Балатовский лес 2. 0. Гл3. Балатовский

В огромном научно-производственном центре “Балатовский” все шло наперекосяк, и виной тому – недавний ребрендинг. В помятой брошюре, небрежно валявшейся на ресепшене, декларировалось, что целью ребрендинга является “упрощение коммуникации и сохранение традиций”. Так “Balatovskiy Forest” превратился просто в “Балатовский”. Трудно не согласиться: никто не использовал полное название, все сокращали. Разве что маркетологи любили щегольнуть своим английским: по их мнению, это придавало солидности. Дети же, когда видели слово “Forest”, частенько спрашивали родителей: “Почему Forest? Здесь разве делают лес?” Сейчас стало и проще, и какой-никакой исторический топоним остался. Однако автоматическая интеллектуальная система центра “AISHA” наотрез отказалась принимать новшество.

Битый час техник пытался договориться с роботом на ресепшене, чтобы тот откатился к старым настройкам. На что пластмассово-кремниевое существо упрямо и высокопарно отвечало: “Эволюционное развитие нельзя остановить”. Судя по всему, разработчики не рассчитывали, что текст ошибки когда-то услышат. Но если на стене висит ружье, то чье-то эволюционное развитие оно однажды остановит.

В холле Балатовского показывали детский мультфильм. Обычно по телевизору круглые сутки крутился один и тот же пятиминутный ролик о прошлом, настоящем и будущем Центра. Мелькало много дат, цифр и устремленных вверх графиков. Все это перемежалось с демонстрацией новейшего оборудования и довольных сотрудников, получивших долгожданную технику. Ближе к концу ролика показывали отрывки интервью с директором Центра. Однако звук был выключен, поэтому содержание интервью оставалось для посетителей загадкой. Обладай AISHA чувством юмора, она бы поставила “Лебединое озеро”, но вместо этого программа выбрала популярный мультфильм про медведей. Сюжет с небольшими вариациями повторялся от серии к серии. Жила-была семья медведей – образец толерантности и невежества сценаристов. Она состояла из белого медведя-папы, черного медведя-мамы и их непослушной дочки, объединившей внешние признаки обоих родителей, – черно-белой пандочки. Дочка все время шалила, а родители наставляли ее, за все серии ни разу не повысив голос и не поставив в угол. Если в саду растет валериана, значит, под ней лежит кот, если по телевизору показывают мультики, значит, рядом притих ребенок. Несмотря на отсутствие звука, мультфильм не моргая смотрел какой-то мальчуган. Розовые кроссовки выдавали, что у него есть старшая сестра, царапина на щеке – что кошка.

Рядом с мальчуганом сидела Полина и в третий раз пролистывала брошюру о работе Центра. В брошюре красовались все те же цифры, даты и фотографии улыбающихся сотрудников, которые обычно показывали по телевизору. Одета девушка была сдержанно, насколько это вообще уместно летом: футболка с бледным абстрактным принтом, серые брюки и туфли на каблуке. В последнее время юные модницы стали чаще носить высокую обувь. В техникумах на это смотрели сквозь пальцы, но в школах категорически запрещали – государство вело борьбу за здоровье стопы. Полина и без каблуков была высокой, а на каблуках могла бы лампочку в хрущевке заменить. Стройность тоже, хоть и мнимо, делала ее выше.

За час ожидания Полина перестала обращать внимание на тех, кто проходил мимо. Поэтому она вздрогнула от неожиданности, когда услышала возле себя звонкий женский голос:

– Вы на собеседование?

Рядом с ней стояла невысокая девушка в крупных черных очках и с короткой мальчишеской стрижкой. В одежде чувствовалась деградация планов на вечер: сорочка со смелым декольте, на которое хоть раз да скосит глаз любой мужчина, строгая плиссированная юбка (мужчины мужчинами, а на работу идти надо) и наконец старые, убитые, но такие родные и удобные кроссовки (кого я обманываю: приду домой да завалюсь на диван, пусть хоть ноги не ноют).

– Да, я на собеседование, – ответила Полина.

– Замечательно, что вы еще здесь. Меня зовут Марина. Прошу прощения за ожидание. Сегодня дурдом творится. По-хорошему я должна вам кое-что рассказать о Центре, задать ряд формальных вопросов, но не стану. Только вот эти бумажки все равно придется подписать…

HR протянула пару листков, содержимое которых так и осталось для Полины загадкой. Равно как для всех, кто когда-либо их подписывал.

– Напишите сверху свои фамилию и имя, а внизу три слова “С правилами ознакомлен” и подпись.

Полина оставила несколько закорюк, напоминающих кракелюр на старых картинах, и вернула бумаги Марине.

– Придется пешком, лифты временно отключили.

В коридорах Балатовского было пустынно. На стенах светились запутанные планы эвакуации, попадались редкие фотографии. На дверях кабинетов висели одинаковые таблички с трехзначными номерами. Подписи встречались редко, в основном неясные аббревиатуры: “118. Отдел анализа НСТ”, “125. Отдел ПОГВ”, “131. Расшифровка РСГМ”.

– Да вы не переживайте, у нас кандидатам с высшим образованием редко отказывают, – затеяла разговор Марина.

– Выезжают на контрасте?

– На системном мышлении. То есть да, на контрасте.

Полина стала размышлять – стоит ли ей ввязываться в разговор с HR’ом. Она ощущала себя наполненным до краев стаканом, который медленно несут двумя руками, чтобы не пролить. Всю неделю она искала информацию о разработках Балатовского, перечитывала студенческие конспекты по смежной тематике, представляла возможные типичные вопросы и мысленно репетировала ответы. Некоторые из них даже записывала в электронный блокнот. Но именно эти ответы всегда оказывались неестественными и незапоминающимися.

Похожие эмоции Полина испытывала перед сложными экзаменами. Она любила сдавать экзамены первой: бесконечная болтовня подружек выбивала из колеи, а их мандраж был заразительней февральского гриппа. Но несмотря на все очевидные минусы, она не выдержала:

– И много у вас кандидатов с высшим образованием?

Сказав это, Полина сразу почувствовала, что вопрос неуместный: никакой профессиональный HR не станет на него отвечать.

– Всего двое, – не раздумывая выпалила Марина. – При этом открытых вакансий около десяти.

Коридоры Балатовского казались бесконечными. На третьем этаже Полина перешла с HR’ом на “ты”. На четвертом – подумала, что неплохо бы вновь заняться бегом. На пятом она прокляла свою обувь и решила больше никогда не носить туфли на каблуках. В конце концов она потеряла и счет этажам, и терпение:

– Признайся, это первое испытание: водить кандидата по кругу, чтобы посмотреть на реакцию в нестандартной ситуации?

– Поверь, мне тоже нелегко, ты мой третий кандидат за сегодня. Но мы на финишной прямой!

Марина оказалось очень общительной девушкой. За время вынужденного путешествия по Балатовскому Полина узнала о центре больше, чем за всю неделю подготовки к собеседованию и почти час ожидания в холле. Ей рассказали о проблемах с AISHA, расшифровали все знакомые аббревиатуры на дверных табличках, пожаловались на очереди в столовой, показали фотографии расцветшего кактуса. “Типичный экстраверт” – поставила диагноз Полина.

Во время учебы в университете столько рассказывали об “интроверсии” и “экстраверсии”, что к выпускным экзаменам окончательно запутали! Одни студенты вспоминали про “разные направления либидо”, другие бубнили про “полюса суперфактора”, третьи пытались сравнить определения Юнга, Айзенка и Леонгарда, путая их между собой. Здесь же сомнений не возникало – вот он, экстраверт! Поместите в учебник для наглядности!

– Смотри, – наконец сказала Марина, остановившись у двери с подписью “Резник В.О.”, – отдашь эти бумаги Виктору (так зовут твоего интервьюера). Встретить и проводить обратно я тебя не смогу, но вечером позвоню обязательно. Решения у нас принимают быстро, договоры и ставки стандартные, поэтому никакого томительного ожидания быть не должно. Удачи!


Дальше: http://proza.ru/2025/01/10/1259
Назад: http://proza.ru/2025/01/10/1245
Начало: http://proza.ru/2025/01/10/1233