Английская зима на водоразборе

1879


Я только что провёл пару дней на известном курорте на побережье Кента, и хотя такое времяпрепровождение ни в коем случае не является чем-то беспрецедентным, тем не менее, поскольку для по-настоящему наблюдательной натуры ни одна возможность не является бесполезной, а впечатления не являются совершенно бесполезными, я считаю своим долгом рассказать о своей поездке. На первый взгляд, это было
мне, конечно, не хватало оригинальности; но, боюсь, это доставило
мне столько же удовольствия, как если бы идея нанести визит в Гастингс
была моим собственным изобретением. Это так далеко, что
самой поразительной особенностью города является огромный
положение там для развлечения посетителей. Гастингс и пр.
Леонардс, стоящий бок о бок, представляет собой единый берег моря протяженностью более
миль, чем я рискну подсчитать. Достаточно того, что
переходя из одного конца помещения в другой, я испытывал большее чувство
Я совершил долгую и прямую прогулку, которой не совершал с тех пор, как в последний раз измерял замечательную длину Бродвея. Это не поразительно живописный образ, и, надо признаться, красота Гастингса заключается не в мягкой неправильности или деревенском изобилии. Как и все крупные английские watering-places, это просто маленькая лондонская _super mare_. В Англии всегда можно найти что-то живописное, если потрудиться поискать, но нужно признать, что в Гастингсе этот элемент менее заметен, чем мог бы быть. Я слышал об этом
Его описывали как «скучный Брайтон», и это описание должно было отпугнуть от этого места. Однако на самом деле — такова извращённость пытливого ума — оно скорее разожгло, а не угасило мой интерес. Мне пришло в голову, что было бы интересно проследить за изменениями и модификациями Брайтона. Четыре или пять миль
домов и гостиниц, выходящих окнами на море, через «парад», украшенный
железными скамьями, ручными органчиками и немецкими оркестрами,
с нянями и британскими младенцами, с дамами и джентльменами,
проводящими досуг, — довольно
Брайтон и Гастингс имеют много общего, и это их главная особенность. В Брайтоне есть определённое разнообразие и яркость красок — что-то, напоминающее кривизну и жёлтую краску, — что придаёт этому месту своего рода весёлый, непринуждённый, более или менее вульгарный, иностранный вид.
Но Гастингс очень серый, серьёзный и английский, и, по правде говоря, именно потому, что он показался мне таким английским, я уделил ему особое внимание.
Если вы пытаетесь составить впечатление о народе и научиться
знайте их, всё, что характерно для них, интересно само по себе, даже если это не красиво. Английские манеры состоят из такого множества мелких деталей, что портрет, который незнакомец рисует в своём воображении, всегда может получить новые штрихи. И это действительно объясняет, почему он на месте отмечает множество мелких деталей с таким удовольствием и признательностью, которые часто кажутся преувеличенными тем, кто не находится в его положении. Он сформировал в своём сознании представление о цивилизации людей, среди которых живёт и с которыми, когда
у него много смелости, он не стесняется говорить, что «изучает».
Он составил своего рода таблицу их нравов и обычаев,
их особенностей, их общественных институтов, их общих черт
и свойств; и когда он помещает этот грубый набросок в
хранилище своего воображения, он находит много занятий в том,
чтобы подправить его и заполнить. Куда бы он ни пошёл, что бы ни увидел, он
добавляет несколько штрихов. Вот так я провёл время в Гастингсе.

Я, например, счёл этот вопрос более интересным, чем он мог бы быть
на первый взгляд, выбор между гостиницами — между «Ройял»
 на Параде и старинным пансионом — пережитком почтовых дней — на
боковой улочке. Один бродяга описал мне это заведение как «уютное»,
и этот эпитет усложнил задачу. Слово «уютный» применительно к гостинице — это
сравнительная степень состояния, превосходной степенью которого (скажем)
будет «затхлый». Если вы сможете уловить эту тенденцию на ранней стадии, у вас
всё может получиться. Проблема в том, что, как и все тенденции, она
даже на ранних стадиях содержит в себе зародыши излишеств. Я подумал, что «Лебедь» вполне может оказаться перезрелым, но я также подумал, что «Роял» может оказаться грубым. Я мог бы похвастаться определённым знакомством с «королевскими» отелями — я знал, как они устроены.
Я представил себе высокомерную молодую женщину, сидящую за конторкой в своего рода стеклянной клетке у подножия лестницы и выражающую утончёнными интонациями своё презрение к джентльмену, который отказывается «требовать»
гостиную. Чиновника, которого в Америке мы знаем и боимся как
В Англии клерк в отеле принадлежит к тому полу, который, когда это необходимо,
обладает ещё более совершенным умением быть высокомерным. Крупные отели здесь почти всегда принадлежат и управляются компаниями, и компания
представлена хорошо сложенной женщиной, принадлежащей к классу, представители
которого более известны как «люди». Горничная — это молодая женщина, а туристка — дама, но обитательница стеклянной клетки, которая вручает вам ключ и назначает номер, обозначается так, как я уже упомянул. «Человек» имеет различные
Она мстила за своё низкое положение в обществе, и я думаю, что именно из-за смутного воспоминания о том, как в прошлом я ощущал на себе тяжесть её озлобленного духа, я решил обратиться за гостеприимством в более скромную гостиницу, где, вероятно, к тому, кто сам был скромен, отнеслись бы с должным вниманием. В итоге я был подавлен тем, что в «Лебеде» меня встретили как принца. Как только мы устроились там, в гостиной
(в конце концов), всё это стало настолько типично английским, насколько я
мог себе представить.

Иногда мне доводилось сетовать на скудность и затхлость старомодных английских постоялых дворов и чувствовать, что в поэзии и художественной литературе эти недостатки были приукрашены. Но на днях я сказал себе, что даже в самых убогих особенностях этих заведений есть своего рода почтенная пристойность и что в эпоху вульгаризации нужно отдать должное учреждению, которое всё ещё является более или менее оплотом древних удобств. Это
удовольствие — путешествовать по миру, чтобы с тобой обращались как с джентльменом, и
это удовлетворение, по-видимому, превосходит то, что в свете современной
науки может с выгодой для себя предоставить компания. У меня есть старая
подруга, обладающая восхитительно консервативными инстинктами, у которой
недавно я позаимствовал эту мысль. Эта дама остановилась в маленькой
деревенской гостинице со своей дочерью; дочь, которую мы назовём
миссис Б., покинула дом за несколько дней до матери.
«Тебе понравилось это место?» — спросил я своего друга. «Было удобно?»
 «Нет, не было удобно, но мне понравилось. Оно было убогим, и я
сильно завышенная цена, но мне понравилось". "Что это было за таинственное очарование?"
- Ну, когда я уезжал, хозяйка - она ужасно меня обманула
- подошла к моей карете, присела в реверансе и сказала: "Мой долг
к миссис Б., мэм." Que voulez-vous? Мне это понравилось ". В Гастингсе был старый официант
, который был бы способен на это - старый официант
который проработал в этом доме сорок лет и был не столько отдельным официантом, сколько самим духом и гением, воплощением и традицией официантов. Он был бледным, усталым и больным ревматизмом, но он
В нём было что-то от отца и в то же время от слуги, что-то
философское и в то же время скрупулёзное, что, казалось, не заслуживало
даже мелкой монетки в качестве подарка. Я не люблю зайчатину в горшочке на ужин, ни в качестве лёгкого _entr;e_, ни в качестве _pi;ce de resistance_, но этот искусный слуга умел подать такое блюдо так, что вы на какое-то время убеждались, что оно достойно вашего серьёзного внимания. Зайца, кстати, до того, как его подвергли таинственному процессу подбрасывания, можно было увидеть висящим на
крюк в баре гостиницы, а также отборная коллекция других
блюд. Вы могли бы ознакомиться с меню в простой форме, когда входили и выходили из дома, и составить своё _меню_ на день, ткнув палкой в сочный на вид стейк или многообещающую птицу.
Хозяин и его супруга всегда стояли на пороге бара,
полируя медный подсвечник и выражая вам свое почтение; заведение
было пропитано ароматом рома с водой и ароматом коммивояжеров
шутки.

Однако в этом описании отсутствует элемент аристократизма, и я
Я не буду развивать эту мысль дальше, потому что у меня сложилось бы очень ложное представление о Гастингсе, если бы я не упомянул эту характерную черту. Думаю, больше всего меня впечатлила его благородность. Я знаю, что слово, которое я только что осмелился употребить, находится под запретом современного вкуса, так что я могу прямо сказать, что считаю его необходимым почти в любой попытке описать английские манеры. Наблюдателю за такими вещами тщетно пытаться обойтись без него. Можно бесконечно говорить о жизни за границей — о нравах и обычаях Франции, Германии и
Италия - и никогда не почувствуете необходимости в этом наводящем на размышления, но таинственным образом
дискредитированном эпитете. Можно обозревать замечательное лицо американской
цивилизации, не находя повода отметить именно это.
Но в Англии никакие обмолвки не помогут - нота должна быть подчеркнута определенно
. Пытаться говорить на английском водопой зимой и
но пройти его молчанием, можно было бы отказаться от всех претензий к аналитической
талант. Для незнакомца, во всяком случае, этот термин бесценен — он более
удобен, чем то, что я мог бы легко произнести. Он мгновенно всплывает в моей памяти
обратите внимание на длинные ряды грязно оштукатуренных домов с надписью на карточке
"Апартаменты" приостановлена в окна на первом этаже
гостиная--это часть дома, которая известна в
жилье-дом просторечии как "салонах". Все, действительно, предполагает
это-ванна-стулья, составленный по найму в меланхолию ряд;
неисчислимые и великолепные магазины, украшенные последней фотографии
королевская семья и миссис Лангтри; маленький читальный зал и
библиотека МЕОЦ на парад, где ежедневные газеты, аккуратно
организованы, могут ознакомиться за ничтожную плату, и новеллы
Сезонная торговля, как соты в улье; длинный причал,
выходящий в море, на который можно попасть, заплатив пенни у калитки, и где можно насладиться музыкой неутомимого оркестра,
приманками нескольких маленьких ларьков с сувенирами и личным присутствием добропорядочных местных жителей. Только подмигивающее, мерцающее, слегка колышущееся море не является благородным.
Но, право же, в Гастингсе я был склонен сказать, что если бы море не было
благородным, то тем хуже для Нептуна, потому что это был благоприятный аспект
из великих британских добродетелей и торжественности, которые поразили меня.
 Гастингс и Сент-Леонардс, с их длинной, тёплой набережной и множеством небольших, дешёвых удобств и приспособлений, представляют собой своего рода резюме английской цивилизации среднего класса, и было бы неправильно со стороны американца пренебрегать этими преимуществами. Я не думаю, что жизнь в Гастингсе — самая захватывающая или самая приятная в мире,
но у неё, безусловно, есть свои преимущества. Если бы я была тихой пожилой леди со скромным доходом и хорошими манерами — или даже тихим пожилым джентльменом с такими же
По-моему, я бы непременно поехал в Гастингс. Там, среди маленьких магазинчиков и библиотек, шезлонгов и немецких оркестров, Парада и длинного пирса, с мягким климатом, умеренными ценами и сознанием высокой цивилизованности, я бы наслаждался уединением, в котором не было бы ничего примитивного или грубого.
*******