The Soul in an Age of Emptiness

                The Soul in an Age of Emptiness
                by Vladmir Angelblazer,
                philosopher, mount Cain, 2025- 01-10

              (Illustration for the essay - painting "Poem of the Soul, Flight
                of the Soul" - Anne Francois Louis Jeanmot)

       Pythagoras declared, “Man, you possess nothing but your soul.” These words, uttered centuries ago, strike at the essence of our existence. Yet, are we, his modern descendants, worthy of such profound judgments? Can we even comprehend what it means to possess a soul in an era dominated by materialism, distraction, and hollow achievements?

       Let us juxtapose Pythagoras with a darker, modern voice: the words spoken to Georges Duroy, the infamous protagonist of Bel-Ami: “I gave you my talent, my intelligence, my foresight! And I could never imagine the abyss of your emptiness. There’s nothing there—nothing but rage, like that of a dumb beast.” This harsh lament offers a scathing critique of human nature, one that feels disturbingly prescient in today’s world.

       What do these two utterances reveal when held together? One asserts the soul as humanity’s only possession, a sacred essence distinct from all worldly trappings. The other portrays a soul consumed by void and fury, stripped of higher purpose and reduced to base instincts. The tension between these perspectives mirrors our collective reality: a world where the soul’s very existence is in question.

              The Crisis of Modern Soulfulness

       In many homes, bookshelves now stand empty, their former occupants replaced by the flickering screens of a digital age. Should the internet vanish tomorrow, many would find themselves bereft—not of knowledge, but of identity. What are we without the algorithms that curate our thoughts, the endless streams of data that define our sense of worth?

       Hollywood stars, stripped of their multimillion-dollar mansions in Los Angeles by wildfire, mourn not only their loss of property but of legacy. Masterpieces of art, collected as trophies of their wealth, now exist only in the records of insurance claims. These losses are mourned not as cultural wounds but as financial setbacks. In such moments, the question looms: What remains of a person when all that surrounds them is gone?

       Can we, in this age of rapid consumption and shallow validation, still claim to have souls? Or have we, like Duroy, become hollow beings, driven by rage, greed, and desire, no different from the "dumb beast" evoked in Maupassant’s indictment?

              The Weight of Soullessness

       The modern world, for all its technological marvels, teeters on the edge of soullessness. The soul, if it exists, is no longer a possession we nurture but an abstract concept we ignore. We exalt material wealth, social status, and digital clout, while neglecting the quiet, eternal truths that once shaped civilizations.

       Yet Pythagoras’s words endure. They challenge us to look beyond the emptiness of our current age and ask whether the soul can still be reclaimed. To possess nothing but one’s soul is not a statement of poverty but of potential. It invites us to strip away the false securities of wealth and artifice and confront the terrifying freedom of a life untethered from worldly distractions.

              Reclaiming the Soul in a Fragmented World

       If the world feels empty, perhaps it is because we have emptied it ourselves. To reclaim the soul requires more than mourning the loss of books, art, or heritage—it demands a radical reevaluation of what we value. Do we dare to seek wisdom in an age of information? Do we choose depth over distraction, purpose over pleasure, meaning over material gain?

       The soul, if it exists, is not a relic of the past but the key to our future. It is the one possession that cannot be insured, commodified, or destroyed by wildfire or flood. To live without a soul is to live in rage and emptiness. To reclaim it, however, is to rediscover what it means to be truly human.

       So, let us return to Pythagoras, and let us listen.



                Душа в эпоху пустоты
              (Иллюстрация к эссе -  картина "Поэма души, Полет души" -
                Анн Франсуа Луи Жанмо)
               
             Автор: Владмир Ангелблазер, философ,
                гора Каин, 10 января 2025 года.


       Говорят, что Пифагор сказал: «Человек, у тебя нет ничего, кроме души». Эти слова, произнесенные столетия назад, проникают в самую суть нашего бытия. Но достойны ли мы, современные потомки, таких глубоких суждений? Способны ли мы понять, что значит обладать душой в эпоху, где господствуют материализм, развлечения и пустые достижения?

       Сравним Пифагора с более мрачным, современным голосом — словами, обращенными к Жоржу Дюруа, зловещему герою романа «Милый друг»: «Я вложила в тебя свой талант, свой интеллект, свое предвидение! И даже представить не могла бездну твоей пустоты. Там ничего нет — ничего, кроме бешенства, как у тупого животного». Это суровое обвинение разрывает завесу человеческой природы, обнажая её ужасающую актуальность для нашего времени.

       Что раскрывают эти два изречения, если рассматривать их вместе? Первое утверждает, что душа — единственное богатство человечества, священная сущность, не зависящая от мирских атрибутов. Второе рисует душу, поглощенную пустотой и яростью, лишенную высшей цели, сведённую к животным инстинктам. Напряжение между этими взглядами отражает нашу коллективную реальность: мир, где само существование души ставится под сомнение.

              Кризис современной душевности

       Во многих домах полки для книг стоят пустыми, их место заняли мерцающие экраны цифровой эпохи. Отключи интернет завтра — и многие окажутся не только без знаний, но и без своей идентичности. Кто мы без алгоритмов, формирующих наши мысли, без нескончаемых потоков данных, определяющих наше чувство собственной значимости?

       Голливудские звезды, потерявшие свои многомиллионные особняки в Лос-Анджелесе из-за пожаров, скорбят не только о своей собственности, но и о своём наследии. Шедевры искусства, собранные как трофеи их богатства, теперь существуют лишь в страховых списках. Эти потери оплакиваются не как культурные раны, а как финансовые убытки. И в такие моменты встает вопрос: что остаётся у человека, когда всё окружающее исчезает?

       Можем ли мы в эпоху быстрого потребления и поверхностного признания всё ещё утверждать, что обладаем душой? Или мы, как Дюруа, превратились в пустых существ, движимых яростью, жадностью и желанием, ничем не отличающихся от «тупого животного», описанного в обвинении Мопассана?

              Тяжесть бездушия

       Современный мир, несмотря на свои технологические чудеса, балансирует на грани бездушия. Душа, если она существует, больше не является сокровищем, которое мы лелеем, а превратилась в абстрактное понятие, о котором мы предпочитаем забыть. Мы возвеличиваем материальное богатство, социальный статус и цифровую популярность, забывая о тихих, вечных истинах, которые когда-то формировали цивилизации.

       И все же слова Пифагора продолжают звучать. Они призывают нас заглянуть за пределы пустоты нашей эпохи и задаться вопросом: можно ли вернуть душу? Обладать только душой — это не заявление о бедности, а о потенциале... Это приглашение отбросить ложные гарантии богатства и искусственности, столкнуться с пугающей свободой жизни, не привязанной к мирской суете.

              Возвращение души в разделенный мир

       Если мир кажется пустым, возможно, это потому, что мы сами опустошили его. Чтобы вернуть душу, недостаточно оплакивать утрату книг, искусства или наследия — требуется радикально переосмыслить, что мы ценим. Осмелимся ли мы искать мудрость в век информации? Выберем ли глубину вместо пляжа, цель вместо удовольствий, смысл вместо материальной выгоды?

       Душа, если она существует, не реликвия прошлого, а ключ к нашему будущему. Это единственное богатство, которое нельзя застраховать, продать или уничтожить огнем или потопом. Жить без души — значит жить в ярости и пустоте. Вернуть её — значит вновь обрести подлинную человечность.

       Так давайте вернемся к Пифагору — и послушаем.