ереси хилиазма – «почти неизбежный дедуктивный вывод» из эволюционистского учения.

Относительно использования применительно к эволюционистскому мировоззрению резко звучащего слова «ересь» уместно привести слова Владимира Лосского: «Ересь – это попытка при помощи диавола придать божественную форму человеческому измышлению. Догматы сохраняют мистическую глубину безконечной Истины в виде простой и ясной, очевидной разуму, формы. Ереси же под «мистической», расплывчатой и туманной формой лишь скрывают бедное и конечное учение» [86, с. 240]. Эти слова выдающегося богослова метко подходят к учению эволюционизма. «Если термин «;;;;;;;» применяют к ошибочным учениям тринитарной и христологической эпох, то слово «;;;;;;;» – «михиа» – прелюбодеяние, развращение – лучше всего подошло бы для выражения специфического характера ложных учений пневматологической и экклезиологической эпох (то есть современных лжеучений, таких как телеологический эволюционизм! – Прот. К. Б.)… И те и другие одинаково опасны, одинаково враждебны истинному догмату Церкви» [там же, сс. 242–243].

Ересь эволюционизма (не зависимо от того, называть ли это явление «ересью», «михией», «заблуждением» или просто ошибочным «частным богословским мнением») – реальное и распространенное явление в нашем расцерковленном обществе (в особенности в научных кругах). Пытается эта ересь настойчиво проникнуть и в ограду Православной Церкви.

Святитель Феофан Затворник писал, что эволюционисты подлежат по достоинству церковному прещению – анафеме: «У нас теперь много расплодилось нигилистов и нигилисток, естественников, дарвинистов, спиритов и вообще западников, – что ж, вы думаете, Церковь смолчала бы, не подала бы своего голоса, не осудила бы и не анафематствовала бы их, если бы в их учении было что-нибудь новое? Напротив, собор был бы непременно, и все они, со своими учениями, были бы преданы анафеме; к теперешнему чину Православия, прибавился бы лишь пункт: «Бюхнеру, Фейербаху, Дарвину, Ренану, Кардеку и всем последователям их – анафема!» Да нет никакой нужды ни в особенном соборе, ни в каком прибавлении. Все их лжеучения давно уже анафематствованы. По нынешнему времени не то что в губернских городах, но во всех местах и церквах следовало бы ввести и совершить чин Православия, да собрать бы все учения, противные слову Божию, и всем огласить, чтобы все знали, чего надо бояться и каких учений бегать. Многие растлеваются умом только по неведению, а потому гласное осуждение пагубных учений спасло бы их от гибели. Кому страшно действие анафемы, тот пусть избегает учений, которые подводят под нее; кто страшится ее за других, тот пусть возвратит их к здравому учению. Если ты, неблаговолящий к этому действию, – православный, то идешь против себя, а если потерял уже здравое учение, то какое тебе дело до того, что делается в Церкви содержащимися ею? Ты ведь уже отделился от Церкви, у тебя свои убеждения, свой образ воззрений на вещи, – ну и поживай с ними. Произносится ли или нет твое имя и твое учение под анафемой – это все равно: ты уже под анафемой, если мудрствуешь противно Церкви и упорствуешь в этом мудровании» [165, с. 146].

Какие же анафематизмы, соборно провозглашенные Православной Церковью, имеют отношение к учению эволюционизма?

Два из них содержатся в чине анафематствования, входящего в молебное пение недели Торжества Православия.

Относительно эволюционистского утверждения о самобытности мира, в противовес церковному учению о Сотворении его из ничего:

«Отрицающим бытие Божие и утверждающим, яко мир сей есть самобытен, и вся в нем без Промысла Божия и по случаю бывает, анафема» [6, с. 418].

Относительно отрицания эволюционистами конца мира и Страшного Суда в противовес церковному учению о чаемом Втором Пришествии Христовом:

«Отмещущим безсмертие души, кончину века, Суд будущий, и воздаяние вечное за добродетели на небесех, а за грехи осуждение, анафема» [6, с. 418].

Кроме того, приведенные в предыдущем разделе четыре анафематизма против учения Иоанна Итала впрямую выражают церковное отношение к эволюционному учению. Именно антибиблейское эволюционистское содержание учения этого средневекового философа роднит его со всеми приверженцами мировоззрения эволюционизма. Это дает полное основание распространить на последних (то есть на эволюционистов) отношение Православной Церкви к данной ереси.

Наконец, ни один человек, сознательно исповедующий теорию эволюции, не может быть свободен от анафемы, провозглашенной в 123-м Правиле Карфагенского Собора:

«Аще кто речет, яко Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, умер бы телом, то есть вышел бы из тела не в наказание за грех, но по необходимости естества, да будет анафема» [81, с. 232].

С ним созвучно и правило 124-е того же Собора.12

Если под термином «ересь» понимать любое искажение православного догматического вероучения, то эволюционизм (во всякой своей форме и модификации), без сомнения, подпадает под такое определение.

При более строгом словоупотреблении «еретическими» называют только те учения, которые позиционируют себя как христианские (обычно с претензией на «более правильное» понимание веры). В этом смысле еретическими следует считать лишь разновидности «христианского эволюционизма». Тогда дарвинизм и прочие формы материалистических эволюционных учений (язычество, атеизм, пантеизм) правильнее именовать не «еретическими», а просто нехристианскими.

Приведем суждение иеромонаха Серафима (Роуза): «Изощренные в мирском мудровании смеются над теми, кто называет эволюционизм «ересью». Действительно, эволюционизм, строго говоря, не ересь, как индуизм, строго говоря, не ересь; но, как и индуизм (к которому он имеет отношение и который, вероятно, повлиял на его развитие), эволюционизм – это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению, и она втягивает в такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была просто ересь, которую можно было бы легко опознать и поразить» [135, с. 515].

Один современный миссионер, пытаясь оспаривать мнение отца Серафима об эволюции, отмечал:

«…Просто это не единственная позиция, которой имеет право придерживаться православный человек» [155, с. 109].

Но антиэволюционистские труды отца Серафима (Роуза) содержат не альтернативное богословское суждение по общим вопросам, а обличают ересь. Причем эта ересь эволюционизма не имеет с церковным учением компромисса, а заставляет ставить вопрос о выборе: Православие или эволюционизм?

В IV веке были еретики ариане, но были и известные еретики полуариане. Ересь первых была осуждена Церковью на I Вселенском Соборе, а ересь вторых – на II Вселенском Соборе (как омиусийское и духоборческое учение Македония). Вспомним, что ариане учили о Сыне Божием, что Он не единосущен Отцу; полуариане – что Он подобносущен Отцу; но оба мнения были отвергнуты кафолическим Православием, учившим, что Сын единосущен Отцу Небесному. Таким же о бразом не имеет никакого отношения к Православию ни «чистый» атеистический эволюционизм (как, например, в теории Дарвина), ни божественный «телеологический» эволюционизм (как в учении Тейяра де Шардена). Кафолическая Церковь содержит (в ответ арианам и полуарианам) учение о единосущии лиц во Святой Троице и учение о Сотворении мира Богом в шесть библейских дней, без всяких эволюционистских отрицаний и перетолковываний.13

Источник: