Поэт поневоле

     Двадцатое декабря, пятница, одиннадцать часов вечера. Мы втроём возвращались после корпоратива. Мы – это Сергей, Ленка и я. Все трое работаем в транспортной компании: мы с Серёгой – обычными логистами, а Ленка – вторым лицом в компании. Шутка! Так мы её обычно дразним. На самом деле – она просто секретарь нашего босса и вряд ли когда-нибудь станет его женой. Воспитание не то, да и парень у неё есть. Мы так качественно проводили Старый Год, что с трудом переставляли ноги. Первым не выдержал Серёга:
– Р…р…ребята! Ик! Д…д…давайте хоть присядем где-нибудь что ли. Ик! – взмолился он.
Ленка мужественно промолчала, или просто не смогла ничего сказать. А я только тогда я обратил внимание на то, что двигались мы вдоль длинного чёрного решётчатого забора. Вскоре показались распахнутые ворота, и я предложил свернуть в них. Сказано – сделано. Оказалось, что мы попали на кладбище и теперь шли по центральной аллее. Но нам было уже всё равно куда идти, хотелось просто присесть и отдохнуть.

      Вскоре мы заметили большую ухоженную могилу с толстыми гранитными плитами, уложенными в два яруса и высокую белую стелу с крестом посередине. Наверняка это была могила какого-то известного композитора или писателя, уж больно солидно она выглядела. Но нам понравилось в ней то, что на плитах первого яруса можно было удобно посидеть, и мы свернули туда. Двадцать минут отдыха пролетели незаметно, но Ленке этого оказалось достаточно.
– Всё, ребята, мне пора, – сказала она, вскочив на ноги и поглядывая на часы. Она практически полностью успела прийти в себя за это короткое время. Я тоже чувствовал себя лучше и кивнул Ленке. Только Серёга никак не отреагировал. Я толкнул того в бок, но это не помогло. Оказывается, этот обормот успел уснуть сидя. Вот красава! Я закинул его левую руку себе на шею и попытался приподнять приятеля. Мне это удалось, хоть и с трудом, но при попытке сделать первый шаг Сергей вдруг стал заваливаться вбок. Всё это случилось настолько неожиданно для меня, что я тоже потерял равновесие, и мы оба грохнулись на твёрдые гранитные плиты. Мне при этом сильно не повезло – я ударился лбом об угол плиты первого яруса. Да так сильно, что аж искры полетели из глаз и выступили слёзы. Я встал, потирая ушибленный лоб и постанывая от боли. Ленка с сочувствием глядела на меня.
– Сильно болит? – поинтересовалась она.
– Ага, есть малёхо, – ответил я, кривясь от боли.
Мы кое-как разбудили Серёгу, довели его до ворот, а после этого я решил больше не рисковать и вызвал такси.

          Развезя своих коллег по домам, я, наконец, попал к себе в квартиру. Головная боль так и не прошла, и образовавшаяся шишка, как мне показалось, была размером с полголовы. Приложив к ней пакет со льдом и выпив обезболивающее, я прилёг на кровать и приготовился полночи мучиться от головной боли и бессонницы, но едва успел закрыть глаза, как сразу же провалился в сон. И сон этот был удивительный. Мне снилось, что я прогуливаюсь по городу в сопровождении очень необычного друга. Это был большой металлический памятник, который бодро шагал подле меня, постукивая железными подошвами по брусчатке. Мы остановились у ларька с мороженым, и я обратился к продавщице:
– Два стаканчика, пожалуйста.
Вдруг памятник рявкнул мне на ухо:
– Если ты не обалдуй,
– Всё что скажешь зарифмуй!
И врезал мне кулаком в лоб. Даже во сне я почувствовал боль. Я, конечно, очень удивился, но решил больше не злить своего спутника и, немного подумав, снова обратился к продавщице:
– Возьми три одуванчика,
– И дай мне два стаканчика.
И протянул девушке невесть откуда взявшиеся в моей руке цветочки. Памятник довольно хмыкнул, а девушка выдала мне мороженое. Один из стаканчиков тут же забрал памятник.
Тем временем мы продолжили нашу необычную прогулку. Впереди показался пешеходный переход, и я сказал:
– Нам нужно на ту сторону.
Но увидев, что памятник вновь замахивается на меня кулаком, тут же поспешно добавил:
– Нам нужно на ту сторону,
– Гуляем мы по городу.
Взведённая для удара рука вернулась на своё место, и мы чинно пересекли проезжую часть. Я вздохнул с облегчением. Кажется, я понял правила игры в этом моём необычном сне.
Мы прошли по тротуару ещё метров пятьдесят, и вдруг из-за угла выехал на велосипеде какой-то пострелёнок и помчался прямо на меня.
– Куда прёшь, раззява! – успел крикнуть ему я и, получив крепкий удар по голове железным кулаком, проснулся.

       Было около девяти утра. И утро было недобрым – моя голова раскалывалась от сильной головной боли. Хорошо, что сегодня был выходной и не нужно было идти на работу. Я тут же закинул в себя пару таблеток болеутоляющего. Но, к моему удивлению, это не помогло. Прошёл час, но голова продолжала раскалываться от боли. Кривясь, я приложил ко лбу капустный лист. Но и это народное средство не дало желаемого результата. Тогда я решил испробовать контрастный душ. Помучив себя потоками ледяной и горячей воды и вновь не добившись нужного эффекта, я вышел из ванной и озадаченно сел на диван. Появилась даже мысль записаться к врачу. Мало ли что в моей голове могло нарушиться от удара о могильную плиту. Голова, как известно, предмет тёмный и изучению не подлежит… В этот момент пиликнул мобильник. Я взял его и начал читать вслух зарифмованное поздравление от одного из коллег с наступающим Новым годом:
– К нам приходит Новый год!
– Счастье он с собой несёт!
– А ещё несёт успех!
– Радость, чудеса и смех!
Удивительно, но когда я дочитал этот простенький стишок, головная боль тут же отступила. Как будто её и не было. Я озадаченно почесал затылок. Что же это получается, мой сон был вещим? С ума сойти, как такое возможно? Я решил ещё раз это проверить и спустился в магазин, который находился в моём доме. Кассирша, просканировав выбранные мною продукты, вопросительно взглянула на меня. И я произнёс:
– Оплата картой.
И тут же скривился от нового приступа головной боли.
– Да что же это за напасть?! – я судорожно соображал, как можно зарифмовать слово «картой», и затем быстро поправился:
– Рассчитаюсь картой
– Я своей зарплатной.
Головная боль тут же исчезла, а кассирша хмыкнула:
– Ух ты, у нас оказывается даже поэты закупаются!
На это я ответил:
– Поэты такие же люди,
– И любят покушать до жути.
И никакой боли. Начиная с этого дня, у меня появилась привычка рифмовать все свои фразы. Как только я забывал это сделать, то тут же получал напоминание в виде сильнейшего приступа головной боли. Постепенно все вокруг привыкли к этой моей особенности и даже дали мне кличку «поэт». И вот ещё, что я заметил. Как только я заговорил стихами, интерес прекрасного пола ко мне резко возрос. Взять хотя бы ту же Ленку. Чуть ли не по пять раз в день подходит ко мне и предлагает то кофе, то шоколадку, то сходить куда-то после работы…
Куда только смотрит её парень? Но я, конечно же, не в обиде.

       Со временем я понял одну вещь. Оказывается, что если с утра заранее придумать пару-тройку стихов и продекламировать их вслух, то в течение дня можно спокойно разговаривать обычными нерифмованными фразами, как раньше. Чем больше придумал стихов до работы и чем удачнее они получились, тем дольше потом можешь разговаривать без рифм. Сразу после этого я переключился с рифмованных фраз на стихи. И через три месяца у меня скопилось столько стихов, что я задумался об издании книги. А зачем им пропадать зря? Тем более, что писать стихи у меня с каждым разом получалось всё лучше и лучше. Вот, например, недавно простудился и не вышел на работу. Мне тут же позвонила Ленка, и я с ходу сочинил для неё:
– Я к вам спешу,
– Хоть я и болен.
– Что я могу ещё сказать?
– Я над собой теперь не волен.
– Вы не должны мне отказать!
И самое удивительное, что стихотворение сработало на все сто процентов! Ленка тут же мне ответила, чтобы я никуда не ходил и что она сама сейчас ко мне приедет. И ведь приехала! До сих пор уши краснеют, когда вспоминаю о том её визите.
А сегодня утром я получил от неё в телеграм прекрасную фотку, на которой были изображены две величественные горы, а между ними живописный зелёный луг, на котором паслась великолепная лань. И в моей голове тут же сами собой начали складываться следующие строчки:
– У междугорья луг прелестный,
– Златая лань на луге том.
– И днём, и ночью барс чудесный,
– Обходит земли те кругом.

О, боже! Кажется, я начинаю понимать, чья это была могила, о которую я так удачно тюкнулся лбом!