Год 1995-й, июнь

Готовь сани летом…. Июнь начался с того, что этими самыми «санями» стал торфобрикет. Все послевоенные годы бюджетные организации, да и жители покупали его и практически не знали горя. С известными издержками, начиная с контингента, который там работал, с плановыми и аварийными остановками, и с руганью, подчас, но Островский торфобрикетный завод снабжал в итоге все окрестности недорогим и удобным в обращении топливом, в том числе и в нашем районе. А иногда так просто везло, если попадалась партия торфобрикета, в которую для большего эффекта добавляли угольную крошку. Болото и на этот раз никуда не делось, разве что теперь горело чаще обычного, да и дело бы не в нём, а в обуявшей вдруг некоторых жажде разрушения. Завод остановился и его почти тут же начали растаскивать. А уже через три месяца придёт пора что-то положить в топку.
У нашего торфопредприятия свой, несколько другой профиль: оно заготавливало верховой торф, который шёл на подстилку на фермы и в качестве удобрения на поля. А уже в перестроечные годы наладили поставку его в этом качестве на экспорт. Но старожилы ещё помнили, как в послевоенные годы торф резали фрезой и так получался кусковой торф, который годился для печей. Конечно, пользоваться брикетами удобнее во всех отношениях, от фрезерования постепенно отошли, но в силу возникшей необходимости начали резать торф снова, а заодно на вновь расчищаемых участках попутно организовали заготовку корней и тоже на топливо. И скоро у топливных сараев появились их рогатые кучи. К слову сказать, жара эти сосновые коряжины давали даже больше, чем сам торф. И, как водится в таких случаях, в ход пошли уже подзабытые шестиметровые хлысты либо жаркой берёзы, что любит забивать дымоходы сажей, либо осины, что «не горит без керосина». Как бы там ни было, но проблему отопления в тех учреждениях, где использовалось печное отопление, мы решили, попутно удовлетворив и заявки населения.
Так совпало по времени, что как раз в эти дни из Миннаца поступила уже утверждённая программа государственного эксперимента, которую мы опубликовали в районной газете вместе с официальным заключением, оно-то и являлось основанием для подготовки соответствующего указа Президента.
В свой короткий отпуск мы с супругой тоже озаботились хозяйственными делами. Собственный дом мы строили в середине восьмидесятых в пору тотального дефицита всего и вся, и, откровенно говоря, я не гнушался тем, что называлось «достать по блату». Причём в это понятие входила не финская сантехника, а самый обычный цемент и шифер, или, о, чудо! – готовые оконные блоки. И вот спустя десять лет понадобилось заменить подгнившую слегу в кухне, а для этого нужно вскрыть пол, вынести мебель. В разгар ремонта выяснилось, что дома закончился хлеб и я, не слишком бритый и почти по-рабочему одетый поехал за горячим хлебом.
Журналист-международник, работавший в Японии, как-то рассказывал о том, как там снимают напряжённость в отношениях между начальником и подчинёнными: ставят в вестибюле символическую статую руководителя и каждый желающий и чем-то недовольный может выместить на ней свой гнев. В нашей тогдашней ситуации такими статуями были мы сами, главы местных администраций. Магазин «Горячий хлеб» располагался в приспособленном для этого вагончике-бытовке, где особенно не развернёшься, и, приехав, я встал в конце очереди. Женщина, стоящая впереди, в это время оживлённо разговаривала со своей знакомой, стоявшей в пол оборота, и в красках живописала о том, как в это тяжёлое время и т.д. и т.п. глава администрации со всей семьей на бюджетные деньги уехал отдыхать в Грецию, и, будучи явно недовольная тем, что собеседница делает ей какие-то знаки. Та, в конце концов, чуть ли не дёрнула её за рукав, и рассказчица, обернувшись ко мне, на автомате произнесла:
- Ой, а вы уже вернулись!
- А я никуда и не уезжал.
- Ну надо же, что люди выдумывают! Вот я ей (имелась ввиду якобы первоисточник сплетни) покажу! Так меня подвела.
Кому-то значит и впрямь это было нужно.