Прятки

Самый обычный провинциальный городок, что скромен своим убранством, полон простыми людьми, из которых нередко выходят личности непростые, которые часто улучшают качество популяции крупных мегаполисов. Самое обычное лето, но скорее конец июля, когда деревья ещё держат цвет листьев стабильно, а трава набрала полный рост и старается соперничать в том хотя бы с кустарником. Самый обычный двор одноэтажного сектора, что оставило в моей памяти советское прошлое. Ну и, наконец, обычное воскресенье, когда дети наслаждаются волшебством лета, а взрослые законным выходным.

— Ох, где же она спряталась?
— Давай в соседнем дворе поищем.
— Давай!
— Нет, тут нет.
— За гаражом посмотри.
— Хорошо, а ты за дом загляни.
— Здесь нет, может под крыльцом?
— В любимом платьишке, под крыльцо?
— Ну да. Где ещё она может быть.
— Ну, либо в крапиве, либо в сарае брошенном.
— Нет, давай с сарая начнём. Крапива шибко жгучая.
— Согласна я, идём в сарай, только давай сзади зайд;м и по-тихоньку, чтоб неожиданно.
— Давай, пусть испугается маленько. Разве можно так прятаться от подружек.
— Согласна я. Нельзя.
Стараясь не подавать заинтересованного вида подружки обошли старый сарай. Серое от старости деревянное бревенчатое строение дышало свежим воздухом полной грудью — крыша зияла огромными дырами, стены широкими щелями, нутро цвело зеленью разнотравья. Девочки прильнули к тыльной стене сарая, пытаясь разглядеть сквозь доступные отверстия не прячется ли кто-нибудь внутри. Конечно же, хотелось, чтобы это был не кто-нибудь, а их пропавшая подруга.
— Ой, кажется я тень видела!
— Где, где?
— Тише!
— Я и так шёпотом.
— Слева.
— Нет, не вижу ничего. Показалось?
— Ничего не показалась, что я слепая по твоему?
— Согласна я, не слепая.
— Давай внутрь залезем, через правое окно.
— Но там крапива растёт.
— Она мелкая.
— Ага, мелкая — она самая жгучая.
— Может это от обиды.
— На что ещё?
— На маленький рост. Ты же хочешь быстрей вырасти и большой стать.
— Будто ты не хочешь?
— И я хочу, а крапивка не может, вот и жалится зло. Я первой полезу тогда, притопчу. Согласна?
— Да.

Вдруг, при попытке одолеть препятствие девочками, в длинной и широкой пробоине в стене напротив появилась крупная мужская фигура:
— Верочка, вы чего там делаете?

Движение остановилось.
— Ой, папа! А ты как нас тут нашёл?
— Как, я возвращался из магазина и увидел как вы подозрительно крад;тесь и решил проверить, всё ли у вас с Любой хорошо.
— Здравствуйте, дядя Коля!
— Здравствуй, Любочка. Идите-ка вы, девчонки, сюда.
— Сейчас, папа!
— Да не через сарай! Ноги пораните и платья ещё порв;те.
— Ладно.

Пыхтя, разгребая воздух руками, две маленькие контрразведчицы оббежали деревянную постройку, стараясь обойти друг друга на поворотах.
— Не убейтесь вы! Рассказывайте, что случилось?
— Папа!
— Дядя Коля!
— Мы в прятки играли...
— Втроём...
— Я водила.
— Мы прятались.
— Кто мы?
— Люба и Надя.
— Да, меня Вера быстро нашла, а Надю мы уже целую вечность ищем.
— Не вечность, а полчаса.
— Ладно. Согласна я. Полчаса.
— Понял. Забавно. Выходит, что Вера и Любовь потеряли Надежду, и судя по вашим лицам, во всех смыслах.

Плотное одеяние кустарника, стоящего рядом с сараем, но с дальнего от следопытов конца, зашевелилось. Сначала появились косички, украшенные зелёными, от того неприметными бантиками, затем слегка оцарапанные ножки, с голыми коленками и полное недоумения лицо.

— Ну вот, кажется, ваша Надежда вернулась.
— Во всех смыслах?
— Да уж, точно, во всех.

Теперь уже и Вера с Любой заметили Надю и их лица засияли улыбкой. Как, впрочем, и лицо потерянной Надежды.

Надя целиком покинула своё укрытие и тогда уже Вера мигом переключилась на папину авоську и с хитрым прищуром обратилась к отцу:
— Пап, а чего ты в магазине купил?