Жаворонок

Лирический рассказ

Посвящаю внучке Кате.               
               
     Он, внезапно фыркнув крыльями, вертикально взлетал над ячменным полем, неподвижно зависал над ним и начинал выводить такие трели, что редкая душа не замирала в восхищении. Можно ли сказать, что это была просто птичья песня? Нет. Это было что-то неизъяснимое, божественное. Это была мелодия неба, мелодия любви ко всему, что на земле.
     А вокруг, действительно, красота: поля, засеянные житом, луга разнотравья, леса, оздоровляющие воздух, речка, в чистой воде которой отражается синее небо с белыми пушистыми облаками. Господи, как хорошо!
 
    Володя приходил сюда, к этому полю, садился на прогретый солнцем холмик, и ждал, когда выпорхнет жаворонок и начнет свою мелодию. Иногда сидел и просто слушал, а иногда думал. Думал о своей судьбе, о своей дальнейшей жизни.
     Он этой весной закончил шестой класс, перешел в седьмой, последний класс сельской семилетки.
     Отец, Николай Васильевич Бачалдин, погиб в сорок третьем на Северном флоте. Володе тогда было четыре года. Еще была старшая сестра семнадцати лет, но она жила в далеком Ярославле.
      Отца Володя практически не помнил, лишь отдельные эпизоды всплывали в памяти. Один из эпизодов он запомнил отчетливо. Отец взял его на сенокос на дальнюю лесную поляну, по местному – пожню. Дорога лесная не близкая. И чтобы не замечать время, отец сказал:
    - Давай-ко, Володька, споем.
    - Давай.
    - А какую песню хочешь?
    - Не знаю.
    - Давай про пограничников.
    - Давай.
    Отец запел: «На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят…». Отец пел так, что, казалось, и лес застыл, слушая суровую песню. Володя, держась за руку отца, тоже хотел петь, но слов не знал и только слушал и восхищался: «Вот как мой папа умеет».
     Вспоминая это, он как-то спросил у матери:
    - Мам, а папа пел когда-нибудь дома?
    - Пел, сынок. Он очень хорошо пел. И на любом инструменте играл, хоть на гармошке, хоть на балалайке. Гармошку-то мне пришлось продать в голодный год. Может, и ты бы научился, да вот…
    - Научусь, мам. И петь научусь.
    - Дай-то Бог.
   
   Жаворонок, наконец, выпорхнул из густоты ячменного поля, взлетел в синеву неба, и небесное пространство заполнилось неподражаемыми звуками чарующей песни-гимна Божественному миру. Володя лег на спину и наблюдал за жаворонком, пытаясь понять, как из такой малой птахи исходят такие звуки, и может ли человек с певческим даром воспроизвести что-то подобное.  «Вряд ли», - решил он. Но в эти минуты у него зрело желание петь, как отец.
    - Ты чего тут делаешь?
    Володя от неожиданности вздрогнул. Над ним нависла долговязая фигура соседки и одноклассницы Ленки Шиховой.
     - А, так, лежу. А ты чего тут?
     - За малиной иду. Мама послала набрать. Хочешь, пойдем вместе?
     - Нет. У меня и посудины нету. Иди собирай.
     - А все-таки ты чего тут?
     - Чего-чего… Слушаю…
     - Кого?
    - Жаворонка.
    - А чего его слушать? Они вон над каждым полем чирикают.
    - Сама ты чирикаешь. Жаворонки поют. И не просто поют, а…
    - А что?
    - Ну, не знаю, как выразить. Просто мне очень нравится.
    - Может, ты и сам тут поешь?
    - Хочу петь, да пока не очень получается.
    - Ты пробовал петь?
    - Пробовал. Знаешь, у меня отец хорошо пел. Мама рассказывала. Хочу и я научиться. Правда…
    - Что?
    - Ну, если голоса и слуха от природы нет, то бесполезно.
    - А у тебя?
    - Что ты пристала. Иди за малиной.
    Но Ленка вместо этого села рядом и переспросила:
    - А у тебя слух, ну, этот, музыкальный, есть?
    - Точно не знаю. Кто-то понимающий может только определить.
    - А ты сейчас вот прямо мне спой что-нибудь.
    - Тоже мне музыкант.
    - А ты спой. Не бойся, я смеяться не буду.
    - И не расскажешь никому?
    - Никому. Честное пионерское. А тебе, если хорошо будешь петь, то так и скажу – хорошо, а если не понравится, то тоже так и скажу.
    Володя немного поколебался, но решил: «Ладно, пусть послушает. Дала же слово, что никому не расскажет».
    - Ну ладно. Смотри, уговор дороже денег.
    - Ну, сказала же. Я не болтушка сам знаешь.
    - Тогда спою про дальневосточных пограничников «На границе тучи ходят хмуро».
    - Давай, я по радио в городе ее слышала. Очень хорошая песня. Начинай.
     Володя медлил, собирался с духом. Все-таки его кто-то будет слушать. Это не в лесу распевать и слушать себя. Нет, там еще вороны да сороки с кустов срывались, когда начинал орать.
    - Начинай, не бойся. Главное тебя будет слушать жаворонок. Ну и я.
    И Володя сначала робко, стесняясь, а потом, видя, что Ленка даже не улыбнулась, запел в полный голос, но не крикливо, даже как-то не громко, а в самый раз, не нарушая тишину дня.
    Жаворонок, до этого издававший над полем свои трели, отдыхал в гуще стеблей.
     Володя пел любимую песню отца про суровый дальневосточный край, где часовые родины стоят, и все там так тревожно, потому что самураи хотят отнять у нас этот край, но советские пограничники этого не допустят.
    Ленка, обхватив колени, и положив на них подбородок, не шевелилась даже когда Володя закончил петь. Потом, как бы встрепенувшись, сказала.
    - Здорово. Спой еще что-нибудь.
    - Правда что ли понравилось?
    - Понравилось. Спой еще.
    - Тогда спою «Раскинулось море широко». В честь отца. Он погиб на Северном флоте.
    - Давай.
    Володя спел, подражая Утесову, с нотками трагедии, но и оптимизма. После этого оба долго молчали. Наконец, Ленка сказала:
    - Я беру свои слова назад.
    - Какие?
    - Что никому не скажу, как ты поешь.
    - Ты чего?
    - Да. Как только начнется учебный год – я скажу о тебе учительнице пения Галине Алексеевне. Пусть она послушает и определит, годен ли ты к дальнейшей учебе этому делу.
    - Лен, не надо.
    - Надо. Я скажу только ей и никому больше, не беспокойся. Ладно, Жаворонок, я пошла за малиной. А тебя я теперь буду звать Жаворонком. А вон и твой жаворонок взлетел. И правда, красиво поет. Учись пока у него.
     «Вот Ленка… Но ведь ей понравилось, значит, может еще кому-то понравиться. А про учительницу пения… А что? Галина Алексеевна  в музыке понимает».

     Володе было тринадцать лет, и слушать своего жаворонка ему приходилось нечасто. Как и все деревенские подростки, он в летние каникулы помогал колхозу на сенокосе, во время уборочной. Это было ребятне не в тягость, а в радость.
     И вот начался новый учебный год. Володя и Лена пошли                в седьмой класс.
    - Я с тобой сяду, - сказала Лена.
    - Садись, но ты же всегда со Светкой Новоселовой сидела.
    - А теперь с тобой. Буду за тобой присматривать.
    - Это как?
    - Чтобы ты, Жаворонок, меньше носился и не драл глотку                без надобности.
    - Почему? Что еще за дела?
    - Потому. У тебя голос. Его надо беречь.
    - Кто тебе сказал такую ерунду?
    - Галина Алексеевна.
    - Ты что? Ты ей сказала, как я тогда тебе пел?
    - Сказала. Успокойся, больше об этом пока никто не знает.
    - Что значит пока?
    - Пока Галина Алексеевна тебя один на один не послушает.                Не сердись, Жаворонок. Так нужно.
     - Хватит меня Жаворонком звать!
     - А это мое дело. Не запретишь.
     - Ладно. А что Галина Алексеевна сказала?
     - А-а, интересно? А то и сказала: «Послушаю его».
     - И все?
     - Пока все. Жди.
     Урок пения в расписании был раз в неделю и последним уроком дня.
     Галина Алексеевна зашла в класс как обычно. Заслушав дежурного, она стала рисовать на доске крючки и завитушки – нотную грамоту. А потом объявила:
     - Сегодня мы будем разучивать любимую нашим народом песню о трех танкистах из кинофильма «Трактористы». Этот фильм нам привозили, и большинство из вас его посмотрели. А песню в кинофильме исполнял артист Николай Крючков.
    - Зна-аем.
    - Вот и хорошо. На доске я нарисовала несколько нот этой песни. Но мы будем петь на слух, потому как ноты еще надо научиться читать, что мы и будем делать со следующих уроков. Итак, я напомню мотив.
    Галина Алексеевна спела куплет и записала его слова на доске.
     - А теперь я начинаю, вы подхватываете.
     Так было разучено два куплета.
     - На следующем уроке разучим остальные куплеты и перейдем              к разучиванию следующей песни. И тут у меня вопрос: какую песню вы бы хотели разучить. Лена немедленно вскинула руку.
     - Так, Лена?
     - Про дальневосточных пограничников: «На границе тучи ходят хмуро…».
     Кто-то  крикнул: «Шумел камыш».
     - Про Щорса!
     - А частушки можно?
     - Нет, частушки пусть поют на вечеринках.
     - Тогда про Сталина.
     - Про товарища Сталина мы обязательно разучим, и не одну песню, но к знаменательной дате. Ну что? Остановимся на песне про дальневосточных пограничников? Хорошо. Я перепишу текст этой песни, А Лена вам его раздаст.  Все свободны. Володя Бачалдин останься.
     - Я тебя подожду, - шепнула Ленка и выскочила из класса.
     - Володя, Лена Шихова сказала, что ты хорошо поешь. Прости, я не обращала внимания. Я хочу послушать тебя. И, если правда у тебя хороший голос и слух, то мы вместе подумаем что делать дальше. Что бы ты хотел спеть? Только не смущайся. Я учитель пения и должна знать, какие у кого способности к пению. По секрету скажу, что в классе талантов к этому нет. Но это не значит, что мы не должны петь. Помнишь: нам песня строить и жить помогает. Лена сказала, что ты любишь слушать жаворонка, специально выходишь в поле, и что будто бы у тебя свой любимый жаворонок. Правда?
     - Да не слушайте вы ее, Галина Алексеевна.
     - И все же. Лена сказала, что ты пел для нее песню                про дальневосточных пограничников. Не случайно она предложила разучивать ее.
     - Болтушка она.
     -Нет, Лена не болтушка. Она сказала про тебя только мне                и попросила не разглашать. Итак, я хочу послушать и определить твои способности. Начинай, Володя, не смущайся. Нас никто не слышит. Вон, кроме Лены, которая заглядывает. Лена, заходи, садись за последнюю парту. Начинай, Володя.
     Володя покашлял, перевел взгляд на потолок и негромко запел.
     - Володя, голос, голос! – подбодрила Галина Алексеевна.
     И Володя набирал голос. Учительница больше не обмолвилась ни словом до конца песни. И даже потом недолго помолчала.
     - Что ж, Лена права, спел ты хорошо, с чувством. Да, способности налицо, но, понимаешь, Володя, по одной песне рано судить                о таланте. А настоящему певцу без таланта никуда. Вот что… У тебя дома патефон есть?
     - Нет. Была гармошка, но в голод мама ее продала.
     - Да, голод. Знаю что это такое. В таком случае ты должен хотя бы раз в неделю приходить ко мне домой. У меня много пластинок                с разными жанрами: песни, романсы, арии. Конечно, сначала будем разучивать песни разного характера: военные, народные, старинные.
    - К вам?! – Удивленно спросил Володя.
    - А что такого? Я думаю час, полтора занятий тебя не затруднит.
    - Не затруднит, не затруднит, - подтвердила Лена. – Я прослежу. Я с его мамой поговорю.
    - Вот и хорошо, Леночка.
    Из школы домой шли из школы вместе. До дома три километра. Долго молчали. Потом Володя, как бы недовольно, сказал:
    - Ну, вот зачем рассказала учительнице? Теперь ей обузой буду.
    - Какой обузой? Ты в своем страхе не заметил, как она рада, что у нее открылся способный ученик. Володька, ты обязательно будешь артистом. Только потом нас, деревенских, не забывай.
     - Да ну тебя. Городишь…  Сама бы вот тоже спела. Слабо?
    - Пыталась. Получается один визг. Нет. Я в агрономы пойду. Урожаи поднимать.

     Раз в неделю, по субботам, Галина Алексеевна после уроков, забирала Володю Бачалдина к себе домой. Слушали пластинки. Прослушают несколько разноплановых песен, Галина Алексеевна спрашивает:
     -  Какая больше понравилась?
     Володя говорил. Галина Алексеевна запишет в тетрадку (специально завела). Прослушают несколько романсов, снова спрашивает. Тут Володя не сразу называл: трудный, непривычный жанр. Слушали даже арии. Тут Володя оживлялся и, не раздумывая, называл. Особенно ему понравились ария Фигаро из «Севильского цирюльника», ария Ленского из «Евгения Онегина». Галина Алексеевна иногда удивленно-одобрительно всматривалась в мальчика. «Неужели из нашей глуши может выйти талантливый певец? Дай-то Бог. Не получилось у меня, так пусть хоть у этого мальчишки получится. Во всяком случае, чем могу – помогу».
     Когда-то и она, деревенская девчонка Галька Воронцова, пробовала голос, и ей, так же как она сейчас этому мальчику пытается сейчас помочь, помогала классная учительница по пению. Помогла поверить в себя, устраивала пение на публике, пусть и немногочисленной, пусть и неискушенной. Подготовила к поступлению в областное училище искусств по классу вокала. И могла бы, могла Галя пойти дальше, до консерватории, но… Но грянул послевоенный голод. У матери она старшая, еще двое младших. Отец погиб где-то в Белоруссии. Мать с подорванным на колхозной пашне здоровьем часто хворала. Не до консерватории. Ее в свою же школу взяли учителем пения и… физкультуры. Понятно, что пение она преподавала почти профессионально, учитывая аудиторию. А вот с физкультурой… Впрочем, и тут она приспособилась: выдать лыжи  зимой или сделать с учениками летнюю пробежку не составляло труда и не требовало профессиональной подготовки. А по ходу преподавания и сама окрепла физически. Дирекцию ее отношение к работе физрука устраивало. А про уроки пения и говорить нечего.
    Галина Алексеевна часто вздыхала о своей несбывшейся мечте, пока с помощью Лены Шиховой не нашла ученика. Своего ученика. И, наконец, у нее появилась цель, в последние годы утраченная.
     Шли дни школьных и внешкольных занятий с Володей Бачалдиным. Он радовал ее прилежанием и постепенно крепнущим голосом, пусть еще и детским. Однажды она сказала ему:
    - Приближаются праздники 23 февраля и 8 марта. Надо подобрать, что ты будешь исполнять (она уже говорила не «петь»,                а «исполнять», чем приводила Володю в некоторый трепет).
    - Ой, я боюсь.
    - Надо преодолеть страх. Пусть будет волнение, это нормально,                но не страх.
    Подобрали к 23 февраля две песни: «Артиллеристы, Сталин дал приказ» и «Эх, дороги, пыль да туман», а к 8 марта песню со словами «Мама, милая мама, как тебя я люблю». Теперь все оставшиеся занятия с Володей были посвящены репетициям.
     Учителя скоро заметили особое расположение Галины Алексеевны одному ученику. Не прошло это и мимо директора. Состоялся разговор.
    - Говорят…
    - Я знаю, Нина Александровна что говорят, и это правда. И то,                что у этого ученика особые способности и даже талант – тоже правда. Скоро вы в этом убедитесь.
     - Каким образом?
     - На школьном празднике, посвященном Дню Красной Армии. Надеюсь, праздник у нас будет?
     - Обязательно будет.
     - Вот.
     - Ладно, посмотрим, что вы за чудо воспитываете.
     Праздник готовился широко: с инсценировкой отрывков                из произведений о войне, декламациями, физкультурными номерами, которые готовила тоже Галина Алексеевна. Но о песенном номере мало кто знал.
      И вот 23 февраля. Сбор пионерской дружины, рапорты председателей советов отрядов председателю совета дружины, горн, барабан. Все очень торжественно. Затем вся школа собралась в зале, где были расставлены скамейки. Шум, гам – как водится в таких случаях школьного сбора. В начале зала сделана сцена с небольшим возвышением и занавесом из черного материала. Первыми пошли физкультурные номера. Девочки и мальчики пятых и шестых классов под счет Галины Алексеевны «делай раз, делай два» ловко взбирались на плечи друг другу, изображая пирамиды с намеком на военную тематику. Физкультурники были награждены аплодисментами. Потом были сценки, потом декламации стихов военных лет.
     И:
     - А сейчас для вас ученик 7-го «а» класса Володя Бачалдин исполнит две песни…
    - Чево-о? Хто? Володька Бачалдин? – шло по залу недоумение.- Он петь, что ли, умеет?
     - Тише! – прикрикнула Галина Алексеевна. – Первая песня                про наших советских артиллеристов, которые громили врага                до самого Берлина. А вдохновлял наших бойцов кто?
     - Ста-алин.
     - Да, великий вождь и учитель товарищ Сталин. Слушайте.
     Открыли занавес. Володя в пионерской форме стоял посреди сцены
     - На баяне аккомпанирует Иван Степанович Воронцов.
     Иван Степанович сразу взял погромче. Публика притихла                в ожидании чего- то ненормального: ну, не может быть, чтобы один из них мог так петь, чтобы выступать перед всеми.
     Володя подлаживаясь под звуки баяна, смело запел, словно бросая вызов: «А вот послушайте».
     - Артиллеристы, Сталин дал приказ, Артиллеристы, зовет Отчизна нас. И сотни тысяч батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь! огонь!
   Володя пел на одном дыхании, слушая только баян и себя.
    Но вот баян замолк. Последнюю фразу Володя спел особенно выразительно. Замолк и зал. Никто не хихикал. И вдруг тут и там:
    - Володька, молодец! Здорово! Давай еще!
Неискушенный в песенном искусстве «зал» аплодировал.
     - Вторая песня в исполнении Володи, тоже фронтовая – «Эх, дороги, пыль да туман», - объявила Галина Алексеевна. - Иван Степанович, прошу.
      Баян запел уже сам по себе, тожественно и печально. После вступления баяна, запел Володя.
     Долго никто не хлопал, все притихли. Песня произвела впечатление, будто и сами ученики прошли этими дорогами.
     В конце праздника к Галине Алексеевне подходили учителя, хвалили ее и ученика. Последней подошла директор.
     - Удивила, удивила. Мальчику надо учиться дальше этому делу. Настраивайте. У школы невелики возможности, но соответствующую характеристику школа даст.
 
     Закончен седьмой класс. Очередное школьное лето. Снова подростки помогают колхозу, семьям. Снова над полями и лугами запели летние птицы. Самые певчие – соловьи таились в окрестных кустах, пели скрытно, но голосисто и вычурно, завораживая каждого, кто мог их слышать. А жаворонки снова вылетали на простор                и заливались обворожительной трелью.
     И Володин жаворонок пел над тем же полем. Иногда вместе                с Володей слушала жаворонка и Лена. Оба они на год стали взрослее, стало в их чуть больше серьезности. У обоих крепли свои мечты-планы: у Володи – музыка, пение,  Лена решила выучиться                на агронома.
     - Ты в областном центре будешь учиться? – спросила как-то Лена.
     - Ну, когда это еще будет.
     - А хочешь??
     - Да, хочу. А ты в Москву, в Тимирязевскую академию поступать думаешь?
   - Нет. Сначала в областной сельхозтехникум. Так что ты, Жаворонок, от меня никуда не денешься.
     - А куда мне деваться? Я очень рад, что рядом будем. Если будем…
    - Будем, будем. А знаешь что?
    - Что?
    - Женись на мне.
    - С ума сошла?
    - Чего испугался? Я к тому, что потом, после учебы.
    - Ну, это другое дело. Только как это все будет. Как все пойдет. Мечты не всегда сбываются, а планы не всегда выполняются.
     - Если очень хочешь – все сбудется.
     -Там видно будет.

     И вот начались вступительные экзамены. Володя в сопровождении Галины Алексеевны держал экзамен в областное училище искусств имени Даргомыжского. Лена в сопровождении отца, колхозного зоотехника, в сельхозучилище. Оба легко поступили. Оба легко учились, оба по окончании учебы получили дипломы каждый                по своей специальности.
     - Ты теперь куда? – спросила Лена.
     - В областную филармонию. По распределению.
     - Здорово. А я поеду домой. Года два-три поработаю агрономом,                а потом видно будет. Хотелось бы в Тимирязевку. Увидимся ли теперь, Жаворонок?
    - Увидимся. Я же буду приезжать домой-то.
    - Буду ждать.
    Лена стала работать агрономом в родном колхозе. Володя – солистом  хора филармонии. Он не раз приезжал на родину в составе концертной бригады. Как-то, в один из приездов, навестив мать, заехал к Галине Алексеевне и ее мужу Ивану Степановичу. Они бывал уже на его концертах, и радовались его успеху.
     - Володя, тебе пора поступать в консерваторию или в Гнесинку, - убежденно сказала Галина Алексеевна.
     - Да, я об этом думаю. Вот немого наберусь еще опыта, уверенности в себе. А сейчас у меня к вам просьба. Прежде всего,                к Ивану Степановичу. Дело в том, что я хочу дать несколько сольных концертов в селах нашего района. Разумеется, бесплатных.
     - Да, слушаем твою просьбу.
     -Дело в том, что гастролировать я буду один. Дирекция филармонии отпустила меня на этих условиях. Иван Степанович, не можете ли вы составить мне компанию?
     - В смысле аккомпанировать на баяне?
     - Да. Сможете?
     - С большим удовольствием. Тем более, что когда-то у нас уже был опыт.
     - Так, принимайте и меня в свою компанию. Я буду вашим художественным руководителем, - живо вызвалась Галина Алексеевна.
     - Отлично. Нас целая концертная бригада. С председателем райисполкома насчет транспорта я договорился. Он выделяет легковую машину как раз на две недели. Райисполком же оповестит сельские советы о наших выступлениях.
     Концерты прошли с огромным успехом. Узнав о таком эксперименте, в филармонию стали поступать заявки из других районов области.

      Через год Владимир Бачалдин поступил в музыкально-педагогический институт имени Гнесиных. В то же самое время, Лена Воронцова, не дождавшись предложения от «своего» Жаворонка, вышла замуж за учителя физики, недавно присланного                по распределению в их школу. Володя поздравил ее телеграммой. Сам же еще долго оставался холостым. И лишь годы спустя  обрел любовь и женился.
     Как-то, в одно из редких посещений родного дома, он пришел на свое заветное место, послушать своего жаворонка. Тот или не тот был жаворонок, но он, как бывало, выпорхнул, завис над полем, и завел свои неповторимые трели…