…
Пролог
Эвальд люн Кассль. (пять лет назад)
В черных тучах метались молнии, гром грохотал не переставая, потоки дождя щедрой лавиной лились с неба. До заката оставалось еще два часа, но на улице потемнело, словно был уже поздний вечер. Обычная погода в это время года, близкое озеро не пропускает тучи, выливая их ливнем на наш затерянный в отрогах гор ветхий замок, словно стремится побыстрее смыть его с лица земли, лишив нашу семью последнего пристанища…
Альвин люн* Кассль, наш отец-омега, с тревогой наблюдал за непогодой, стоя возле узкого зарешеченного оконца, и его стройная тонкая фигура красиво выделялась на фоне сверкающих ослепительных молний. Братья дома, я тоже успел вовремя, так о чем же он волнуется? О возможных последствиях ливня, способного уничтожить весь нынешний урожай зерновых и картофеля? Или о том, что наш дом в таком плачевном состоянии, что мы давно уже забросили большую его часть, обитая в нескольких более-менее приличных помещениях? Он всегда так вел себя в дождливые дни, словно враз утрачивал весь присущий ему оптимизм и бодрость духа, а почему, мы не знали, и спрашивать его об этом было бесполезно.
-Отец,- позвал я, надеясь отвлечь родителя от невеселых раздумий, - Велен уже дважды махал рукой, приглашая на ужин. Пойдем в столовую, я сейчас позову братьев.
Велен- наш слуга во втором поколении, один из шести оставшихся в нашем распоряжении. Он совмещал должности повара, горничного и уборщика одновременно, умудряясь приготовить вполне сносную пищу из минимального набора продуктов. Его отец, постаревший дядя Сейфер, как всегда называли его мы с братьями, служил еще при покойном отце-альфе, в те счастливые времена, когда мы жили в столице, обласканные самим королем, не зная ни нужды, ни заботы о завтрашнем дне. О тех днях смутно помнил лишь я, старший сын, младшие же были тогда слишком малы, они не могли удержать в памяти беззаботные воспоминания.
-Да-да, конечно, Эвальд, поспеши,- кивнул отец, поворачиваясь к столовой зоне. Он был еще очень красив, мой родитель-омега, хотя время и тяжкие лишения не пощадили его тонких черт, состарив преждевременно. Сильный духом, упрямый и терпеливый,- этот отпрыск знатной фамилии смог с честью вынести выпавшие на его долю страдания, и я ни разу не слышал от него ни роптаний, ни гнева. Только это вот странное проявление тихой грусти в дождливые дни, от который всякий раз горестно сжималось мое сердце.
Главный зал нашего замка занимал обширное пространство первого этажа, одновременно служа прихожей, гостиной и столовой. Наверх вела лестница, расположенная в левой стороне за большой колонной, которая плавно переходила в широкую галерею, охватывающую зал по всему периметру. Когда-то в лучшие времена здесь играли музыканты, развлекая собравшуюся на балы публику, но теперь было пусто и тихо, все заросло пылью, и посещали бывшие хоры только мы, дети, игравших в долгие зимние дни в прятки и догонялки. Будучи еще совсем ребенком, я придумал еще одно полезное применение старой галерке: проделал в стенке два отверстия, в которые было удобно следить за тем, что делалось внизу, это позволяло мне беспрепятственно покидать замок в любое время, потому что я точно знал, когда отец был занят чем-то очень серьезным и не следил за моими перемещениями.
Я рассказываю об этом так подробно совсем не случайно. Мое неуемное юношеское любопытство и возможность подглядывать за происходящим в зале сыграли со мной в тот памятный ненастный вечер роковую шутку, смутив неопытное сердце и поранив душу, ибо увидел я в нашем замке того, кто стал моей неизбывной тоской и болью на долгие годы. Если бы я знал заранее, к каким последствиям приведет меня моя шалость, то послушался бы отца и отсиделся в комнате, но я с детства не отличался примерным поведением и все любил делать по-своему…
Но - по порядку. Поднявшись наверх за братьями, я не успел дойти до нашей общей комнаты и замер у начала галереи, привлеченный громким стуком и властными криками, раздавшимися вдруг у нашей хлипкой обшарпанной двери.
-Кто бы это мог быть, хозяин?- робко спросил Велен, выглянувший на шум из кухни.
-Какой-нибудь путник, застигнутый грозой, - отозвался отец.- Пойди скорей открой, иначе незваные гости снимут с петель наши двери, и нам нечем будет защититься от порывов ветра в этот ненастный дождливый вечер.
Через несколько мгновений от тишины и покоя нашего скромного замка не осталось и следа. Зал заполнили высокие люди в мокрой грязной одежде, они шумно заговорили и забряцали оружием, снимая плащи и накидки, а я бросился в свое укрытие, чтобы понаблюдать за ними, ибо знал, что отец не одобрит моего присутствия и немедленно прогонит меня в детскую комнату. В отверстия мне все было отлично видно, когда сам я оставался невидимым, и я с большим интересом рассматривал незнакомых путников, никогда прежде не видевший таких богатых уборов и роскошных украшений на штанах и туниках.
Вели себя гости слишком уж по-хозяйски, почти не обращая внимания на моего отца, склонившегося перед ними в низком, но не подобострастном поклоне. Скидывая плащи, они совсем не заботились о том, куда они упадут, словно совершенно уверенные, что вещи будут немедленно подняты и развешаны для просушки, что именно так и случилось, и наш бедный Велен был вынужден возиться со всем этим ворохом одежды, устраивая ее на сушелах возле печки. Особо заботливо приезжие хлопотали возле одного молодого альфы, видимо, их господина, чуть ли не на руках его носили и обращались к нему очень почтительно, как к важной особе королевской крови.
Не знаю, почему мне на ум пришло именно это сравнение, ведь я никогда не видел королевских особ, но когда господин снял верхние одежды и развязал узел головного убора, моему восхищенному взору представился столь совершенный прекрасный облик, что я тут же перестал удивляться своим нелепым мыслям, ибо столь утонченное аристократическое лицо могло принадлежать только принцу или герцогу, и никому иному. Все привлекало меня в этом человеке, и я смотрел на него жадно и ненасытно, пользуясь тем, что он этого не видит. Дыхание мое волновалось, и сердце билось частыми толчками, но я не обращал на это никакого внимания, весь во власти первых омежьих восторгов, сам того не замечая, что мое юное тело впервые отзывается на прекрасное видение-альфу совершенно по-взрослому…
-Хозяин, обеспечьте нам стол и кров!- властно приказал моему отцу один из сопровождающих.- Перед вами высокородная особа, путешествующая инкогнито, и потому мы не располагаем полномочиями раскрывать вам имя нашего господина!
-Мы не богаты, господа, так что просим извинить за столь скромный прием, - с достоинством ответил мой родитель.- Ужин на столе, а отдельной комнаты у нас нет, так как замок наш давно пришел в ветхое состояние. Я распоряжусь постелить вам здесь в зале, уважаемые путники.
-Как смеете!- разъярился сопровождающий.- За неимением гостевых комнат освободите личные, но обеспечьте господина всем наилучшим!
-Оставь, Кайрат,- впервые подал голос красивый альфа, и я замер от нового восторга, настолько звучен и глубок он был, этот голос.- Извините несдержанность моего друга, господин, и позвольте узнать ваше имя?
-Я Альвин люн Кассль, вдовец казненного девять лет назад Джианга люн Кассля, - несколько напрягшись, ответил отец. - Супруга обвинили в заговоре против Его Величества, но мы с сыновьями были великодушно прощены монаршей милостью и сосланы сюда на постоянное местожительство.
-Я не интересуюсь политикой, и мне нет дела до какого-то давнего заговора, так что вам не о чем волноваться, любезный хозяин,- усмехнулся альфа. - Ужина и крова вполне достаточно, но позвольте уточнить: поданные на стол блюда были ведь изначально предназначены не нам, а вашей семье, я прав? Прошу вас, разделим трапезу, позовите сюда ваших домочадцев, и мы отужинаем вместе.
- Не беспокойтесь, господин, мои двое сыновей покушают позже, повар приготовит им что-нибудь легкое.
-Нет, я настаиваю, не отказывайте мне,- господин сделал упор на последнем слове, и судя по выражению на лице, отец смирился. Коротко кивнув, он сделал шаг по направлению к лестнице, и видя это, я мгновенно покинул свое тайное укрытие и встал возле двери, ведущей в спальные комнаты, страшно удивленный, почему отец сказал приезжему о том, что у него только два сына? Кого же он не сосчитал, неужели меня?
-Что ты здесь делаешь, Эвальд?- с досадой прошипел родитель, увлекая меня вглубь маленького коридора.- Немедленно вернись к себе в комнату.
-Но почему вы сказали, что у вас только двое сыновей, отец?
-Потому что ты не пойдешь сегодня ужинать и не покажешься приезжим!
-Но почему, отец?- отчаянно глядя на него умоляющими глазами, воскликнул я. - Позвольте мне увидеть красивых господ, я никогда прежде не имел счастья пообщаться с такими…
-Ты слишком молод еще, Эвальд, и вырос дикарем, вдали от столичных нравов, - прервал меня отец, - поэтому не знаешь ничего о жизни. Я же достаточно долго прожил в столице и хорошо знаком с поведением отпрысков высших дворянских сословий. Наш гость, он путешествует инкогнито, и не назвал мне своего имени, но я узнал одного из его спутников, и потому думаю что знаю, кто он такой. Этот высокородный самец вырос в роскоши и вседозволенности, и ему ничего не стоит обидеть такого бесправного провинциального омегу, как ты, а я ни за что не хотел бы допустить этого! Поэтому тебе ни в коем случае нельзя показываться ему на глаза, поверь мне!
-Но почему, отец? - глупо настаивал я.
-Да потому, дурак, что все столичные альфы развратны и похотливы, они не считаются ни с чем, кроме своих желаний и готовы обесчестить любого омегу, имевшего несчастье встретиться им на пути, просто потому, что им захотелось телесной близости! Увидев твою редкую красоту, он непременно потребует тебя на ночь, и тогда я ничем не смогу помочь, ясно теперь? Пусть лучше с ним переспит Велен, он старше и давно не девственник, а ты поберегись от такого соблазна, сынок, прошу тебя. Тебе всего пятнадцать, не стоит искушать судьбу и лезть на рожон, повзрослей сначала, рано тебе еще лезть в эту житейскую грязь и похоть.
Мои младшие братья, 11 и 13 лет, спустились вниз и чопорно поклонились приезжим, все сели за стол и принялись за трапезу, а я снова занял свой наблюдательный пункт, пристально наблюдая за красавцем альфой. Ему было на вид не более семнадцати, но лоск столичной жизни выгодно отличал его от местных ровесников, и даже будучи измучен дальней дорогой и нелегкими испытаниями, он выглядел великолепно. Прямой нос и изумительно очерченные полные губы, темные глаза с удлиненным разрезом (с моего места я не мог точно рассмотреть, какого именно они цвета) и роскошная грива каштановых волос, забранная на затылке изящной дорогой заколкой. Не замечая, что глупо улыбаюсь, я густо краснел, весь пылал жарким пламенем, любуясь милым лицом столичного альфы, стараясь запомнить и удержать в сердце этот неповторимый сказочный облик, ведь завтра закончится буря, выглянет солнце и он уедет в свой далекий город, а я даже не узнаю его имени, чтобы шептать его ночами и думать о нем, называя всякими нежными ласкательными словечками.
Поздно ночью, когда отец и братья уже крепко спали, я снова пробрался на свою галерею. Не знаю, зачем, может быть мне просто сильно хотелось посмотреть на него спящего. Увидеть в последний раз, прежде чем он навсегда уедет из нашей глухомани… Внизу было не совсем темно, горел один светильник, а кроме того, в окна щедро светила луна, видимо гроза уже ушла и тучи рассеялись. Красавец лежал на широком ложе, устроенном для него нашим горничным, и не один, а с Веленом, оба были полностью обнажены и занимались они…
Я судорожно вздохнул, словно прочувствовав на себе все эти пылкие ласки и поцелуи, которым осыпал приезжий альфа нашего горничного. Не знаю, прав ли был мой отец в отношении его высокого статуса, но если это было и так, то титул ничуть не мешал ему ласкать обычного прислугу так страстно, что тот стонал и извивался в полном изнеможении, приподнимая бедра навстречу любовнику и отдаваясь ему весь, целиком и без остатка. Руки мои задрожали, тело перепоясало неведомой прежде сладкой спазмой, и я бессильно сполз вниз, заставив себя оторвать взгляд от потрясающе чувственной картины, потому что понял, что если я продолжу смотреть и дальше, то не вынесу охватившего меня безумного желания, совсем потеряю разум и помчусь вниз, к этому колдуну, оттолкнув Веля далеко в сторону, и что тогда со мной будет, как распорядится капризная судьба, предсказать не возьмется ни одна жрица бога Юйвена…
Утром путники уехали, а перед отъездом высокородный альфа вручил моему отцу объемистый кошель с деньгами. Отец не брал, но альфа настоял, и мой родитель смирился, приняв из его рук этот знак благодарности. Когда я спустился вниз, он растерянно стоял возле ворот и задумчиво смотрел вдаль, в ту сторону, куда уехали наши ночные гости.
-Встречаются же и среди знатных господ порядочные люди,- пробормотал он, поглаживая пальцами черную кожу кошеля, - и кто бы мог подумать?
-Отец, ты говорил, что знаешь имя этого господина?- не надеясь на ответ, наудачу спросил я.
-Реналь лан Эккель,- был ответ.- Его зовут Реналь лан Эккель, племянник короля. Ни в коем случае не запоминай этого имени, Эвальд, ибо такие вельможи нам не пара… Пойдем, ты верно голоден, вчера не ужинал…
Мне не хотелось есть. Мне ничего не хотелось… Нет, вру, хотелось, ужасно хотелось! Нестись за господином Реналем, туда, в далекую столицу, стать преданной ему послушной тенью, служить и помогать, мыть ноги и стелить постель, чистить сандалии, стирать одежду, отдать всего себя на жарком ложе... Была ли это первая любовь? Не знаю… Но думал я о нем до одурения, как заклинанье повторяя шепотом бесценное имя, которое не давало мне покоя ни днем и ни ночью. Я пытался выспросить Велена о проведенной с приезжим ночи, но он краснел и отнекивался, а в глубине его глаз таилась грустная мечтательная улыбка…
Реналь лан Эккель… Знал бы я тогда, какие нелегкие испытания ждут меня уже совсем скоро, и как причудливо и неожиданно тесно переплетутся наши с ним судьбы…
*Здесь и далее в тексте:
люн- фамильная приставка дворян без титула,
лин- графы, маркизы и проч.
лан- высшая знать: члены семьи короля, герцоги
Глава 1
Реналь лан Эккель.
-Реналь, Реналь, ну как ты мог? В такой важный день? Его Милость голову с меня снимет!- Кайрат люн Фоммель, мой близкий друг и компаньон, отчаянно тряс меня за плечи, стараясь привести в чувство. - На твоей свадьбе будет вся императорская фамилия, министры с семьями, иностранные послы! О, Небеса, о всемогущий Юйвен, за что послал ты мне такие испытания?!
-Ну, что ты причитаешь, как мой старый воспитатель? Я не собираюсь срывать свою свадьбу, так что явился бы вовремя и без твоих нравоучений, - открыв глаза, недовольно пробормотал я. Омежка из элитного заведения для развлечений, с которым я провел ночь, ошалело мотал головой и хлопал ресницами, не в силах понять, чем вызвано столь бесцеремонно раннее вторжение в обитель любви и за что его так грубо отшвырнули в сторону. Мне стало жаль этого мелкого мальчишку, он так старался угодить мне, и был теперь совсем растерян.- Иди, мой сладкий, отдыхай, и ни о чем не думай, - дотянувшись до тонкого плечика, как мог ласково шепнул я, - ты видишь сам, нам не дадут как следует проститься… Ну что, Кайрат, доволен тем, что помешал мне?
-На вот, пожуй-ка листьев мьяды, а то разит, как из пивной бутыли! - компаньон почти насильно всунул мне в рот пучок смачно пахнувшей зелени. - Ты сколько принял с вечера, Реналь? Ооо, даже я не думал, что ты настолько уперт и безрассуден! И что ты хочешь доказать своим протестом? Все равно ничего не будет по нашему желанию, и ты знаешь это, так почему, зачем ведешь себя настолько глупо и нелепо?.
-Ты прекрасно знаешь, что именно меня бесит, Кайрат!
-И что с того, что знаю? Решил оторваться накануне свадьбы, напился под завязку и кувыркался всю ночь со шлюхой? Хорош жених, тут нечего добавить! Вставай, идем быстрее, столько всего надо успеть, а времени почти не осталось! Твой праздничный наряд, прическа, раздача жертвоприношений... Там целая толпа наверняка уже стоит у дома, нам надо еще как-то умудриться, чтоб прокрасться внутрь незамеченными…- Кайрат сопровождал свое бормотание действиями, застегивая на мне пуговки, завязывая многочисленные шнурочки, приводя в относительный порядок растрепавшиеся за ночь волосы, а я рассеянно смотрел вокруг, моля Небеса дать мне сил, чтобы пережить наступающий день, в который я окончательно должен был приобрести статус женатого человека.
Нет, я не был настолько безрассуден, как говорил мне мой друг, и конечно же, отлично помнил о нынешней церемонии. Я не протестовал против свадьбы и никому ничего не доказывал, но мне было невыносимо оставаться дома в эту последнюю свободную ночь, поэтому я и ушел, чтобы забыться хоть ненадолго, так сильно вымотали меня бессмысленные и бесконечные предсвадебные торжества и обряды, длившиеся уже не одну неделю, и именно этот фарс, эти глупые представления, выдуманные далекими предками в какие-то дикие доисторические времена, и бесили меня сильнее всего.
Каждый из нас, титулованных особ из знатных семей с детства знал имя своего нареченного, знал, что брачные вопросы и выбор будущего супруга- дело старших, а наш долг повиноваться воле родителей и блюсти интересы семьи. Более того, считалось просто неприличным связывать столь важное дело, как женитьба, с легкомысленным чувством любви или влечения к красоте омеги, брак должен быть основан на более прочном фундаменте: чувстве долга и ответственности перед обществом, семьей и предками. Нареченные не встречались до свадьбы, не мечтали о взаимной симпатии и не претендовали на нее, зная, что никаких чувств от них не потребуется, и брак заключается в интересах укрепления политического влияния обеих семей, увеличения доходов от совместных хозяйств и в целях продолжения рода, что зачастую являлось главенствующим пунктом в вопросе выбора будущего супруга, ибо в последние десятилетия рождаемость среди правящего класса резко упала.
Причины столь настораживающего явления официально умалчивались, но слухи и сплетни тайно ходили по дворцам и замкам, и каждый хоть раз слышал, что виной тому опасное кровосмешение родственных браков, какие заключали между собой знатнейшие семейства вот уже несколько поколений, из опасения разбавить "голубую" кровь более "низкопробной". Рискуя репутацией, а зачастую и головой, королевские лекаря не раз предостерегали о недопустимости таких союзов, но их долгое время никто не желал слушать, пока главы родов воочию не убедились, насколько безрассудно поступали, получив целое поколение больных наследников, и в первую очередь омег, у которых чаще всего страдала именно детородная функция. Срочно требовалась "свежая" кровь для оздоровления верхушки общества, и именно тогда были впервые разрешены официальные Аукционы, где любой высокородный альфа мог нанять временного супруга из числа купцов и даже крестьян, с тем, чтобы получить от крепкого простолюдина здорового полноценного ребенка.
Было много разногласий и противоречий по этому поводу, много споров и ругани, Аукционы то разрешали, то запрещали, но детей от официальных браков рождалось все меньше, и это вынудило Королевский Совет окончательно утвердить ежегодные Аукционы, ибо чиновники справедливо рассудили, что лучше уж закрыть глаза на пресловутую чистоту крови, позволив разбавить ее "грубой крестьянской", чем оставить высшее сословие совсем без наследников и прервать тем самым большинство самых древних и уважаемых дворянские родов.
-О чем задумался, Реналь?- обеспокоенно спросил Кайрат, когда мы тайно пробирались в наш дворец по утреннему городу, надев легкие белые полумаски.- Когда ты такой притихший, я беспокоюсь за тебя еще больше.
-Да все о том же, Кай,- с досадой выплюнул я злые недовольные слова,- к чему все эти глупые церемонии, если брак есть не что иное как политическое мероприятие? Супругов нам выбирают старшие, все заранее обговорено и согласовано, так зачем эти бесконечные утомительные обряды, посылки гусей и писем в качестве брачного предложения, составления гороскопов и посещения гадателя, чтобы он путем каких-то одному ему ведомых сложных выкладок определил, будет ли будущий брак благополучным и плодовитым? Зачем ритуал получения благословления от покойных предков, обмен визитами и подарками, и много еще подобной никому ненужной чепухи?
-Все это ты уже прошел и выдержал, Реналь,- усмехнулся Кайрат,- так что потерпи, ибо осталось вынести совсем немного… Ну, не считая брачной ночи, конечно, а также обязательных ежемесячных попыток оплодотворить супруга в благоприятные для зачатия дни... Твой суженый, я слышал, не красавец? Зато сынок первого министра, обласкан и ухожен, и воспитание получил отменное! Его с пеленок готовили к замужней жизни, и поэтому он должен знать, как лучше ублажить своего альфу, так что смею предположить,- ты будешь счастлив с ним в семейной жизни…
-А не заткнуться ли тебе, приятель? - с тихой угрозой прошипел я.- Мало мне родителей, так и ты туда же! Я с радостью уступлю тебе свое место, может, переспишь с ним пару раз вместо меня, чего тебе стоит?
-Нет уж, мне и своих забот хватает,- в голосе компаньона прозвучала досада,- только думаю, все это зря, и мой супруг бесплоден. Мы женаты уже полтора года, и никаких признаков беременности, сколько я ни стараюсь с ним в постели! Отец уже сердиться начинает. Погнал меня на Аукцион, пока не выбирать, так, присмотреться. Ну, доложу тебе, я под большим восторгом, такие там омеги, ты бы только видел! Глаз не отвести, как хороши, ну все при них, и стать, и внешность! Мне даже захотелось, чтоб мой Ольвей и в этом году не забеременел, тогда на следующем Аукционе я на полных правах смогу выбрать себе лучшего крестьянского красавца! И почему наши знатные мужья по большей части некрасивы? А, Реналь, что думаешь?
-Да что тут думать, друг ты мой любезный, за все приходится платить, в том числе и за титул, - горько усмехнувшись, сказал я, - несколько поколений наши предки бездумно заключали родственные браки, и вот плачевный результат! Почти полное вырождение знатных родов, и если альфы еще вполне здоровы, то омеги, как более слабые создания, сдали первыми, но тем не менее, нас продолжают упорно женить по договоренности!
Пробраться во дворец незамеченными нам не удалось, у черного входа дежурил слуга, который немедленно доложил о нашем появление моему родителю-альфе. Герцог Вильдар лан Эккель вышел навстречу нам грознее тучи, и его бешеный взгляд не предвещал мне ничего хорошего.
-Давай наврем ему, что ты молился у могилы предков?- свистящим шепотом предложил Кай.
-Ага, так он нам и поверит!- я мысленно собрался и решительно шагнул навстречу праведному родительскому гневу.
-Где ты нашел его, Кайрат?- яростно сжимая кулаки, сквозь зубы процедил он, и все-таки не удержавшись, отвесил мне увесистый подзатыльник.- Опять в борделе? И это накануне свадьбы?! Избил бы в кровь тебя, негодник, да день не позволяет, легко отделаешься нынче за свои поступки! Иди немедленно к себе, прислуга ждет давно, и не позорь семью перед гостями! Скоро прибудет паланкин с твоим супругом, изволь достойно встретить его и выполнить все так, как должно!
-Отец, когда бы я подвел вас, хоть однажды?- не решаясь потереть ушибленное место, тем самым разозлив родителя еще больше, обиженно проговорил я. - Все ритуалы мы исполнили достойно!
Кай ткнул меня кулаком в бок, не нарывайся, мол, и так виновен, и потащил наверх в мои покои, где мной немедленно занялись несколько специально нанятых слуг, знавших все тонкости в свадебной подготовке. Меня причесали и завили, напудрили лицо и подвели глаза, облили изысканными дорогими духами, одели в традиционные красные одежды. Взглянув в большое напольное зеркало, я не узнал себя в этом сверкающем драгоценностями павлине, в которого превратился совместными усилиями свадебных умников. О, всемогущий Юйвен, кто придумал столь нелепое свадебное облачение, уродующее человека до неузнаваемости? А впрочем, какая разница, в чем встречать этот самый фальшивый день в своей жизни, играя роль всем довольного клоуна из бродячего цирка?.
-Только посмей что-нибудь мне сейчас сказать, негодник!- предостерег я бросившегося навстречу друга,- я не ручаюсь, что смогу выдержать твои насмешки!
Свадебный день завертелся своим чередом. Прибыл паланкин с моим женихом, Ильваром лин Коввелем, я чинно спустился, подождал пока слуги откроют дверку, и, согласно обычаям, наклонился, протянул руку и сам выудил его оттуда. В таких же красных одеждах, увешанный бриллиантами, он был накрашен еще больше меня, и этот маскарад несколько преображал его некрасивое ассиметричное личико, делая его на беглый взгляд почти сносным. Он положил руку мне на запястье, мы чинно вошли в дом, где началась первая часть ритуала, и нам пришлось без конца кланяться: Небу и Земле, предкам и родителям, Главному Гадателю, статуе бога Юйвена… Родители торжественно преподнесли нам с Ильваром две рюмки вина, связанные красной лентой, а мы в ответ раздали им заранее приготовленные небольшие подарки.
Рог известил о прибытии Короля, и мы поспешили приветствовать его в дверях большой залы. Монарший дядюшка величественно прошел вперед, сопровождаемый Наследным принцем, и я, не видевший родственников уже несколько месяцев, сразу отметил в их внешнем виде заметные изменения к худшему. Что же могло случиться? Дядя был уже немолод и часто болел, но царственному кузену с чего бы выглядеть так тускло и совсем не бодро?
Нас милостиво допустили до королевской руки и пожелали плодовитого союза. Вставая с колен, я уловил боковым зрением нечто странное, что не мог видеть Король со своего места - мой родитель снисходительно смотрел на Наследника, и взгляд его было полон скрытого торжества, словно он знал что-то такое, чего не было еще известно никому в этом зале. Чуть повернув голову, я увидел такое же в точности выражение и на лице моего новоявленного тестя, более того, они с отцом незаметно переглянулись и удовлетворенно кивнули друг другу. Не зная причины такого поведения, я вдруг почувствовал в себе неясную тревогу- эти двое вели себя как тайные сообщники чего-то незаконного, неправильного, только что получившие радостное уведомление о первой большой победе.
"Я мнителен, и утомлен всей этой суматохой,- ведя супруга к праздничному столу, я всеми силами пытался выбросить из головы странные мысли,- наши отцы просто удовлетворены и довольны, что их планы осуществились, и две семьи стали отныне родственниками, а мне мерещится бог знает что в их лицах".
Король за ужином почти не ел, зато оба отца выказали отменный аппетит, попробовав почти все подаваемые перемены блюд. Нам с молодым супругом полагались только пельмени, которые символизировали пожелание множества детей, но я ненавидел это кушанье с детства, и это добавило мне досады и раздражения, которое не покидало меня на протяжение всего долгого застолья. Наконец, явились сопровождающие Ильвара друзья-омеги, которые увели новобрачного в приготовленные для нас комнаты, с тем чтобы вымыть, переодеть и переплести волосы, подготовив к предстоящей брачной ночи. Через некоторое время мне предстояло сделать то же самое, и я ушел из-за стола с двояким чувством: безмерным облегчением, что долгое сиденье на виду у всех, наконец, закончено; и тяжестью в душе от предстоящей неприятной ночи с тем, кого я совсем не желал делать своим супругом.
Освобожденный от тяжелых свадебных одежд, вымытый и надушенный, я наконец, вошел в спальню, где меня уже ждал мой новобрачный. Нас заперли снаружи, чтобы открыть двери супружеской спальни только ранним утром следующего дня.
Стараясь не смотреть на него, я медленно подошел и сел подле него на ложе…
Глава 2
Через меня прошло много омег, и далеко не все они были красавцами, но я всегда выбирал партнера на ночь сам, и мне не на что было жаловаться. Нынешняя ситуация в корне отличалась от того, что я имел раньше, и раздражала именно обязаловкой. Казалось бы, что особенного в том, чтобы поиметь в постели очередного омегу, пусть и не самого привлекательного, одним больше, одним меньше, но у меня не было на него никакого желания! Хотелось спихнуть его с постели и вытолкать за дверь, но как раз этого я и не мог сделать! Я был обязан переспать с ним, пометив запахом и спермой, и тем самым сделать своим на веки вечные...О, небеса, никогда не думал, что трахать кого-то по необходимости будет столь унизительно! Все во мне восставало против такого насилия над личностью, и я ничего не мог с собой поделать!
Нет, надо как-то собраться, внутренне настроиться, закончить побыстрее с этим делом и получить свободу, хотя бы до первого благоприятного для зачатия дня, отмеченного в выданном мне календаре, на целый год супружеской жизни. Не отвертеться, не избежать, просто плен какой-то, а не свободная жизнь, и неужели я настолько сильно настроил себя против Ильвара, что не смогу отключить эмоции и выполнить супружеские обязанности хотя бы равнодушно? Ведь даже деревяшку можно поиметь, если не вдумываться особо, кто под тобой, так неужели я не справлюсь с этим довольно привычным для меня делом? Как жаль, что нас проморили на свадебном ужине не только голодом, но и выпивкой, и кроме той рюмки с красной лентой, не налили больше ни капли вина… С неким количеством спиртного в крови заняться с суженым "любовью" было бы куда проще…
С большим трудом заставив себя бросить беглый взгляд на лежащего передо мной супруга, я тяжело вздохнул, признавая полное свое бессилие - не получалось даже слабо представить себе нашу близость, не говоря уж о том, чтобы ласкать его тело, целовать губы и готовить к соитию! Меня отталкивало в Ильваре все, начиная от внешности и кончая запахом. Неприятно. Отвратительно. Просто невозможно. Но я обязан пометить его нынешней ночью, утром придет лекарь на предмет осмотра, и если мы не станем супругами в физическом смысле, то не выйдем отсюда еще и следующую ночь, и так далее, до тех пор, пока нужное действо, наконец, не свершится…
Как унизительно, великий Юйвен! Я чувствовал себя быком-производителем, которого привели на случку с телкой и будут держать в хлеву до тех пор, пока он не выполнит свое предназначение. Хорошо еще, отцы не дошли до того, чтобы оставить в нашей спальне брачного наблюдателя, как часто делали на свадьбах в богатых семьях, а некоторые шли дальше и приглашали опытных сводников, которые командовали молодым, что и как они должны делать, стоя над ними в непосредственной близости и не пропуская ни единого момента полового соития.
-Я знаю, что не привлекаю вас, господин мой,- впервые подал голос мой омега. В голосе у него не ощущалось грусти, скорее равнодушие.- Но нам придется это сделать, иначе сами знаете, что нас будет ждать наутро…
-Ну, если ты такой всезнайка, то может скажешь, как мне возбудиться?- с иронией ответил я.- В отличие от тебя, кому не надо делать ничего, кроме как раздвигать ноги, мне нужно еще и иметь готовый к работе орган, который не станет таковым сам по себе, только лишь при мысли о необходимости пометить тебя, СУПРУГ мой!
-Я понимаю, господин, и готов помочь вам в этом. Нас в пансионе обучали искусству обольщения супруга, так что я знаю, правда лишь в пределах тех уроков, что нам давали, как нужно подготовить господина к супружескому акту.
-Ну, что ж, давай посмотрим, что ты там умеешь? Ты ведь с рождения со мной помолвлен? И раз тебя учили угождать супругу, то ты и должен был привыкнуть к мысли, что это буду именно я, не так ли, милый? - сделав упор на последнее слово, я скинул узорные шлепанцы и растянулся рядом с ним на постели во весь свой немалый рост.- Ну-с, приступай, я попытаюсь оценить твои уменья.
-Слушаюсь, мой господин,- развязывая узел на поясе моего широкого брачного халата, покорно проговорил Ильвар.- Только помолвлен я с вами не с самого рождения, а с шести лет. Вам было тогда восемь, и я увидел вас незадолго до того, как отец объявил мне о своем решении. Вы нравились мне, и я очень обрадовался, что мне выбрали в будущие супруги такого знатного и красивого альфу, и я старался все эти годы вырасти достойным вас, и мне жаль, что я некрасив и непривлекателен, и поэтому…
-Постой, постой,- нетерпеливо прервал я его нескончаемые "и", - помедленнее давай. Ты сказал, что нас помолвили, когда мне было восемь, но почему так поздно? Обычно старшие сговариваются о будущем родстве гораздо раньше.
-Не знаю, господин, - медленно водя пальчиком по моей обнажившейся груди, продолжил Ильвар,- я что-то слышал, что у вас был до меня другой нареченный, но произошло несчастье, и сговор был расторгнут. А вы сами этого разве не помните?
О, точно, так оно и было, и сын министра был мне наречен не с самого начала! Но как я мог забыть об этом? И почему расторгли первый сговор? Такие договоренности не разрывают просто так, без веской причины. И почему именно сынок первого министра стал моим вторым женихом?
-Нет… Я не помню, да и какая разница, кто был назначен мне в супруги, ты или кто-то другой? Это решают старшие, а мы должны повиноваться, - лениво сказал я, делая равнодушный вид. Закрыл глаза, позволив молодому супругу делать со мной все, что он считал нужным. Прикосновения его не были мне как-то уж особенно неприятны, но и возбуждения пока не вызывали. Приложив некоторые усилия, я попробовал представить себя со вчерашним омежкой из бордели, который был так трогательно нежен, что я оттрахал его за ночь целых три раза. Полностью обмануть свои ощущения мне не удалось, но дело пошло гораздо лучше, особенно когда Ильвар добрался до моего детородного органа и принялся довольно активно, хотя и не совсем умело, ласкать его своими длинными хрупкими пальчиками. Балансируя на тонкой грани: никак и терпимо, я продолжал лежать неподвижно и думать о так неожиданно заинтриговавшей меня загадке, о которой я совсем не знал, благополучно забыв этот эпизод в моей жизни, как, впрочем, и многое другое.
Но зачем сейчас мне вспоминать об этом? Прошлого не изменишь, да я и не стремился к этому. Тогда почему так засели в голове эти мысли? Неужели многозначительные переглядывания отца с тестем имели под собой реальную почву? Я вдруг впервые в полной мере осознал свое происхождение, высокий титул и место в правящей иерархии. Ведь если по каким-то причинам нынешний Король не сможет оставаться на троне, если по каким-то причинам его единственный сын тоже сойдет с политической арены, тогда следующим кандидатом в монархи станет... мой отец, а вместе с ним и я, получив статус наследника, а это значит, что и мой супруг поднимется вместе со мной на порядок выше, возвысив не только себя, но и всю семью, а если у нас еще и родится ребенок-альфа, то его род станет отныне правящей королевской династией!
Не поэтому ли расторгли мою первую помолвку? Что стало с тем отверженным ребенком? Отец не скажет, да я и не так безрассуден, чтобы спрашивать его об этом, тем более на следующий день после свадьбы. Но как же мне узнать? Мой старый воспитатель! Вот кто мне нужен! Он все расскажет мне, и я доверяю ему всецело, гораздо больше, чем родителю. Неужели властолюбивый первый министр шел к цели так издалека, придумав столь хитроумный ход с помолвкой сына? Тогда не он ли сыграл роковую роль в отставке и дальнейшей судьбе моего первого жениха?
Все эти безумные мысли настолько сильно потрясли меня, что я резко вскочил с постели, отбросив от себя молодого супруга…
-Я причинил вам неудобства, мой господин?- робко спросил омега.- Простите, если был неосторожен, но судя по состоянию вашего тела, вы все-таки отреагировали на мои прикосновения…
-Нет, нет, ты не доставил мне неприятных минут, - опомнившись, я глянул вниз на свое тело. Хоть то, что я увидел, и нельзя было назвать сильной эрекцией, но все же он сумел меня завести, пусть и наполовину. - Напротив, ты хорошо постарался, мой драгоценный, так что не будем медлить, повернись-ка попкой вверх и потерпи немного…
Должно быть, знатных омег на выданье и в самом деле учат в пансионе не только рукоделию, по крайней мере Ильвар точно знал, что от него требуется. Точным движением руки он выудил откуда-то темный флакон с оливковым маслом, ловко запустил туда два пальца и обильно смазал свою дырочку, после чего послушно улегся лицом вниз, расставил ножки и приготовился к священному таинству первого раза.
Впервые секс не принес мне ни малейшего удовольствия, хотя благодаря смазке проникновение прошло довольно гладко. Ильвар не произнес ни звука, и думаю, что ему все-таки было больно, но это меня мало заботило, хотя обычно я не вел себя с омегами столь равнодушно. Вяло кончив, я с облегчением вышел из его тощего костлявого тела и откатился назад, радуясь, что на сегодня все закончилось, и больше не надо насиловать ни себя, ни своего партнера.
-Простите, господин, что я не смог понравиться вам,- завел супруг прежнюю песню.
-Ты не виноват, мой милый,- устало зевнул я,- как бы там ни было, но мы исполнили то, что от нас требовалось, и теперь со спокойной совестью можем отдохнуть.
-Возможно, в следующий раз вы будете ко мне более ласковы,- с надеждой в голосе сказал он.- Я очень постараюсь быть для вас приятным.
-Ты лучше постарайся поскорее забеременеть, тогда нам не придется мучиться друг с другом,- не удержался от иронии я,- тебе будет чем занять свои дни, да и мне тоже. Раз уж нас поженили, то нам придется как-то общаться с тобой, хотя на мой взгляд, чем реже это будет происходить, тем лучше,- я отвернулся к стене и сделал вид, что засыпаю. Собственно, так оно и было, предыдущая бурная ночь с выпивкой и сексом, изнурительные свадебные торжества утомили и тело, и душу, и мне требовался немедленный полноценный отдых.
Утром явился лекарь, осмотрел и обнюхал омегу, после чего подал радостный сигнал ожидающим за дверью родственникам, и они ввалились к нам в спальню оживленной веселой толпой. Вошли отцы, и альфы, и омеги, все шумно поздравили нас с успешно проведенной брачной ночью, и после завтрака и обязательного визита к могилам предков я получил, наконец, относительную свободу.
***
Мой старый воспитатель дядя Илиас жил на окраине столицы в небольшом домике с садом, который подарил ему мой отец за верную многолетнюю службу. Бывший солдат, он прошел всю последнюю войну от начала и до конца, и по окончании военных действий мой отец решился поручить ему воспитание единственного сына. Мне было тогда всего лишь два года, так что сколько я себя помню, этот храбрый человек всегда находился рядом. Он многому научил меня, в том числе верховой езде и стрельбе из лука, владению мечом и основам боевого искусства. Вместо сказок я слушал на ночь рассказы о храбрых воинах и кровавых сражениях, и когда вырос, то не случайно выбрал изо всех прочих наук военную тактику, освоил правила ведения боев и даже проявил себя в нескольких вооруженных стычках на границе как грамотный толковый стратег, чем заслужил скупую похвалу своего родителя.
Год назад дядя Илиас окончательно отошел от дел и доживал свои дни в подаренном ему домике, выращивая овощи и зелень к столу знати. Я не видел его давно и изрядно соскучился, и по стариковскому ворчанию, и по длинным нескончаемым рассказам про боевую молодость, которыми он каждый раз потчевал меня при наших встречах. Но сегодня я шел услышать от него совсем другую историю…
-О, ваша Светлость, что привело вас в мою скромную лачугу? - несколько картинно склонившись в низком поклоне, приветствовал меня старый воспитатель.
-Мы здесь одни, дядюшка,- вежливо поднимая его, сказал я,- так что давайте по-прежнему.
-Хорошо, Рени,- согласно кивнул он, приглашая пройти в дом. Так называл меня только один он, когда мы были с ним вдвоем, и о такой фамильярности не знал никто, даже мой отец.- Я очень скучал по тебе. Слышал о твоей свадьбе. Не поздравляю, правильно? Ты ведь пришел сегодня не за этим.
-От вас ничего не скроешь, дядя, - после обмена вежливыми вопросами о здоровье и урожае, я приступил к интересующей меня теме.- Скажите мне, кто был моим первым нареченным, и почему расторгли ту помолвку? Вчера на свадебном пиру мне в голову закралось подозрение, и я должен выяснить его причину. Пожалуйста, дядя Илиас, для меня это очень важно!.
-Ты вырос, Рени, - грустно вздохнул старый альфа,- и это хорошо, и плохо, потому что я справедливо опасаюсь, что моего мальчика ждут в жизни серьезные испытания, а я уже слишком дряхл и бесправен, чтобы чем-то помочь тебе.
-Вы поможете тем, что расскажете правду, и тогда мне будет легче угадать, какие мысли блуждают в головах тех, кто, возможно, именно сейчас, после моей свадьбы, делает на меня ставку. Не бойтесь, ваши слова не выйдут за пределы этого домика.
-В моем возрасте поздно бояться, Рени, - усмехнулся старик. - Я расскажу тебе, о чем ты просишь, и думаю, что знаю причину твоего внезапного интереса. Прежде ты был беспечен и избалован богатой жизнью, а теперь начал думать, хотя я и не знаю, что заставило тебя так измениться. Так вот, твоим первым суженым, с которым тебя помолвили в возрасте двух с половиной лет, был прелестный первенец любимца Короля генерала Джианга люн Кассля, малыш Эвальд люн Кассль, которым любовались тогда все придворные господа, настолько был красив этот изумительный младенец с чистыми, как горное озеро, голубыми глазами. Сам Король проводил церемонию вашей помолвки, любуясь двумя прекрасными малышами, потому что и ты, в свои два с половиной года выглядел как настоящий маленький ангелочек…
Глава 3
-Джианг люн Кассль? Мне кажется, что я однажды слышал это имя,- воспользовавшись тем, что дядя Илиас замолчал, сказал я.
-Вряд ли это возможно, Рени,- покачал он головой, и горькая усмешка отразилась на его бледных поблекших устах,- его имя давно под запретом, и за нарушение повеления грозит шестимесячное тюремное заключение.
-Расскажи мне больше, дядя! Все, что ты знаешь об этом человеке!
-Изволь, воспитанник, хотя нутром чую, что интерес твой довольно опасен. Надеюсь, ты будешь осторожен и не наделаешь глупостей, как бы ни были велики твои подозрения. Так вот, про генерала Джианга… Мелкопоместный дворянин без титула, уроженец отдаленной провинции, он был великим воином и опытным полководцем, его талант особенно ярко проявился во время последней большой войны с нашим извечным противником- королевством Чангун, которое до сих пор не смирилось с поражением и по-прежнему дерзко нарушает наши границы. В решающей битве той войны наш Король сам повел войска в наступление и попал в серьезную переделку. Он бы наверняка погиб или позорно попал в плен, если бы не доблестный Джианг, сумевший дерзким маневром обмануть чангунскую конницу и вырвать нашего короля из самого пекла!
-А дальше, дядя?- поторопил я, потому что он снова замолчал.
-Дальше?- печально вздохнул старик.- Дальше было торжественное возвращение войск в столицу, триумф по случаю победы и раздача почестей. Король щедро вознаградил своего лучшего генерала и спасителя, отдав ему в супруги самого любимого личного наложника, о необыкновенной красоте которого ходили легенды. Не могу сказать, был ли счастлив этот отпрыск одной из знатнейших в стране фамилий, перекочевав из постели Короля к провинциальному дворянину, но свежая кровь Джианга, не испорченная родственными дворцовыми браками, дала свои скорые плоды, и через положенное время его молодой супруг благополучно разрешился крепким здоровым младенцем, правда, омегой, что поначалу значительно огорчило сурового генерала, но ненадолго, ибо король нашел способ утешить любимца, объявив о помолвке его новорожденного сына со своим единственным племянником.
-Но если сам Король помолвил меня с первенцем генерала, то как же так случилось, что сговор разорвали?
-Ты и сам уже о многом догадался, Рени,- дядя Илиас хлюпнул носом, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, - прости, мне до сих пор не по себе, как только вспоминаю те ужасные дни. В столице много завистников, а особенно если речь идет о деньгах и власти, так вот и Джианг стал жертвой ничкемных придворных интриганов, которых очень беспокоило его возвышение. Это случилось через шесть лет после твоей помолвки. У генерала к тому времени родилось еще двое сыновей-омег, так видно было угодно всемогущему Юйвену, что он не дал ему наследника-альфу, а жили они в огромном доме недалеко от королевского дворца, который приказал выстроить для них сам повелитель. Я отлично помню тот день, когда внезапно, словно пламя пожара, по столице разнеслась ошеломившая жителей весть, что раскрыт заговор против законной власти, и во главе заговорщиков стоял не кто иной, как Джианг люн Кассль! Что творилось тогда в столице, страшно вспомнить! Простые люди толпами ломились к Королю, пытаясь защитить всеми силами уважаемого генерала, но стражники никого не пускали, а особо ретивых даже разгоняли дубинками… Народ не верил, но кто бы стал его слушать! Никогда не забуду, как везли через весь город арестованную семью люн Касслей…
Голос изменил старому альфе, и он надолго замолчал, смахивая скупые слезы, которые все же пролились на его впалые щеки, а когда снова заговорил, было очень заметно, что каждое слово дается ему с большим трудом.
-Их везли в грязной и страшной деревянной клетке, всех четверых омег, но жалкий вид этой повозки нисколько не пачкал того достоинства, с которым держались эти несчастные невинные люди, вдруг брошенные судьбой на самое дно жизни. Конечно, младшие дети были тогда еще слишком малы и ничего не понимали, но супруг генерала и его старший сын вели себя на удивление спокойно и сдержанно, глядя на горожан прекрасными и чистыми, как зимнее небо, голубыми глазами. Люди рыдали, провожая скорбный кортеж, сыпали проклятьями в адрес доносчиков, чья подлая клевета сгубила доблестного героя войны, стража хватала всех подряд, и тюрьмы в те дни были переполнены. Дело Джианга подозрительно пахло, но Король вел себя словно околдованный, он никого не желал слушать. Генерала, по слухам, долго пытали, а потом прилюдно обезглавили на главной площади, семью же по закону должны были лишить всех титулов и привилегий и продать в государственные рабы, но тут монарх словно очнулся и стал настаивать на помиловании. Вначале Королевский Совет был непреклонен и требовал соблюдения закона, но неожиданно вмешался первый министр, который поддержал Короля, сказав, что никакой угрозы от вдовца с тремя малолетними омегами ждать не приходится, и потому можно сделать для них послабление. Осиротевшую семью выслали на границу королевства в маленькое родовое поместье генерала, не лишив даже дворянства, но имена их по специальному королевскому указу предали забвению, и с тех пор, а прошло уже почти пятнадцать лет, вслух о них никто не вспоминает, и что с ними стало, никому не известно…
-Супруг генерала тонок в кости, довольно высок для омеги, имеет голубые глаза и редкий пепельный цвет волос?
-Да… все так…- растерянно подтвердил мой воспитатель.- Но откуда тебе это известно?
-Лет пять назад я видел его во время путешествия по королевству. Ужасное ненастье заставило нас сделать остановку в пути, а вокруг ничего не было, кроме старого обветшавшего замка. Меня поразило необыкновенное достоинство, с которым держался перед нами хозяин этих развалин, и я даже спросил его имя, на что он ответил мне честно и довольно бесстрашно. Но у вдовца казненного генерала только два сына, дядя, и ни у одного из них нет голубых глаз, да и на вид они выглядели совсем еще маленькими.
-Как жаль! Значит, с первенцем что-то случилось! Еще один грех на подлых доносчиках, а невинная душа ребенка всегда отмщается Небесами, уж ты поверь мне, Рени!
-Ах, если бы все было так, как ты говоришь, мой добрый воспитатель! Тогда и не было бы в жизни доброй половины бед!
-Как жаль!!- продолжил горестно шептать старик. - Какой красивый вырос бы омега! Его красота была бы достойна внимания королей! Необыкновенный, отмеченный милостью богов малыш, рожденный блистать и покорять - почему судьба оказалась к тебе столь жестока?
***
Эвальд люн Кассль
-Молодой господин, последствия последнего налета чонгунцев очень значительны! Поля затоптаны, и урожай погиб почти наполовину! Из деревенского отряда сопротивления два солдата ранены, причем один серьезно, лекарь не уверен, что он доживет до ночи, - взволнованным голосом докладывал мне управляющий.- До прибытия сборщика налогов четыре дня, успеем ли собрать ежегодную пошлину?.
-Пойдем в зерновой сарай, там поговорим, - опасливо косясь в сторону отцовской спальни, я подтолкнул управляющего к выходу.- Не хочу будить отца, он вчера поздно лег, да все последние дни тоже. Дела идут неважно, и это очень расстраивает его, - я надвинул по самые брови широкополую шляпу, как всегда делал, выходя из дому, и мы вышли на улицу. - Пошлина почти собрана, но сможем ли мы пережить зиму с тем, что останется? Чертовы чонгунцы, как не вовремя налетели! Неужели не удастся достойно собрать братьев на весенний фестиваль? Ведь именно там зачастую решаются все брачные предложения!
-А ты сам, Эвальд? - наедине мы давно уже не церемонились с обращениями.- Ты сам не думал о замужестве? Тебе уже двадцать, и ты старший в семье.
-Вот именно, старший, - кивнул я,- а потому и должен заботиться о младших, да и отец уже не молод и сдал здоровьем. Поэтому моя задача - это будущее братьев, и я должен сделать для этого все возможное.
-Но ты всего лишь омега, Эвальд, причем такой красивый…
-Черт бы ее побрал, эту кукольную внешность! - не выдержав, почти рявкнул я. - Мало того, что угораздило родиться омегой, так еще и с такой смазливой рожей, что приходится прятать ее от всего мира, чтобы избежать домогательств! Был бы альфой, пошел бы в наемники, тогда моей семье не пришлось бы так бедствовать, перебиваясь с хлеба на воду, и братья давно обрели бы своих суженых! А так…
-Ну, не скажи,- задумчиво глянув на меня, протянул управляющий, - такая редкая красота, как твоя, сама по себе богатство и сокровище. Если разумно распорядиться ею, то можно сколотить немалое состояние.
-Что ты имеешь в виду, мерзавец? - взвился от негодования я.- Предлагаешь мне пойти в шлюхи? Ублажать старых противных самцов в постели?
-Ну, что ж ты сразу так все опошляешь, Эвальд? Да и что плохого в самой древней профессии? Изысканные постельные утехи всегда ценились сильными мира сего на вес золота, за плотское удовольствие города сдавали, а то и королевства, а красивые умные наложники не раз играли решающую роль в истории и политике! Я не имел в виду бордель или что-то наподобие, есть и еще способ разбогатеть, хотя тут придется кое-чем пожертвовать, но зато результат какой!
-О чем это ты толкуешь, Мичи?- к этому времени мы пришли в сарай и занялись подсчетом мешком с урожаем.- О каких жертвах идет речь?
-Слышал о ежегодном столичном Аукционе? На него может выставить себя любой омега, который пройдет отборочный тур. Ну, тебе-то можно не сомневаться в результатах отбора, все есть: и красота, и здоровье, и молодость, ты бы точно был там не из последних рядов! Так вот, на этом Аукционе богатейшие альфы, те, кто не смог получить потомства от законного супруга, выбирают себе временного мужа, в задачу которого входит забеременеть и родить своему нанимателю здорового наследника, после чего они счастливо расходятся всяк в свою сторону, получив желаемое. Альфа - ребенка, омега - крупную сумму денег. Как тебе такой заработок? Отдаешь свою тело в аренду, живешь год-два на всем готовом, да еще и богачом становишься! Где еще найдешь такой легкий способ поправить положение своей семьи? Ты ведь сам сказал, что замуж не собираешься, так какая тебе разница, девственником будешь жить или родишь кому-то? По-моему, так очень неплохой вариант подзаработать, что думаешь, Эвальд?
-Ну… я не знаю… Разве что при крайней нужде…- я отрицательно покачал головой, силясь представить себе такую жизнь.- Лечь под какого-то богатого ублюдка, родить ему ребенка и оставить частичку себя чужим людям? Ты говоришь, Аукцион? И неужели, в самом деле, находятся такие, кто соглашается на это?
-Я видел собственными глазами, Эвальд. Ты помнишь, прошлой осенью как раз об эту пору, мне нужно было по делам в столицу? Как раз приехал в день Аукцина, ну и зашел из любопытства. Какие там красавцы-омеги, я таких и отродясь не видел, но все равно, тебе и в подметки не годятся! Ты бы точно произвел там впечатление!
-Насмешник. Ладно, давай займемся лучше делом, чем всякую чушь перетирать.
-Послушай, тебе ведь уже двадцать,- не отставал управляющий, - скажи, ты провел хотя бы одну ночь в постели с альфой? Ведь нет, я прав? Такое впечатление, что ты кому-то бережешь себя?
-Кому, скажи на милость?- фыркнул я, но тут же вспомнил о Реналь лан Эккеле. Я уже слабо представлял себе в мыслях его лицо, но всякий раз, когда думал о нем, странное волнение по привычке охватывало все тело.- У меня никогда не было даже симпатии…
-Хочешь, пересплю с тобой?- провокационный взгляд Мичи бросил меня в жар от негодования. Как он смеет так гнусно шутить со мной?
-Ты охренел, поганец!- глянув на него, как на сумасшедшего, прошипел я.- Ты мой наставник, управляющий, друг, в конце концов! И вдруг я, с тобой! Это… это кровосмешение!
-Да пошутил я, не сердись, малыш, прошу тебя!- примирительно хлопнув меня по плечу, усмехнулся он.- Хотя в любой шутке есть доля истины, и я бы не отказался от такого красавца! Но вы действительно моя семья, и я безмерно уважаю ваше мужество. Четверо слабых омег не сдались, не сломились под грузом обстоятельств, а ты, как старший сын, стал крепкой опорой своему родителю!
-Но ты ведь тоже не ушел от нас, Мичи, хотя и жалованье получаешь небольшое, и были у тебя куда более выгодные предложения от других хозяев.
-Четыре поколения моей семьи служили люн Касслям, никогда не видя от них никакого притеснения. Это поместье знало и лучшие времена, и не вы виноваты, что сейчас все кругом в таком запустении. Когда арестовали и казнили твоего отца, Эвальд, сюда нагрянули сборщики налогов, они забрали все, что могли, ободрав замок и поля до нитки, а также забрав в правительственные рабы больше половины крестьян и прислуги. Вашу семью оставили ни с чем, но ваш отец не сдался, мужественно вынес все испытания и остался на плаву, в то время, как многие другие на его месте опустили бы руки. Он вырастил вас, сохранил поместье, хотя ему было неимоверно трудно сделать это. Мои родители не бросили вас в трудное время, так как же я мог бы предать вас и оставить?
-Спасибо, Мичи,- рассеянно отозвался я, окидывая горестным взором оставшуюся в нашем распоряжении грудку мешков с зерном. Даже не производя подсчетов, было ясно, что до следующего урожая этого не хватит…
Глава 4
Реналь лан Эккель
Членам королевской фамилии запрещено занимать государственные должности и вмешиваться в политику, но меня это ничуть не расстраивало, и будучи четвертым человеком в королевстве, я никогда даже не помышлял о троне. В ранней юности львиную долю моего времени отнимали развлечения и путешествия, пока отец не выудил меня из очередного борделя и не засадил за учебники. Я неожиданно увлекся науками и с честью закончил лучшую столичную Академию, где кроме основных предметов изучил военное дело и основы медицины, прошел неплохую практику в боевых условиях и получил одобрение самых опытных полководцев.
Мне нравилась военная тактика, и я успешно провел не одно сражение с превосходящими силами противника, правда в теории и на бумаге, потому что большой войны давно не было, и применить свои знания на деле не представлялось случая. Но и в вымышленных ситуациях, максимально приближенных к реальности, практика составления верной стратегии была очень полезна, и отец всячески поощрял мое увлечение, подспудно подсовывая мне совсем уж неожиданные учебники, нужные разве что наследному принцу. Я изучал всякую ерунду, типа дипломатии и ораторского искусства, до поры до времени не задумываясь, а зачем оно мне надо? Но теперь, женившись на том, кого совершенно не принимало мое сердце и узнав кое-что важное о своем прошлом, я по-новому взглянул на свою жизнь, ужаснувшись, как сильно был раньше слеп и беспечен, не замечая как отец исподтишка готовит меня в короли, а первый министр строит свои собственные далеко идущие планы.
Пришло время переосмыслить свою жизнь и свое окружение, определить друзей и противников, наметить планы на будущее, и в первую очередь, не позволить сделать из себя послушную марионетку в руках тех, кто стремился через меня достичь верховной власти. Чрезмерная настойчивость, которую выказывали оба родителя в отношении нашего с Ильваром будущего ребенка, наводила на вполне определенные тревожные размышления, видимо именно появление на свет этого малыша должно было послужить отправной точкой для начала решительных действий по захвату трона, поэтому я видел своей первостепенной задачей как можно дольше потянуть время, разобраться в придворных интригах и по возможности взять ситуацию в свои руки.
В идеале я предпочел бы вообще не иметь детей от законного супруга, чтобы не давать в руки первого министра козырной карты. Не имея родного внука, могущего стать основателем новой королевской династии, возможно он отказался бы от корыстных планов и смирился с тем, что никогда не будет на верхушке мира. Но как сделать это, не вызвав подозрений? Что придумать, чтобы обмануть бдительных родственников и прежде всего самого Ильвара, который, конечно же, будет подробно докладывать своему папочке о каждой проведенной со мной ночи?
Вернувшись от старого воспитателя, я прежде всего сверился с "графиком благоприятных зачатий". Хмм… так и есть, до первого такого дня всего лишь две недели. Немного, но время все-таки есть, и если я не хочу рисковать, то должен срочно найти решение и что-то придумать. Халтурить "во время зачатия" мне не позволят, наверняка приставив брачного наблюдателя, слишком важен для планов заговорщиков этот ребенок, тут нужно что-то другое, какой-то обман, или возможно, снадобье… О, точно, дельная мысль, надо попробовать, все равно ничего другого на ум не приходит, а наше королевство издревле славится знахарями и травниками, и я, кажется, знаю, к кому обратиться за советом и помощью. Кроме своей задачки, еще и Наследного принца надо бы полечить, его нездоровый вид тоже весьма подозрителен…
Решительно поднявшись, я направился прямиком в покои Наследника с тем, чтобы попросить об аудиенции. Принц принял меня, полулежа на подушках, и я в снова неприятно поразился землистому оттенку его бледной кожи, хотя кузен никогда прежде не жаловался на здоровье и был мне почти ровесником.
-Ваше Высочество, вы знаете, что я недавно женился,- с любезной улыбкой начал я, - семейная жизнь еще непривычна мне, и я решил немного отвлечься, отправившись в небольшое путешествие. Вы тоже засиделись во дворце, и я подумал, что вам было бы полезно развеяться, и по сему пришел предложить вам составить нам с другом компанию. Как вы на это смотрите?
-Последнее время мне малость нездоровиться, дорогой Реналь, - бесцветным голосом ответил он,- и я боюсь, что стану вам обузой и замедлю продвижение в пути, так как не чувствую в себе силы сидеть в седле.
-Это не станет проблемой, Ваше Высочество. Наш путь лежит в соседнее графство, там удивительные живописные места, полные дичи, а до него всего лишь три дня пути, и вы вполне можете ехать в карете. Прошу вас, кузен, не отказывайте мне, мы так давно не общались с вами в свободной обстановке, словно начисто забыли о близком родстве.
-Хорошо, брат Реналь, раз вы настаиваете, я поеду с вами,- на бледном лице принца впервые мелькнула улыбка,- честно говоря, мне и самому хочется прогуляться. Отец ругает меня из-за отсутствия наследника, но думаю, что все напрасно, ибо мой супруг бесплоден, а я так устал от этих бесконечных упреков, что пара недель относительной свободы должны пойти мне на пользу.
***
Утром следующего дня мы благополучно покинули столицу. Отец отпустил меня неохотно, но я клятвенно уверил его, что вернусь к назначенному в графике дню, и он смирился. Наш обычно маленький кортеж на сей раз значительно увеличился за счет свиты и охраны Принца, но медленная скорость передвижения меня не смущала, ибо конечная цель путешествия была в трех днях пути, и времени должно было хватить с избытком.
Маленький провинциальный городишко, куда мы прибыли точно в назначенное время, вдруг враз утратил всю свою сонную тишину, превратившись в потревоженный улей,- так взволновало жителей и Наместника неожиданное прибытие высоких гостей. Пока Наместник сбивался с ног, обеспечивая лучшие условия для пребывания в провинции самого Наследного Принца, я наскоро осмотрелся и наметил план действий, уже на следующей же утро пригласив кузена на верховую прогулку по лесистым окрестностям. На свежем воздухе он чувствовал себя значительно лучше и охотно согласился, свита последовала за нами, но это моим планам ничуть не мешало, и где-то в середине пути я сделал вид, что немного заблудился и будто бы случайно "свернул" к домику жившего у реки отшельника "спросить дорогу".
-Ваша Светлость, какими судьбами? Я счастлив видеть вас в нашем захолустье!- Радостно поднялся мне навстречу "отшельник" - мой давний знакомый травник, которому я оказал когда-то важную услугу, защитив от закона, и с тех пор он стал моим преданным товарищем и опытным учителем. Я не раз бывал у него во время прежних путешествий, пополняя копилку медицинских знаний, всецело доверял и уважал этого человека.- Но что привело вас ко мне, любезный друг мой?
-Тихо, Вьюстин,- предупреждающе прижал я палец к губам,- сегодня я не один, и мои спутники не должны знать, что мы знакомы. Сейчас я приглашу сюда одного человека, якобы выпить чашку чая и отдохнуть с дороги. Ты должен осмотреть его, не показывая вида, что лекарь, я знаю, что ты умеешь это делать, только взглянув на цвет губ и языка, а потом скажешь мне, чем он болен? Я подозреваю, что его травят каким-то медленным ядом, попробуй опознать каким именно, и есть ли от него противоядие. После осмотра усыпи его ненадолго, мне нужно обсудить с тобой еще одну проблему.
-Рад услужить вам, Ваша Светлость, я выполню все, что ни попросите.
Час спустя мы уезжали от знахаря, и я увозил с собой противоядие для Короля и Наследного принца, а также снадобье для моего молодого супруга, которое должно было решить мои насущные проблемы и дать время разобраться в подозрительной ситуации.
-Применение этого настоя безвредно для здоровья омеги,- объяснил знахарь.- Оно влияет на состояние детородных органов в момент зачатия, и в результате зародыш развивается неправильно. Беременность заканчивается выкидышем, а омега на несколько месяцев становится как бы бесплодным. Ни один лекарь не поймет настоящей причины выкидыша и констатирует бесплодие, а проверять омегу повторно спустя месяцы вряд ли кому-то придет в голову. Не знаю, зачем вам это нужно, Ваша Светлость, и не смею спрашивать, но вы не первый, кто обратился ко мне с подобной просьбой. Будьте уверены, столичные лекари не знают о таком зелье, это мой личный травяной рецепт, и никто не сможет ничего доказать, даже в том крайне маловероятном случае, если кто-то снова проверит омегу и обнаружит, что он здоров. В крайнем случае, спишут на чудо или аномалию, в медицине возможны всякие неожиданности. Противоядие же для вашего друга достаточно выпить один раз, и все действие яда, сколько бы времени его не давали пострадавшему, полностью нейтрализуется, он так же будет в безопасности и от будущих доз, если таковые будет получать и дальше.
"Угостить" противоядием принца труда не составило, к Королю же я напросился по возвращении на обед, подарив бутылку отличного вина, куда и влил положенную дозу лекарства. Конечно, проблему это не решало, но на время откладывало, давая возможность попытаться выяснить, где и на каком этапе от кухни до стола подсыпают отраву, учитывая, что все подаваемые монарху блюда непременно пробуют доверенные лица из числа придворной свиты. Если эти люди здоровы и свежи на вид, значит злодеев следует искать среди тех, кто подает кушанья непосредственно на королевский стол, уже после того, как их оценили на безвредность здоровью. Голова у меня шла кругом, и я не знал, справлюсь ли с поставленной перед собой задачей, даже если привлеку на помощь нескольких надежных проверенных друзей.
***
Вторая ночь с Ильваром прошла у нас вполне сносно. Напоив супруга чаем, куда я добавил несколько капель полученного от травника настоя, я скинул одежду, спокойно приступив к делу. Особой нежности от меня не требовалось, так как никто не ожидал между нами пылкой любви, но и совсем игнорировать молодого мужа было невежливо, поэтому я немного полапал его по заднице, потискал за бока и пощипал соски, избегая поцелуев; ничего не почувствовал, и как в первый раз, лениво развалился на ложе, уступив ему инициативу любовных игр. Брачный наблюдатель глазел в оба, но меня это не смущало,- в походных условиях и в путешествиях получить отдельную комнату удавалось далеко не всегда, а омежьего тела хотелось, поэтому присутствие при интимных делах нескольких друзей или слуг давно уже стало для меня нормой. Конечно, обычно спутники деликатно отворачивались, делая вид, что спят и ничего не видят, этот же сволочь, напротив, чуть ли в постель к нам не лез, но я не считал его человеком, не обращаем же мы внимания на кота или собаку, а потому отмахнулся от всего окружающего, закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях, снова удивляясь, почему ласки супруга так слабо на меня действуют?.
Я молодой и здоровый альфа, я всегда любил омег и заводился с полуоборота, стоило лишь коснуться обнаженного мягкого тела, почувствовать исходящий от партнера волнующий пряный запах, поцеловать податливые влажные губы, пощекотать пальцами отзывчивые чувствительные сосочки… Так почему же сейчас, лежа в постели с супругом, был сродни бесчувственному полену? Хотелось одного: поскорее спихнуть с себя его руки, оттолкнуть подальше, не слышать сопения и робких вопросов, не осязать запаха. Умом я понимал, что он не виноват в том, что нас поженили, что он такая же жертва, как и я, но это ничего не меняло, и сам вид его мне был неприятен.
Сдержанно вздохнув, переключил свои мысли, подумав о том, что было бы, женись я на том другом, первом омеге, который, по словам моего воспитателя, был редким красавцем? Как сложилась бы наша семейная жизнь? Возможно, я бы любил его и был счастлив? Браки по любви иной раз случались и в нашем королевстве, но это было столь редким явлением, что на влюбленных смотрели как на больных или сумасшедших, что не мешало, однако, многим завидовать им, как избранным судьбой счастливчикам. Ах, если бы рядом со мной лежал сейчас сказочный красавчик с изящным телом, тонким личиком и чистыми голубыми глазами, что чувствовал бы я к нему и как вел себя с ним? Ласкал губами грациозную шею, сходя с ума от бархата теплой кожи, нежно покусывал бусинки розовых сосков и плавился от сжигающего в прах желания?… Чарующий запах истинной Пары, смешавшись с моим собственным, накрыл бы нас с головой, унося в рай, и мы страстно любили бы друг друга, забыв обо всем на этом свете…
-Мой господин, вы возбудились!?- ворвался в волнующие видения низкий голос супруга. Досадуя на то, что этот дурень прервал мои эротические фантазии на самом интересном месте, я резко открыл глаза и внутренне сжался, увидев все то же ассиметричное лицо, кривые губы и костлявое тело Ильвара лин Коввеля. Проклятье, как можно испытывать к ЭТОМУ недоразумению плотское влечение???
-Ты молодец,- буркнул я, резко переворачивая омегу на живот. В "особенные" для зачатия дни естественной смазки было достаточно, и я не особо церемонился с ним. Ворвался в тело, сразу и на всю длину, совсем не заботясь о том, хорошо ему или не очень; резкими толчками без тени нежности поимел его и так же резко вышел, излив в супруга достаточно семенной жидкости. Усмехнувшись, глянул на наблюдателя и протянул руку, в которую он немедленно вложил мягкую ткань для обтирания тела. Ну, хоть на что-то годен, придурок! Приведя себя в порядок, небрежно бросил тряпку на задницу супруга, неторопливо оделся и с чувством хорошо выполненного долга удалился в свои апартаменты, предоставив заботу об Ильваре министерскому соглядатаю.
Глава 5
Полезное свойство своей маленькой кладовки, где я хранил всякие мелочи, обнаружились случайно, когда я зашел туда поискать рецепт настойки от зубной боли, на которую вот уже несколько дней жаловался Кайрат. Я не пускал сюда слуг, постоянно держа комнатку на замке, не потому, чтобы у меня было там что-то компрометирующее, а просто не желая допускать посторонних в свое маленькое личное пространство. Я тихо сидел там, листая медицинские фолианты, и вдруг застыл с поднятыми над очередной страницей пальцами, ясно различив за стеной знакомый голос тестя.
До моей женитьбы соседние апартаменты пустовали, лишь изредка используясь в качестве спальни для особо важных гостей, но теперь, после смены интерьера и перестановки, там поселился молодой супруг, и как раз за стеной моей тайной каморки располагался его роскошный изысканный будуар. Но почему здесь такая отличная слышимость? В этом следовало разобраться, возможно, где-то проходит слуховая труба, или вместо капитальной стены комнаты разделяет лишь тоненькая перегородка, но сейчас это не имело значения, и я замер без движения, весь обратившись в слух, ибо неожиданное открытие оказалось весьма полезным, и знать, о чем говорят наедине отец с сыном было отнюдь не лишним.
После короткого обмена обычными любезностями о здоровье и долголетии, собеседники перешли к деловой части беседы, и то, что я услышал, повергло меня в полный ступор.
-У тебя по-прежнему две задачи, сынок,- жестко чеканя слова, негромко говорил первый министр. - Ты должен завоевать сердце своего супруга и родить от него альфу. Надеюсь на тебя и живу в ожидании скорых добрых вестей, не зря же я проделал такую долгую и рискованную работу, убирая с твоего пути все препятствия!
-Не беспокойтесь, отец, я знаю, что делаю,- в голосе моего супруга было столько желчи и снисходительного превосходства, что я не поверил своим ушам. И это он, мой скромный воспитанный омежка, тихий и робкий, как пешка повторяющий одно и то же: "Мой господин, мой господин"? - Герцог глуповат, ленив и недальновиден, и обуздать такого не составит для меня особого труда, так что совсем скоро он будет в полной моей власти. Я вытерпел от него два грубых соития, больше похожих на насилие, но больше этого не случится, и он на своей самодовольной шкуре прочувствует, ЧТО может и умеет выпускник тайной школы любовного обольщения! Да он будет в ногах у меня валяться, умоляя о близости, а мои прикосновения будут для него как медленная отрава, сродни настойки травы ведды, вызывающей галлюцинации. Каждый знает, насколько губительны ее обманчивые соблазны, но раз попробовав, оторваться уже не в силах…
-Будь осторожнее, сын мой,- озабоченно проговорил первый министр,- нельзя недооценивать противника, особенно сейчас, пока ты еще не родил мне будущего короля. Вода точит камень медленно, но неуклонно, вот так и мы, шаг за шагом будем приближать нашу желанную цель, к которой я готовил тебя с раннего детства.
-Я знаю, отец,- омега почти шептал, исступленно и жарко, но тем не менее я ясно различал каждое слово,- вы можете на меня положиться. Этот идиот уверен, что он хозяин положения, что может смотреть на меня как на пустое место и делать со мной все, что ему вздумается, но он не знает, как сильно ошибается, а когда поймет, то будет уже слишком поздно. Неистребимая жажда любовных наслаждений со временем превращается в зависимость, а невозможность получить желаемое сводит с ума, это страшная сила, и я сделаю его пленником его же пороков, он похотлив и развратен, пусть, очень хорошо, как раз то, что мне нужно. Я подчиню его через постель, он будет есть и пить из моих рук, забыв о том, что я некрасив и непривлекателен, мечтая лишь о том, чтобы я приласкал его там, где он больше всего хочет! И я рожу от него альфу, будущего повелителя, и мы избавимся от всей этой никчемной семейки, получим доступ к вершинам власти и будем править этим миром долгие годы, сначала вы, отец, потом я и мой сын- основатель новой династии нашего королевства!
-Но почему ты так долго тянешь, сынок? Почему до сих пор не покорил его, сделав своим рабом?
-Вы сами сказали, что спешка опасна, отец,- злорадно ухмыльнулся Ильвар.- Прикинувшись тихим и жалким омежкой, покорной жертвой родительского решения, я усыпил бдительность своего супруга, и теперь, когда он не видит во мне никакой опасности, я и покажу ему свои зубки, вцепившись в него так крепко, что он никогда не вырвется от меня и не станет прежним. Не надо больше никаких наблюдателей, нам ни к чему лишние свидетели, я все сделаю сам, и уже к лету я порадую вас чудесным ребенком. Неважно, будет ли это альфа или омега, в последнем случае он тут же заделает мне следующего, а пока наш король благополучно растет и мужает, нынешний так же благополучно отправится к праотцам, вместе с наследником, и на трон временно сядет мой свекор. Потом мы устраним и его, заменив моим самоуверенным глупым пугалом, и уже тогда никто не сможет сказать вам ни единого слова против, Ваше Величество!!!
-Ты великолепен, мой мальчик, именно этого я и ждал от тебя, но ты превзошел все мои ожидания! Да, скоро этот мир будет наш! Он будет нашим в любом случае, независимо от наследника, но конечно лучше бы иметь его, тогда мы избежим лишних осложнений в будущем. Непременно роди нам здорового альфу, сынок! Сходи в храм и закажи молебен, прося Богов принести нам удачу!.
-Как же, родишь ты им альфу, скользкая гадина! - зло прошипел я, вне себя от той чудовищной правды, которая только что обрушилась на меня, безжалостно и страшно, подобно сметающей все на своем пути снежной лавине. - А я еще мучился угрызениями совести, что напоил тебя зельем, обрекая на выкидыш и тем самым приговаривая к гибели собственного ребенка! Мерзкая семейка властолюбцев, знаешь ли ты, мой благородный родитель, их далеко идущие планы?! Чем не устраивает тебя твоя жизнь и правление дяди, зачем ты стремишься заполучить трон и тащишь меня за собой, толкая в пропасть?
Заговорщики за стенкой ненадолго замолчали, потом начали прощаться, а я еще долго сидел в своем закутке, мучительно размышляя о том, как выпутаться из паутины чудовищного заговора этих безумцев и сохранить династию. Тайная школа обольщения… Я что-то слышал о ней, но на уровне слухов и досужих домыслов, ибо доподлинно об этом заведении не знал никто, полагая наполовину мифом, наполовину легендой. Говорили, что омеги, окончившие таинственную школу, были настолько искусны в науке любви, что против их чар не мог устоять ни один альфа. Подобно сказочным развратным демонам-инкубам, они подчиняли себе ничего не подозревающую жертву, высасывая из нее все жизненные соки и полностью лишая способности к сопротивлению.
О, всемогущий Юйвен, если все это правда, то я находился в большой опасности, да и не только я, но и мой умный, но слишком доверчивый родитель, мой дядя Король и кузен-Наследник. Как разорвать паутину заговора, с чего начать, чтобы помешать рвущимся к власти безумцам уничтожить королевскую семью, низвергнув всех нас в пропасть ада?
Предупрежден, значит вооружен! Сосредоточившись на этой мысли, я встал и покинул кладовку, тщательно заперев за собой дверь. Никто не должен знать о тайне маленькой комнатки, а время на обдумывание ситуации у меня пока есть. Боги на моей стороне, а как бы иначе я смог подслушать этих предателей?!
***
Через день состоялся экстренный Королевский Совет, на котором было объявлено о новых беспорядках на южной границе. Чонгунцы вторглись большими, чем обычно, силами, и пограничный гарнизон, даже усиленный добровольным ополчением из числа местных жителей, с большим трудом сдерживал натиск превосходящих в несколько раз сил противника. Посланный гонец привез донесение о ходе стычек и срочный запрос о помощи.
-Позвольте возглавить полк, Ваше Величество,- выступил вперед Наследный Принц. - В рапорте с границы тревожные сведения, чонгунцы совсем обнаглели, настала пора преподать им хороший урок и поставить на место. Кроме того, в донесении сказано, что отряд противника возглавляет младший принц-омега, и для меня дело чести встретиться с ним на поле битвы! Я непременно возьму его в плен и привезу в столицу, сделав своим наложником! Нашей династии нужна свежая кровь, дабы продолжить род и укрепить позиции на престоле! Позвольте выступить в поход, Ваше Величество, я непременно добьюсь успеха и вернусь в столицу с решительной победой!
-Я разрешаю, Ваше Высочество,- на лице Короля играла гордая отцовская улыбка, - проучим дерзких зарвавшихся вассалов, раз и навсегда! Много лет минуло со времен последней большой войны, но нашим окраинам постоянно приходится терпеть дерзкие налеты непокорных! Так дальше продолжаться не может! Воинственные чонгунцы, у них даже омеги служат в армии.
Я мельком бросил взгляд на лица министров. Как ни стараются они держать в себе сокровенные мысли, но все же выдают себя- неосторожным жестом, мимикой, усмешкой. Тут, на Совете, когда все в сборе, легче всего определить, кто друг, кто враг. Тесть крутит перстень на большом пальце - чем-то недоволен, отец прикусил нижнюю губу - его гложет сомнение, министры альянса тестя почти открыто выражают радость, - пусть едет принц, авось погибнет; верные люди короля озабочены, но возражать не решаются…
После Совета я подошел поближе к возвышению, на котором сидел дядя и преклонил колено, прося разрешения говорить.
-О чем ты хочешь просить меня, Реналь?
-Дозвольте разделить с кузеном трудности похода, Ваше Величество! Как вам известно, я изучал военную науку и показал себя неплохим стратегом, правда в теории. Хотел бы применить свои знания в боевой обстановке и быть полезным в отражении нападения чонгунцев.
-Но ты же молодой супруг, племянник! Как же оставишь своего любимого?
-Мой Ильв- сын преданного вам Первого министра, Ваше Величество, он непременно поймет и поддержит мое стремление принять участие в этом походе! Война не затянется, и мы скоро принесем вам победу!
-Порадовал, племянник,- растроганно прошептал Король, удостаивая меня прикосновением к плечу.- Любезный брат (кивок в сторону герцога лан Эккеля), мой верный соратник (это к министру), вы отпускаете сына и зятя на ратные подвиги?
-Всенепременно, государь!- на лице Министра безупречно любезная улыбка,- молодой герцог лан Эккель потратил много сил и времени, изучая науку побеждать, он будет весьма полезен в этом походе. Мой Ильвар будет огорчен, конечно, но он преданный подданный Вашего Величества и сможет справиться с разлукой с молодым мужем!
О, словоблудие, кто смог достичь высот в этом коварном искусстве, тот на пути к фавору!
-Благодарю вас, Ваше Величество,- в моих словах столько счастья, как будто бы он подарил мне целый мир, а не позволил отправиться на войну, где кровь и смерть.- И в знак признательности позвольте сделать вам маленький подарок. Я знаю, как вы любите изысканно украшенные блюда, а потому примите в качестве подарка искусного слугу, обученного изящной науке подачи кушаний к королевскому столу! Ваш утонченный взор непременно оценит его выдающиеся умения, Ваше Величество!
В глазах Министра холодное бешенство, он чуть заметно кивает в сторону Главного дворцового распорядителя, и тот робко выступает вперед.
-Но, Государь, кухонный штат полностью укомплектован, нам некуда поставить нового работника!
-Найдете! Не могу же я обидеть отказом моего единственного племянника!
Вот вам прощальный дар перед отъездом в полк, дражайший тесть! Я скрыл усмешку в низком поклоне. Мой человек, получивший подробнейшие инструкции, ни на миг не выпустит из поля зрения вашего отравителя, но и себя не выдаст ни единым жестом, так что подловить его вы не сможете. Надеюсь, что по возвращении из похода я буду иметь достаточно улик, чтобы обезопасить дядю короля от ваших злодеяний. А там придет и новость о ребенке. Я очень постарался в прошлый раз, и если Ильвар не бесплоден, то должен был уже зачать младенца!
Прощание с "любимым" прошло отлично. Я холодно обнял его за тощие плечи, с улыбкой посмотрел в раскосые глаза. Отлично, милый, поиграем! Так значит, я ленив и глуповат, и ты решил, что я доступная добыча!
-Я буду ждать, мой господин,- покорный тихий взгляд,(вот сволочь, вот притвора!) - прошу вас, не задерживайтесь долго…
-Конечно, милый,- я мягко, но настойчиво отодрал от себя его руки, - я оставляю тебе моего самого лучшего лакея. Он приглядит за тобой и тщательно проследит, чтобы у тебя было все необходимое,- еще раз ласково улыбнувшись, я сделал вид, что не заметил мелькнувшую в глазах супруга молнию злобы.
***
До южной границы шли ускоренным маршем, делая лишь короткие привалы для принятия пищи и минимального отдыха, себе, и лошадям, но все равно путь растянулся на шесть дней. В последнюю ночь увидели на юге зловещее зарево большого пожара - по всей видимости, война там бушевала нешуточная. Не сговариваясь, прибавили темп, боясь увидеть самое худшее… Неужели опоздали, и враг празднует над нами победу?
Картина в приграничной зоне удручающая: сгоревшие остовы домов, сбившаяся в кучу скотина, неприбранные тела погибших… Утром прибыли в главный штаб, дежурный доложил обстановку: пограничный дивизион понес большие потери, добровольная дружина тоже, но позиции держатся, почти на честном слове, так сильна в солдатах и ополченцах воля к победе.
С рассветом наступил обычный в практике боев час перемирия,- поесть и подремать, убрать убитых. Воспользовавшись временным затишьем, мы нанесли на карту данные разведки, с тем чтобы разобраться в обстановке и выработать правильную стратегию дальнейших действий. Через два часа бой возобновился, но свежие силы регулярной королевской армии значительно усилили наши позиции, склоняя чашу весов к победе над налетчиками…
Глава 6
Эвальд люн Кассль
Новое вторжение воинственных чонгунцев не затронуло наши земли, но расположенный к востоку центр графства и ближайшие к нему окрестности полыхали огнем боевых действий. По слухам, положение было довольно серьезное, враги вломились в наши пределы значительной силой, и потери с обеих сторон были немаленькие.
В деревню прибыл сборщик налогов, на сей раз с благородной целью призыва в ополчение, куда принимали всех, умеющих держаться в седле и стрелять из лука. Не спросив отца, ибо знал, что ни за что на свете не получу от него благословения, я записался добровольцем и получил небольшой мешочек с монетами в качестве аванса, всю же основную сумму за участие в сражениях было обещано выплатить по окончании военной кампании.
-Сбор через час, возле ратуши!- объявил чиновник, и я поспешил домой - собраться, накормить перед походом любимого коня и… выслушать упреки родителя, который совсем не обрадуется моего решению.
-Как тебе это пришло в голову, Эвальд!- встревожено вскричал отец, услышав весть о том, что я ухожу сражаться.- Ты ведь всего лишь омега, ты не солдат! А если с тобой что-нибудь случится?
-Простите, что принял решение, не спросив вашего согласия, отец. Но вы же знаете наше бедственное положение, почти весь урожай пошел на пошлину, и себе ничего не осталось. Впереди зима, и денег добыть негде, а тут такой случай.- Я с поклоном передал отцу черный мешочек.- Вот, это аванс, составляющий пятую часть от суммы контракта, на эти деньги мы сможем закупить припасы…
-Но ты же омега, сынок, омегам не место на поле брани!
-И что с того? У противника все служат в армии, там не делают различий между полами. Я тоже смогу, я достаточно сильный. Хороший наездник, метко стреляю. Отец, я буду осторожен! Великий Юйвен не допустит моей гибели, он знает, как сильно я нужен своей семье!
-Каждый солдат, отдавший свою жизнь в сражении, был нужен кому-то, - печально вздохнул мой родитель, - а нынешние бои довольно кровопролитны. И почему чонгунцы решились напасть в такое холодное время года, в преддверье зимы?... Ну как же так, Эвальд, почему ты принял такое безумное решение? Мы что-нибудь придумали бы, нашли выход! Младшие ловят в озере рыбу, да и дичи в горах много…
-Я пойду на войну с молодым господином, хозяин, - неожиданно заявил до сих пор молчавший Мичи. Управляющий смотрел на меня горящими обеспокоенными глазами, - не переживайте за Эвальда, господин Альвин, я не отойду от него ни на минуту и буду ему живым щитом при любой опасности! Да и моя оплата, положенная по контракту, нам будет не лишней!
-Нет, Мичи,- попробовал воспротивиться я,- ты нужен поместью, и мне будет спокойнее, зная, что ты заботишься и оберегаешь нашу семью!
-С нами ничего не случится, молодой хозяин, это ведь ваши слова,- усмехнулся альфа.- Вы говорите, час на сборы? Встречаемся в означенное время, возле конюшни, не опаздывайте, Эвальд!
***
-Мичи, задержись на минутку- негромко сказал Альвин люн Кассль, не сводя глаз с поднимающейся по лестнице стройной фигурки старшего сына.
-Да, господин Альвин?
-Спасибо тебе за Эвальда, Мичи. Мне будет легче пережить это нелегкое время ожидания, если он будет в боях не один. Знаю, что ты давно влюблен в него, и с радостью благословил бы ваш союз, но он же не согласится.
-Все хорошо, хозяин. Насильно мил не будешь, я понимаю и не жду большего, мы с ним друзья и этого достаточно. Эвальд слишком хорош для такого простого парня, как я. Верю, что его счастливая звезда еще взойдет на горизонте жизни, и он получит все, чего достоин.
-Не лезьте на рожон, Мичи. Мой сын был вынужден научиться многому, он рано взял на себя роль старшего, а значит, и ответственного за семью, я знаю, он жалеет, что родился омегой и казнит себя, что не может зарабатывать достаточно много, чтобы обеспечить братьям достойную жизнь, но участвовать в войне, это уж слишком! Побереги его, Мичи, я на тебя надеюсь. Вы непременно вернетесь живыми и невредимыми, я верю в судьбу и милость Богов!
***
В городе наш маленький отряд влился в одно большое общее ополчение. Кругом альфы, как и следовало ожидать, омег совсем немного, и держались они кучкой, около кухни и прачечной. Я был одет как большинство, и по привычке прятал лицо под шляпой и хлопковой полумаской телесного цвета, имел довольно высокий рост и крепкое тело, так что при беглом взгляде меня вполне можно было принять за альфу, но все же мне сделалось несколько не по себе, ибо о таком близком соседстве с толпой самцов я как-то не подумал…
-Если кто-то вдруг прочухает, что ты омега, тогда объявим всем, что мы супруги, - как всегда без слов угадал мои мысли Мичи, - так ты избежишь возможных домогательств. На войне нравы иные, и многие распускают руки и желания, но к чужому мужу лезть не посмеют.
По счастью, никто ко мне особо не присматривался, да и маску носил не я один, так как правилами это не возбранялось, а после того, как нас, всех вновь прибывших, наскоро проверили на умение стрелять, и я показал весьма неплохие результаты, меня и вовсе стали уважать за меткость. На привалах и в часы отдыха Мичи ни на шаг не отходил от меня, отгородив от остальных своим большим сильным телом, так мы и спали, грея друг друга в холодные ночи, и мой друг шептал, что война стала для него настоящим благом, ибо он получил возможность быть рядом и даже держать меня в своих объятиях.
Бои шли с переменным успехом, но одержать окончательную победу не удавалось пока ни одной стороне. Я несколько раз выступал в роли снайпера, метким выстрелом выводя из строя важных персон в рядах противника, чем заслужил одобрение самого Коменданта пограничного гарнизона, лично вручившего мне несколько монет в качестве награды. Наше стремление победить было велико, но силы таяли, в то время, как к чонгунцам то и дело подходили из-за гор свежие отряды. Они ворвались в город и почти праздновали победу, когда пришло, наконец, радостное известие о подходе подкрепления, присланное Королем из самой столицы.
Меня ранило в последнем решающем бою, составленном по всем правилам военной стратегии, когда мы уверенно побеждали, заманив противника в узкое пространство между гор, откуда ему некуда было выбраться. Резкая боль опалила плечо, и я увидел впившуюся в тело стрелу, вторая чиркнула по голове, повыше уха. Невольно вскрикнув, я упал, обливаясь кровью, последним затухающим взором увидев совсем близко безумное лицо Мичи, отчаянно пытавшегося закрыть меня от десанта вражеских лучников своим телом…
Очнулся в непонятном мареве, и первым делом ощутил на лице какие-то тряпки. Плечо горело нестерпимой болью, не позволяя шевельнуться, и даже стонать было мучительно. Губы пересохли, отчаянно хотелось пить, но где я нахожусь, кого просить о помощи? Открыв глаза, увидел белые тени и узкую полоску света, с усилием поднял к лицу здоровую руку и понял, что вся голова замотана мягкой тканью... Я ранен? Изувечен? Раз перевязан, значит, в лазарете? Я не испытывал сожалений о том, что моя внешность, возможно, навсегда испорчена, но цело ли все остальное? Смогу ли я работать и приносить пользу своей семье?
Послышался сдерживаемый вздох, и в узком поле моего зрения появилось улыбающееся лицо Мичи. Через миг к моим губам прикоснулся носик поильника, и я с жадностью сделал несколько глотков воды, показавшейся мне неимоверно вкусной.
-Что со мной, Мичи?- с трудом шевеля губами, пробормотал я.- Куда я ранен? Почему лицо завязано?.
-Все хорошо, друг мой,- ласково гладя мою руку, тихонько прошептал он.- У тебя царапина повыше уха, она уже подзатянулась и можно было обойтись без перевязки, но я специально замотал твое лицо прихваченными из дому белыми лентами, чтобы не пялились тут всякие на редкостную красоту моего дорогого хозяина. А вот рана на плече у тебя посерьезнее, но я слышал, что скоро в лазарет прибудут столичные лекари, и записал тебя на осмотр, так что потерпи, малыш, скоро тебе станет лучше. Подлечишься, потом получим наши денежки и поедем домой с победой!
-А ты как, Мичи? Ты не ранен?
-Бог миловал. Несколько царапин, а так целехонек.
-Приподними меня повыше на подушке, и подверни повязку с глаз, я ничего почти не вижу…
Он выполнил мою просьбу и осторожно приподнял, подсовывая что-то из одежды мне в изголовье, я стойко вытерпел боль от движения, зато взору открылся переполненный ранеными лазарет и трое важных господ в голубых лекарских одеждах, которые как раз входили в двери. Наверно, те самые столичные лекари, о которых только что упоминал Мичи, но почему с ними… герцог Реналь лан Эккель!? Не может быть... не может. Зачем ему сюда, в обитель боли, да облаченным в лекарский халат? Столичный щеголь, приближенный Короля,- и вдруг в лечебнице, где кровь и грязь, так не бывает, чтоб такие люди… Я ранен, не в себе, вот мне и видится в бреду мой незабытый альфа! Прикрыв ресницы, я энергично тряхнул головой, но наваждение не исчезло, наоборот, приблизилось, и я поверил, наконец, что это правда!
Он возмужал и стал еще красивее. Моя наивная юношеская фантазия, чудесный вымысел, любимый сон… Я был уверен, что давно оставил в детстве все эти глупые мечты о "принце", но вот теперь, лишь стоило его увидеть, прежняя тоска по невозможному снова цепко взяла в плен мое тело и душу. Сердце сошло с ума, щеки под повязкой полыхнули жаром, и я смотрел на него, не в силах отвести взгляд, как на божество, вдруг спустившееся к смертным с высоких небес... Забыв про боль, почти не дыша, я впитывал в себя этот прекрасный мужественный облик, стремясь запомнить каждую мелочь, каждый жест, каждую черточку любимого лица... Смелый изгиб бровей и родинку на подбородке, большие черные глаза и чудесно очерченные чувственные губы, которые (я видел!), умеют быть такими нежными... Наш горничный, он испытал на себе это чудо-счастье, и долго ходил тогда, после ночи с герцогом, сам не свой, роняя посуду и забывая положить в кушанья половину ингредиентов, мечтательно и глупо улыбался, ежеминутно прося прощения за свою невнимательность…
-Удобно, Эвальд?- вырвал из грез восторга голос Мичи.- Сейчас столичные лекари осмотрят твою рану. Ты потерпи, наверно будет больно.
-Я потерплю… - мой Бог приближался ко мне, он был уже совсем рядом, и больше ничего не имело значения.- Не беспокойся, Мичи…
***
-Вот, Ваша Светлость, наш герой, который метким выстрелом ранил чонгунского принца и вывел из строя еще двух очень важных персон вражеской армии, чем очень помог одержать победу - с поклоном доложил герцогу гарнизонный лекарь. - Его мужество отметил и комендант, наградив лично из собственных средств. Но, Ваша Светлость… - лекарь многозначительно понизил голос, - как велико было наше удивление, когда при осмотре в лечебнице мы обнаружили, что паренек - омега!
-Омега? - глубокий, словно омут, взгляд остановился на моем перевязанном лице, и я покорно утонул в нем, не пытаясь выбраться. Повязка надежно скрывала меня, и я был благодарен Мичи за эту полезную выдумку.- О, я впечатлен, и очень! Но что заставило тебя пойти в наемники, дружище? Мы не чонгунцы, и не понуждаем наших омег рисковать жизнью, участвуя в сражениях!
-Простите, Ваша Светлость,- выступив вперед, низко поклонился Мичи,- здесь на границе другая жизнь, нежели в столице, и наши омеги с детства знакомы с искусством верховой езды и стрельбы из лука. Враги часто вторгаются на наши земли, и мы должны уметь дать им отпор, чтобы защитить свои дома и семьи. Последний налет был очень дерзкий, гарнизон понес значительные потери, и мы с супругом добровольно пошли в ополчение. Он меткий стрелок, и поэтому его охотно приняли в ряды добровольцев, наряду с альфами. Прошу вам, пусть столичные лекари осмотрят его рану, она загноилась и причиняет моему мужу страшную боль.
-Тебе не за что извиняться, парень,- кивнув головой, печально вздохнул герцог,- это мне надо просить прощения от лица всей королевской семьи за то, что регулярная армия не может толком защитить приграничные области, и наши подданные вынуждены жить в постоянной опасности. Ты можешь гордиться своим супругом, он настоящий герой, и я лично перевяжу его раны, наложив на них целебные травы из лучшей королевской лечебницы.
Герцог присел на стул рядом с постелью, откинул одеяло и его теплые руки коснулись моего предплечья, ловко разматывая слипшиеся от крови повязки. Он был так близко, что я слышал его дыхание и ощущал запах, чуть искаженный терпким ароматом лекарств и корпии, но все равно такой приятный возбуждающий запах, что мое тело немедленно отозвалось и сладко заныло в тянущем сильном волнении, кожа пошла мурашками, и только острая боль в освобожденном от бинтов плече заставила выгнуться дугой, отвлекая от столь неуместного сейчас грешного желания.
-Какая нехорошая рана,- осторожно касаясь воспаленной кожи мягкими подушечками пальцев, сочувственно бормотал герцог,- и как же тебе больно, мальчик, но ты даже не стонешь, мой милый воин… Сейчас, сейчас, еще немного, ты потерпи, малыш, сейчас твои страданья прекратятся. Этот настой целебных трав вытянет гной и очистит рану, а кроме того, снимет боль, и совсем скоро ты почувствуешь себя лучше,- он аккуратно, не касаясь центра раны, наложил смоченную в лекарстве ткань и начал обматывать плечо новой повязкой.
Крепко сжав простынь другой рукой, я медленно и тяжело дышал, странным образом мешая в ощущениях боль и наслаждение, которые вызывали во мне его прикосновения, потом, как он и обещал, боль стихла, оставив только приятное чувство - закончив перевязку, он не убрал рук и нежно поглаживал меня, здоровое плечо и шею, что больше напоминало любовные ласки, чем лечебные процедуры…
-Прости, что причинил тебе боль, малыш, это было неизбежно, - пытаясь поймать в прорезях повязки мой взгляд, тихо прошептал он, - я не слишком опытный лекарь, хотя и изучал медицину довольно долго. Все, на сегодня все, больше никто не будет тебя мучить, ты можешь спокойно уснуть, а твой муж позаботится о том, чтобы ты ни в чем не нуждался. У тебя красивое тело, и нежная кожа, я верю, что рана скоро затянется, и вы сможете благополучно вернуться домой. Но что с лицом? Может, разрешишь посмотреть и сменить повязки, наложив лекарство?
-Нет, сударь, этого не нужно,- тут же вмешался Мичи,- повязку поменяли этим утром, лицо попорчено довольно сильно, но раны не опасны…
-Как жаль, - искренне огорчился герцог, - ты молод, и уже обезображен. Но твой супруг тебя не бросит, я вижу искренние чувства в его взоре. А кроме того, у тебя остались твои чудесные голубые глаза, и они по-настоящему прекрасны… Удачи вам, молодые люди! Поверьте, вы счастливее меня, хотя и рождены простолюдинами.
Таинственная фраза и глубокая печаль в черных очах "моего принца" повергли меня в трепет. Как, разве этот баловень судьбы, красавец герцог, рожденный в роскоши и золоте, может быть несчастлив???
Глава 7
Реналь лан Эккель
-Дорогой кузен, вы уже видели наш главный военный трофей?- радостно поднялся мне навстречу Наследник.- Как долго я мечтал заполучить этого чонгунского красавчика, и вот, наконец, он мой, на веки вечные! Кстати, мне рассказали, что его ранил стрелой подросток из ополчения, совсем молоденький, невысокий и хрупкий! Настоящий виртуоз, стрелу положил идеально, не повредив принцу ни одного важного органа!
-Подросток из ополчения?- рассеянно повторил я.- Наши дела на границе сложились настолько плохо, что даже дети воевали, рискуя жизнью?.
-Мне тоже стыдно осознавать это, дорогой Реналь, - печально кивнул Наследник. - Тем более, что мальчика этого ранило, и сейчас он находится в гарнизонном лазарете. Вы, я слышал, собираетесь туда, чтобы помочь с легкими ранениями, не сочтите за труд, посмотрите, в каком он состоянии?
-Непременно, Ваше Высочество. Правда, я не слишком опытный лекарь, хотя и изучал медицину в академии, но практики у меня совсем немного.
-У вас легкая рука, Реналь. Вы и мне помогли, помните? После нашего недавнего путешествия в соседнее графство мое здоровье полностью поправилось, а уж теперь, после нашей победы, да с моим дорогим трофеем я горы сверну!
-Вы действительно собираетесь сделать чонгунского принца своим наложником, Ваше Высочество? А не боитесь, что этот дикарь ночью задушит Вас или проколет острой шпилькой?
-Вэйр не дикарь, кузен, он вполне цивилизован, а что стал воином, так это не его вина. А кроме того, я (только вам признаюсь, как близкому другу!)…я давно влюблен в него, еще с тех самых пор, когда они с отцом приезжали к нам в столицу на Праздник урожая, два года назад. Отец не разрешил мне на нем жениться, хотя я очень просил об этом, но он выбрал мне в супруги сына вождя племени Тахыр, оказавшего нам действенную помощь в войне против Чонгуна, но как вы знаете, наш брак до сих пор бесплоден, и уж теперь-то Государь не станет противиться, если я привезу Вэйра в качестве своего наложника. Возможно совместный ребенок сгладит отношения между нашими странами, я очень на это надеюсь.
-Я впечатлен, мой Принц!- совершенно искренне воскликнул я.- Вы влюблены, Вам знакома любовь! Должно быть, вы счастливы, испытывая столь редкостное в нашей стране чувство!
-Простые люди чаще нас испытывают любовь!- философски заметил Наследник. - Мы же, рожденные во дворцах, имея все блага, лишены главного, - возможности взять в спутники жизни любимого человека. Для нас "глупые" чувства недопустимы, и потому они приносят нам больше грусти, нежели радости, так что избегайте любви, Реналь, иначе иссушите душу и истерзаете сердце, тоскуя по недоступному далекому счастью. Мой Вэйр пока не отвечает мне взаимностью, и я не знаю, как мне добиться его расположения… Кстати, а как у вас дела с супругом? Еще не забеременел?
-Надеюсь, что да, Ваше Высочество. Тогда мне не нужно будет делить с ним постель почти год, а за это время я надеюсь привыкнуть к своему статусу женатого человека…
-У всех одно и то же,- грустно вздохнул Принц.- Хоть кому-то из наших знатных господ было бы хорошо и приятно в супружеской спальне, ан нет, все только и мечтают, как бы пореже в нее заходить! Ну, я пойду к моему милому дикарю, как вы изволили выразиться, дорогой кузен, а вы не забудьте навестить героя! Вот, передайте ему от меня в знак благодарности! Правда, не представляю размера его пальчика, так что выбрал самый маленький перстенек, со своего мизинца.
***
В лечебнице я с изумлением узнал, что герой, снявший меткой стрелой чонгунского принца, оказался омегой, к тому же еще и замужним! Возле его постели каменной глыбой торчал высокий мужественный альфа, одетый в простую крестьянскую одежду, спокойно и с достоинством попросивший нас осмотреть рану его маленького отважного снайпера. Беспокойство парня выдавали лишь отчаянные молящие глаза, которыми он смотрел на нас, приезжих лекарей, могущих избавить от боли и страданий любимого им человека. Принц-наследник оказался прав, простым людям были известны такие радости, как искренние чувства и брак по любви, - в каждом движении альфы угадывались забота и переживание за мужа, желание помочь ему и защитить от всех бед нашего страшного большого мира. Я даже невольно позавидовал ему, в хорошем смысле слова,- этот человек, несмотря на бедность, делил жизнь с дорогим ему существом, был ему предан и не ждал от него никаких пакостей. Мой же супруг… Я горестно вздохнул, отгоняя неприятные мысли, и обратил все свое внимание на раненого.
Мне ни разу не доводилось лечить раненых в сражениях омег, и потому я отнесся к неожиданному пациенту с особой чуткостью. Очень хотелось увидеть лицо юного героя, но оно было целиком замотано белыми мягкими лентами, видимо, захваченными из дома, потому что в лазарете такого перевязочного материала не водилось, оставляя открытыми только изумительно красивые голубые глаза и пазухи носа, а также нежную длинную лебединую шейку…
Повязки на лице были подозрительно белыми, без намека на кровь, как должно было быть при любом ранении. Тонкий слой лент почти не скрывал изящных очертаний его черт, и я подумал, что этот мальчик должен быть очень красивым, а еще подумал, что муж завязал омеге лицо скорее для маскировки, нежели по необходимости, но это было его право, ибо даже здесь в лазарете, вокруг были одни альфы, и подобная предосторожность была отнюдь не лишней.
Откинув одеяло с верхней части тела юного омеги, я на несколько мгновений выпал из реальности, забыв как дышать,- настолько прекрасной оказалась открывшаяся моему взору картина. Стройное, но не хрупкое, изумительной красоты тело, достойное любви и восхищения Короля,- нежные длинные ключицы, восхитительно изящные плечи и тонкая осиная талия,- крестьянин не зря скрывал ото всех внешность супруга, ибо ему досталось изысканное, драгоценное сокровище, равного которому не было в целом мире! Как, откуда, почему в глуши приграничных районов вдруг родилось такое чудо, неповторимое и прелестное, как оно смогло сохранить дивную красоту и изящество в черной тяжелой работе, повседневной и непосильной, как не сломалось, не испачкалось, не повредилось под непосильной трудной ношей?!
Я как мог бережно разматывал с раны повязки, бормоча какие-то глупости, чутко ощущая, как вздрагивает гибкое тело под моими пальцами. Опытный любовник, я с изумлением понимал, что дрожь эта вызвана не столько болезненными ощущениями раненого омеги, сколько тайным ответом его тела на мои прикосновения. Он сдерживал волнение, но грудь его вздымалась, и сердце билось часто и неровно, особенно когда я нежно и ласково гладил его, не в силах отнять рук, уже после того, как закончил перевязку. Опушенные длинными ресницами голубые глаза не отрываясь смотрели на меня, пронзая насквозь щемящей чувственностью, и больше всего мне хотелось сейчас стащить с его щек ненужные ленты и увидеть истинную неподдельную красоту, которую я угадывал под повязкой наметанным глазом...
Спросил разрешения осмотреть раны на лице, заранее зная ответ ревнивого мужа. Да, дорогой, ты прав, такой подарок судьбы надо тщательно скрывать от всего мира, и удивительно, как ты вообще допустил его на эту жестокую кровопролитную войну, туда, где смерть и грязь, и где… в близком соседстве десятки, а то и сотни грубых простолюдинов-альф? Неужели действительно все дело в крайней нужде, и вы решились на это, чтобы подзаработать денег?
С трудом оторвавшись от так поразивших меня чистых голубых глаз, я вытащил из кармана подарок Принца и аккуратно надел перстень на пальчик омеги, не сумев отказаться от удовольствия задержать в своей руке его нежную маленькую ладошку. Ручка трогательно вздрогнула и застыла, не пытаясь освободиться, ресницы затрепетали, и прерывистый долгий выдох вырвался из-под белых лент, но он так и не произнес ни слова, не подарив мне удовольствия услышать наверняка нежный и милый свой голосок…
***
-Вейр, я не хочу связывать тебя! Если бы ты не противился мне, как было бы все намного проще! Послушай, давай договоримся! Знаю, сейчас ты видишь во мне лишь врага, но это не так, поверь мне! Я хочу любить тебя, быть с тобой нежным…
-Лучше убей меня!- прервал монолог Наследника сдавленный горестный шепот.- Я достаточно опозорил свою Родину, потерпев поражение, а ты еще и захватил меня в плен, чтобы сделать наложником. Знай, что я предпочту смерть, чем постель с тобой!
-Вейр, как ты можешь так говорить! Я люблю тебя и хочу сделать счастливым! Я мечтал о тебе два долгих года, и теперь, когда ты со мной, нас ждет великое будущее! Наш сын объединит королевства в одно целое, и наши народы будут сыты и обеспечены, забыв о прежних распрях!.
-Если ты обрюхатишь меня против моей воли, я проткну себе живот длинной спицей, или повешусь, тем самым уничтожив твоего ублюдка в своем теле! Не приближайся ко мне, враг, предупреждаю по-хорошему!
У меня не было мысли подслушивать разговор Наследного принца с его пленником, но и прерывать "приватную" беседу оказалось не слишком удобно. Воспользовавшись паузой, стукнул по дверке кареты, и был допущен внутрь, с изумлением обозревая ее изменившиеся до неузнаваемости внутренности. Принц приказал перегородить половину салона, превратив переднюю часть в некое подобие тюрьмы, где сидел сейчас связанный по рукам и ногам чонгунский принц. Я впервые видел его так близко и без парадных свободных балахонов, в которых они с отцом прибыли тогда к нам на праздник, и был поражен его своеобразной дикарской красотой.
Узкие раскосые глаза, прямой длинный нос, хищное худощавое лицо,- он был совсем не в моем вкусе, но провести ночь с таким роскошным омегой я бы не отказался. Тело изумительно,- подтянутый живот, сильные грудные мышцы, жилистая, но изящная шея, - от него невозможно отвести взгляд! Пленник сидел, глядя на нас сердито и высокомерно, и шикарный хвост черных волос, забранных на затылке лентой, змеей свернулся позади него на кожаной лавке, настолько он был длинен и пышен.
-Могу я сегодня поехать с вами в карете, Ваше Высочество?- не сводя глаз с чонгунца, спросил я.- Если не помешаю, разумеется.
-Не помешаете, Реналь, ничуть,- горестно усмехнулся Наследник,- более того, вы как нельзя кстати. Мой возлюбленный не желает идти мне навстречу, отвергая все мои добрые намерения. Вы опытный сердцеед, кузен мой, не подскажете, как мне расположить к себе его сердце?
-Есть только один способ, мой Принц,- с тайной усмешкой отмечая, как сильно напрягся пленник при моих словах, ответил я.- Он в вашей полной власти, так что ничто не мешает вам сделать его своим. Изучите чувствительные места его тела, приласкайте, потрогайте, и вы победите. Несмотря на всю кажущуюся воинственность, он всего лишь омега, и природа предаст его, пусть не в первый раз, и не во второй, но в двадцатый обязательно. Он потянется к вашим рукам, пожелает вас и будет сам умолять о близости! У нас сегодня ночевка в поместье графа Ланталля, так что не теряйте зря времени! Прикажите вымыть его, причесать и подготовить, а потом привести в вашу спальню. Пусть ему свяжут руки и заклеят рот, а ноги разведут пошире и притянут каждую по отдельности к спинке кровати, это идеальная поза для соблазнения, вам не составит труда возбудить его, и тогда вы возьмете его, стонущего и дрожащего от безудержной страсти…
-Будь ты проклят, похотливый самец!- выплюнул слова Вейр.- Я никогда не сдамся!
-Уверен, Ваше высочество?- я бережно взял руку Наследника, откинул тунику на груди чонгунца и нежно провел кончиками пальцев по темным бугоркам сосков.- Смотри, ты уже отвечаешь, несмотря на то, что отчаянно сопротивляешься. Это и называется предательством тела, и против него не устоял еще ни один омега!
-Спасибо, кузен!- весело усмехнулся Наследник.- Твои советы, как всегда, полезны и кратки.
-Всегда к вашим услугам, мой Принц!- откидываясь на мягкое сиденье, я закрыл глаза и сделал вид, что хочу спать.- Будьте уверены, этот дикий красавчик непременно родит вам здорового альфу, будущего повелителя двух объединенных братских народов!
Через некоторое время я действительно задремал, и в чутком полусне-полуяви тут же увидел прекрасные голубые глаза юного крестьянина, терзавшие мне душу и сердце неясной тоской… Два дня назад, перед отъездом в столицу, я решился зайти в лазарет, чтобы попрощаться с ним и узнать о самочувствии, но дежурный лекарь ответил, что накануне вечером супруг забрал раненого, и они покинули гарнизон, направляясь к дому…
Глава 8
-О чем задумался, кузен?
-О любви, Ваше Высочество…
-?
-Неважно. Мы почти дома. Как ваши дела с чонгунским принцем? Судя по вашему настроению, дело сдвинулось?
-Чуть-чуть, - улыбнулся Наследник. - Твои советы помогли, и он отдал мне свое тело, хотя и рычал от ненависти, проклиная свою природу, так быстро предавшую его. Вейр оказался очень чувствительным, и я просто сходил с ума от счастья, видя, как он реагирует на мои ласки. Какое же это сказочное блаженство, Реналь, целовать любимого! Пусть даже он и не отвечает пока на твои чувства! А представь, если любовь взаимна... Но ты какой-то странный, мой друг, с тех самых пор, как мы покинули пограничный гарнизон… Там что-то случилось с тобой?
-Нет, что вы, Ваше Высочество, что там могло случиться?- не мог же я признаться, что домой мне совсем не хочется, и что все мои мысли остались там, на границе, рядом с чужим голубоглазым омегой, лица которого я даже не видел. Смешно и глупо, если не сказать больше…- Я рад за вас, и верю, что вы добьетесь взаимности от вашего принца. Что вы думаете с ним делать? Официально объявите при дворе о его статусе наложника, или он останется пока военным пленником?
-По всем канонам войны он пленник, Реналь,- грустно вздохнул Наследник, - но я не хотел бы оставлять его в таком качестве. С радостью женился бы на нем, но я не могу, потому что у меня уже есть супруг, но и пленником держать при себе любимого, к тому же принца враждебного нам королевства… Представь, как должен быть зол его отец, узнав, что младшего сына пленили в сражении! Думаю, стоит послать гонца в столицу Чонгуна и прояснить ситуацию, хотя с нашими извечными врагами найти общий язык сложно, однако во избежание новой войны я должен хотя бы попробовать… Но что мы все обо мне да обо мне, кузен? Ты сказал, что думал о любви? Пошутил или серьезно?
-Серьезно, мой Принц. Мне двадцать четыре, и я никого не любил, хотя и поимел в постели немало омег. Но все это не то, и шлюхи в бордели, и случайные партнеры на ночь. Мы не свободны с детства, соединенные родительским словом с нареченным нам женихом, которого до свадьбы даже не знаем. Наши супружеские отношения - фарс и ложь, и мало кому удается испытать к мужу хотя бы симпатию. А там в гарнизоне среди ополченцев я встретил действительно счастливую пару, которые любят друг друга всем сердцем! Он так трогательно ревновал своего омегу даже ко мне, готовый вмешаться в любое мгновение и защищать его честь ценой собственной жизни!
-За все приходится платить, мой дорогой кузен!- философски изрек Наследник. - Мы рождены в золоте и неге, зато не свободны, и брак в наших кругах чаще всего политический ход, направленный на укрепление положения семьи в обществе. Когда я стану Королем, то попробую изменить это, насколько возможно, хотя и не уверен, что Совет пропустит хоть какое-то новшество в институте семьи и брака… Ну, вот уже и столицу видно. Пора возвращаться в карету, хотя было очень славно проехаться с вами верхом эту последнюю часть долгого пути. Пойду, приласкаю моего дикаренка, послушаю новый поток проклятий, произнесенных в мой адрес его милым гортанным голоском! Ах, Реналь, я желаю вам только добра, так что предупреждаю вторично - избегайте любви, этой сладкой отравы, которая делает нас послушными котятами, лишая разума и воли!..О, великий Юйвен, как-то еще встретят нас дома после похода?
***
Родной дом встретил известием о беременности Ильвара, накануне официально подтвержденное королевским лекарем. Отцы (тесть тоже сидел в большой зале, бережно обнимая за костлявые плечики драгоценного сыночка) сияли радостью, а я не знал, что сказать, охваченный самыми противоречивыми чувствами, ни одно из которых никак не соответствовало тому, что должен был испытывать будущий отец, узнав, что скоро у его супруга родится первенец…
Облегчение от мысли, что мне можно не делить пока с Ильваром постель, рискуя подпасть под опасное влияние выпускника тайной школы обольщения, мешалось с сомнением, сработает ли как надо снадобье моего травника, но глядя на сияющего довольного мужа, я испытывал и немалые угрызения совести, вкупе с сожалением, все-таки он носил моего ребенка, и мысль о том, что этот малыш скорее всего никогда не увидит солнца, ломала мою волю и больно щемила сердце, повергая в уныние.
О, если бы я имел выбор и зачал сына с кем-то по любви и желанию, то наверно был бы сейчас так безумно счастлив и горд, что исцеловал всего своего голубоглазого красавчика, отнес на руках в постель и баюкал в объятиях целую ночь, гладил ему мягкий животик и таял от нежности, чутко прислушиваясь к милому сонному дыханию. Но Ильвар… этот коварный притвора, рвущийся к власти… Он даже ребенка воспринимал лишь в качестве важной ступеньки на пути наверх, и будущее этого малыша, если ему суждено будет все же родиться, не взялся бы предсказать ни один жрец великого Юйвена…
Голубоглазого красавчика? Я горестно хмыкнул, осознав, что снова представил на месте супруга запавшего мне в душу крестьянского парня… Нет, это какое-то наваждение, стойкое помешательство, от которого нужно избавиться, и как можно скорей! Все две недели похода мне снились эти прекрасные очи, теперь и здесь, в родном доме, я снова думаю о них, не в силах забыть…
Оба отца внимательно смотрели на меня, ожидая… реакции? Ах, да, я ведь должен как-то отреагировать, показать радость, улыбнуться, что-то произнести, в конце концов!
-Я рад,- скупо мазнув губами по впалой щеке своего омеги, вяло пробормотал я. - Надеюсь, ты нормально переносишь свое положение. Береги себя, наш малыш должен родиться здоровым. Прости, я только что из похода и очень измотан. Военная кампания выдалась напряженной, и я забыл, когда нормально спал и имел возможность принять ванну.
-Вам не в чем оправдываться, дорогой зять!- обнимая меня, восторженно воскликнул тесть.- Мы все понимаем, почти полтора месяца походной жизни дело нелегкое, вы конечно же, очень устали и нуждаетесь в отдыхе. Не беспокойтесь за Ильвара, я сам провожу мальчика в его покои.
***
Придя к себе, я первым делом приказал слугам приготовить ванну, и едва успел выкупаться, когда лакей явился с докладом о возвращении в покои супруга и тестя, и я поспешил в мою тайную комнатку в надежде узнать из приватной беседы что-нибудь новенькое. Полные радужных надежд, оба заговорщика были опьянены первой победой, с воодушевлением строя планы на будущее.
-Но, отец мой, вы слышали новость?- голос супруга сделался обеспокоенным.- Наследник захватил в плен чонгунского принца, которого собирается сделать своим наложником. А если у них родится альфа? Тогда это очень усложнит нам задачу.
-Не бойся, сынок,- самодовольно ухмыльнулся Министр, - я не допущу этого. Завтра же прикажу добавить к нашему снадобью еще одну хитрую травку, которая значительно ослабит Наследнику детородную способность, и тогда можно будет не опасаться появления при дворе ненужных младенцев. Надо как можно быстрее помочь нашему Принцу, ведь наверняка он чувствует себя сейчас лучше, долгое время лишенный нежных забот о своем здоровье, да и Его Величество что-то перестал жаловаться на недомогание. Меня всерьез начинает беспокоить его цветущий вид, неужели главный лекарь нашел причину хвори и напоил Короля противоядием?
-Но почему бы не переманить этого вредного старика на нашу сторону, отец?
-Не выйдет, Ильвар, - угрюмо буркнул тесть.- Старая пиявка предана монарху, словно собака, и его не соблазнить ни деньгами, ни титулами, а в его возрасте он не боится даже смерти. Ну, ничего, ничего, у нас все получится, и новая травка сработает как надо! Ты только не подведи, сынок, роди нам альфу, и тогда мы начнем действовать намного смелее!
-Но как же мой муж, отец? Раз я забеременел, он не допустит меня к себе в спальню!
-С этим можно повременить, не думай о глупостях, у тебя еще будет возможность заманить его в свои сети. Главное сейчас- наш ребенок! Не высовывайся, не прекословь, будь с супругом ласков, но не навязчив, и береги себя, не дай бог что-то случится! Твое дело- выносить и родить нам наследника, все остальное я возьму на себя…
Нет, вы только послушайте, каковы негодяи! Я испытывал огромное желание ворваться в будуар супруга, уличить злодеев во всех преступлениях и с чистой совестью сдать дознавателям. Если бы в их темные дела не был замешан мой родитель! Если бы он не поддался на провокационные мысли о власти и не возжелал трона! Как же мне быть, как поступить и что придумать, чтобы вывести отца, а вместе с ним и всю нашу семью, из-под смертельного удара, сохранить нынешнюю королевскую династию и уничтожить заговорщиков? Задачка представлялась практически неразрешимой, и все, что я пока мог, это незаметно мешать честолюбивым планам Первого министра, играя роль беспечного баловня судьбы, помешанного на странной смеси наук и распутства, которому не было никакого дела ни до власти, ни до политики.
Лакей доложил о приходе Кайрата, и я нетерпеливо поспешил в гостиную, надеясь услышать хорошие новости от внедренного на кухню моего человека.
-Не переживай, все получилось,- довольно усмехнулся компаньон,- не только поймали за руку злодея, но и перекупили, вернее перепугали так, что бедный парень в ногах валялся, лишь бы не выдавали его палачу. Он по-прежнему исправно получает отраву из рук посредника, так что Министр пребывает в полной уверенности, что черное дело вершится, ведя его к заветной цели. В этот раз мы нашли выход, Реналь, но что дальше? Как ты думаешь бороться в одиночку против этого заговора, в котором участвует половина знати?
-Эти чинуши не участвуют, Кай, а лишь пассивно наблюдают, подкупленные брошенной им мелкой подачкой или обещанием должности, но в случае неудачи они тут же предадут своего лидера и переметнутся к победителю. У каждого рыльце в пушку, и я смогу с ними справиться в любое время, если того потребуют обстоятельства. Армейские генералы и военный министр преданы Королю, вот потому Первый и не решается на открытый переворот. Пока того, что мы делаем, вполне достаточно, а если у Наследника еще и сын родится, его положение значительно упрочится, а наша задача упростится. Подождем и тоже понаблюдаем, ты же знаешь, что я не могу сейчас действовать открыто, чтобы не замарать честь отца и всей нашей семьи. Дело чрезвычайно серьезное, тут нужно обдумывать каждый шаг, иначе можно лишиться не только титула, но и головы.
-Рен, скажи, чем так притягателен трон, что Первый решился на измену? И чего не хватает, с жиру бесится, старый хрен! Правая рука Его Величества, семья в числе самых богатых и знатных, четверть страны в личной собственности! И сына воспитал негодяем! Я слышал… твой супруг, он что, действительно беременный? Зачем ты так быстро сделал ему ребенка? Не мог схалтурить, неуж не умеешь, с твоим-то опытом?
-Умею. Но… лекарь шепнул мне по секрету, что Ильвар слаб и не выносит плод, так что можно не опасаться, что тесть мой получить желаемое, - я не нашел в себе сил признаться, что применил к супругу губительное для зародыша снадобье. Не все можно сказать даже лучшему другу, да это и ни к чему, лишние знания никому не на пользу. - Так что, вполне возможно, любезный мой Кайри, что осенью вместе пойдем на Аукцион, где и выберем себе по красивому деревенскому парню!
-Не шутишь, Реналь? Правда, пойдем? Меня отец давно гонит, потомство хочет. А твой как, согласится разбавить королевскую кровь грубой простонародной?
-Возможно, она давно уже разбавлена, и не однажды, - усмехнулся я. - Вспомни, с каких времен разрешены Аукционы? Не только отцы, но и деды наши туда хаживали, чтобы купить в постель здоровое тело, такова истина, мой любезный друг, и никуда от нее не деться. Каждый знает правила этого чудовищного по своей сути действа, вызванного крайней необходимостью. Аукционы анонимны, личности альф не раскрываются, они приходят выбирать себе пару в масках, сделки заключаются тайно и временных супругов никому не показывают, а все дети считаются рожденными в законном браке, так что мы никогда не узнаем, от кого рождены, - от знатного омеги, которого наивно зовем родителем, или от пышущего здоровьем крестьянского парня, давшего нам жизнь в обмен на мешок золота? Наши предки были поистине безумны, испортив потомство родственными браками, и мы теперь расплачиваемся за это, не зная своей истинной родословной.
-Но если ребенок все-таки родится, Реналь? Что нам тогда делать, как сдержать непомерные аппетиты сумасшедшего властолюбца?
-Подождем, Кай. Через месяц, самое большее, два, все прояснится…
***
Выкидыш случился у Ильвара через три недели и два дня, то есть чуть раньше, чем я ожидал, исходя из объяснений моего травника. Пока в нашем доме царил переполох и бегали лекаря и слуги, в столице произошло еще одно важное событие, о котором, в силу обстоятельств, я узнал гораздо позже: чонгунский король прислал послов во главе со своим старшим сыном, чтобы обговорить вопросы перемирия и торговли, а также судьбы младшего принца, который по-прежнему числился у нас военнопленным, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Правда, в тюремной камере он не содержался, Наследник сумел-таки выторговать у отца это послабление для своего любовника, но постоянно сидел взаперти, не пользуясь положенными по рангу почестями и привилегиями.
Чонгун - немногочисленное, но очень воинственное королевство, расположенное в гористой неплодородной местности, оно всегда воевало с нами за пахотные земли и выход к морю, и в прежние стычки не раз добивалось частичных успехов. В последней большой войне удача изменила горцам, их армия понесла значительные потери в живой силе, и страна до сих пор не могла восстановиться, решаясь лишь на небольшие приграничные набеги. Наши шпионы не раз доносили, что несмотря на высокую рождаемость, численность населения все еще не достигла и двух третей довоенной, и по этой причине в армию записывали всех подряд, даже омег, после того, как они исполняли свой гражданский долг, произведя на свет троих сыновей.
Теперь, после последнего большого поражения на границе и пленения младшего принца, Король, видимо, справедливо рассудил, что им нужна передышка, и решил пожертвовать ради страны любимым сыном, отдав его врагу в залог мира. Наши генералы понимали ситуацию, но не препятствовали переговорам, также желая использовать спокойное время для обучения новобранцев и пополнения арсенала. Старшего брата допустили в комнаты младшего и оставили одних, после чего они вместе появились на королевском приеме. О чем беседовали принцы, осталось для всех секретом, но после короткого рандеву Вейр выглядел куда более дружелюбным. Он спокойно стоял рядом с нашим Наследником, опираясь рукой на его локоть, и даже слегка улыбнулся, когда объявляли его официальный статус королевского наложника.
Притворялся он лояльным или нет, было сейчас не столь важно, главное - он дал согласие стать гарантом мирного договора, а за то время, что этот договор оставался бы в силе, многое могло измениться. Двор надеялся на появление у них с Наследником общего сына, а если бы Бог послал Принцам альфу, то отношения двух королевств могли стать значительно ровнее, что было бы полезно обеим сторонам.
-Где Первый Министр?- удивленно спросил Король, не видя в тронном зале своего фаворита.
-Его единственный сын, у него выкидыш,- шепнул главный распорядитель церемоний, стоявший по регламенту слева от трона.- Их превосходительство очень расстроены.
-Как жаль,- искренне огорчился Его Величество,- мой брат тоже должно быть не в лучшем расположении духа. Пошлите спросить, не нужно ли чего супругу герцога для скорейшего восстановления здоровья. Они с племянником молоды, пусть не огорчаются, у них еще будут другие дети.
Как только Ильвар немного оправился от последствий выкидыша, его осмотрел главный королевский лекарь. Я с замиранием сердце ждал ответа, ибо от этого зависело не только мое будущее, но и будущее всего королевства. Вердикт был однозначен: омега бесплоден, и все попытки зачать нового ребенка заранее обречены на неудачу. Я облегченно перевел дух, исподтишка наблюдая за реакцией отца и сына, которые не могли скрыть охватившего их отчаяния.
Ильвар рыдал, размазывая по щекам злые слезы, а Министр впал в настоящее бешенство. Не поверив старому лекарю, он наорал на него и потребовал созвать консилиум, рвал и метал, грозил всем тюрьмой и пытками, мешая угрозы с мольбами, обещал золотые горы тому, кто поможет излечить его сына от бесплодия. Однако приговор лучших лекарей королевства не изменился- детей у омеги больше не будет!
"Надо съездить в провинцию, сказать моему травнику слова благодарности. Отвезти бы какой-нибудь ценный подарок, но он не возьмет, но можно схитрить, соблазнив его редкими травами, от них-то уж точно он не откажется! " - втайне ликуя, прикидывал я. Впрочем, успокаиваться пока было рано, ибо доведенный до крайности тесть был способен на любое безумство.
В тайной комнатке раз за разом я терпеливо и внимательно слушал, как Первый министр страшным шепотом кричал на сына, обвиняя в крахе задумки всей его жизни, а тот снова рыдал и оправдывался, что ни в чем не виноват, как строили они планы опоить меня каким-то жутким зельем и уложить в постель с младшим братом Ила, а после объявить, что я соблазнил его и обрюхатил, тем самым вынудив признать чьего-то там ребенка своим, как пытались вступить в альянс с тестем Наследника, несколько задетого тем, что царственный зять взял себе наложника, но у них ничего не вышло, ибо я поговорил с Принцем за дружеской выпивкой, как бы между прочим посоветовав ему объясниться с тестем, успокоить и вернуть расположение, объяснив, что наложник лишь вынужденная мера, и что законный супруг никогда не будет обижен.
Весной было объявлено о беременности чонгунского принца, который благополучно разрешился в конце лета крепким здоровым альфой. Двор ликовал, празднуя укрепление позиций правящей династии, а я был рад, что мой отец, наконец, прозрел и навсегда отказался от претензий на престол. Зато он вдруг страстно возжелал внука и начал энергично давить на меня, подталкивая к мысли пойти на ежегодный осенний Аукцион.
Прежде я много болтал про Аукцион и про крестьянских красавчиков, особо не вдумываясь в смысл сказанного, но вот теперь, когда необходимость пойти туда замаячила передо мной близкой реальностью, сердцем и душой овладело совсем иное настроение.
Если честно, я шел туда с двойственным чувством и без особого желания, совсем не уверенный, что захочу выбрать во временные мужья хоть кого-то из тех бессовестных омег, кто забыл о чести и совести и решился продать на Аукционе свое тело, ибо каждый из кандидатов представлялся мне корыстным развратником, готовым ради денег на заключение чудовищного аморального контракта, согласно которому ему предстояло лечь под чужого альфу, забрюхатеть от него и родить ребенка, и потом уйти, обменяв родного малыша на мешок с золотом. Чем лучше временный супруг дешевой шлюхи из борделя? Вся разница в их поведении лишь в том, что первый ублажает своим телом одного самца, а второй всех желающих… Если рассудить, шлюха даже честнее, ибо продает только себя, не торгуя отцовской любовью.
Я был богат, и не понимал тогда многого, а потому и шел на Аукцион, этот бесчеловечный рынок, где торговали самопожертвованием, словно в бордель, относясь к его участникам без тени уважения, да и ребенка мне пока совсем не хотелось… Вот если бы я мог забрать себе в мужья того чудесного голубоглазого провинциала!.. Но это была лишь мечта, несбыточная и невозможная, ибо чужой супруг недоступен никому, даже члену королевской фамилии…
Глава 9
Эвальд люн Кассль
Денег, полученных за участие в военной кампании, хватило не только на закупку провизии, но и на новые костюмы братьям, так что мы с честью могли представить их на ежегодном весеннем фестивале, и я с радостью ждал этого праздника, хотя сам и не думал участвовать.
-Но почему, Эви? Почему ты не едешь и остаешься дома?- огорченно спросил у меня средний, - ты старший, и тебе первому следует найти хорошего супруга. Ты так заботишься о нас, а о себе забываешь. Вон, даже сражаться уходил, зачем меня не взял? Я не ребенок, и стрелять умею, ты сам меня учил, я бью без промаха!.
-Глупыш, и вовсе я не забываю о себе,- обняв брата, тихо прошептал я ему на ушко. - Но если я первым выйду замуж, кто позаботится тогда о вас? Для меня главное - вы, мои младшенькие, ваше счастье и ваша судьба. Получим на фестивале приличные брачные предложения, даст Бог урожайный год, заработаем вам на приданое и сыграем свадьбы, а уж тогда настанет и моя очередь. Я ведь красивый, правда? Ну, вот, так что легко найду себе пару.
-Я очень люблю тебя, Эви, ты сильный и смелый. И на войне ты проявил себя героем! Мичи рассказал, что твою рану лечил сам столичный герцог, а Наследный принц подарил тебе перстень со своей руки! Но почему ты вернулся домой такой грустный?
-Война, это всегда грустно, братик. Я видел много боли и страданий, мне было жаль даже вражеского принца, которого я снял стрелой по приказу командира. Солдаты говорили, что его увезли в столицу в качестве пленника... Ну, ладно, хватит о войне. Вы вроде собирались на охоту? Удачи, а я должен еще сверить с Мичи расходные книги.
Слова брата и мгновенная, как удар, боль в раненом плече, снова напомнили мне о том волшебном дне, когда Реналь лан Эккель нежно и бережно прикасался ко мне, врачуя рану. Я помотал головой, отгоняя ненужные мысли, приносившие мне лишь грусть и страдания. Зачем мне помнить герцога, этого богатого вельможу, которому нет и не может быть до меня никакого дела? Разве не достаточно того, что я думал о нем всю свою раннюю юность, не имея надежды даже на недолгое счастье? Тогда я был слишком молод и наивен, и потому радужные мечты о красивом принце приятно щекотали нервы, вызывая на лице мягкую улыбку, но теперь я взрослый, я старший сын в бедной семье, и должен жить реальной жизнью, не забивая голову волшебными сказками…
Но почему я снова думаю о нем? Почему не хочу забывать, словно облик его- это единственный луч радости в моей серой угрюмой жизни? Дернув на себя ящик бюро, я вытащил на свет божий маленький холщовый мешочек, в котором хранил свое единственное сокровище- золотую заколку с розовым камушком, Реналь снял ее тогда из своих волос и сунул в мою руку, после того, как надел мне на палец подарок Принца. Я берег эту вещичку, как зеницу ока, и мне всегда казалось, что я ощущаю идущий от нее его запах- такой сладкий и зовущий, не отозваться на который просто невозможно. Тогда, в лазарете, несмотря на боль в плече, я потянулся к нему, к этому волшебному запаху, а герцог гладил меня по плечу своей теплой рукой, и сердце сходило с ума от невыносимого счастья…
-Эвальд, ты сверил записи в книгах?- выдрал из глупых грез голос Мичи.
-Почти закончил,- соврал я, пряча сокровище в мешочек,- если поможешь, справимся быстрее.
***
Зиму пережили благополучно, весна порадовала дружным половодьем, поля быстро просохли, дав возможность спокойно и продуктивно заняться полевыми работами. Фестиваль прошел также удачно, и брачные предложения для братьев были получены. Осталось немного, но самое главное - за положенные между сговором и помолвкой два года собрать приданое и отложить денег на свадебные наряды, и тогда можно будет вздохнуть спокойно.
-Следующей весной на фестиваль поедешь ты, мой Эвальд,- мечтал отец, сидя теплым весенним днем на резной скамейке в увитой плющом беседке возле главной аллеи, одном из немногих сохранившихся в прежнем великолепии уголков старого замкового парка,- ты несомненно произведешь там фурор, с твоей красотой и музыкальным даром. Весь город будет потрясен, и разговоры будут только о тебе, ведь до сих пор твоего прелестного лица никто толком не видел.
Я соглашался, не желая огорчать родителя, но не разделял его восторгов даже на треть, и мне совсем не хотелось потрясать город своей внешностью и вызывать в свой адрес бурю восторгов, так же как не хотелось искать себе пару и выходить замуж. Меня вполне устраивала моя жизнь, проходившая в трудах и заботах о полях и фермах, охоте и стрельбищах, а для души у меня были мои сказочные мечты о далеком принце, которыми я тешил себя в минуты отдыха. Почти забытые, после памятной встречи на войне, они снова набрали силу, и я наконец сдался, больше не противясь им, даже моля порой бога Юйвена послать мне красивый сон, чтобы я снова смог увидеть чарующие черные глаза герцога Реналь лан Эккеля, в которых притаилась щемящая мне сердце и душу загадочная грусть…
Увы, с концом весны закончилась и наша удача. Лето принесло невиданную засуху, посевы сгорели, а когда, наконец, на иссушенную зноем землю пали долгожданные дожди, спасать в полях было уже нечего. Немного урожая удалось собрать лишь с низменных угодий возле озера, и одну треть от обычной нормы с полей у впадавшей в него речки, что-то дала продажа мяса и молока с ферм, но этого было мало, катастрофически мало! После уплаты пошлины и отбора семенного материала, стало ясно, что не только на приданое братьям, но и просто на жизнь денег не хватит. Зиму протянуть было можно, если прибавить к муке и овощам рыбу и дичь, но это все, на что мы могли рассчитывать.
В замке воцарилось уныние, хотя все старались держаться бодро, не показывая вида, подбадривали друг друга излишне веселыми разговорами, но это наигранная бравада действовала на нервы еще сильнее. И я вспомнил прошлогодние разговоры с Мичи.
-Расскажи про Аукцион, поподробнее,- выманив его в зерновой сарай, якобы для подсчета мешков, потребовал я.- Все, что знаешь, с начала до конца!
-Ты что, Эвальд? - испугался он.- Неужели воспринял всерьез мою глупую болтовню? Вот я дурак, надо же было сморозить такую чушь! Выбрось из головы, ненормальный придурок, и думать не смей! Что-нибудь придумаем, может, снова в наемники подадимся, или в учителя стрельбы из лука? А, Эвальд, что думаешь?
-Войны нет и не будет в ближайшее время, с Чонгуном перемирие. Мелкие налеты не в счет. А обучая из лука, много не заработаешь, да и сложно найти сейчас желающих. Рассказывай, Мичи, ты ведь и сам понимаешь, Аукцион- это единственный способ заработать достаточно, чтобы выйти из положения!
-Я знаю не так уж и много, Эвальд, тебе лучше всего спросить у господина Альвина. Он долго жил при дворе и обо всем наслышан. Если решишься, тебе все равно придется открыться ему, ведь ты не сможешь уйти без его разрешения. Но, Эвальд, дворянам туда путь закрыт!
-Ну так придумай чего-нибудь, Мичи. Достань мне табличку (удостоверяющую личность- примеч. автора) какого-нибудь крестьянина, который подходит по возрасту, и мы обменяемся с ним именами на время. А лучше найди недавно умершего, таблички ведь ты сжигаешь, как управляющий.
-Не надо, Эви, не губи себя,- побелевшими губами еле выговорил Мичи и вдруг опустился передо мной на колени.- Пожалуйста, милый, забудь мои глупые слова! Забудь о них, слышишь?!
-Поторопись, и сделай, что прошу! И поднимись, зачем в пыли стоишь? Не ты ли говорил, что все равно как жить: девственником или родить кому-то. Чтоб завтра документ был у меня, а то в столицу опоздаю! Иди, а я пока поговорю с отцом.
***
-Кто надоумил тебя на подобное, Эльвин? Мерзавец Мичи??? Выгоню из поместья, ко всем чертям, без рекомендательных писем!- я испугался, что отец немедленно помчится исполнять свою угрозу, таким безудержным синим гневом полыхнули на меня его красивые глаза.- Не смей мне врать, и честно отвечай, откуда ты узнал про Аукцион?
-Отец, давайте поговорим спокойно. Пожалуйста, послушайте меня. Мичи не виноват, я сам так решил. Это единственный способ заработать денег, решив все наши проблемы, и поэтому я прошу вас разрешить мне поехать в столицу, чтобы участвовать…
-Участвовать? Участвовать!! Да что ты там решил, глупый несмышленыш? Что знаешь ты, наивный провинциал, о столичных нравах?- родитель все больше наливался гневом, пока не отвесил мне две полноценные оплеухи, от которых я невольно свалился на пол. А он вдруг остыл и бессильно осел на пол рядом со мной, закрыл ладонями лицо и горестно всхлипнул. Я деликатно ждал, пока пройдет эмоциональный порыв, и он возьмет себя в руки. - Какой же я отец, если мой сын вынужден продать себя на этом мерзком рынке? - слезы текли сквозь его пальцы щедрым ручьем, и хрупкое тело содрогалось в отчаянных рыданиях.- Пожалуйста, Эвальд, забудь об Аукционе, я прошу тебя… я умоляю, забудь… Возможно, следующий год будет удачнее, и мы сможем поправить наше положение.
-Отец, я не собираюсь замуж, ни на следующий год, ни позже. Нельзя жить надеждами на милость природы, нельзя уповать на одно лишь везение. Меня не интересует ни фестиваль, ни брачные предложения. Не ругайте Мичи, он прав, мне совершенно безразлично, как прожить оставшуюся жизнь: девственником или родить кому-то, получив за это деньги. Пусть это мерзко и безнравственно, но это единственный способ заработать. Я знаю, что мне придется нелегко, но я готов, и вынесу это…
-Ты ничего не знаешь, Эви,- отец отнял от лица ладони и тщательно вытер мокрые щеки.- Садись, я расскажу тебе, что ждет несчастного омегу, пришедшего на Аукцион.
Сначала все проходят унизительный осмотр. Омег раздевают догола, и лекарь осматривает зубы и кожу, ногти на ногах и руках, волосяной покров и половые органы. Если найдет гнилые зубы или прыщи на теле, вши в голове, какие-то болезни, - такого кандидата прогоняют, отвесив за обман двенадцать палок. Всех остальных приводят в порядок- моют, укладывают волосы, одевают в короткие панталоны и присваивают номер. Имена вписывают только при заполнении контракта, да и тогда они никого не волнуют.
Аукцион длится три дня. Альфы приходят выбирать омег инкогнито, в свободных балахонах и масках, самые знатные имеют преимущество, их пропускают первыми. Никто не знает их личностей, кроме главного составителя документов, который соблюдает тайну под страхом казни. Омеге альфа имеет право не говорить своего имени до конца контракта.
Временный супруг (какой цинизм в этих словах!)совершенно бесправен. Его ото всех скрывают, поселяя или в загородное поместье, или в специально купленный на время контракта маленький домик. Он живет на положении тени, ни с кем не общаясь. Насколько я знаю, редко какой альфа видит в купленном на Аукционе омеге человека, большинство приходят к своему избраннику только в указанные лекарем благоприятные для зачатия дни, не показывая лица и относятся к бедняге, как к бессловесному телу, годному лишь на вынашивание вожделенного плода. Скажи, ты сможешь вынести все это и не сломаться, Эвальд?
-Я должен. Я смогу.
-Ты девственник, сынок. Ты так красив, и ты достоин счастья. А вместо этого хочешь обречь себя на муки, нравственные и физические. Сам половой акт… без нежности и должной подготовки… довольно болезненное неприятное действо, по сути насилие. Ты будешь вспоминать о грубом вторжении всю жизнь. Пожалуйста, передумай, я не могу отпустить тебя на такое безумие. Мичи любит тебя, он сделает тебя счастливым, он будет ласков и не причинит боли…
-Отец. Вы знаете, другого способа не существует. Я молод и надеюсь быстро забеременеть, и тогда мой наниматель больше не будет мучить меня близостью. Пожалуйста, благословите.
-Ты так упрям. И так помешан на приданом братьев.
-Не говорите им, куда я еду. Скажите, что нашел работу обучать стрельбе из лука. Но можно вас спросить отец? Откуда вам так хорошо известно про Аукцион?
-Взгляни на меня внимательно, Эвальд. Что ты видишь? В нашем королевстве все жители темноволосые и темноглазые. А я? Ты никогда не задумывался, почему я так резко отличаюсь от всех остальных? Откуда у меня пепельные волосы и голубые глаза? Все потому что я тоже рожден от временного супруга, которого занесло к нам в столицу из отдаленного северного графства, а рассказал мне правду об отце мой старый воспитатель.
-Но неужели все альфы грубые насильники, отец? Неужели нет ни в ком из них хоть тени нежности? Мичи говорил, на Аукционе только красивые омеги. Так разве красота не дает хоть маленькой надежды на нормальное обращение?
-Может, и дает. Но я бы не рассчитывал на это.
-Прости, отец, но мне пришла в голову одна мысль, а не пытаешься ли нарочно меня запугать?
-Глупый. И упрямый. Ведь все равно поедешь, даже без моего разрешения.
-Я все решил, отец. Поеду.
***
Через три дня серый от бессонных ночей Мичи сажал меня в главном городке графства на дорожный дилижанс, направлявшийся в столицу. В ранце у меня была смена одежды, немного денег на еду и ночлег, перстень Наследника и маленький холщовый мешочек с драгоценной заколкой. О том, что меня ждет, я старался не думать, сосредоточившись на мысли, что все мои испытания когда-нибудь кончатся, и я вернусь домой с так нужными нам деньгами, чтобы счастливо выдать замуж братьев, поправить дела в замке и нанять для отца постоянного лекаря…
Глава 10
Эвальд люн Кассль (Эйлин Милон)
-Господин Старший лекарь, у этого омеги шрам на плече! Что делать - пропускать или отбраковывать?
-Ты что, с ума сошел, глупый Левкодий, как можно отбраковать, такого-то красавчика? Шрам не волдырь, тело не портит. И маленький совсем, ясно, что от стрелы, однако довольно свежий. Ну, отвечай, парень, как умудрился пораниться? Небось, на охоту ходил, вот и подстрелили случайно?
-Да, господин,- коротко кивнул я, не считая нужным вдаваться в подробности. Осмотр затянулся, утомив тело и душу, и больше всего мне хотелось, чтобы это испытание поскорее закончилось.
-Крестьянские дети, что с них возьмешь?- философски изрек лекарь, скользя прохладными ладонями по моим ребрам, - вольница, растут без присмотра. Но ты парень, как-то слишком уж тонок в кости, и черты лица у тебя благородные. Отец из дворян, что ли? В приграничных графствах господа часто со слугами балуются, а потом вот такие красавчики на свет появляются. Ладно-ладно, можешь не отвечать, не нашего ума, раз пропустили на осмотр, значит с документами все в порядке… А вот с руками придется повозиться, ладони в мозолях и кожа грубая, изысканным господам может не понравиться. Подай самое лучшее масло, Левкодий, с цветками журры, за ночь должно подействовать, и будут к утру наши ручки нежные, как у младенчика… Ты точно лучник, парень, вон и отметина от тетивы у тебя, - обильно нанося густую оливковую жидкость на мои руки, без всякого интереса выспрашивал лекарь.
-Жизнь у нас трудная, так что приходится всяким делом заниматься, господин,- так же равнодушно отвечал я.- Отец ремесленник, а всего нас у него пятеро,- по добытой для меня табличке я значился как Эйлин Милон, девятнадцати лет, родившийся в семье вольных мастеровых.
-Ну и красавец ты, парень, - снова оценивающе взглянув на меня, восхищенно цокнул языком лекарь. - Много я видывал смазливых омег, потому как лет двадцать уже служу на Аукционе, но такого, как ты, встречаю впервые. Эх, до чего несправедлива жизнь! Родись ты в благородной семье, сейчас может у самого Короля ходил бы в наложниках, в злате серебре купался и горя не знал! Ну, до чего же пальчики-то у тебя длинные, с такими только на бузуки (щипковый инструмент, разновидность лютни) играть, а ты вот сюда явился, и что тебя ждет впереди, одному Юйвену ведомо!..
-Наставник, вы просили напоминать…- испуганно дернул его за рукав младший лекарь по имени Левкодий.
-Да-да, болтаю много,- без тени раскаянья причмокнул Старший, завинчивая узорную пробку на большой бутыли с маслом,- но я ж ничего такого… Ну, все, парень, ты признан годным, по всем пунктам подходишь, как чолышко! Удачи на торгах, и пусть тебя купит добрый господин, которому ты принесешь долгожданную радость, родив наследника!
В ночь перед Аукционом я плохо спал, мне снились странные сны, и я просыпался в холодном поту, тщетно пытаясь успокоиться. Думал о братьях, об их счастливом будущем, о том, как мы наймем каменщиков и отремонтируем замок, и он снова станет нарядным и изящным, а потом лекарь поправит отцу здоровье, и его красивые голубые глаза радостно засияют навстречу мне, излучая нежную любовь и признательность… На время тревога утихала, а потом снова начинались мучения, и липкий, как паутина, страх перед будущим, перепоясывал тело безжалостным обручем, давя на сознание.
"Пути назад нет, Эвальд, - неслышно шептал в тишину тесной комнатушки, выделенной мне для ночлега,- ты справишься с этим, ты все выдержишь. Всего лишь шесть циклов, по три дня в каждом… ты выдержишь, сможешь, потерпишь, в конце концов. Не убивать же тебя будет этот самец, а всего лишь… ну ладно, не стоит пока об этом. Я молодой и здоровый, Бог даст, смогу понести с первой же ночи, тогда и вовсе все пройдет отлично. У альфы больше не будет причин ко мне приходить, и я проживу весь срок без забот, дам жизнь его семени и получу деньги. Все просто и ясно. Я для него- бессловесное тело, он для меня- денежный мешок, и кроме вознаграждения мне от него ничего не нужно. Ни нежности, ни тепла, ни простого человеческого обращения. Контракт. Обязательства. Деньги. На этом все! Хотя, я думаю, что отец просто пугал меня, пытаясь отговорить от принятого решения, и они, эти знатные альфы, совсем не насильники. У меня неплохая внешность, так что наверняка мой временный супруг возжелает красивого тела, и я стану для него лакомым кусочком. Это может участить его посещения, но делать нечего, придется потерпеть. А может, он будет со мною нежен, и мне это даже понравится, и ночи с ним не будут такими уж неприятными? Видел же я, как страстно ласкал тогда нашего горничного герцог Реналь…".
Проклятье, ну зачем он мне снова вспомнился? Сон улетел, и я сел в постели, отчаянно горько вздыхая, а ночь молчала в ответ, глядя на меня любимыми колдовскими глазами. Вот любопытно, женат он или холост? Наверно, женат, но имеет ли детей от своего супруга? Сам не знаю, почему эта мысль вдруг тюкнула в голову, посеяв сумбур и волнение. А что, если он тоже придет завтра на Аукцион выбирать себе временного мужа на год?
Дурак, что за чушь я тут навыдумывал? Он герцог, племянник Короля! Разве позволят члену королевской фамилии родить ребенка от омеги из народа, ему в случае необходимости подберут знатного наложника из лучших семей, чтобы не испортить благородную кровь грубой крестьянской! Этот разумный довод должен был тут же успокоить меня, но не успокоил, и я ясно осознал, чего боялся от завтрашнего дня сильнее всего…
Как же я не спросил у отца о таких важных вещах? Ходят на Аукцион королевские родственники или не ходят? Нет, что за бред лезет в голову, при чем тут Аукцион и Реналь лан Эккель? Я просто устал от дальней дороги, от всех этих лекарей и осмотров, я весь изломан глупыми страхами, от которых немедленно нужно избавиться! Никакого герцога завтра не будет, а я стану "супругом" одному из столичных богачей,- чужому альфе, который мне безразличен. Мы подпишем контракт, выполним свои обязательства и мирно расстанемся. Ребенка заберут сразу же после рождения, я не увижу его даже мельком, и мне не о ком будет скучать, а кроме того, я постараюсь настроить себя с самого начала, что этот малыш не мой, он мне не нужен, ему будет лучше в богатой семье, чем среди нищеты и разрухи. Он - сделка, просто товар, за который я получу положенное вознаграждение!
С этим настроем я и уснул, с ним же вышел утром из комнаты, отдав себя в руки слуг, которые вымыли меня, причесали и напудрили, одели в короткие яркие панталоны и повесили на обнаженную грудь золотую цепочку с номером. Все точно так, как и рассказывал отец. Омега без имени, раб для продажи- в качестве живого сосуда для будущего плода богатого нанимателя…
***
Дома, по пути в столицу и даже нынешней ночью, когда я лежал без сна в тесной комнатке, страхи и волнения перед предстоящим действом были достаточно сильными, но все же далекими, сейчас же, когда наступил решающий момент, я всеми силами старался сдержать охватившую меня дрожь, несмотря на то, что в большом помещении Аукциона было не просто тепло, но даже жарко. Сердце билось неровно и неистово, руки похолодели, а кровь жарко прихлынула к лицу, по счастью предусмотрено скрытому слоем пудры.
"Спокойно, спокойно,- мысленно уговаривал я себя, проходя вместе с другими омегами за полупрозрачный занавес позади центрального возвышения в форме овала, - следи за дыханием, медленно считай вдохи. Тебя здесь никто не знает, стыдиться некого. Сегодня первый день торгов, и если меня быстро выберут, а я надеюсь на это, то нынче же увезут отсюда, и больше позориться тут не придется…"
Первый раз в жизни я стоял перед чужими людьми почти обнаженный. Первый раз мне нечем было прикрыть лицо, и я чувствовал себя крайне неловко. Первый раз на меня открыто смотрели другие альфы, и я ловил прорывавшийся в их глазах блеск вожделения, хотя внешне они тщательно скрывали свои чувства под маской равнодушия. Впрочем, пока это были лишь служащие Аукциона, которые спешно заканчивали последние приготовления, осматривая живой товар придирчивыми взорами, в который раз за это утро поучая нас, как выходить на возвышение, как демонстрировать клиентам свое тело, куда смотреть и как вести себя во время торгов.
-Омеги, помните чему вас учили во время тренировочных занятий. Ваша походка должна быть плавной и гибкой, ни возгласов, ни резких движений. Не забывайте: несколько шагов, изящный поворот и остановка в центре помоста. Лицо не морщить, гримас не строить,- легкая улыбка и спокойный взгляд, обращенный в стену, на господ смотреть нельзя, неважно, что они под масками! До конца торга стоять неподвижно, по окончании так же плавно сойти вниз, где уже будет ждать слуга купившего вас господина. Подписываете контракт и с этого момента становитесь собственностью временного супруга. Вам все понятно? За непотребное поведение во время или после Аукциона следует наказание палками. Следите за собой и не допускайте неповиновения!
***
Сквозь полупрозрачный занавес было отлично видно, что происходит в зале. Открылись двери, и первыми внутрь вступили трубачи. Короткий сигнал, резко царапнувший по напряженным нервам, послужил сигналом для допуска зрителей, хлынувших внутрь быстрым цветным потоком. Сидячих мест для зевак было не предусмотрено, и они тесной толпой сгрудились за барьером, алчущими зрелищ глазами озираясь вокруг в тщетной надежде разглядеть омег, скрытых от них кисеей легкой материи.
Новый сигнал трубачей, и в зал величаво и медленно вступили господа. В широких красных плащах, полностью скрывавших фигуры, в широкополых шляпах и с позолоченными масками на лицах,- они были неразличимы, как близнецы-братья, и именно эта безликость странным образом меня успокоила. Какая разница, кому из этих знатных пугал достанется мое тело? Они не знают меня, я не знаком с ними… Не о чем думать, не о чем волноваться, не о чем сожалеть. Час пробил, осталось лишь выполнить первую часть обязательств, потом поставить оттиска пальца на казенной бумаге и поступить в рабы к своему господину…
Альфы не спеша расселись за маленькие столики, за их спинами встали слуги, и торга начались. Раздался удар гонга, и на помост вызвали первого омегу с цифрой "1" на золоченой цепочке…
***
Никто не посвящал нас в правила Аукциона, но стоило понаблюдать за ходом торгов, как все становилось понятно. Здесь не ставилось цели выбить из альф баснословные суммы, и потолок цены за омегу был ограничен в семьдесят золотых монет. Распорядитель называл начальную цену в десять монет, и ждал ответа от зала. Взметались вверх таблички с цифрами, и лот поступал в распоряжение того, кто предложил больше. Первые семь лотов были проданы достаточно быстро, и ни один не был оценен в максимальную сумму.
Сделавший покупку господин покидал зал вместе с омегой, а его место за освободившимся столиком занимал следующий.
Я был восьмым. Распорядитель выкрикнул мой номер, и я пошел на помост, радуясь, что ноги держат меня крепко и не дрожат, как утром. Легко преодолел шесть ступенек, потом четыре шага по гладкому настилу, дошел до середины, повернулся вокруг свой оси и замер, как нас учили на репетиции, в позе восковой куклы, рассеянно глядя поверх шляп сидящих в зале. "Смотреть на альф нельзя!"- некстати вспомнилось распоряжение служащих, и я чуть не рассмеялся, рискуя подпасть под наказание палками. На что тут смотреть? На блестевшие в прорези масок одинаковые глаза, или на широкие красные плащи и равнодушные маски?
Зато в меня разом впились десятки глаз, и я кожей почувствовал это пристальное разглядывание. Альфы словно сдирали с меня мою жалкую одежку, пытаясь проникнуть под нее и оценить то, что было для них пока еще скрыто. Распорядитель как-то неуверенно оглядел зал, словно почувствовав что-то неожидаемое, громко назвал начальную цену, и тут же над всеми столами одновременно взметнулись таблички с максимальной суммой, что привело служителя в полную растерянность.
-Господа, вы все желаете купить этого омегу?- срываясь на фальцет, возопил он. - Но кто же получит его, если вы все разом назвали одинаковую цену? В истории Аукционов еще не бывало такого случая, и я не знаю, как разрешить спорную ситуацию.
Над одним из столиков к табличке с цифрой "70" прибавилась вторая такая же, составив в итоге двойную сумму. Распорядитель молчал, не зная как реагировать на этот выверт, и даже я позволил себе взгляд в направлении, где сидел, по всей видимости, тот самый альфа, которому суждено было стать моим владельцем. Зал замер, оцепенело наблюдая, как выкинувший вторую табличку щедрый господин поднялся, властно кивнув головой своим спутникам, и те дружно ринулись на помост, буквально сдирая меня вниз…
-Омега под восьмым номером продан за двойную цену!- запоздало завопил распорядитель.- Впервые в нашем Аукционе, господа!!!
Мне в спину неслись выкрики и аплодисменты. О, Юйвен, что же это происходит? Я что, настолько хорош, что эти альфы враз сбесились, всей кучей возжелав меня себе в супруги? А я еще надеялся, что ограничусь шестью циклами, и буду жить себе спокойно! Да этот ненормальный затрахает меня до смерти, раз отвалил за мое тело такие деньжищи!!!
Глава 11
Реналь лан Эккель
-Я так хочу тебя, любимый… Возьми меня, возьми… я твой… возьми, заполн…
Тихий шепот обволакивал слух, бросая тело в дрожь желаний. Мягкие руки двигались по моей груди, задевая соски, спустились ниже, к самой кромке легких ночных панталон, медленными движениями гладили живот и бедра. Полусон, полуявь… Я не хотел просыпаться, плавясь в эротическом томлении, с губ срывался стон наслаждения. Кто-то целовал мою спину, нежно и возбуждающе, губы плавно скользили по лопаткам, потом по ребрам и чувствительным точкам на бедрах, я застонал громче, невольно подаваясь навстречу этим волнующим касаниям, и губы тут же откликнулись, прижавшись крепче. Неведомый искуситель ловко перевернул меня на спину, одновременно распуская узел на шнурке и проникая шаловливыми пальчиками под тонкую ткань ночного одеяния.
Губы обжег дразнящий поцелуй, язык раздвинул зубы и коснулся нёба, но одновременно в нос ударил знакомый терпкий запах, и я резко дернулся, пытаясь выбраться из липкой паутины наваждения… Ильвар? Ильвар! Это его запах, но почему он такой сильный? Цикл? У него точно цикл, а он ведь даже не бесплодный! Как он проник сюда, развратный демон? Решился-таки испытать на мне свои коварные уменья, и это ему удалось, почти удалось! Еще немного, совсем чуть-чуть, и я б уже не смог остановиться… О, нет, что ж я чуть было не наделал??
-Мой господин? - супруг еще не потерял надежды, сжимая в пальчиках мой напряженный орган.- Я так соскучился по тебе, что больше не мог сдерживаться. Мы ведь женаты, верно? Так почему же нам не подарить друг другу немного нежности и ласки?
-Как ты попал сюда?- тело предавало меня, моля о продолжении, но разум уже очнулся и вступил в решительный бой, побеждая природу. Черт, все это оттого, что у меня давно не было омеги! Кай прав, мне надо немедленно исправить это упущение, иначе я легко попаду в сети коварного Ильвара. Почти попал, проклятье, и как я мог забыть вчера запереть двери в спальне?- Иди к себе, сегодня не до глупостей!
Я собрался с силами, сбросил с себя руки супруга, натянул штаны и крепко завязал узел на шнурке. Перестарался, черт, живот режет, зато здорово отвлекает от искушения. Вот ведь змей, опасный соблазнитель, надо держаться от него на расстоянии! Иль обреченно вздохнул и сел в постели, и я заметил, как блеснула в его очах искра ненависти. Всего на миг, а после… он сумел заплакать, горестно и безутешно, вот притвора! Такому лицедею только в бродячем цирке выступать!
-Я знаю, господин мой, что так и не смог понравиться вам,- жалобно всхлипывая, прошептал он.- А теперь еще и бесплодие… Сегодня первый день Аукциона. Но неужели вы и правда выберете себе временного супруга? Я молод, я поправлюсь, я верю, что смогу родить нам сына! Пожалуйста, мой господин, вам только нужно подождать немного!
-Отец настаивает, что могу поделать?- желая побыстрее отделаться от него, пробурчал я. Мне было стыдно от того, что я так бурно реагировал на его ласки. Как мог я так легко поддаться? Он точно понял, что может подчинить меня себе, и теперь будет более настойчив.- Нам нужен продолжатель рода, а лекаря сказали, что ты бесплоден.
-Бывают и ошибки, мой любимый,- утерев лицо, возразил Ильвар.- Прошу вас, откажитесь от супруга по контракту. Давайте чаще делить постель, и кто знает, возможно, боги наградят нас сыном? Признайтесь, вам же было хорошо сегодня?
-Иди к себе!- сдерживаясь, чтобы не заорать в голос, прошипел я.- Немедленно убирайся из моей спальни!
О, что за дьявольское искушенье! Сегодня же куплю себе омегу! Чем лишний раз светиться по борделям, куда удобнее иметь супруга, к которому можно завалиться без проблем и в любое время! Кай говорил, на Аукционе сплошь красавчики, кровь с молоком, что мне как раз сейчас и нужно - здоровое омежье тело, чтоб этот морок-искуситель не одолел меня в постели, взяв надо мной постыдный верх! И что это он все про излечение твердил мне тут неоднократно? Не может быть, чтобы пронюхал что-то! Скорее всего, у них с коварным папочкой созрел какой-то новый план переворота, и для этой цели им нужно прежде всего подчинить меня, превратив в постыдного самца, вымаливающего эротические ласки у своего постельного партнера…
***
Чертова маскировка, зачем она нужна, если все равно все знают про Аукционы? Мало того, допускают туда зрителей, и они бесстыдно пялятся на красавчиков, стоящих на помосте. Пять монет за вход, плата для простого человека немаленькая, и все равно, как говорят, зал полон каждый год.
Я опоздал, а должен был войти одним из первых. А, ладно, разница не велика, омег мне хватит! Вошел в уютную залу для ожидания, без интереса огляделся. Да, не признать ни одного знакомца в этой толпе одинаковых фигур в плащах и масках, куда там маскараду! На слугах тоже маски, сюда берут с собой самых преданных и надежных, которые с хозяином годами, так что их лица давно примелькались, и по ним запросто можно определить господина.
-Вы следующий,- взглянув на выданную мне при регистрации табличку, кивнул служитель, ведающий пропуском в главный зал.- Я приглашу вас, будьте наготове.
-Рин, на секунду,- неожиданно дернул меня кто-то сзади.
-Как ты узнал меня, Кайрат?- так же шепотом спросил я.
-По запаху,- тихонько рассмеялся друг,- как омега. Сегодня в шесть, в Доме развлечений. Отец будет ждать тебя, наши друзья предупреждены, и все организуют. Не вовремя, конечно, ты назначил встречу, и молодой супруг тебя сегодня не дождется.
-Дождется завтра, разница невелика,- со смешком выдавил я из-под маски.- А ты? Уже отстрелялся? Выбрал омегу?
-Красавец, и всего за пятьдесят монет! Сегодня же уеду с ним в деревню!
-Счастливой брачной ночи! Ну, я пошел, вон мне уже служитель машет!
***
Омеги "6" и "7" меня совсем не впечатлили, я даже не пытался им назначить цену. Конечно, неплохие экземпляры, но обычные,- явно деревенские лица, хотя и не лишенные привлекательности, испуганные взгляды и напряженные позы. Кайрат как всегда прав, тут точно одни девственники, которые решились на эту крайнюю меру по причине нужды. Это и хорошо, и плохо,- с одной стороны, они чистые и непорочные, но с другой- стоит труда разбудить такое дремучее тело, от которого за версту веет животным страхом и зажатостью. Ночь с таким омегой вряд ли доставит удовольствие, а обучать его ласкам и нежным жестам не стоит потерянного времени. Сделать ему ребенка- и забыть, вот все, на что он годен…
На возвышение поднялся номер восемь, и зал замер, затаив дыхание. Вдруг сделалось так тихо, что стало слышно колыхание занавесей в окне и нервное дыхание клиентов, не отводивших глаз от стоявшего перед ними редкостного красавца. Омега держался с чарующей непринужденностью, словно всю жизнь только тем и занимался, что демонстрировал на людях свою красоту, смотрел поверх голов, чуть улыбаясь, и в пронзительно синих очах его плыла ирония,- он несомненно знал о произведенном на всех впечатлении, и его забавляло это. Безупречное тело, изящные пропорции, идеально плавные линии талии и бедер,- каждый испытал досаду, что на нем висят эти дурацкие панталоны, куда соблазнительнее было бы взглянуть на его прекрасную наготу, дрожа от восхищения и знойного желания…
Мой синеглазый призрак, мелькнувший из вороха белых повязок, каким я запомнил его в том лазарете в приграничном гарнизоне… чужой супруг… отважный маленький боец и меткий снайпер... У этого такие же глаза, такой же смелый взгляд, я больше никого здесь не желаю! Мне эта синь с тех самых пор ночами снится! Вдруг стало трудно дышать, настолько трудно, что захотелось тут же, немедленно, сорвать с себя эту дурацкую маску, броситься на сцену, схватить голубоглазого мальчишку за стройные плечи, прижать к себе и никогда не отпускать!.
"Ты мой, ты мой, ты только мой!- молоточками билось в мозгу волнение.- Не отпущу, не уступлю, за все золото, за все сокровища мира, ты мой, ты только мой, голубоглазый!"
Дрожащими пальцами нащупал самую крайнюю табличку с максимальной ценой, с досадой увидев, что все остальные сделали то же самое… Синие глаза широко распахнулись, сделавшись вдруг еще прекраснее, распорядитель застыл с открытым от изумления ртом, а я скорее на подсознании, чем из разумных побуждений, выхватил у соседа слева его табличку и присоединил к своей, давая понять всем и сразу, что ни за что на свете не уступлю соперникам этого омегу! Властно кивнул слугам, и они поняли меня без слов, ринулись на сцену и буквально стащили под руки ошеломленного парня вниз,- туда, где он был уже недосягаем для остальных претендентов!
-Омега под номером восемь продан за двойную цену!- обалдевшим голосом завопил распорядитель.- Впервые на нашем аукционе, господа!
-Отвезете его в наше загородное поместье!- отдал я распоряжение слугам, перед тем, как покинуть здание Аукциона.- Обращайтесь с ним вежливо, но лишнего не болтайте. И чтоб никто не знал, где этот парень, особенно мой супруг и его родитель!
***
Главный столичный Дом развлечений, как официально именовалась самая посещаемая знатью бордель, кроме главного своего назначения выполнял еще и другую, также немаловажную роль,- в его стенах устраивали встречи те, кто желал поговорить тайно, не вызывая подозрений, ибо к омегам ходили все, и молодежь, и господа постарше, и что происходило в его закрытых от посторонних глаз гостиных и спальнях, не мог проследить никто, даже лучший агент тайной службы дворцовой безопасности.
Отец Кайрата, прежний Начальник этой самой службы, а ныне Главный Судья Королевства, ждал меня в уютной комнатке, возле накрытого на двоих маленького столика.
-Ваша Светлость, герцог Реналь,- приветствовал он меня легким поклоном. - Что привело вас ко мне в такой час?
-Ваше Превосходительство, мы здесь одни, так что предпочитаю слышать от вас прежнее обращение, как в детстве.
-Хорошо,- кивнул Судья.- Мне тоже так проще, Реналь. Говори, я тебя слушаю. Знаю, ты не побеспокоил бы меня без веской причины.
Мне были нужны влиятельные союзники, имеющие вес в Королевском Совете, поэтому я рассказал ему все (или почти все). Про тайную комнату, из которой я слушал разговоры Первого Министра, про его коварные планы по захвату власти и ... про свою личную проблему, связанную с браком.
-Ваше Превосходительство, я вспомнил, что у меня был раньше другой нареченный, - первенец генерала Джианга, народного героя, победителя последней большой войны с Чонгуном. В то время, когда генерала осудили за измену Королю и жестоко казнили, вы служили Главой безопасности и лично вели его дело. Мне очень важно знать, как получилось так, что мой дядя поверил в виновность своего любимца и не попытался спасти его от смерти? Кто все-таки подставил генерала, и почему вместо его сына мне подсунули в женихи Ильвара?
-Похоже, тебе удалось лучше всех размотать запутанный временем клубок интриг, Реналь, - задумчиво потер переносицу Главный судья. - Я долго думал тогда о причинах явного оговора Джианга, но все, что приходило в голову, это страх некоторых членов Совета перед растущим влиянием генерала на решения, принимаемые Королем во внешней и внутренней политике…
-Расскажите, Ваше Превосходительство, все, что вам известно! Поверьте, я спрашиваю об этом не из праздного любопытства!
-Сначала поймали на шпионаже в пользу Чонгуна наложника Короля, графа Клеменса, которого Государь приблизил к себе после того, как отдал в супруги генералу пепельного красавчика маркиза Альвина. Это дело велось тайно, и Клеменсу попросту отрубили голову, хотя он так и не признал своей вины, даже на помосте клятвенно уверяя, что предан Его Величеству и никогда не шпионил для врагов. Многие сомневались в виновности наложника, но доказательства были веские, и Совет утвердил смертный приговор. Король всецело доверял графу и тяжело переживал его предательство, он стал недоверчив и раздражителен, подозревая всех и каждого в своем окружении. Теперь, после твоего рассказа, думаю, что инцидент с наложником был неслучаен, явившись первым звеном в цепи последующих событий, главным из которых стал заговор во главе с Джиангом. Заговорщики мастерски подготовили почву, разнервировав Короля, и им было значительно проще убедить его в измене генерала.
Ты должен знать, Реналь, что нынешний Король в некотором смысле узурпировал трон у своего старшего брата, принца Ильяса, который, собственно, не сильно и возражал, почти добровольно подписав отречение. Он сразу же покинул столицу и жил где-то на южных границах, совсем не показываясь при дворе брата. На этом имени и сыграли злоумышленники. Во время инспекции южных гарнизонов, Джианг и Ильяс встретились, и будучи прежде в неплохих отношениях, провели вместе какое-то время, а потом генерал пригласил его к себе в гости, и они вернулись в столицу. В тот день, когда друзья весело пировали в доме генерала, неожиданно нагрянули стражники с обыском и нашли целую кипу компрометирующих бумаг, включая план захвата власти и убийства Короля. Их тут же бросили в темницу, и недолго думая, обвинили в заговоре. Генерал молчал под пытками, видя, что оправдываться бесполезно, только просил пощадить невиновных, но Король вел себя как заколдованный, ничего не желая слушать, и требовал немедленного исполнения приговора…
-Вы хорошо знали генерала, Ваше Превосходительство?- видя, что он замолчал, спросил я.
-Довольно хорошо, хотя друзьями мы никогда не были. Отважный человек, открытый и надежный. Он не был способен на предательство, да и принц Ильяс тоже. Если бы он желал трона, то не уступил бы его в свое время.
-И неужели все это было сделано лишь для того, чтобы исполнить далеко идущие планы Первого Министра, и сосватать со мной его сына?
-Тогда я о таком не думал, но теперь мне многое стало понятно. Ваша помолвка - одна из звеньев большой цепи. Первый устранил генерала и верных Королю людей, приблизился к нему вплотную, завоевав доверие, ну а ваш брак, как оказалось, имел под собой далеко идущие честолюбивые планы. Но сын подвел его, не выносив ребенка?
-Да, это так. Но что же стало с семьей Джианга? Куда исчез мой первый нареченный?
-Король помиловал семью, видимо пожалев своего прежнего наложника. Их выпустили из тюрьмы и выслали на южную границу, где находится родовое поместье генерала. Альвину даже разрешили взять из городского дома некоторые личные вещи, кроме драгоценностей, и выделили лошадь с повозкой. Так получилось, что именно мне Король поручил проследить за отъездом изгнанников. Маркиз выбрал несколько книг, свою бузуку и детские вещи, а для себя пару смен белья и теплый плащ. Так и вижу их всех четверых, выходящих из ворот шикарного поместья, которое они покидали навсегда. Альвин нес на руках самого младшего, ему тогда было всего лишь около двух, а шестилетний Эвальд, его старшенький, крепко держал ладошку среднего братика. Эви испуганно смотрел на взрослых пронзительными, как у отца, голубыми глазами, но сохранял спокойствие и достоинство, равное королю. Сейчас он должен быть прекрасным, словно Бог, омегой, но как сложилось его жизнь? Я ничего о них не знаю, и Государь ни разу не упоминал при мне имени своего бывшего фаворита.
На том мы и расстались, договорившись держать друг друга в курсе событий. Судья обещал следить за поведением Министра, негласно приставив к нему проверенных людей.
Выйдя из Дома развлечений, я остановился, не зная, что делать. Домой идти не хотелось, утреннее пробуждение в объятиях супруга будило во мне неприятные воспоминания. Может, уехать ко всем чертям из столицы? Навестить сосланного маркиза Альвина, попробовать помочь поднять хозяйство, хотя он гордый и не примет денег, но можно как-то обходным путем, нанять рабочих, оплатить материалы? Он все-таки мне не чужой, и мог вполне стать тестем! Да заодно узнать, что стало с моим бывшим нареченным? Я встретил их шесть лет назад, и мне представили только двоих сыновей, куда же делся старший?.
О, эти синие глаза!..Я сел в повозку и велел везти себя в поместье за город. Конечно, поздно, я устал, так что было бы разумнее отложить наше знакомство. Нет, к черту отложить! Поеду! Я только посмотрю, как он устроился и чем там занят?
***
-О, Ваша Светлость!- удивленно встретил меня дворецкий. - Простите, мы не ждали вас. Какие будут приказанья?
-Тсс…не кричи. Мне ничего не надо. Омегу привезли? Как он, освоился, чем занят?
-Он обошел весь дом и задержался в библиотеке. Спросил, можно ли выбрать книгу?
-Книгу?- мне показалось, что я ослышался.- Он грамотный?
-Не знаю, Ваша Светлость. Но книгу он выбрал и ушел с ней в выделенную ему комнату. Попросил свечей. И больше никуда не выходил. Сказать ему о вашем прибытии?
-Я сам. Ты можешь быть свободен.
Тихонько приоткрыв дверь, я увидел своего омегу, увлеченно склонившегося над довольно большой книгой. Тонкие пальчики бережно листали страницы, чудесно очерченные губы чуть шевелились. Искушение увидеть его поближе и узнать, что его так заинтересовало, оказалось слишком велико. Я шагнул через порог, и парень услышал. Вскинул на меня свои чудесные голубые глаза, всматриваясь в полумрак после яркого света свечи.
-Я твой супруг, - делая шаг в освещенное пространство, мягко улыбнулся я.- Надеюсь, мы поладим…
Договорить я не успел. На меня вдруг полыхнуло таким отчаянным синим страхом, что я откровенно растерялся, не зная, что и думать. Он словно призрака увидел! В следующую секунду глаза его помутились, книга выпала из ослабевших пальцев и шмякнулась на пол, и все, что мне осталось,- успеть подхватить на руки обмякшее в глубоком обмороке стройное тело…
Глава 12
Эйлин Милон (Эвальд люн Кассль)
-Омега, ты читать умеешь?
-Я знаю, что здесь написано,- еще не отойдя от только что пережитого потрясения, рассеянно отозвался я. Все происходило слишком быстро, и я не успевал следить за собой. Мы были в мрачной комнате с голыми стенами,- двое слуг, стащивших меня с помоста, и чиновник в высокой шапочке за столом, на котором лежал исписанный лист белой бумаги. Контракт. Я мельком оглянулся - господина в красном плаще здесь не было. Отлично, значит, наша первая встреча с ним пока откладывается.
-Знаешь? Тогда макай пальчик в чернила и ставь отпечаток. Отлично, теперь одевайся. Здешние штаны снимай, они тебе больше не понадобятся.
Я равнодушно стянул маленькие псевдо панталоны, оставшись в чем мать родила, не испытывая при этом ни капли стыдливости (и когда я успел стать таким толстокожим!), и так же равнодушно напялил на себя то, что подали. Простые штаны и туника, поверх теплый плащ, а на голову…
На голову один из слуг ловко напялил мне что-то типа широкой накидки. Она доходила до шеи, полностью скрывая лицо, но вниз обзор не закрывала, так что я вполне мог видеть, куда идти и не спотыкаться, однако тут же выяснилось, что такой самостоятельности от меня не требовалось. Слуги подхватили меня под руки с двух сторон и повели прочь из комнаты. Я не был на улице целых три дня, и теперь жадно хватал ртом свежий воздух, щедрой лавиной хлынувший под накидку. Запах земли и прелой листвы, дым от печей… Прикрыл на мгновенье глаза, и мне показалось, что я дома. Родной замок на взгорке, отец и братья, ласковый взгляд Мичи… Близко фыркнула лошадь, и я очнулся, увидев перед собой громаду повозки.
-Видишь ступеньку? - меня подтолкнули сзади, я влез и сел, на сиденья напротив плюхнулись мои спутники, и дверка закрылась.
-Я все равно не знаю город и не собираюсь запоминать дорогу, чтобы сбежать,- спокойно объявил я,- так почему бы не снять с моего лица эти тряпки?
-А ты дерзкий парень,- усмехнулся один из слуг, (или кем они там были, не знаю), - но командовать здесь тебе не позволят. Так что сиди смирно и наслаждайся поездкой.
Лицо мне он все же освободил, взамен нахлобучив широкую шляпу, так что дышать стало легче. Я огляделся, - шикарная повозка, я прежде таких никогда не видел. Бархат и шелк, дорогое дерево… К кому я попал в супруги? Спрашивать бесполезно, да и что мне даст имя, даже если ответят? Я никого здесь в столице не знаю.
-Нам далеко ехать?- шторки на окнах плотно задернуты. Странная предосторожность, и если покупка омег так секретна, зачем на Аукцион допускают зрителей? Я не спросил тогда у Мичи, может быть, с зевак тоже взимают какую-то плату?- Вы почему молчите? Вам запрещено со мной разговаривать?
-Нет, - снова усмехнулся сопровождающий. Маску он снял, но в карете было полутемно, и лица его я не видел, да и широкая шляпа закрывала обзор. - Мы можем с тобой говорить, хотя и не обязательно. Но раз спрашиваешь, отвечу. Ты будешь жить в загородном поместье, в лесу, это довольно уединенное место. Поездка займет час, успеешь выспаться.
-Да. Хорошо. Намек понял, я больше ничего не спрашиваю.
-У тебя будет трое слуг, омега,- не обращая внимания на мои слова, продолжил он. - Они объяснят тебе правила, которые очень простые. Ты можешь передвигаться внутри поместья без каких-либо ограничений, но за ворота выходить не имеешь права. Там есть сад и большой пруд, если захочешь погулять, скажешь слуге, и он проводит тебя. Тебе запрещено заниматься грубой физической работой, как-то вредить здоровью или портить свое тело.
Да… нерадостная перспектива, целый год просидеть в доме, совершая медленные прогулки до близлежащего пруда под надзором прислуги. Ни верховых поездок, ни стрельбы из лука, ни чтения книг, ни игры на бузуке… Я свихнусь тут от скуки, следя за своим драгоценным телом, балуя его полезной едой и дневным сном для успешного выполнения главной задачи.
А ты что хотел, Эвальд, статуса настоящего супруга и выходов в свет? Кстати, запомни, что ты лишен здесь даже собственного имени, и зовут тебя Эйлин! Пора привыкать к его чужому звучанию, а то не дай бог проговорюсь перед кем-нибудь из своих надзирателей, они доложат хозяину, а тот докопается до истины, узнав, что я хоть и не ахти какой важный, но все-таки дворянин, и что мне тогда будет, страшно представить! Палками забьют или язык вырвут, а то может и вовсе четвертуют?! Могут припомнить отца и обвинить меня в каком-нибудь жутком злодействе или объявить шпионом…
Ладно… Эйлин, не нагнетай всяких страхов! Путь длинный, за окнами ничего не видать, про господина не спросишь. Когда он ко мне заявится? Лучше б попозже… Вот обживусь, осмотрюсь, настроюсь… хотя можно ли настроиться на такое? О, Юйвен, надеюсь, что все пройдет гладко. Наверно, страшно и больно только в первый раз, а уж потом все пойдет проще. Пока господина здесь нет, и то благо! После произошедшего на Аукционе я решил, что он в эту же ночь потащит меня в постель, но он ко мне и близко не подошел. Контракт был уже им подписан, и ехал я сейчас в его дом только в компании слуг.
***
Поместье поразило размерами, а сам дворец чем-то напомнил мне наш столичный дом, который остался в памяти с раннего детства. Такие же величественные стены с башенками по бокам, резные двери и запах достатка: дорогие сорта дерева, изысканные отдушки, кожа и тонкий аромат редких растений. Отец Альвин любил цветы, и в нашем доме их было много, они стояли на окнах и в огромных напольных вазонах, смесь запахов витала в главной зале, не раздражая обоняния, я вырос в ней, этой чудесной гармонии, и долго скучал потом, оказавшись в изгнании. Замок в провинции источал разруху и бедность: дрова и едкий дым, и застоявшаяся сырость, разбавленная вонью варившегося на кухне мяса или резким духом озерной рыбы. И вот теперь меня вдруг снова окутало до боли родным, незабытым запахом. Запахом далекого беспечного детства. Я словно домой вернулся, после долгой и трудной дороги, и дом встретил меня теплом и уютом. Приятным и милым, который так часто хотелось вспомнить…
Домой… Вот я дурак, что за нелепые мысли? Это поместье моего (ох, как же называть-то? хозяин? рабовладелец? ну не супруг же?)… господина, который нанял меня (нет, купил! за 140 монет!) в качестве живого сосуда для своего семени. Я буду жить здесь самое малое год с месяцем, а возможно и больше, если забеременею лишь в конце срока, предусмотренного контрактом, и тогда мне придется застрять здесь еще почти на столько же, чтобы выносить и родить ребенка, и только потом я смогу вернуться домой, чтобы возродить из руин наш мрачный унылый замок…
Навстречу вышли несколько человек в форме горничных и один важный господин в позолоченной ливрее. Главный дворецкий. Оказывается, я еще помнил одежду слуг, вот забавно. Они называли меня тогда маленьким господином, кормили, одевали, водили на прогулку, баловали, несмотря на добродушное ворчание родителя. Что с ними стало после нашего отъезда? Наверно, продали в государственные рабы или сослали на плантации?
Воспоминания назойливо лезли в голову, отвлекая от главного. Что он там говорит мне, Главный дворецкий?
-Простите, господин? - мне надо помнить, что я из крестьян, и выражаться проще.
-Вот ваши слуги, сударь,- с вежливым интересом рассматривая меня, кивнул дворецкий, - Линь, Сакари и Рити. Они проводят вас в ваши покои и помогут с туалетом. Вы временный супруг господина, и поэтому слово ваше для нас закон. Пожалуйста, располагайтесь, теперь это ваш дом!
***
Было приятно принять настоящую ванну, с ароматными мылами и мягкой губкой для тела, смыв назойливый налет Аукциона и грим с лица и шеи. Линь с Сакари замотали меня в огромное полотенце, а Рити уже приготовил одежду, которая показалась мне невыносимо шикарной.
-Простите, господин, если не подойдет размер,- оправдывался Рити,- подгоняли наспех. Завтра придет портной и снимет с вас мерки.
-Вам обязательно именовать меня господином? - с интересом глядя в большое зеркало, спросил я. Никогда прежде мне не доводилось видеть себя в полный рост, ибо в нашем замке таких зеркал не было. Собственное отражение мне совсем не понравилось, слишком тонкая фигура и бледное лицо, а я-то, дурак, считал, что немного похож на альфу, поэтому без раздумий и отправился тогда на войну. Вот глупый, да от меня за версту несет омегой! - Я простой человек, как и вы, так что со мной можно обходиться проще, ну хотя бы пока мы одни и никого нет.
-Вы супруг господина, а значит, тоже наш господин, - почти в голос испуганно возразили Линь с Сакари, и только Рити широко улыбнулся, незаметно подтолкнув меня под ребра, вроде поправляя пояс на одеянии. Что ж, похоже, именно с ним мы и подружимся.- Вот, ваша комната, поспите с дороги. На ужин спуститесь в столовую, мы вас проводим.
Мне не хотелось отдыхать, и я выпросился посмотреть дом, пользуясь относительной свободой в отсутствии господина.
-Хозяин нынче не приедет, не волнуйся,- шепотом ободрил меня Рити, без слов поняв мои опасения. Я выбрал горничного в качестве провожатого, и теперь медленно шел по комнатам, рассматривая богатое убранство и дорогую мебель.
-Там зимний сад и галерея, правда, небольшая, - рассказывал Рити,- отец нашего господина любит живопись и всю жизнь собирает картины. Красивые, потом посмотришь… Эйлин? А здесь библиотека, ну тебе, наверное, неинтересно?
-Напротив!- загорелся я, умом понимая, что выдавать свою страсть к чтению в моем положении довольно опасно, но великий соблазн подержать в руках незнакомую книгу вскружил голову. Здесь есть библиотека! Какое облегчение! Теперь я могу вЫносить и родить хоть и не одного ребенка, потому что мне будет чем занять себя в долгие месяцы одиночества. Я буду читать, книгу за книгой, наслаждаясь каждым словом и каждой буквой! Наши восемь книг, которые отец смог взять с собой из городского дома, я знал почти наизусть, а новых купить было негде, да и не на что, а тут, в этом шикарном доме, есть библиотека!!- Пойдем скорее, Рити, пожалуйста!
-Ты знаешь грамоту? - удивился омега.- В провинции крестьяне грамотные?
-Отец ремесленник. Он научил,- коротко объяснил я, жадно оглядывая шкафы с книгами. Так много, штук пятьсот, не меньше!!!- Могу я выбрать что-нибудь?
-Конечно, господин,- в дверях возник дворецкий.- Пока вы здесь живете, не стесняйтесь. Можете делать все, что захотите, единственно, что вам запрещено, это покидать поместье.
Я выбрал толстый трактат по боевым искусствам и силовой гимнастике,- когда вернусь домой, надо будет всерьез заняться упражнениями и нарастить мышечную массу, не дело мне ходить таким костлявым. Хотя я и омега, но судьба определила мне роль старшего в семье, и я должен быть сильным, чтобы заботиться о доме. В соседнем шкафу мое внимание привлек другой цветной корешок,- новые стихи известнейшего сочинителя Груммеля, многие из которых были переложены на музыку и стали балладами. О, непременно перепишу для родителя, он будет очень рад, а музыку придумает и сам, как не раз уже делал прежде!
С сокровищем в руках вернулся в свою комнату, попросил свечей и углубился в чтение, на время позабыв и о хозяине, и о контракте, и о своем статусе в этом доме, а потому внезапное появление темной фигуры на моем пороге вызвало в душе досаду и неприятие- меня отвлекали от любимого занятия!
-Я твой супруг,- делая ко мне шаг, объявил вошедший,- надеюсь, мы поладим…
О, Юйвен! Этот голос я узнал бы из миллиона! Реналь лан Эккель!!! Строчки расплылись перед глазами, и ураган эмоций, чувств и страхов охватил все мое существо, бросая в пропасть отчаяния… Жестокий Бог, ну что я тебе сделал? За что ты так со мной немилосердно? Ну почему изо всех столичных господ именно герцог, почему именно он, НУ ПОЧЕМУ,ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ???
Я поднял на него глаза и почувствовал, что задыхаюсь… Судорожно схватил ртом воздух, но это не помогло. Хотел встать, не смог, тело не двигалось, руки похолодели и сердце больно тюкнуло о грудную клетку, пропуская удар. Я умираю? Ну, что ж, по крайней мере, я умру счастливым, потому что небеса позволили мне увидеть ЕГО перед смертью…
Герцог Реналь, высокородный вельможа, он был далек от такого, как я, словно звезда в небе. Глупо любить того, кто не просто недоступен, но недоступен вдвойне, но разве бывает любовь глупой? Мне нравилось думать о нем, и эти мечты придавали мне силы, раскрашивая унылый мир разноцветными красками. Мой принц, мой прекрасный фантом, не приснившийся сон и не спетая песня! Днем я работал как проклятый, зная, что ночью снова смогу улыбаться в темноту, рисуя в воспаленном воображении чувственные волнующие фантазии.
Потом случилась эта встреча в лазарете, бросившая мое сердце на новый алтарь безответной любви. Он прикоснулся ко мне, заставив остро почувствовать всю глубину зияющей между нами пропасти, он опалил мое сердце своим дыханием, и снова исчез, даже не догадываясь, как мучительно бьется оно в агонии чувства, не умея и не желая просить пощады…
Последнее, что я ощутил- его чарующий горьковатый запах… И руки, так нежно и мягко баюкающие меня в своих объятиях. Мой альфа, мой единственный! Спасибо, Юйвен, лучшей смерти и желать не надо…
Глава 13
Реналь лан Эккель
Я уложил красавчика на постель и приподняв верхнее веко, посветил свечой в зрачок. Не реагирует. Глубокий обморок, парень действительно отключился. Странно, чего он испугался, неужели я настолько для него ужасен? Но если так боится, зачем пришел на Аукцион? Туда идти никто не принуждает…
Не желая, чтобы слуги видели лишнее, тщательно прикрыл дверь и сам пошел в кабинет взять нужный отвар. По пути поднял с полу книгу, которую только что читал этот парень. "Боевые искусства и силовая гимнастика". Хм, странная тема для омеги… Если бы стихи или что-то про домоводство…
Настойка действует не сразу. Так, надо освободить от одежды шею и уложить поудобнее голову. Во что это его одели слуги? Похоже на мою старую тунику, когда я был еще подростком. Вот уж не думал, что такие вещи тут еще хранятся. Но молодцы, сообразили, раз я не озаботился омежьим гардеробом. Да если честно, я вообще не думал о нарядах, серьезно сомневаясь, что захочу кого-то выбрать на этом Аукционе. И вот теперь- такая неожиданность, новоприобретенный супруг при виде меня элементарно отключился, и вместо приятного знакомства я вынужден оказывать ему первую помощь.
Я расстегнул пару верхних крючков на тунике, распахнув плотную ткань на гладкой груди. Красивое тело, он стройный, но не тщедушный, зачем ему силовые упражнения? Мышцы на руках длинные и хорошо разработанные, такие обычно бывают у лучников, плечи достаточно крепкие, не у каждого альфы встретишь такие, особенно если богатый сынок только и делает, что ходит по омегам и развлекается, не задумываясь о том, чтобы поддерживать тело в физической форме.
Посчитал пульс,- ровный, скоро придет в себя. Приподнял за плечи, устроив повыше, большой палец зацепился за маленький овальный бугорок на левом предплечье, и я замер, охваченный нехорошим предчувствием. Я помнил ее, эту родинку, слишком хорошо помнил, чтобы не узнать! Секунду помедлил, собираясь в духом, потом откинул ткань с другого плеча, и вздрогнул, часто и тяжело глотая воздух… Шрам от стрелы, на том же самом месте, как и у того маленького отважного снайпера, которого я лечил в приграничном гарнизоне. Он, это он, тот самый парень, кто снял стрелой чонгунского принца, замужний омежка с замотанной лентами головой, чей покой и честь денно и нощно оберегал ревнивый любящий супруг! Но как же он тогда попал в столицу? Обманом под чужими документами, чтоб заработать денег собственным телом?
Нет надо же, каков негодник! Все средства хороши, лишь бы добыть золотишка, можно и красоту продать, забыв про совесть? А я еще восхищался их верной и преданной любовью, завидовал таким прекрасным чистым отношениям! Неужто в нашем мире никому нельзя верить, все врут и лицемерят, лишь бы получить награду!
Мне стало так мучительно больно, что захотелось вскочить и убежать без оглядки, лишь бы не видеть красивого лица этого обманщика! Я думал о нем почти год, его влажные глаза, так мило и трепетно глядевшие на меня тогда из белых повязок снились мне ночами, я думал о них с нежностью и тихой грустью, представляя, как он лежит сейчас в постели со своим супругом, и они бережно и чувственно занимаются любовью. Я завидовал им по-хорошему, жалея, что лишен таких же чистых отношений с Ильваром, мечтал, что когда-нибудь снова поеду на юг и возможно встречу их во время своих странствий, и у них уже будет чудесный сын, с голубыми глазами, как и родителя, и я поздравлю их с этой радостью и подарю малышу ожерелье в качестве будущего приданого…
И вдруг - он, этот милый мне омега… почти тайный любимый, трепетно сберегаемый в глубине одинокого сердца, - здесь, в роли продажного тела, которое мог бы сейчас иметь в своей постели любой из пришедших на Аукцион богатых сыночков... Я зарычал, словно дикий вепрь, с силой врезав кулаком в постель рядом с желанным телом, не понимая, что жутко ревную, впервые в жизни терзаясь этим мучительным чувством! Подробные картины чудовищного разврата плыли перед глазами, бросая истекающее кровью сердце в пылающую агонию бешенства. Ну, как ты мог, презренный негодяй, разрушить мою последнюю веру в чистоту и порядочность, как смел поступить так низко и позорно, проникнув обманом туда, где быть тебе не положено!
Омега пошевелился, длинные ресницы дрогнули. Узнал меня, сучий гаденыш, потому и испугался! Сейчас разоблачу и выгоню с позором, вот мерзкий же бесстыдник, держись, получишь от меня по полной!
Синие глаза широко распахнулись, сначала непонимающе дрогнули, потом медленно наполнились слезами. Не разжалобишь, и не надейся! Я резко приподнял его и посадил в постели, не спуская с его лица обвиняющего взгляда.
-Ну, что, рассказывай всю правду, как мог замужний омега оказаться в роли временного супруга? Не вздумай отвертеться, мелкая козявка, я тебя узнал, хоть ты и был тогда с замотанной бесстыжей рожей! Еще один обман, на розовых щечках нет ни царапинки! Ты что, настолько беспринципен, что тебе без разницы, чем заработать денег, - умением стрелять из лука или красивым телом?
Парень смотрел на меня, не отрываясь, и по щекам бежали слезы, но в синих глазах было совсем не то выражение, которого я ожидал увидеть. Ни капли вины или раскаянья, ничего похожего на злость или досаду - лишь бесконечная боль напополам с…любовью… Это обескураживало меня и делало слабым,- он был безумно красив и безумно желанен, мне так хотелось плюнуть на свою злость и все ненужные объяснения, схватить его в охапку и отыметь по полной!
Эйлин Милон (Эвальд люн Кассль)
Он презирал меня, и это было больно. Так больно, что действительно хотелось умереть. Он все неправильно понял, но имею ли я право доказывать ему обратное? Да и захочет ли богатый альфа, не знающий нужды и страха голода, меня услышать?
Но не попытаться, значит признать себя виноватым во всех нелепых обвинениях, которые он в меня бросил. Не попытаться, значит, сдаться, и навсегда остаться в глазах любимого лживым мошенником…
-Я расскажу. Послушайте, прошу,- не отводя от него глаз, тихо заговорил я. - Я не обманщик и не мошенник, и та единственная ложь, которую придумал Мичи, была вынужденной, чтобы избежать домогательств. Потому что на войне одни альфы.
Я пошел в наемники, потому что моя семья осталась без средств к существованию. Урожай погиб, затоптанный конницей чонгунцев, а все, что удалось собрать, пошло на королевскую пошлину. Я умею стрелять, скакать на коне, поэтому меня взяли, но я постоянно носил маску. Мичи - мой друг, мы никогда не были женаты, но он сказал, что если кто-то вдруг узнает, что я омега, тогда соврем, что мы супруги, и ко мне никто не будет приставать. По этой же причине он замотал мне лицо лентами, когда я лежал раненый в том лазарете… Это все, господин, это чистая правда, и оттого, что вы не поверите мне, она не станет ложью.
Он молчал, и я не знал, о чем он думает. Его лицо оставалось в тени, а мое освещалось свечой, что ставило меня в невыгодное положение. Поверил ли он? Но почему не говорит ни слова?
-Как твое имя?
-Эйлин, господин…- теперь я врал, но и не мог признаться, потому что тогда он бы точно меня уничтожил.
-Это твое настоящее имя?
-Да, господин…
-Зачем ты пришел на Аукцион?
-По той же причине, что и на войну. Моя семья в бедственном положении. Я омега, и это единственный способ, каким я могу заработать достаточно денег, чтобы мы смогли выжить.
-Ты мерзкий распутник, бессовестная шваль, как я могу тебе верить? Сколько альф ты пропустил через свое красивое тело?
-Не оскорбляйте меня незаслуженно, сударь. Я девственник, это вам скажет любой лекарь. Нас проверяли перед Аукционом, туда не допускают распутников.
Мне стоило больший усилий сидеть с ним рядом, объясняясь в таких интимных вещах. Наверно, я и в самом деле порочен, потому что его запах сводил меня с ума, лишая воли. Хотелось все забыть, закрыть глаза и броситься ему в объятья, и пусть он презирает и не верит, пусть причинит мне боль, не тратя времени на ласки, я все равно хотел его так сильно, что тело скручивало в тугой узел пульсирующими спазмами страсти. Я был готов молиться на него, только чтобы он сделал со мной тоже самое, что с горничным Веленом, хотел отдать ему себя, ведь только он единственный мне нужен, а уж потом… пусть прогоняет, мне все равно, ведь я изведал бы счастье близости с любимым человеком!
-Но почему ты упал в обморок, когда увидел меня, если совесть твоя чиста?
"Потому что люблю вас, Герцог Реналь, люблю с тех самых пор, когда впервые увидел!"- Если б мог, я бы это ему сказал…
-Не знаю… Это случилось со мной впервые. Наверно, перенервничал на Аукционе…
Его лицо вдруг изменилось, глаза заблестели, и он резко подался вперед, заключая меня в объятия. Нетерпеливые руки сорвали тунику, безжалостно ломая крючки и застежки, и крепко вцепились в мою обнаженную спину. Волнующий запах желанного альфы окутал меня с головою, и я покорно поплыл в нем, как в облаке, купаясь в невыносимо возбуждающем мареве грешного наслаждения. Невинное тело впервые сгорало в лаве чувственного блаженства, которую зажгли во мне его прикосновения, и я жарко дышал ему в шею, теряя рассудок от никогда неизведанной неудержимой страсти.
-Мне все равно, пусть ты обманщик и пройдоха,- горячечно бормотал он, сдирая с меня остатки одежды,- на этот год ты мой, красавчик синеглазый! Я не отдам тебя, за все богатства мира, я твой хозяин, господин и повелитель, я буду делать с тобой все, что мне вздумается, и ты не сможешь мне сопротивляться!
Через минуту я лежал под ним совершенно обнаженный, прижимаясь к сильному большому телу, на котором тоже не было ни единой тряпки… Он тискал и щипал меня, причиняя боль, но эта боль была приятна, так сильно, что я стонал и всхлипывал, почти в голос, удивляясь, что из моих легких могут вырываться такие глухие протяжные звуки, свой собственный стон заводил меня еще больше, и я уже ничего не соображал, чувствуя только его восхитительно твердый член, упиравшийся мне в живот. Я точно порочен, если мне это нравится, и я желаю лишь одного - скорее почувствовать его в себе, в самой глубине пульсирующего желания, прижать к себе его всего и утонуть в реке безумной страсти…
Он нежно и яростно кусал мне шею, спускаясь на соски, и эта грубоватая ласка сделала меня совсем невменяемым. Мой первый раз, а я так безобразно грешен! Я тоже скреб ногтями по его спине, не рассчитав усилий, я что-то говорил, не понимая смысла, я весь дрожал и тут же весь горел, не зная где границы этому безумству, а он все мял меня, терзал губами, и эта бешеная вакханалия страсти не имела ни конца, ни начала, распаляя нас обоих до такой степени, что мы уже не знали осторожности, и не хотели слушать слабых возражений рассудка.
-Мой Энель, ты великолепен! - краем сознания я отметил, что он назвал меня совсем неправильно, но мне было все равно, и даже понравилось. Звук его голоса тут же отозвался во всем теле, и я крепче вжался в него, прося большего… Пусть говорит… еще, еще, еще…
"Мой Рени! Я люблю тебя, я твой!"- если б смел, я бы тоже ему сказал…
Он был на пределе, я чувствовал то же самое. Мы оба горели в одном костре, сгорая дотла добровольно, и когда он раздвинул мне ноги и резко вошел, боль оказалась желанной, и я закричал от безумного счастья, судорожно кусая подушку ссохшимися от жажды губами. Он сделал меня своим, навсегда и навечно, и большего я от судьбы не просил и не жаждал…
-Мой Рени…- последний мой всхлип утонул в нежном шелке подушки, и этого он не услышал…
Глава 14
Эйлин Милон (Эвальд люн Кассль)
Ночь с Реналем несколько дней напоминала о себе тянущей вязкой болью в теле и постепенно бледнеющими синяками на груди и шее. Стесняясь Рити, я одевался сам, радуясь, что ворот у туник глухой, и можно плотно закрыть эти столь недвусмысленные отметины. Умом понимал, что стесняться слуг глупо, все они знают мою роль в этом доме, но чувство неловкости не покидало, и я старался меньше выходить из своей комнаты, гордо именуемой дворецким "покоями", полулежал на постели, читая книгу, так как сидеть оказалось почти невозможно. В полдень обедал, потом уходил на прогулку, тщательно следя за походкой, но каждое движение причиняло мне боль, пусть и не сильную, но достаточно неприятную.
Боль я почувствовал сразу, когда проснулся тем утром рядом с герцогом, в его тесных объятьях. Открыв глаза, я увидел его,- темные волосы и красивое лицо, милое и спокойное во сне, совсем не такое, как вчера, когда он бешено кричал на меня, требуя сознаться во лжи и обмане. Я вспомнил свой страх и отчаянье, которое чувствовал под его презирающим взглядом, и то, как безумным огнем полыхнули его глаза, когда он бросился ко мне, заключив в объятия. Теперь он тоже держал меня в своих руках, не выпуская даже во сне, словно утверждая на меня полные и безоговорочные права, и я улыбнулся, мягко потеревшись головой об его плечо. Движение тут же отозвалось во мне ноющей болью в животе и ягодицах, и я напрягся, стараясь не застонать, но герцог спал чутко и моментально проснулся.
-Что, Эйлин? Что беспокоит? Ты так напряжен, где болит, что случилось? - сонно пробормотал он, приподнимаясь на локте. Как смог он мгновенно почувствовать чужую боль, не потому ли, что изучал медицину? В следующую секунду сон улетучился из его черных глаз, они изумленно раскрылись, сделавшись бешеными, он чертыхнулся и быстро откинул с меня одеяло. - Что за…? Я идиот, что на меня нашло этой ночью? О, Юйвен, и я еще спрашиваю, мерзкий насильник, чего у него болит?
Вскочив с постели, Реналь развернул возле меня такую кипучую деятельность, что мне оставалось лишь слепо повиноваться, отдавшись его сильным рукам, которые в эти минуты были только руками лекаря. Бережно прижав к груди, он потащил меня в ванную и там опустил в изумительно пахнувшую какими-то травами теплую воду, гладил и растирал мое тело ласковыми ладонями, и я закрыл глаза, отдавшись приятным ощущениям, чувствуя, как медленно уходит боль, сменяясь блаженством. Он что-то бормотал, обзывая себя всякими нехорошими словами, но я не слушал, наслаждаясь его прикосновениями и вдыхая изумительный аромат близкого тела. Он был только в штанах, видимо, чтобы не замочить одежду, и это мне нравилось, я незаметно взглядывал на него, любуясь красивыми линиями шеи и плеч, перекатом длинных мускулов груди, гибкостью сильной изящной фигуры…
"Сам половой акт… без нежности и должной подготовки… довольно болезненное неприятное действо, по сути насилие. Ты будешь вспоминать о грубом вторжении всю жизнь", - вдруг вспомнились мне слова отца, но я отверг их, впервые не соглашаясь с родителем. Запомню не грубое вторжение, а вот эти волшебные минуты, когда мой альфа так нежно заботится обо мне, ласково трогает под водой мое тело, втирая целебный раствор в мою кожу. А еще я запомню его большие глубокие глаза и это беспокойное бормотание, от которого даже в теплой воде по мне пробегают мурашки… Я смутно представляю, что такое "должная подготовка", но даже без нее - разве мне было с ним плохо? Безумная страсть и желание, потом неизбежная боль первого раза,- я сам жаждал ее и принял как должное, я вытерплю в десять, в сто раз больше, лишь бы он гладил меня, как сейчас, касаясь так чувственно и возбуждающе, что сердце стучит во мне с бешеной силой, и тело плывет и сгорает в небесном блаженстве.
Потом он вынул меня из воды и вытер тело большим полотенцем, снова нес на руках и смазывал ранки какой-то мазью. Была она мягкая и прохладная, как и его руки, прикосновения дарили мне покой и умиротворение. Он не позвал горничных и не сделал последствия нашей близости всеобщим достоянием, и я был бесконечно благодарен ему за это. Наше уединение имело какую-то совершенно особенную интимность, и я наслаждался его близостью, мечтая о будущей нежности… Должно быть, мне будет позволено узнать, что же такое эта "должная подготовка" и испытать на себе его умение творить с омегой то восхитительное чувственное действо, что я когда-то видел в нашем замке, когда подглядывал за тем, что происходило между приезжим красивым альфой и нашим горничным. Закончив лечебные процедуры, Реналь одел меня и заставил выпить какой-то отвар, после чего я уснул у него на руках, ни в чем не виня, все прощая, доверив не только свое тело, но и саму жизнь.
Проснувшись, я уже не увидел его рядом, а Рити сказал мне, что герцог уехал. Горничный знал свое место и не позволял никаких вопросов, но в глазах его так и пылало вполне понятное любопытство, которое он старательно прятал под длинными ресницами.
-Ты очень красивый, Эйлин,- расчесывая мои волосы, мечтательно проговорил он.- Я никогда не видел такого красивого омегу, как ты. И голубые глаза, это редкость. Ну почему в жизни все так устроено? Вот был бы ты из богатой семьи, тогда вы могли б пожениться с нашим хозяином по-настоящему!
-Ты что-нибудь знаешь о супруге господина, какой он?- не знаю, зачем я спросил об этом, но вырвалось как-то само по себе, опережая сознание.- Забудь, отвечать мне не надо, это меня совсем не касается…
-Он страшный, как черт, и глаза у него злые!- Свистящим шепотом проговорил омега, склонившись к самому моему уху.
-Забудь, Рити, - смутился я, - я ничего не спрашивал. Нехорошо обсуждать за спиной другого человека. Мне вовсе не нужно знать, какой он, его супруг, нет, даже лучше не знать…
Однако познакомиться с нравом супруга Реналя мне все же пришлось, и довольно скоро…
Реналь лан Эккель
Я не сторонник грубого секса и никогда не насиловал омег в постели. В достаточной степени владея собой при любой ситуации, всегда контролировал страсть и желания, не забывая доставить толику удовольствия своему партнеру. Неважно кому, даже снятому на ночь в борделе или случайному попутчику, встреченному мною во время странствий. Так почему же с Эйлином я так сорвался? Зачем набросился на невинное тело с необузданной яростью дикого зверя, и как же он вытерпел от меня такое, ни разу не вскрикнув?
Я помнил лишь собственный гнев и безумье желания, а после- какой-то провал, словно разум угас, и осталась лишь вспышка животных страстей, заставившая меня напрочь забыть об осторожности. С ужасом глядя на его тело, сплошь в синяках и царапинах от моих губ и пальцев, я испытывал стыд и раскаянье, но что толку корить себя, если то, что случилось, ничем не исправить? Что будет помнить этот чудесный красавец о своей первой ночи "любви", и обо мне, так безжалостно грубо помявшем его невинность? Я идиот, негодяй, похотливый самец, собственник… что, Бога ради, нашло на меня этой ночью?.
Он не стонал и не жаловался, глядел на меня синим взглядом, и даже пытался улыбнуться, но эта вымученная улыбка походила на оскал, и по лицу его то и дело пробегала боком гримаса боли. Ну, и чего я сижу, как бревно, когда надо оказывать срочную помощь?
Я сделал все, что мог в домашних условиях, где у меня был очень небольшой запас целебных трав и готовых отваров. Выкупал его в теплой воде с добавлением снадобий, смазал тело заживляющей мазью, заставил выпить обезболивающую микстуру, которая имела еще и снотворное действие. Он вытерпел все и уснул сном младенца, а я еще долго сидел возле него на постели, раздумывая о том, что же случилось с нами прошедшей ночью?
Я вырос в достатке и роскоши, и до некоторой степени, личной свободе. Мой мудрый отец воспитал меня правильно, заставив учиться и следить за физической формой, я много путешествовал, познавая мир и закаляя тело, что же касается омег, то именно он, мой родитель, впервые привел меня в Дом развлечений, где выбрал для первого раза красивого опытного любовника, научившего меня изящному искусству телесных наслаждений. Я несколько раз потом брал на ночь именно этого омегу и даже скучал по нему, когда долго не видел. Думаю, смутные чувства к нему вряд ли можно назвать любовью, но равнодушным он не оставил мое юное сердце, это я знаю наверняка. Заметив мечтательный блеск моих глаз, отец догадался об их природе и прекратил наши недопустимые отношения, отправив бедолагу куда-то в провинцию. Я долго не знал, что на самом деле произошло с моим первым любовником, мучаясь неизвестностью, когда же случайно услышал правду, то ужаснулся, поняв, что именно я стал причиной его загубленной жизни. Я ничего не сказал отцу, но вывел из случившего свой первый жизненный урок - никогда не испытывать чувств к тому, кто не пара, дабы не навредить невиновному.
Наверно, по этой причине я тщательно избегал любви и привязанности, закрыв свое сердце от всех отношений, зная, что брак по любви мне не светит, а женят меня на каком-то омеге, который назначен мне с детства в супруги. Меня не интересовало ни имя его, ни происхождение, он был для меня манекеном, фарфоровой куклой, разодетой в шелка и увешанной бриллиантами, я даже не думал о нем до поры до времени, проводя время в учебе и развлечениях и пропуская через свою постель десятки омег, которые не оставили ни малейшего следа ни в мыслях моих и ни в памяти.
Так почему же сейчас, так нежданно негаданно, мое одинокое сердце забилось сильнее, и почему именно этот омега из простого народа, мой временный супруг, с которым у меня нет и не может быть будущего, почему именно он смог пробиться ко мне и зажечь в равнодушной душе столь сильные чувства, что я вышел из себя и практически изнасиловал его, забывая о сдержанности? Что я чувствую к нему, если при виде его тонкого тела, которое я так сильно измучил своей грубой животной страстью, сердце истекает болью и нежностью, так, что мне хочется схватить его в объятия, прижать к груди и никогда не отпускать? Не наврежу ли я ему своей страстью и пылкостью, бросив в еще большую пропасть страданий, чем выпала ему по рождению, и не постигнет ли его та же незавидная участь, что и моего первого любовника?
Нет, я сдержу себя, я не позволю ему навредить! На этот длинный год он мой временный супруг, это наше счастливое время, и никому не придет в голову отсылать его от меня в изгнание, а потом, когда неизбежно придет час прощания... Я справлюсь с собой, я смогу, я не выкажу боли бессрочной разлуки, отпущу его и дам денег, даже если он не родит мне ребенка… И я больше не причиню ему боли, я буду любить его чувственно-медленно, чтоб он задыхался и стонал подо мной, отдавая и тело, и душу, я покажу ему, что вовсе не грубый самец и умею быть нежным искусным любовником…
-Ваша Светлость, прибыл курьер из дворца,- прервал мои размышления голос дворецкого,- простите, что помешал, но он говорит, это срочно...
-Иду, - поправляя одеяло на спящем, рассеянно отозвался я. Что там еще за оказия, что даже курьера прислали в поместье? - Прости меня, Эйлин, я сожалею о том, что так обошелся с тобой. Дождись меня, ладно? Я быстро, узнаю, что там во дворце, и тут же вернусь, мой хороший. Надеюсь, к тому времени ты сможешь уже залечить свое тело, а я постараюсь обо всем остальном.
-Я послан за Вами Его Величеством, Ваша Светлость,- доложил курьер.- Немедленно поспешите в столицу, Вас ждут на Королевском совете.
Меня? На совете? Случилось что-то особенное, если дядя послал за мной. Наскоро переговорив с дворецким, я оставил супруга на попечение слуг и сел в карету, которая тут же помчала меня во дворец.
***
Все были в сборе: чиновники и министры, Главный Судья, мой тесть и даже отец, посещавший такие собрания крайне редко. Случайно подняв взгляд на Первого, я тут же насторожился, слишком довольный был вид у мошенника, не иначе как снова сделал какой-то подлый ход в своих планах, а иначе зачем бы меня вызвали сегодня сюда на Совет?
Я встал на положенное по рангу небольшое возвышение слева от трона, рядом с отцом и неподвижно замер. Его Величество еще не вышел, все ожидали, негромко переговариваясь, а ко мне подошел Главный распорядитель и кашлянул, привлекая внимание.
-Задержитесь после совета, милорд,- шепнул он мне на ухо,- Его Величество желает переговорить с Вами лично. Я провожу вас в личный кабинет Государя, будьте внимательны.
Я кивнул, сохраняя спокойствие, но в душе снежным комом нарастало тревожное недоумение. Все загадочнее и непонятнее, сначала вызов на совет, а теперь еще и это? О чем дядя намерен говорить со мной без свидетелей?
Прозвучал гонг, и в зал величаво вступил Король, сопровождаемый Наследником, и, что самое странное, чонгунским наложником, принцем Вейром. Супругов-омег не допускают в тронный зал, так почему разрешили наложнику? Загадка разрешилась тотчас же, после объявления причины внепланового совета.
-Вам всем хорошо известно, что недавно всемогущий Юйвен милостиво наградил Наследника сыном! - выступив вперед, обратился к совету Главный распорядитель.- Наши королевства заключили по сему поводу длительное перемирие, а на днях мы получили от Короля Чонгуна приглашения на ежегодный праздник, приуроченный к монаршему дню рождения. Он пожелал видеть у себя на торжестве именитого зятя и малолетнего внука, но мы посчитали этот визит преждевременным, ибо не уверены в верности нам соседнего королевства, но и отклонить приглашение было бы верхом невежливости, а посему, по совету Первого министра, мы назначили делегацию, возглавит которую наш дорогой и любимый подданный, герцог Реналь лан Эккель! Выезд намечен на будущий вторник, состав делегации определен и одобрен.
Я поклонился, выразив благодарность за оказанное доверие, весь кипя от охватившего меня бешенства. Ну, вот ведь коварный злодей вкупе с наглым сыночком, какую подлянку вы задумали на этот раз? Сплавить меня из столицы, подальше от временного супруга? Но чем это вам поможет, если через месяц, максимум полтора, делегация вернется? Я бы подумал, что милые родственнички надеются на какой-то несчастный случай или внезапное нападение, мало ли что не бывает в дороге, но я пока был нужен им живым и здоровым, так что вряд ли они мечтали о моей погибели. Тогда что им надо? Послушать бы их болтовню тет-а-тет, но представится ли в ближайшее время такая возможность?
Совет шел своим чередом, решая другие вопросы, а я все размышлял о неожиданной миссии, но так не пришел ни к какому разумному заключению. Возможно, приватная беседа с дядей что-нибудь прояснит в этом вопросе, недаром же так выразительно посматривает на меня со своего места Главный судья?
Пока ждал аудиенции, изучил список. Да, задуматься было о чем. Мой дражайший супруг, а также его младший братец тоже едут со мной в Чонгун, да тут целый заговор с целью меня окрутить! В пути это легче, ночевки зачастую случаются в весьма неудобных местах, отдельных комнат на всех не хватает, и спят все вповалку, как тут уследишь, кто кого отлюбил, кто кого обесчестил? Опять же вино и еда, - незаметно подлить сонный отвар, и делай с беднягой чего пожелаешь, а утром легко обнаружить ночные грешки перед всеми, и тогда не отвертишься, как ни старайся…
-Будь осторожен в дороге, племянник, - подтвердил мои опасения и монарший дядя, - я многое знаю от Главного судьи, и очень о многом теперь сожалею, а главным образом, о своей слепоте и доверии к тем, кто того никогда и не стоил. Увы, короли тоже люди, им свойственны те же пороки и слабости, что и простому народу. Я б мог отказать твоему тестю и не назначить тебя главой делегации, но тогда он заподозрил бы меня в недоверии и стал более осторожен, а этого делать сейчас нельзя, ибо мне надо поймать его за руку и вывести на чистую воду, а для этого он должен быть совершенно уверен, что я по-прежнему слушаю его и следую "мудрым" советам. Вот почему и придется тебе на время покинуть столицу.
-Да, дядя, я сделаю все, что прикажете.
-И вот еще что, Реналь,- Король покосился на сидящего в отдалении Главного судью, - ты спрашивал недавно про семью генерала Джианга… Сколько лет прошло, а меня все так же сильно мучает собственная несправедливость, но исправить я ничего не могу, несмотря на то, что имею верховную власть. Слышал, ты встретил несчастных во время своих странствий по королевству…
-Им нелегко, но они держатся, Ваше Величество,- сдержанно отозвался я.- Маркиз Альвин все так же красив, а двое его сыновей были тогда совсем маленькими, но отменно воспитаны, несмотря на крайнюю бедность.
-Двое… наслышан…- эхом ответил Король,- значит, с голубоглазым Эви что-то случилось… Реналь, я почему спросил. Вижу, тебе не безразлична судьба изгнанников. Вернуть их в столицу я не могу, но помочь порываюсь давно. Ты отправляешься в Чонгун и будешь на юге, возьми эти деньги и пошли верных людей в поместье генерала, пусть отвезут их маркизу на поправку замка и на приданое сыновьям, а на словах скажут, что я очень сожалею, но это все, что могу для них сделать…
-Будет исполнено, Ваше Величество,- я принял увесистый кожаный кошель, и поклонившись, покинул покои Государя.
Придя домой, вызвал личного камергера, который был предан мне до мозга костей. Я доверял ему самые деликатные поручения, и ни разу не имел повода усомниться в верности. С момента моей женитьбы он постоянно следил за Ильваром, и я даже доверил ему тайну маленькой комнатки, откуда подслушивал разговоры отца и сына, чтобы не пропустить что-нибудь важное.
-Нет, Ваша Светлость, пока ничего подозрительного они не сказали,- доложил слуга.- Сегодня Его Превосходительство еще не приходил к вашему супругу.
-Как только появится, сразу же бегом ко мне!
Доклад о визите поступил под вечер, и я тут же поспешил в свое тайное убежище…
Глава 15
Реналь лан Эккель
-Все получилось, Ильвар, теперь дело за тобой!- в голосе тестя не было торжества, скорее озабоченность.- Смотри, не подведи меня и на этот раз, как с наследником. Я жертвую обоими сыновьями ради достижения великой цели!
-Но, отец, разве мало вам власти, зачем хотите большего? - слабо возразил Ильвар.- Вы Первый министр, пользуетесь безграничным доверием Государя, наша семья одна из самых знатных и уважаемых в королевстве, так чего же еще надо?
-Ты еще молод, сын, к тому же родился омегой, тебе не понять моих устремлений, - снисходительно усмехнулся Министр.- Быть на самом верху, взирать на людишек с высоты трона - вот великая цель, настоящее наслаждение, и я еще увижу, как мои подданные склонятся передо мной! Я буду сам Государем-регентом, буду сам казнить и миловать, повелевая тысячами и завоевывая для своих потомков новые земли! Мой внук гордо сядет на трон, я доживу до этого счастливого дня и никто не сможет меня остановить! И ты, Ильвар, мой старший сын, должен думать, как я, быть твердым, как я, не сметь возражать, не сметь сомневаться, не сметь трусить и отступать, когда до победы рукой подать!
-Отец, вы пугаете меня!- в голосе Ильвара послышались слезы. - Вы катитесь в пропасть, и тащите за собой всю нашу семью. Если ваш план так хорош, то почему и Король, и Наследник до сих пор живы? Они не пострадали от ваших ядов и прекрасно себя чувствуют, а принц еще и родил наследника, так почему вы продолжаете настаивать на своих планах? Разве не надо сначала выяснить, почему все идет не так, как вы обещали?
-Все просто, Ильвар. Я изменил первоначальный план и прекратил давать яд монаршим особам. Это опасно и преждевременно. Когда придет срок, мы устраним их другим путем. Но почему не убавилась детородная способность Наследника, этого я не понимаю. Может, его семя настолько сильно, что вынесло яд? Как бы там ни было, я никогда не сдамся, и придумаю как извести и его, и чонгунского ублюдка, вкупе со рожденным ими сорным ростком под названием принц объединенного королевства. Но все это будет потом, а пока нам необходимо заиметь собственного наследника великой власти, и ты обязан выполнить в этот раз все безукоризненно!
-Отец, вы возлагаете на меня невыполнимую задачу! Я могу напоить герцога Реналя сонным отваром, могу подложить ему в постель младшего брата, но я никак не могу заставить его переспать с ним, и уж тем более не гарантирую, что он захочет сделать ему ребенка!
-Ну до чего ж ты еще наивен, сын мой!- с дьявольской усмешкой ответил Министр.- Нам вовсе не нужен ребенок от герцога, ведь твой брат уже месяц как носит судьбоносного малыша под своим сердцем. Ночь с Реналем нужна лишь для виду, чтобы все видели, что они провели ее вместе, и когда мы объявим о беременности Имилина, герцог не сможет отвертеться, и будет вынужден признать ребенка своим. Твой брат по закону сразу же приобретет статус его наложника, а воспитывать малыша будешь ты, как законный супруг. Теперь все понятно, глупец? И в кого ты уродился таким бестолковым, ума не приложу!
-То есть я… то есть мы с братом… Значит, тогда Реналь будет вынужден отказаться от временного супруга и прогнать его?
-Тебя так беспокоит временный супруг, Иль?- расхохотался тесть.- Ты что, ревнуешь мужа к какой-то деревенщине? Только не говори мне, что влюбился в него, ибо это глупое чувство может сильно навредить нашим планам в решающую минуту.
-Ну что вы такое говорите, отец! Конечно же, у меня нет и не может быть никаких чувств к этому холодному негодяю, который не допускает меня до своей спальни!- с негодованием воскликнул Ильвар.- Но временный супруг мне мешает, я не хочу, чтобы он крутился между нами! Я ненавижу Реналя, но он мой, и мне не нравится, что он купил себе этого омегу!
-Чисто омежьи глупые рассуждения, дурак! Похоже, ты напрочь позабыл, что все альфы ходят по шлюхам, это в порядке вещей, так почему же тебя так волнует супруг по контракту?
-А если он родит?- взвился Ильвар.- Воспитывать отродье деревенщины притащат мне!
-Но разве это плохо? Ты сможешь выместить на маленьком ублюдке всю свою злость и обиды.
-Отец, а от кого забеременел брат? И как мы сможем выдать чужого ребенка за сына Реналя? Ведь сроки беременности никто не отменял?
-У Ими всего лишь месяц. Его запах резко изменился, и наш лекарь смог подтвердить беременность на ранней стадии. Но ты прав, Ильвар, сроки нас поджимают, так что провернуть дельце нужно как можно скорее, желательно на первой же неделе по пути в Чонгун! Что же касается настоящего отца твоего племянника… никто не должен даже догадаться, слышишь! Это старший сын вождя племени Тахыр, тестя Наследника. Я все-таки заставлю старого козла присоединиться ко мне! Не согласился прежде, закрыв глаза на унижение, которому подверг Наследник своего супруга, променяв на чонгунского выродка, так ради внука поднимет голову! С военной мощью Тахыра можно и переворот учинить, и уж тогда вся власть будет за нами!
-Отец, вы одержимы…- ошеломленно пролепетал мой супруг.- Даже маленького нерешительного Имилина вы лишили спокойного будущего. Не пора ли остановиться? Иначе мы все сгорим в пламени вашей одержимости… Да и потом, вдруг Ими родит омегу? Ваш шаткий план очень непрочен!
-Не каркай, мелкая козявка! И только посмей выйти из моей воли!- Звук пощечины показался мне оглушающим.- Ты и так все усложнил в разы, не выносив плод, болван! Я жду от тебя добрых вестей по возвращении, а иначе тебе лучше не показываться мне на глаза! Если сделаешь все как надо, о временном супруге можешь не беспокоиться, и ненаглядный Реналь будет только твоим! До поры, до времени, пока он не будет мешать моим планам!…
Хлопнула дверь, а я долго еще слушал жалобный плач Ильвара, опасаясь выдать себя неосторожным движением.
***
С высоты небольшого утеса мы с Кайратом уныло смотрели на растянувшийся внизу караван.
-Как долго придется тащится нам до границы, Кай? С этой медлительной свитой и кучей карет?- с тоской в голосе воскликнул я.- Меня просто убивает эта черепашья скорость передвижения!
-Ну что тут поделаешь, друг?- в тон мне ответил компаньон.- На то она и почетная делегация. Это не наш быстрый легкий отряд, как мы с тобою привыкли.
Я беззаветно любил свободу и скорость, поэтому путешествовал всегда инкогнито. Мы ездили верхами, без единой повозки, с минимальным числом охраны, преодолевая за день значительные расстояния. Никого не извещая о своем статусе, мы ночевали где доведется, ни разу не посетовав на стесненные условия. Иной раз возмущался только Кайрат, любивший показать свою значимость, но и то больше для вида, на самом деле будучи совсем не привередливым. Он быстро сбавлял обороты под моим "строгим" взглядом, довольствуясь общим для всех жалким ложем, а то и вообще кучей соломы. Зато мы были свободны, легки, быстры и независимы, а ради этих преимуществ стоило потерпеть походные неудобства.
Теперь же, наблюдая сверху всю эту мышиную суету, мы с трудом сдерживали досаду и раздражение. Эти чувства начали одолевать меня еще во время подготовки к выезду из столицы, когда приходилось лично встревать в разные мелочи. Вельможи спорили, какую карету снарядить в путешествие, парадную или легкую, сколько взять прислуги, знатные омеги норовили прихватить с собой целые гардеробы одежды. Уговоры, увещевания, призывы к разуму, деликатные приказания отнимали львиную долю моего времени, а были еще деловые аспекты будущего предприятия, - наставления дипломатов и чиновников, аудиенция у Принца-Наследника, вручившего в качестве дара тестю живописный портрет младенца-внука, а также хозяйственные вопросы: провизия для людей и корм лошадям, оружие и снаряжение, проверка осей карет и подков, да всего и не перечислить. Я не был ни дипломатом, ни скучным чиновником, привыкшим к повседневной рутине бытовых проблем, и потому меня дико бесило все это, но приходилось сдерживаться и вежливо говорить с каждым членом делегации, решая множество несуществующих проблем, по большей части высосанных из пальца.
За день до выезда со мной долго беседовал мой родитель. Стареет отец, вот и мучает его беспокойство, хотя очень во многом его опасения за меня не беспочвенны, и это при том, что ему неизвестно и половины грозящих мне опасностей,- не от враждебных чонгунцев, а от честолюбивой семьи собственного супруга.
-Отец, не сочтите за дерзость, но я уже вырос и многое вижу,- осторожно подбирая слова, сказал я,- скажите, что именно вас не устраивает в нынешнем правлении, и почему вы поддались на опасные планы, предложенные некоторыми влиятельными лицами в королевстве?
-А ты действительно вырос, Реналь,- усмехнулся отец, глядя на меня внимательным взором,- я сильно недооценивал тебя, каюсь. Мне до сих пор казалось, что ты только шляешься по омегам да варишь свои хитрые отвары, в перерывах штудируя книги по военной стратегии, но ты мыслишь широко и логично, как и полагается отпрыску королевской фамилии. Из тебя вышел бы неплохой монарх, куда сильнее, чем твой незрелый кузен, поверь мне, я знаю, о чем говорю.
-Я сделаю вид, что не слышал, отец. Прошу вас, не нужно таких разговоров. Я никогда не помышлял о троне, меня вполне устраивает мой титул и положение в обществе. А кроме того, это очень опасно, не только для дяди и Принца- Наследника, но и для всей королевской династии.
-Почему ты так говоришь, Реналь? Тебе что-то стало известно? То, о чем я не знаю?
-У меня есть собственные источники сведений и преданные люди при дворе Его Величества,- уклончиво ответил я.- Пока я не могу вам сказать ничего конкретного, прошу одного - не слишком доверяйте моему тестю, это коварный змей и хитрая лиса, который норовит украсть у вас из-под носа наиболее жирный кусок пирога, используя для достижения цели любые средства, в том числе и самые недостойные.
-Реналь, как ты можешь так говорить об отце своего супруга? Разве я воспитал тебя в непочтении к старшим?
-Мне очень жаль огорчать вас, отец, но мои опасения, к сожалению, не лишены оснований. Пожалуйста, будьте осторожны, не доверяйте тем, кто может предать и солгать ради собственной выгоды.
-Как у тебя с супругами, Реналь?- досадливо крякнув, сменил тему отец.- Министр выразил недовольство тем, что ты купил на Аукционе временного омегу, но я отвел на себя его гнев, сказав, что заставил тебя сделать это. Вы отправляетесь в Чонгун вместе с Ильваром, мальчик сам настоял на том, чтобы ему было позволено сопровождать тебя, он очень переживает из-за твоей холодности. В пути легче наладить отношения, надеюсь, что вы, наконец, станете ближе друг другу, и у него не будет повода негодовать из-за того, что ты не оказываешь ему должного внимания?
-Конечно, отец,- мило улыбнулся я, именно в этот момент окончательно решив, что непременно возьму с собой Эйлина…
***
За всю неделю подготовки к выезду я так и не съездил ни разу в поместье. Отчаянно скучая по Эйли, я наказывал себя этой разлукой за грубую несдержанность первой ночи, лежа без сна в своей одинокой роскошной постели. "Ему нужно время для излечения",- жалкая отговорка, потому что на самом деле мне просто неловко было смотреть в его чистые голубые глаза, делая вид, что ничего не случилось.
Взять или не взять с собой Эйли? По устоявшейся традиции временных супругов полагалось скрывать, дабы никто не знал о происхождении потомства, но кто заставляет меня признавать перед всеми его статус? Для герцога-альфы закон лишь на бумаге, а на деле я мог бы таскать за собой хоть весь столичный Дом развлечений, не боясь, что кто-то осудит меня или косо посмотрит, так что взять в длительное путешествие одного единственного омегу было делом совсем несущественным. Но Ильвар, зараза, конечно допрет, кто же на самом деле мой Эйли, и как поведет себя с ним, предсказать невозможно. Даже если я приставлю к голубоглазому пару слуг, законный супруг имеет право в любой момент отослать их и что-то сказать или сделать бесправному омеге, а постоянно держать его рядом вряд ли получится,- у главы делегации слишком много обязанностей и забот в дороге.
Но оставлять его здесь я хотел еще меньше! Целый месяц, а то и полтора нам придется быть далеко друг от друга, и неизвестно, что придумают за это время наши отцы, а особенно тесть, который легко мог найти способ избавиться от Эйлина и вынудить его уехать домой, запугав до полусмерти. Никто не стал бы разыскивать для меня какого-то сбежавшего простолюдина, разве что если бы он обворовал меня, или незаконно присвоил какое-то имущество. Вопрос отца насторожил меня, и я перестал сомневаться, твердо решив, что не оставлю моего голубоглазого омегу здесь одного! Уж если тесть намекнул на свое недовольство по поводу моего временного супруга, добра от него не жди, непременно выкинет какую-нибудь подлость!
На следующий день я быстро закончил все основные дела и поехал в поместье. За прошедшую неделю нанятые портные уже должны были пошить Эйли одежду, так что с этим проблем быть не должно. Снаряжу для него карету, приставлю пару крепких лакеев, и пусть только Ильвар попробует что-нибудь вякнуть!
-Позвольте мне ехать верхом, господин,- узнав о моих затруднениях, предложил Эйлин.- Я с детства привычен к седлу, да и к любой непогоде тоже. У меня отменное здоровье, мне не страшны ни ветра, ни осадки. В общей массе всадников я ничем не выделяюсь, а если надену шляпу и закрою лицо маской, как я всегда делал дома, выезжая на люди, никто и не догадается, что я омега.
-А ты не забыл, что еще должен родить мне ребенка? - полушутя, полусерьезно спросил я, скрывая за этим вопросом свое беспокойство по поводу того, как он вынесет столь длительную верховую "прогулку".- Не навредит ли тебе многодневная скачка верхом на лошади?.
-Так я же пока не беременный, мой господин,- заметно покраснев, ответил он.- Если вы так опасаетесь за мои детородные органы, тогда оставляйте меня здесь в поместье. Я подчинюсь любому вашему решению.
Примерив на своего красавчика дорожный костюм и широкополую шляпу, я убедился, что Эйли прав, - сидя в седле, он ничем не отличался от альфы. Маска скрывала его изумительной красоты лицо, а полы шляпы довершали маскарад, делая незаметным редкий цвет его больших выразительных глаз.
-Великолепный наездник! Такая осанка, природная грация! Да знаешь ли ты, что совсем не похож на простолюдина! - хотелось схватить его и задушить в объятиях, что я и сделал, под предлогом помочь ему сойти с лошади. Прижал к груди стройное тело, попутно срывая шляпу, мешавшую мне увидеть прекрасную синеву его глаз, и они тут же полыхнули на меня сводящим с ума пламенем, земля качнулась и поплыла из-под ног, а дыхание сбилось.- Мой Эйли, я ни за что тебя здесь не оставлю!…
-Как скажете, мой господин,- смущенно пробормотал он, - но как далеко мы поедем?
-На юг через все королевство, а потом в Чонгун. Путь будет длинным и долгим, и если устанешь скакать в седле, я прикажу захватить для тебя небольшую карету.
-На юг?- мне показалось, или действительно в его голос прорвалась испуганная растерянность.
-Да, в те места, где мы встретились с тобой впервые. Там лучшая дорога между гор, ведущая к нашим соседям. Ты ведь оттуда родом? Не хочешь провести дома пару ночей? Увидеть родных, отца и братьев?
-Нет…- его голос прервался и дрогнул на полуслове, но он быстро справился с волнением и взял себя в руки. - Милорд, это вряд ли возможно. Мой дом далеко от приграничного городка, где расквартирован гарнизон, да и дороги плохи. Делегация должна спешить на праздник, а не блуждать по горам, заезжая в какой-то поселок…
-Зачем заезжать? Я мог бы оставить тебя там на время, пока мы будем скучать в Чонгуне, а на обратном пути забрать обратно в столицу?- я совсем не собирался так делать, но мне было важно услышать его ответ. Странное волнение, охватившее его при известии о том, что мы едем на юг, насторожило меня, он словно бы что-то скрывал от меня и теперь боялся, что его тайна будет раскрыта. Да, не все так просто с этим омегой, и те первые мои ночные подозрения все же имеют под собой какую-то почву. Он тонок в кости, благороден в лице, умеет читать и отлично стреляет из лука. Кто обучил его грамоте? И почему он неуловимо напоминает мне кого-то виденного мной раньше?
Возможно, нужда действительно толкнула его на какой-то обман, и он или приехал на Аукцион по поддельным документам, или один из его родителей дворянин (или зажиточный купец, получивший образование). Других объяснений его тонкому уму и природной красоте в голову не приходит. И эти голубые глаза... Они смущали меня больше всего, не давая покоя. Голубоглазые люди не редки на севере, на юге же я видел всего одного - изгнанного из столицы маркиза люн Кассля, однако его старший сын, единственный, кто унаследовал от отца редкий цвет радужки, скорее всего скончался??? Или не скончался? Но не мог же этот благородный человек продать родного сына в чужую семью, даже если испытывал самую крайнюю нужду? Или мог?
Нет, что за бред снова лезет мне в голову? Но что ж Эйлин так долго молчит? Сколько я уже жду от него ответа, думая обо всей этой ереси?
-Позвольте остаться при вас, господин,- наконец тихо сказал он, опустив голову. - Или не берите меня с собой вовсе. Дома не будут мне рады, и я не хотел бы расстраивать отца внезапным визитом. Он был категорически против моего решения ехать на Аукцион, посчитав этот вид заработка позорным и недостойным. Я можно сказать, ослушался его и уехал из дома самовольно.
-Прости, я не знал,- облегченно вздыхая, радостно прошептал я, наслаждаясь чудесным ароматом его пышных волос. Ответ полностью удовлетворил меня, сняв с омеги все подозрения. Должно быть, отец очень любил его, а потому и не пускал в столицу, но этот самоотверженный парень все равно уехал, решив пожертвовать собой ради братьев. - Твоя семья может гордиться тобой! Ты делаешь все ради них, позабыв о своем собственном счастье! Но разве же сам ты не хочешь найти своего альфу и выйти замуж?
-Если судьбе будет угодно, тогда я буду когда-нибудь счастлив, милорд, - чуть отстраняясь от меня, прошептал он, - пока же для меня главное - моя семья и свадьбы братьев, я сделаю для этого все, что в моих силах, и даже больше. Когда выезжаем в дорогу, мой господин?
-Завтра поутру, Эйлин. Ты присоединишься к нам в самый последний момент. Мой слуга проводит тебя и обо всем расскажет.
***
Мы стояли с Кайратом на небольшом утесе, а внизу медленно тек по дороге наш караван. В передней карете ехали знатные вельможи, в третьей - мой Ильвар и его младший брат Имилин, а в замыкающей группе среди оруженосцев, слуг и челяди - красавчик Эйлин, с обеих сторон незримо хранимый приставленными к нему моими людьми. Шел третий день долгого путешествия, и я отчаянно скучал по нему, проведя первые две ночи в строгом уединении, дабы не допустить до себя ни коварного супруга, ни его беременного от сына вождя брата. Кайрат часто взглядывал на меня, и загадочно улыбался, словно знал обо мне что-то такое, чего я еще сам до конца не осознал и не понял…
Глава 16
Реналь лан Эккель
-Думаю, решающий час настал,- задумчиво глядя на обшарпанный постоялый дом в небольшой деревеньке, с усмешкой пробормотал я,- именно сегодня мой дражайший супруг попытается осуществить свой дьявольский план, потому что другой такой возможности ему не представится. Это единственная ночевка в неудобном месте, где нет отдельных комнат и всем придется спать на полу в общей зале.
-Согласен с тобой, - в тон мне отозвался Кайрат, - лучшего случая представить сложно, тем более, что все наши путники до ужина идут в бани, коими издавна славится эта провинция. А после парной, сам знаешь, всегда тянет в сон, что тоже на руку твоим коварным родственничкам. Но не волнуйся, Реналь, мои люди давно подготовились и знают, что делать. Если ты правильно предугадал ход мыслей Ильвара, осложнений не возникнет, но даже если что-то пойдет не так, я смогу отмазать твою честь от любых провокаций.
-Рассчитываю на тебя, друг, - стараясь не нервничать, кивнул я,- потому что я буду вынужден разыграть спектакль по их правилам, чтобы мой драгоценный супруг ни о чем не догадался. Но и ему тоже придется пить вместе со мной из одной бутыли, а вот брата его полностью отставляю на тебя. Думаю, дело поручено слугам, ночлег для которых будет устроен в соседней зале, они дождутся, пока все уснут, и только потом явятся исполнять свою миссию. Так что сохраняй хладнокровие, Кай, не торопись и помни, что не только моя репутация, но и будущая судьба королевства сегодня полностью в твоих руках!
Через полчаса, выбравшись из карет и повозок, вся делегация разбрелась по отменно
протопленным деревенским баням, и пока слуги размещали лошадей в больших ветхих конюшнях и задавали им корм на ночь, знатные господа весело плескались в горячей воде, от души хлеща вениками уставшие от долгой дороги тела. Разомлевшие и довольные, все собралась в главной зале постоялого двора, единственного на много верст вокруг места, способного вместить в себя много народа. Сдерживая зевки, путники сели за длинные столы, накрытые к ужину, часто поглядывая на слуг, которые спешно заканчивали стелить постели во второй половине общей залы. Кай, как мы и договаривались, устроился от меня в некотором отдалении, слуги внесли бутыли с вином, и представление началось.
Ильвар усердно подливал в мой кубок янтарную жидкость. Он донимал меня своим вниманием на каждом ночлеге, с дальним прицелом на решающую ночь, я тоже вел себя, как обычно. Не будучи большим любителем спиртного, пил нехотя и маленькими глотками, исподтишка наблюдая, как боролись в коварном супруге два противоположных чувства: страх перестараться и отчаянное желание выполнить возложенную на него миссию, то есть поскорее довести меня до нужного состояния.
-Мой господин, могу я сегодня спать возле вас? - подпустив в голос робости, но достаточно громко, чтобы слышали соседи по столу, спросил он. - Эти стесненные условия путешествия и дорожная усталость не позволяют нам делить супружеское ложе, я понимаю это и не прошу многого. Только чувствовать вас рядом и согреть этой холодной осенней ночью, мой господин…
-Я бы не прочь, мой милый, - подыгрывая ему, понимающе усмехнулся я,- но сам понимаешь, в этом унылом месте нам негде уединиться, так что лучше спи от меня подальше и не дразни, а иначе я не ручаюсь за свою сдержанность. Я очень устал и в сон тянет, верно к непогоде,- я деланно зевнул, отпивая еще один маленький глоток вина из золоченого кубка.
-Я украду у вас милашку Имилина,- в условный момент подошел к нашему столу Кайрат,- нам тоже хочется насладиться перед сном обществом красивого омеги. Не переживай, господин Ильвар, я друг Реналя и гарантирую должное отношение к твоему брату. Мы просто выпьем немного этого чудесного вкусного вина и развлечемся приятной беседой, а потом я лично провожу его на отведенное для ночлега место.
Ильвар недовольно дернул бровью, но повода отказать у него не было, и мой друг с вежливым поклоном увел Ими за свой стол, деликатно прикрывая часто зевающий рот ладонью. Со своего места я видел, как упрямо омега отказывался от выпивки, но Кай не настаивал, взамен пододвигая к парню большую тарелку с аппетитным на вид мясным блюдом. Имилин хорошо поел, много смеялся и поддерживал с Каем оживленную беседу.
Путники вокруг дружно зевали, некоторые, сославшись на усталость, уже направились к устланным постелям и легли отдыхать, другие еще сидели, но судя по их закрывающимся глазам, намеревались вскоре последовать за соседями. Меня тоже одолевал сон, и я поддался ему, глянув напоследок на сидевшего наискосок от меня Кайрата, который тоже выказывал далеко не бодрый вид. Заметив мой взгляд, он приложил руку к левой брови,- условный знак, что все в порядке, после чего я успокоился и поспешил к приготовленной для меня постели…
***
Утром меня разбудили оживленные голоса и пошловатые смешки товарищей по путешествию. Народ обсуждал нечто веселое и фривольное, показывая руками куда-то вбок. Я тоже встал и подошел поближе, попутно уловив довольный взгляд своего компаньона. Открывшаяся взорам недвусмысленная картина стоила того, чтобы на нее посмотреть.
Маленький братик моего Ильвара лежал полуобнаженный в тесных объятиях такого же неодетого альфы - единственного сына Главного Казначея, заносчивого грубияна Глейнера люн Белля, которого многие при дворе недолюбливали, слишком уж пренебрежительное отношение выказывал этот парень к тем, кого считал ниже себя по рангу. Любитель выпить и погулять, он пользовался дурной славой даже среди своих близких приятелей, с которыми посещал дома развлечений, а сосватан ему был один из самых богатых женихов королевства, красивый омега из дома графа Шпаллегера. По возвращении из путешествия должна была состояться свадьба, и естественно, утреннее пробуждение почти женатого Глейнера вдвоем с омегой было встречено спутниками с шутками и весельем, перемежающимися, правда, вполне обоснованными опасениями о том, что он поступил слишком рискованно, покусившись на честь не какого-нибудь незначительного слуги или местного жителя, а младшего сына самого Первого Министра!
Разбуженный смехом и гулом голосов, Глейнер непонимающе щурился, глядя на лежащего рядом Имилина, потом, когда понял, в какой оказался неловкой ситуации, возмущенно вскочил и начал оправдываться, обвиняя омегу в том, что тот воспользовался его усталостью и нетрезвым состоянием и соблазнил на близость.
Увидев, с кем провел ночь, Имилин растерялся еще больше, он испуганно озирался, ища глазами брата, а тот застыл в неподвижности, с ужасом глядя на младшего, и вид у него был настолько ошарашенный, что мне даже стало его на секунду жалко.
-Что, Ими, что такое?- шепотом спрашивал он, поспешно застегивая крючки на тунике брата. - Как ты мог, Ими, на глазах у всех? Что я скажу отцу по возвращении, о великий Юйвен! Он отпустил тебя со мной, под мою полную ответственность, а ты… Как ты мог так подвести меня, Ими?...
-Я ничего не помню, брат, поверь мне,- растерянно хлопая ресницами, жалобно лепетал Имилин,- я устал и уснул, а он воспользовался моей беспомощностью и соблазнил меня! Это все он, я не виноват, я ничего не помню!!!
-Не смей обвинять одного меня, ты, жалкая потаскуха! Что было, то было, и мы оба в том виноваты! - натягивая штаны, с пошлым смешком заявил Глейнер.- Слышал поговорку: сучка не захочет, кобель не вскочит! Сам пожелал, чтобы трахнули, вот и приполз к пьяному альфе в постель, а теперь оправдываешься!
-Прекратите, вы оба!- как глава делегации счел необходимым вмешаться я.- Господин граф, вы знаете законы королевства. Вашим партнером был в эту ночь не кто-то из слуг или местных жителей, а сын всеми уважаемого Первого министра, и если у вашей близости будут последствия, то господин Имилин тут же приобретет статус вашего наложника, а рожденный им ребенок будет воспитываться вашим законным супругом, когда вы женитесь. Так что будьте готовы взять на себя ответственность, со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Все присутствующие здесь господа выступят свидетелями ночного происшествия, и в случае необходимости подтвердят под присягой, что именно вы отец рожденного Имилином ребенка. На этом все, господа, пора завтракать и отправляться в путь!
Имилин сидел красный, как рак, Глейнер метал глазами гневные молнии, Ильвар едва ли не рыдал от отчаяния, глядя на брата, словно на прокаженного. Так прошел завтрак, и мы вышли с Каем на улицу, якобы для проверки готовности каравана к движению, но на самом деле чтобы обсудить удачно выполненную операцию.
Я хотел отойти к голове колонны, чтобы без помех поговорить, но Кай потащил меня в сторону уже запряженных карет, остановившись у той, где обычно ехал его временный супруг, которого он тоже взял с собой в путешествие.
-Зачем мы здесь?- непонимающе спросил я, оглядывая группу слуг в поисках Эйлина. Трое альф проверяли подпругу, возле них крутились местные конюхи, но моего голубоглазого не было видно. Я совершенно не виделся с ним, ни днем, ни ночью, и эта вынужденная разлука с каждым днем тяготила меня все сильнее. Возможно, было бы лучше оставить его дома в поместье, но там тесть и отец, так что беспокойство мое было бы сильнее, а здесь, в пути, он был все-таки на моих глазах, хоть и недосягаем, в безликом облике одного из незначительных всадников, сопровождающих караван.
-Милашку своего ищешь?- проследив за моим взглядом, усмехнулся Кайрат.
-Ааа??? О чем ты, друг?
-Я не слепой, Рен, да и на лице у тебя все написано. Не притворяйся овечкой, мне с тобой все понятно, и страхи твои, и желания. Ильвар, зараза, как пиявка вцепился, даже в Чонгун за тобой поехал, а ты, как и я, не сдержался, омежку с собой прихватил, только видеться вот вам никак, выдать его перед Илем боишься. Вот потому я и приготовил тебе небольшой сюрпризец, жалко мне тебя, дружище, да и заслужили мы немножко счастья, за удачное дельце сегодня ночью! Только смотри не влюбись в своего временного по-настоящему, тебе же больнее будет при расставании!
-Кай, ты о чем?
-Все о том же!- подталкивая меня к карете, подмигнул Кайрат. - В карете сегодня поедешь! С конюхом твоим я договорился, лошадь пустая пойдет, ей тоже отдохнуть не мешает.
-В карете? В твоей? Но зачем мне в ней ехать? Если я захочу отдохнуть, у меня есть своя собственная! А твой омега, который тут едет? Куда ты его сплавил?
-Не переживай за него, он крестьянский парень и приучен к седлу, хотя сегодня ему вовсе не грозит ехать верхом, ибо я нашел для него другую пустующую повозку, - друг рассмеялся и снова заговорщицки подмигнул мне. - Я приготовил тебе приятный сюрприз, мой друг, думаю, ты останешься им доволен! Используй возможность с толком, только не забудь запереть изнутри дверку. В карете тепло, я приказал включить подогрев, так что все пятьдесят удовольствий…
-Да погоди ты загадками сыпать! Лучше расскажи, как все прошло, после того, как все ночью уснули?
-Да все в точности так, как ты и предвидел, Реналь,- скептически усмехнулся он. - Твой Ильвар использовал отвар мягкого действия, чтобы у принявших его создалось полное впечатление естественной усталости. Вы так старались напоить друг друга, что я с трудом сдерживал улыбку, исподтишка наблюдая за вами, за мной же особо никто не следил, и я только делал вид, что пью, в удобный момент скормив отличное мясное блюдо (с полезными травами!) сидящему рядом Имилину. Ну а потом все просто. Когда все захрапели, я тоже придурился спящим, и видел, как тихо вошли слуги Ильвара и перетащили Имилина к тебе в постель, не забыв снять с вас обоих одежду, потом встал, попинал братиков, убедившись, что оба отлично спят, после чего аккуратно уложил младшенького к распутному Глейнеру, привел тебя в должный вид и спокойно вернулся на свое место. Результат утром хорош, мы отлично справились, что скажешь, Реналь?
-Ты молодец,- похвалил я.- Теперь можно быть спокойным за свое будущее, ибо никто не навялит мне на воспитание чужого ребенка. Хотя, с другой стороны, прямо сейчас Ильвар разносит во все стороны своих слуг, выясняя причину неудачи. Он наверняка уже что-то прочухал и будет теперь бдительнее, хотя мне на это и наплевать, но вот мой омега может попасть в неприятности..
-Вот потому и не тяни время, лезь в карету, пока никто нас не видит,- поторопил Кай,- зря, что ли, я для тебя так старался? Лезь, говорю, дубина ты стоеросовая, неуж не дошло еще до твоей умной башки, о чем я тебе тут толкую?
Почти силой втолкнув меня внутрь повозки, он с силой захлопнул дверку и удалился с довольной усмешкой, оставив меня в замешательстве. Правда, длилось оно недолго - я уловил тонкий чарующий аромат моего омеги. Не доверяя обонянию, в изумлении оглянулся и увидел его, тихо сидящего в дальнем уголке большой и удобной Кайратовой кареты…
***
-Эйли? Ты здесь, но почему?- глупый вопрос слетел с моих губ прежде, чем я сообразил, что спрашивать об этом не надо. Кай раскусил меня, все мои вздохи, печаль и тревогу, частые отставания от головы колонны и излишнее внимание к едущим верхом слугам. Он понял, как дорог мне всадник в шелковой маске, к которому приставлены лучшие воины из моей личной охраны. Он понял мои желания, мои опасения и мои чувства, а потому и устроил мне тайную встречу с временным супругом. И когда только успел, хитрая бестия, вроде все утро был на виду?!
-Мой господин…- не менее удивленно отозвался омега, робко глядя в мою сторону.- Простите, ваш друг… он отозвал меня на улицу, сказав, что вы желаете повидаться со мной, но незаметно для путников, и поэтому я согласился пойти с ним и подождать вас здесь, но видя ваше недоумение, думаю, что не так все понял… Позвольте уйти и продолжить мой путь как обычно…
-Тише, малыш,- подвигаясь к нему, ласково прошептал я.- Не нужно никуда уходить, пожалуйста. Я так долго не видел тебя, не говорил с тобой, ты был от меня так далеко. Прости, что не оказывал тебе должного внимания, что мы не бывали вместе, и ты едешь в делегации на положении слуги, а не моего супруга.
-У вас уже есть супруг, мой господин,- спокойно отозвался он,- а я такой же слуга, как и все, так что чувствую себя на своем месте. Я рад, что могу сейчас быть возле вас и что вы тоже рады видеть меня, и я сделаю все, что вы скажете…
-Иди сюда, ко мне поближе, - осторожно снимая с него шляпу и развязывая тесемки маски, прошептал я. Глаза успели привыкнуть к полумраку кареты, и милое личико Эйли оказалось так близко, что сердце немедленно отозвалось во мне сладкой пронзительной болью. Как он невероятно хорош, как изящен и тонок, как идеально сложен, словно вылеплен рукой самого лучшего мастера в минуты наивысшего вдохновения! Полыхнувшая на меня синь очей затопила восторгом долгожданной встречи, зажгла нежностью, и я потянулся к нему, как к сокровищу, так неожиданно дарованному мне изменчивой и капризной судьбой. Кай прав, мне нельзя отдавать этому парню свое сердце, я не вынесу неизбежной разлуки и буду страдать по нему бесконечно. Мысль мелькнула во мне и исчезла, разум умолк, оставив одну безрассудную страстность, я ни о чем не хотел думать, а только ласкать его, безумно и нежно, вкладывая в каждое прикосновение всего себя и свою нерастраченную большую любовь…
Карета дрогнула и сдвинулась с места, но мягкие дорогие рессоры смягчили тряску на дорожных ухабах, плавно и бережно покачивая нас на волнах движения. Закрыв крючки на дверцах и наглухо задвинув занавески на окнах, мы с Эйли отгородились сейчас от всего мира, забыв о том, где мы, куда едем и что с нами будет потом, полностью поглощенные друг другом. Я ласково гладил его по лицу, прикосновения эти сводили с ума нас обоих, но я не спешил, растягивая до бесконечности томительное удовольствие от нашего первого настоящего раза.
Он тихо вздрагивал в моих руках, а я целовал его, осторожно и бережно, едва касаясь и почти не дыша: гладкий висок и упрямую переносицу, темные брови и нежные щеки, спускаясь на шею и чуть покусывая мочки его маленьких белых ушек. Первый поцелуй ошеломил нас обоих, так сладко было узнавать терпкий вкус его губ, пить жаркое прерывающееся дыхание, чувствуя, как постепенно расслабляются и подаются навстречу моим ласкам его невинные губы... Я что-то шептал в поцелуи, называя его всякими ласковыми именами, просил прощения за тот первый грубый раз, дрожащими пальцами расстегивал тугие крючки на его тунике, жадно припадая к тому, что открывалось под плотной тканью... Он позволял мне все, не выказывая ни страха, ни сопротивления, и только тихонько стонал, подставляя то шею, то обнажившуюся грудь под мои жаждущие нетерпеливые губы…
-Мой Эйли… "Любимый",- как мне хотелось сказать ему это, но я не сказал, малодушно страшась произнести вслух опасное слово. Если скажу, то признаюсь себе, что безумно люблю его, что не смогу отпустить, буду искать и найду, несмотря на запреты и волю родителя, брошу столицу и титул, и свою семью, уйду в странствия и совершу еще много недопустимых поступков.- Эйли, мой милый, ты так прекрасен…- я притянул его, почти полностью обнаженного, к себе на колени, и целовал уже где-то внизу, теплые бедра и плоский животик, сходя с ума от щемящей нежности и почти нестерпимого чувственного желания. - Эйли, мой Эйли, я так хочу тебя, - рука моя тянулась ниже, спуская с попки темные панталоны, и я не помнил себя от восторга, лаская открывшиеся моим рукам милые окружности, а он стонал и льнул ко мне ближе, бормоча что-то бессвязное и прерывистое…
-Мо-ой госп-поодин…- удалось разобрать мне его лепет, тихо срывавшийся с пересохших искусанных губ,- пож-жалуйс-ста, мо-й господ-дин…
-Не так, малыш, не надо так,- приподнимая его повыше и проникая пальцем в горячую скользкую дырочку, нежно и ласково прошептал я. У него цикл, точно цикл, как возбуждающе приятно в такие дни любить омегу!- Не называй господином, назови по имени… Эйли, пожалуйста… Здесь никого нет, кроме нас, и нам так хорошо наедине, ведь правда, мой хороший?
-Да… Рени… правда…- обхватывая меня за шею, он приподнялся еще немного, бесстыдно раскидывая стройные ножки, и тогда я вынул палец и медленно вошел в него, стараясь сделать это приятно и не причинить ему боли.- Так хорошо, мой Рени… я мечтал… давно… всегда мечтал… о тебе, мой единственный…- его лепет сделался бессвязным, переходя в шепот, и я закрыл глаза, нашел губами его губы и прервал эти стоны, не пытаясь разобрать, о чем он таком там бормочет. Карета мягко покачивалась, и мы любили друг друга, медленно и чувственно, сгорая в одном костре бесконечной страсти…
Глава 17
Эйлин (Эвальд люн Кассль)
Отправляясь на Аукцион, я убедил себя, что точно знаю свою предстоящую жизнь в качестве временного супруга. Мне казалось, что я полностью к ней готов и со всем справлюсь - нужно только потерпеть несколько неприятных ночей, пока незнакомый господин сделает ЭТО с моим телом, а потом, забеременев, я наверняка избавлюсь от его общества, потому что отпадет необходимость в телесных контактах, я подурнею и фигура испортится, да и лекаря обычно запрещали постельные утехи омегам в положении. Никаких чувств или теплых отношений между нами не предусмотрено, я выношу ребенка и спокойно уеду, ни о чем не сожалея, не вспоминая, не печалясь. Время контракта закончено, обязательства выполнены, он получил наследника, я- положенное вознаграждение.
Думаю, так бы оно все и было, купи меня любой из столичных господ. Но Реналь… Боги, ну почему непременно он? Почему судьба бросила меня в самое пекло сердечных страданий, соединив так противоестественно именно с тем единственным, о ком я тайно мечтал с пятнадцати лет? Почему именно с ним предстояло мне разделить постель в жалком качестве супруга по контракту, именно ему родить ребенка, а потом проститься навсегда, покинув столицу с разбитым на куски сердцем?
Зачем я оправдывался в тот первый вечер, когда он узнал меня и обвинил в мошенничестве? Не лучше ли было позволить ему думать обо мне плохо и выгнать взашей, не начав отношений? Я много думал об этом позже, оставшись один, не понимая из событий рокового вечера слишком многого, в том числе и его злость на меня, и то бешенство, с которым он требовал рассказать правду, ведь по большому счету ему должно быть совсем безразлично, честен я или лжив, ибо он выкупил в личное пользование только мое тело, но никак не душу. Он же вел себя как ревнивый собственник или… обманутый муж, только что уличивший в измене неверную половину.
Безумная ночь и утреннее лечение, его виноватый голос и нежные руки, так бережно прикасавшиеся к измученному страстью телу… все это повергло мой разум в хаос, не оставив места ни логике, ни здравому смыслу, и я уже не понимал, чего боюсь и чего желаю, - то ли немедленно убежать от него на край света, то ли поддаться безудержной тяге и насладиться сполна отпущенным нам годом, любить его безоглядно и ни о чем не думат…
Зачем он взял меня с собой в королевство Чонгун, почему не оставил в столице? Я ничего не знал о его семье и родственных взаимоотношениях, возможно, супруг или тесть были против меня, и Реналь опасался за мою безопасность? Или не хотел пропускать ни одного цикла для большей уверенности, что я выполню обязательства по контракту и быстрее принесу ему в дом желанного наследника?
Первые же дни путешествия полностью опровергли это предположение, - Реналь не подходил ко мне даже близко, поручив двум дюжим альфам из своей охраны, которые стерегли меня днем и ночью. Причина такой холодности вскоре стала понятна, - его законный супруг тоже ехал в составе делегации. Я столкнулся с ним на второе утро пути, выходя из конюшни, - некрасивым высокомерным омегой с недобрым тяжелым взглядом. Наши глаза на секунду встретились, и я внутренне содрогнулся, впервые столкнувшись лоб в лоб с жестокой правдой, которая прежде как-то не доходила до моего сознания. Если мне суждено родить Реналю наследника, я буду вынужден оставить его этому маленькому злому человечку, просверлившему меня насквозь узкими косыми глазками. Будет ли он относится по-доброму к чужому малышу?
Вот я дурак, что за бредовые мысли приходят в голову? Никакого малыша нет еще и в помине, а я уже пекусь о его будущей судьбе! Не правильнее ли поразмышлять сейчас о себе и своем собственном двусмысленном положении? Я ехал на юг, в родные места, и сердце стучало в груди часто и тревожно, ибо всегда существовала роковая возможность быть кем-то узнанным, и плюсом к тому из головы не выходили странные вопросы герцога о моем доме и семье, и не желаю ли я побыть с ними несколько дней. Он что-то знал или подозревал, а иначе почему смотрел на меня тогда с таким недоверием? Все чаще мелькала мысль бросить к чертям затею с контрактом и удрать из каравана, слишком горькой представлялась мне теперь предстоящая жизнь в поместье лан Эккелей в зависимом статусе супруга по контракту, когда я буду вынужден делить постель с любимым, зная, что все это временно, куплено и не по-настоящему, а каждый день неумолимо приближает разлуку с тем единственным, которому нельзя даже вскользь намекнуть о своих чувствах…
Стараясь отвлечься, я наблюдал за движением делегации, благо ехали мы в хвосте и все кареты и всадники были перед глазами. Как оказалось, я помнил из богатого детства гораздо больше, чем думал, вот и такой поезд, только поменьше, четко остался в памяти, когда незадолго до падения отца меня возили в поместье родителя-омеги, находившееся к северу от столицы. Тогда мы ехали с отцом Альвином в роскошной золоченой карете, и такие же важные слуги скакали сбоку по обеим сторонам, и на каждом привале меня поили чаем с любимыми черными бубликами, а мой воспитатель заботливо проверял, не сбились ли под панталонами шелковые чулочки…
"Наверно, я тоже кому-то был наречен тогда",- мелькнула нечаянно мысль, вызвав на лице грустную улыбку. Хорошо, что маска, и можно не следить за собой, да и какая теперь разница, кто из столичных богачей должен был принять меня в свою семью по достижении брачного возраста? Такие союзы редко приносят счастье и радость, не даром же знатные сыновья толпами ломятся на Аукцион в поисках крепкого крестьянского тела… Ну, вот, от чего ушли, к тому и вернулись, и думаю я опять о том же…
Спутники мои не отличались болтливостью, но кое-что незначительное мне все же удавалось от них услышать. Так я узнал, что "мой" Реналь, как глава делегации, имел полное право ехать с комфортом в головной карете, вместе со своим супругом, но он предпочел путешествовать верхом, уступив первенство старшему сыну Левого министра, отвечавшему за дипломатию и внешние связи. Я часто видел его, скачущего вдоль колонны, любуясь статью сильного тела и грацией прирожденного наездника - он успевал везде, где возникала какая-то заминка или спор, выслушивал жалобы и принимал решения, порой жестким приказным тоном заставляя недовольных утихомириться.
Под вечер седьмого дня пути слуги оживленно обсуждали предстоящую неудобную ночевку в какой-то маленькой деревушке. Один постоялый дом - для господ, а нам что останется, скорее всего крестьянские домишки или конюшни с сараями. По большому счету мне было все равно, где спать, лишь бы побыстрее вылезти из надоевшего за день седла, выполнить необходимые работы по уходу за лошадями и растянуться на первой попавшейся горизонтальной поверхности.
-Милон, все господа перед ужином идут в баню, после них мы,- обрадовал новостью один из спутников.- Сначала, как всегда, распрягаем кареты, потом поможешь накрыть столы и внести бутыли с вином, чтоб нам побыстрее освободиться и не пропустить самый лучший бархатный пар.
…осторожно поставив на стол большую бутыль с янтарным напитком, я бросил мимолетный взор на сидящих господ, и сердце тюкнуло в груди нестерпимой болью - я увидел Реналя, с влажными после парной каштановыми локонами, расслабленного и спокойного. Два верхние крючка на тунике расстегнуты, в прорезь видна гладкая грудь и сильные развитые ключицы, которые так невозможно красивы! Его супруг сидел близко, касаясь плечом, заглядывал в глаза, о чем-то с улыбкой ему говорил, аккуратно подливая вина в золоченый кубок... Сейчас они оба слегка захмелеют и лягут вместе на ложе любви, а что рядом полно народа, совсем неважно, я слышал, что господа давно не смущаются в пути такими мелочами…
Мучительная ревность, она ворвалась-таки в мое сердце и охватила железными тисками отчаянья все мое существо! Смешно и глупо, я понимал, что не имел на нее никаких прав, но она не уходила, терзала душу, рвала на части, вызывая на глазах жгучие слезы. Зачем, ну зачем мне все это, я не смогу, не выдержу, я сломаюсь… Все, решено, завтра вечером, когда до дома будет рукой подать, я убегу, я здесь лишний, чужой, я никому не нужен!
А братья? А больной отец? Наш рассыпающийся на глазах замок? Нет, мне нельзя думать только о себе, нельзя быть эгоистом, надо терпеть, я не имею права быть слабым!
…после бани мы, наконец, сели ужинать, и все, кроме меня, выпили изрядное количество янтарного вина, после чего сладко захрапели, едва успев добраться до общих постелей. Мои охранники-альфы тоже не подавали признаков жизни, что показалось мне весьма подозрительным, ибо они всегда спали вполуха. Что-то необычное затевалось этой ночью, какой-то заговор или предательство, не случайно вино оказало на путников усыпляющее действие, и я не мог уснуть, терзаемый волнением и смутной тревогой. Заметив, что двое оруженосцев, которые всегда сопровождали карету супруга Реналя, встали, я выждал несколько мгновений и последовал за ними, бесшумно крадучись по темным стенам малой залы постоялого двора - опыт детских подглядываний с галереи в отцовском замке пришелся сейчас как нельзя кстати.
Вполз боком в неплотно прикрытую дверь и встал за большой занавесью, идущей вдоль окон, в тусклом свете двух ночников вглядываясь в происходящее. Альфы постояли, проверяя, всех ли путников сморил сон, тихо обошли спящих, словно кого-то искали, потом один из них удовлетворенно кивнул другому и поднял на руки хлипкое тело какого-то омеги, в котором я не сразу различил миловидное личико младшего брата супруга Реналя, и потащил его в левую часть залы, где спал сладким сном мой любезный герцог (кстати, один, без своего вредного коротышки!)…
Что они делают? Как смеют простые воины прикасаться к членам королевской фамилии? Аккуратно уложив омегу в объятия герцога, слуги снова кивнули друг другу и пошли прочь, пройдя совсем близко от меня, но так и не заметив. Что все это значит? Законный супруг решил очернить репутацию Реналя, представив все так, будто бы он провел ночь с его братом? Но для чего ему это понадобилось? Я ничего не смыслил в придворных интригах, но точно знал, что все это сделано неспроста, и столь откровенный бессовестный компромат принесет герцогу серьезные неприятности.
Что ж делать? Я достаточно сильный, и легко смогу утащить подальше от герцога этого омегу, тогда черный план злоумышленников не сможет осуществиться!Сейчас, сволочи, будет вам сюрпризец от Эвальда люн Кассля!…
...Всего лишь на миг меня опередил господин Кайрат, который тоже, оказывается, не спал, ожидая подходящего момента, чтобы вмешаться. Ситуация становилась все интереснее и таинственнее, значит, и он, и герцог знали о готовящейся авантюре и были к ней полностью готовы? Прав был отец, предупреждая меня о коварстве столичных господ, готовых на всякие пакости ради богатства и власти! Но для чего, о, Юйвен, (?) супругу герцога подкладывать в постель своего мужа младшего брата?! Сколько ни мучил я свои кипящие от перенапряжения мозги, лежа без сна на жалкой постели, ни единой разумной мысли в голову так и не приходило.
***
Утром я встал раньше всех и пошел покормить лошадей, а там меня перехватил за руку господин Кайрат. Что ему надо? Может, увидел меня прошлой ночью в большой зале и хочет предупредить, чтобы не болтал лишнего? А вдруг не поверит, что буду молчать, и вышвырнет из каравана?
-Тсс…- альфа прижал к губам указательный палец и потащил меня к своей огромной карете. Я на мгновение запаниковал, - что он надумал со мной сделать? Я ведь омега, бесправный слуга, а этот бугай давненько посматривает в мою сторону весьма многозначительным взглядом. Охраны моей сейчас нет, и противиться ему мне не по силам.- Не бойся, парень, ты мне не нужен,- видимо, уловив мой испуганный взгляд, усмехнулся он,- у меня свой такой в повозке едет... Лезь внутрь и не вздумай сбежать, иначе прибью, так и знай! Твой герцог желает с тобой повидаться, но так, чтобы никто этого не видел! Сиди смирно и жди, он скоро прискачет к тебе, и только попробуй мне не осчастливить его сегодня!
С этими загадочными словами он и удалился, оставив меня в полной растерянности. Ночное происшествие, внезапное свидание... О, Юйвен, я схожу с ума, или мне это снится? Господин Кайрат знает о том, кто я такой??? И Реналь… действительно хочет провести со мной время? Сейчас я увижу его, услышу, дотронусь!..
Вот, я дурак, снова фантазия разыгралась? Внезапное свидание??? Ночью начался цикл, наверняка Реналь вспомнил про график и по этой причине захотел встретиться. Ну и пускай, мне все равно, хотя бы только из-за цикла! Я так стосковался по нему, кажется, целая вечность прошла после той ночи в поместье. Пусть только цикл, это вполне объяснимый повод для встречи, ведь не за лошадями же ходить он взял меня в эту поездку! Столичный лекарь сказал, что забеременеть омега может в любое время, но эти дни особенно благоприятны... Герцогу так сильно нужен ребенок, что он не желает пропустить ни единой возможности, и поэтому потащил меня за собой в другое королевство? Это понятно, но вот с какой целью бесплодный супруг пытался скомпрометировать мужа, подложив в его постель собственного брата? Возможно, хочет сделать его наложником Реналя, чтобы таким образом избавиться от меня? Похоже, мне следует серьезно опасаться этого коварного омегу…
Карета дрогнула, и рессоры мягко качнулись под тяжестью тела, - Реналь сел и непонимающе огляделся. О, Юйвен, что происходит? Похоже, мой герцог не знал, что я здесь, и вовсе не собирался со мной встречаться, но господин Кайрат ясно сказал… Он что, подшутил надо мной или я что-то не так понял? О, эта проклятая любовь, она совсем лишила меня разума!..
***
-…Эйли, не нужно никуда уходить,- руки Реналя прикоснулись ко мне, и я перестал думать. Обрывки мыслей кружили голову, не складываясь в связные образы, и я не пытался придать им ни смысла, ни даже слабой законченности... Мне все равно, что будет потом, я принимаю правду и не жду от него никаких чувств, я знаю, мы слишком разные, и нам не суждено быть вместе... И пусть, мне все равно, потому что сейчас он со мной, его запах топит меня в волнах возбуждения, любимый голос лишает сил, и я плыву в мареве нереальности, отбрасывая за ненадобностью весь остальной мир. Он рядом, и я безумно счастлив, я с радостью подчинюсь ему и приму любого,- грубого и нетерпеливого, равнодушного и жестокого, но сейчас он неторопливо нежен, чуткие пальцы ложатся на мою шею, снимают шляпу и распускают тесемки маски, и я лечу в пропасть наслаждения, гибну в его взгляде и ни о чем не жалею…
Он улыбается мне, смотрит в глаза, гладит виски и щеки, спускается на шею и нежно теребит мочки ушей. Я дрожу и горю одновременно, ошеломленный этой неведомой мне чувственностью, готовый умолять его быстрее избавить меня от так мешающей сейчас одежды. Я точно грешен, если так сильно желаю его, внизу разливается тянущее тепло и тело перехватывает сладкими спазмами страсти, я выгибаюсь навстречу ласкающим рукам альфы в предчувствии большего…
…карета ехала куда-то, и мягкие рессоры нежно покачивали нас на своих волнах, а он целовал меня, сначала лицо и шею, потом губы, легко преодолевая их слабое сопротивление, заставляя расслабиться, впустить его, раскрыться навстречу…
-Эйли… мой Эйли…- шептал он в поцелуи, нетерпеливыми пальцами ловко расстегивая крючки на моей тунике и обнажая горевшую под его прикосновениями кожу. Я Эви, но это неважно, мне никогда не услышать от него настоящего имени. Я весь фальшивка, и пара из нас никакая, но мои чувства неподдельны и искренни… Карета не постель, здесь не так много места, но он легко вышел из положения, притянув меня к себе на колени, между широко расставленных длинных ног, лицом к лицу. Откровенная поза бросила в пропасть безумия, вырвав протяжные стоны страсти, и только помня о том, что где-то рядом за стеной кучер и нужно сдерживаться, я не кричал в голос от охватившего меня невыносимого блаженства.
Возбуждающее касание влажных горячих тел, длинные поцелуи сзади в шею, нежно ласкающие мою спину руки Реналя,- все это было у меня впервые, мой звездный час, дарованное судьбой настоящее счастье. Любимый альфа, он дарил мне эти волшебные минуты близости, которые я пронесу в памяти через всю жизнь. Сейчас, вот сейчас он возьмет меня, заполнит изнутри, и я взорвусь, наконец, сверкающим фейерверком экстаза, полностью отдавая ему себя и ничего не требуя взамен, потому что та чувственная нирвана, в которую он посылал меня каждым своим движением, была более чем достаточной платой за все мои нравственные терзания.
-М-мой госспо-ддин…- я не узнал собственный голос, запоздало подумав, что не стоило и пытаться выдавить из себя что-то связное в такую минуту полной откровенности, когда его палец глубоко проник в мою истекающую смазкой дырочку, а тело забилось в предвкушении полного и желанного соединения,- мой-й гос-споди-нн…
-Не надо так,- сдавленно прошептал он глухим от волнения голосом,- не называй господином, мне так хочется услышать от тебя свое имя. Ну же, малыш, пожалуйста! Мы здесь одни, и никто не услышит, скажи, что тебе хорошо со мной…
И я сказал… Я назвал его: "Рени…" чувствуя, как перехватывает дыхание и сердце срывается в омут безудержной страсти. Я что-то лепетал еще, что-то сумбурное и глупое, пока он не прервал этот бред, властно и нежно закрыв мой рот поцелуем. Я потянулся губами ему навстречу, не помня себя, гладил его шею и плечи обеими руками, отдаваясь, обретая и бесконечно любя, сгорая в костре наслаждения и ни о чем не жалея в этот желанный миг неистовой близости…
Я не смогу от него сбежать, не смогу, не смогу, потому что тогда просто умру от тоски и горя. Я останусь с ним до последнего дня, выпью до дна горькую чашу запретной любви, отдам ему всего себя, а после уйду, ни на что не надеясь.
***
Следующая ночевка была в приграничном городке, от которого до нашего замка рукой подать. Последняя остановка на родной земле, дальше следовали земли чужого королевства. После прошлогодних стычек с чонгунцами меня знали здесь многие, и я опасался лишний раз выходить на улицу, отсиживаясь в постоялом дворе, где ночевал вместе с другими слугами.
Мы задержались здесь несколько дольше, чем в предыдущих селеньях. Надо было сделать запас провизии и корма лошадям на все время путешествия по враждебным местам, а также позаботиться о некоторых дополнительных меры предосторожности, в частности принять и разместить в караване выделенных гарнизоном опытных воинов, - на лояльность Чонгуна, несмотря на перемирие и договоренность о делегации, никто до конца не надеялся. Вечер и часть ночи прошли в хозяйственных хлопотах, в город выходить было не нужно, и я вздохнул с облегчением, но, как оказалось, радоваться мне было еще рано. Рано утром меня неожиданно вызвали в главный особняк начальника гарнизона, где ночевал герцог Реналь и его приближенные, и я пошел туда, тщетно пытаясь не волноваться, но тревожные предчувствия молоточками стучали у меня в голове, лишая сил и самообладания.
Реналь сидел за столом вместе с господином Кайратом. Они только что закончили завтракать и о чем-то оживленно беседовали друг с другом, при этом мой герцог выглядел почему-то несколько смущенным.
-Эйлин, ты ведь из этих мест, не так ли?- пытливо всматриваясь мне в глаза, с улыбкой спросил Реналь.
-Да, господин,- холодея сердцем, пролепетал я.
-Мне жаль, что приходится лишний раз напрягать тебя, но у нас мало времени, и поэтому я вынужден просить тебя о помощи.
-Я сделаю все, что прикажете, господин,- как хорошо, что на лице маска, и не видно охватившего меня беспокойства. О чем он хочет попросить? Не домой же к себе завернуть на веселый ужин?
-Ты здешний, а значит должен знать, где расположен замок маркиза Альвина люн Кассля, - мои худшие подозрения начинали сбываться!- Мы были здесь как-то, но очень давно, и позабыли дорогу. Проводишь до замка моего друга, чтоб он не терял лишнего времени, блуждая наугад в незнакомой местности. Нужно добраться туда побыстрее, потом вернуться назад и догнать делегацию. Так как, Эйлин? Мы можем на тебя рассчитывать?
-Д-да, господин… конечно…- в голову молнией ударили страх и тревога за родную семью. Зачем понадобился наш замок важным господам? Неужели король не успокоился, сослав нас из столицы, и задумал еще какие-нибудь пакости? Вдруг, возвратившись домой через год, я найду лишь пустые стены и остывший очаг, вместо радостной встречи получив боль невозвратной потери? Как бы узнать это, спросить невзначай, не выказывая интереса? Может, удастся поговорить с господином Кайратом во время пути? Он кажется не злым человеком, возможно, ответит? Что-нибудь соврать, объяснив странный интерес к цели поездки естественным беспокойством за знакомых людей?- Я знаю примерно куда ехать, и не раз слышал о господине Альвине. Он хороший человек, пожалуйста, не причиняйте ему вреда…
-Вреда? И в мыслях не было!- удивленно воззрился на меня герцог.- Но почему ты подумал о том, что мой друг едет туда с дурными намерениями?
-Простите мою непозволительную дерзость, милорд,- испугавшись, что сказал лишнего, поспешно пробормотал я.- Это не мое дело, просто я слышал, что господин Альвин чем-то провинился перед нашим Королем и был выслан сюда из столицы на вечное поселение. Вот и подумал, что важным господам нечего делать в убогом замке, кроме как привезти изгнанникам новый указ о наказаниях.
-Где ты живешь, Эйлин?- внимательно глядя на меня, неожиданно сменил тему Реналь.
-У самой границы, в селение Ловать,- Господи, сколько еще мне врать ему, всякий раз замирая от угрызений совести?- Моя семья обитает там издревле, занимаясь кожевенным ремеслом. Туда очень плохие дороги, через горы, и только с проводником можно безопасно добраться до нашего дома.
-Как много ты слышал о семье маркиза Альвина? Сейчас у нас нет времени, но по возвращении я бы хотел расспросить тебя об этом, и в частности, о его детях. Семь лет назад мы останавливались в замке во время странствий, и мне представили двух младших сыновей, но я точно знаю, что был и старший, которого звали Эвальд. Что с ним случилось, куда и почему он исчез из семьи? Подумай об том, что ты знаешь, пока вы будете в пути, может, припомнишь что-то, мне это важно.
***
Спустя полчаса я скакал впереди небольшого отряда по хорошо знакомой дороге, направляясь к дому. Загадки вокруг Реналя нарастали и множились, как горная лавина, и если случай с его супругом я мог бы проигнорировать, как меня не касающийся, то странный интерес герцога к моей семье в целом и ко мне самому в частности, не давал покоя. Почему он так хочет узнать обо мне, и что мне сказать ему по возвращении? Голова трещала по швам, а правильного решения я не находил, как ни старался.
Оглянувшись, я встретил внимательный взгляд господина Кайрата, смотревшего на меня с неподдельным интересом. Вот еще одна заноза, прирожденный сыщик, все-то он знает и обо всем догадывается! Надо быть с ним предельно осторожным и следить за своим языком, а то он раскроет мою тайну в два счета, и тогда можно смело ждать самых сумасшедших последствий!
Глава 18
Эйлин Милон (Эвальд люн Кассль)
-Замок маркиза Альвина в конце этой дороги, господин,- остановившись возле большой таверны, расположенной на окраине деревни, коротко пояснил я.- Все время прямо, никуда не сворачивая, здесь блуждать негде, и проводник вам больше не нужен. Позвольте не ехать с вами, а подождать здесь.
-Как хочешь, омега,- вопреки моим опасениям, не стал настаивать Кайрат, однако окатил меня новым насмешливым взглядом, словно говорил:"Все точно так, как я и думал!" - Ты,- кивнул он одному из своих оруженосцев,- поедешь со мной, остальные можете спешиться и посидеть в таверне, но не пить много, ясно? Глаз не спускать с омеги, если исчезнет куда, шкуру живьем спущу, вы меня знаете!
Всадники давно уже исчезли в перелеске, а я все еще не решался переступить порог заведения, где меня знала каждая собака. Надеялся лишь на то, что роскошный дорожный костюм и шляпа с пером, вкупе с черной бархатной маской, помешают землякам отождествить меня с бедно одетым наследником обветшалого замка, да и незнакомые бугаи-альфы также отвлекали на себя значительную часть внимания местных зевак, так что вполне возможно, что все пройдет гладко и никто не кинется ко мне с радостным возгласом: "Молодой господин Эвальд, давно не виделись!" Это было бы полным моим провалом и гибельным разоблачением, чего я боялся сейчас больше всего на свете.
Мы заняли стол по моему выбору- в темном углу возле входа. Надвинув поглубже шляпу, я низко опустил голову, стараясь лишний раз не поднимать глаз,- проклятый голубой цвет мог выдать меня в любой момент. Сколько нам тут сидеть, и что за поручение к моему отцу у господина Кайрата, а вернее, у герцога Реналя? Расспрашивать я не решился, довольствуясь заверением Рени о добрых целях таинственного визита, однако сомнения и тревога не покидали меня ни на минуту. За все годы изгнания ни разу не получали мы никаких сообщений или писем из столицы, нас все забыли, и даже дед отрекся от моего отца, как от преступника, - и вдруг родственник короля, важный вельможа лан Эккель направляет к изгнаннику в замок лучшего друга, кроме всего прочего желая получить сведения обо мне самом! Зачем ему это, кто ждет от него новостей в столице?.
На нас с интересом косились - чужаки в захолустье появляются редко, но пока вроде бы никто не признавал во мне знакомца, да и посетителей по утреннему времени было немного. Альфы осматривались, неспешно потягивая эль, время тянулось словно резиновое…
Миг появления Мичи я пропустил, - не то задумался, не то задремал, а очнулся, услышав совсем рядом его сдавленный удивленный возглас. Альфы насторожились, а я неосторожно вскинул голову, встретившись на миг с его ошарашенным безумным взглядом.
-Эв…- он вовремя прикусил язык, но маневр был уже сделан, и он замер в полусогнутой позе на полпути к нашей застывшей в ожидании компании. - Простите, важные господа, кажется, я обознался,- смущенно пролепетал он, делая шаг назад, - показалось, знакомого увидел…
Один из альф приподнялся, второй весь обратился в слух. Надо было срочно спасать положение, придумав что-то простое и естественное, и я решился, сделав единственное, что в этот миг пришло в мою охваченную страхом голову.
- Господин Мичи, это ведь ты? Управляющий господина Кассля? - радостно вскакивая с места, вскричал я. - Ты не обознался, мы немного знакомы, я Эйлин Милон, средний сын кожевенных дел мастера из селения Ловать. Мы виделись в нашем доме, когда ты покупал у нас конскую сбрую для своего хозяина.
-Эйлин, я правда, сильно удивлен, - Мичи сумел взять себя в руки,- я действительно подумал, что ошибся, ты такой франт, тебя и не узнаешь. Рад за тебя, видимо, ты вытащил свой счастливый билет, раз так одет и даже с сопровождающими! Мы можем поговорить немного?
-Конечно, земляк!- разулыбался я, косясь на своих спутников.- Мы выйдем на улицу, вон, к коновязи?
-Но господин не велел никуда отпускать тебя, омега!- решительно возразил один из стражников.- Ты должен всегда быть у нас перед глазами!
-Ну и прекрасно, вы можете выйти с нами и смотреть, мы отойдем всего-то на десять шагов, так что вы в любой момент можете вмешаться, если вам что-нибудь померещится. Подумайте сами, куда мне тут деться? - пожал плечами я, поднимаясь с места. Стражник пошел следом, буравя меня проницательным взглядом.
-Тебя охраняют?- негромко спросил Мичи, когда мы остались в сравнительной недосягаемости для постороннего слуха.- Как ты попал сюда, Эви? Я думал, что схожу с ума или брежу, когда понял, что это ты! У тебя все хорошо? Скажи же скорей, иначе я точно потеряю рассудок!
-Я путешествую с временным супругом, так уж получилось, Мичи, я сам не ожидал, что окажусь вдруг вблизи от родных мест. У моего господина какое-то поручение к отцу, и он, зная, что я здешний, попросил меня показать дорогу.
-Поручение к хозяину Альвину?- переспросил Мичи. - Но какое может быть у столичного дворянина поручение к всеми забытому изгнаннику? Вдруг он привез нехорошие новости, Эви?
-Я поначалу тоже испугался, но он сказал, что у него нет полномочий причинять вред нашей семье, только передать что-то, возможно, письмо? Прошло немало времени, наверно, теперь уже никто не помнит о нас, и поэтому какой-то давний знакомый решился написать отцу, не опасаясь получить наказание?
-Эви, а ты? Как ты там? - в голосе Мичи звучало страдание.- Этот твой… супруг, он не сильно тебя…это, как бы сказать… мучает в постели?
-Ничего подобного, Мичи, у меня пока все хорошо. Не говори отцу, что видел меня, ладно? Как он, здоров? К зиме у него всегда сильнее болят ноги.
-Пока он не сильно страдает, но… Эви, я все же скажу ему о тебе, он будет рад, что ты счастлив и хорошо одет. Но все же как странно, что твой…альфа потащил тебя путешествовать? Наверно, его законный супруг недоволен, что он уделяет тебе много времени? Будь осторожен там, Эви, прошу тебя, на свете много завистников, а ты такой молодой и красивый…
-Прости, я не могу долго говорить с тобой, за мной наблюдают. Супруг и так смотрел на меня с подозрением, когда я не поехал с ним в замок, попросив разрешения подождать в таверне. Прощай, Мичи, я выполню что должен и вернусь с деньгами для отца и братьев.
-Я буду ждать тебя, Эви, береги себя,- отчаянно сдерживаясь, пробормотал Мичи, отвязывая от стойки свою лошадь.- Помни об этом, молодой господин!
***
-В кого у тебя голубые глаза, омега?- задал вопрос господин Кайрат, когда мы мчались в обратный путь.- В этих местах нечасто увидишь такие…
Что мне отвечать? И зачем он спрашивает? Я чувствую себя с этим проницательным типом, как на краю пропасти, он словно видит меня насквозь.
-Это не мое дело, но все же, отчего у маркиза Альвина глаза точно такие же, как у тебя, а? Что скажешь на это?- видя, что я промедлил с ответом, таким же насмешливым тоном продолжил он.- И, кстати, ты вспомнил что-нибудь о старшем сыне этого господина? Реналь непременно спросит тебя по возвращении.
-Так почему же вы не спросили о детях самого господина маркиза?- мне вдруг надоело бояться, и я решился на эту невиданную дерзость. - Я живу в отдаленной местности, мы ведем очень уединенный образ жизни и не интересуемся сплетнями о чьих-то сыновьях. Если вам или милорду Реналю так интересна частная жизнь здешних изгнанников, то почему не расспросили жителей деревни или хозяина таверны?
-А ты смелый и наглый крестьянин! Сразу видно, что невоспитанный, раз так непозволительно говоришь со мной!- без тени злобы или досады заметил Кайрат.- Твой гнев забавен, и я бы сказал, что за ним что-то кроется, но не бойся, как я уже сказал, это не мое дело, да и Реналю незачем знать о моих подозрениях, ибо по большому счету ему нужно от тебя только тело, а врешь ты о своем происхождении или нет, не суть важно. Родишь ему сына и свалишь восвояси, на сем ваши отношения и завершатся, согласен? Лишь бы твоя ложь не навредила моему другу, и если ты что-то затеваешь против него, то берегись, ибо я не спущу тебе этого с рук, понял?- Он снова загадочно усмехнулся и стегнул коня, вырываясь вперед, больше не удостаивая меня своим вниманием...
***
Альвин люн Кассль, урожденный маркиз лин Биггиль, с нескрываемой горечью смотрел на рассыпанную перед ним груду золотых монет. Случилось то, чего он не ждал, и на что не надеялся, - Король вспомнил о нем спустя столько лет, и не просто вспомнил, но смог перешагнуть через себя и свою гордость, и хотя бы таким образом, но признать свою вину за его загубленную жизнь…
Денег много, очень много, здесь хватит и на ремонт замка, и на лекаря, и на приданое всем троим сыновьям, да еще и останется. Если бы эта нежданная милость снизошла на него чуточку раньше, не пришлось бы тогда Эвальду ехать в столицу и продавать на Аукционе невинное тело, пусть несколько по-другому, но все же повторяя его, Альвина, горькую судьбу.
Маркиз заскрипел зубами и резко двинул рукой, сбрасывая со стола золотую россыпь."Черт бы тебя побрал, Ваше Величество, вкупе с честолюбивым родителем, подстроившим нашу встречу в тот роковой день в загородном поместье, если бы не ты, и не твоя похотливая жажда красивого тела, меня не постигла бы столь незавидная жестокая участь, и мне не пришлось бы пережить все эти бесчисленные беды и суровые испытания, худшим из которых стал тот безрадостный день, когда Эви покинул родной дом и ушел навстречу страданиям, а я, его родной отец и защитник, был вынужден отпустить мальчика, потому что иного выхода из тупика безденежья просто не знал и не видел…"
…В раннем детстве отец Альвина не слишком жаловал сына, хотя и оставил его себе, вопреки устоявшимся обычаям знати, предполагавших отдавать временным мужьям рожденных ими омег. Синеглазый мальчик рос в загородном поместье на руках воспитателя, не чаявшего души в своем маленьком ангелочке, до тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать лет. В тот год отец случайно завернул в поместье по пути в столицу и был приятно удивлен, увидев, в какого красавца превратился его невзрачный белобрысый гусенок. Поговорив с сыном, он убедился, что тот отлично воспитан, вежлив и начитан, мастерски играет на бузуке, знает придворный этикет и танцы, умеет вести дом и хозяйство и даже обучен начальным азам древней науки восточного обольщения.
Отец начал наезжать в поместье все чаще, внимательнее присматриваясь к талантам юного Альвина. По традиции, он был с детства помолвлен с сыном одной из лучших дворянских семей, но родитель не спешил со свадьбой, видимо имея на его будущее совсем другие планы. Ничего не зная об этом, Аль жил беспечно и счастливо, до того памятного дня, когда в их лесные края вроде бы случайно наехала шумная королевская охота, и молодой Государь, не так давно унаследовавший трон, увидел в саду прекрасного синеокого омегу, игравшего на бузуке…
Тайные честолюбивые планы маркиза Биггиля начинали сбываться, и уже три месяца спустя он с радостью собирал сына в столицу - Король выбрал красавца в качестве личного наложника. Скрывая слезы горечи, вызванные прощанием с родиной, юной омега сел в карету, с юношеским любопытством и предвкушением перемен рассматривая дорогую обивку сидений и королевские гербы на дверках. Он был совсем еще юн и не понимал тогда, на какую опасную тропу его толкнуло неуемное стремление отца к возвышению, ибо милость повелителя не вечна и положение наложника, даже королевского, довольно шатко и не так независимо, как статус официального супруга в богатом доме. Счастье зависело слишком от многого, - настроения короля, погоды за окном, успешной или неудачной охоты, расположения или неприязни официального супруга и членов Совета, дипломатических отношений с соседями, успехов на войне и в торговле, количества собранного урожая и так далее, до бесконечности…
Впрочем, поначалу на небосводе любимого наложника не было даже маленькой темной тучки. Он был любим и обласкан, его покои обставили с небывалой роскошью, он не знал отказа ни в одном желании. Одетый в шелка и бархат, увешанный бриллиантами, он сверкал красотой на балах и церемониях, сидя от Короля по левую руку, почти равный законному супругу, ему завидовали и перед ним заискивали, надеясь на то, что он замолвит за них словечко, лежа с королем в широкой постели под балдахином, где свершались по ночам любовные таинства и Его Величество превращался из властного повелителя в самого обычного страстного альфу…
Увы, безмятежное счастье продлилось недолго. Меньше чем через год Альвин забеременел, и с этого дня отношения с Королем резко переменились. Практически заперев своего наложника в загородной резиденции, Государь запретил с ним всякие сношения, приставив почти тюремную по численности охрану. Сам он почти не навещал отставного фаворита, в редкие встречи просил не беспокоиться, объясняя вынужденные меры заботой о здоровье и благополучии будущего родителя. Откуда было знать обманутому юноше, что по столице уже распространили новость о том, что супруг короля в положении, и счастливая чета живет ожиданием, моля богов даровать им наследника-альфу. Альвину даже не дали взглянуть на ребенка, сразу же забрав его в столицу, наутро объявив народу и придворным, что королевский супруг благополучно разрешился желанным продолжателем правящей династии.
Альвин не понимал причины, по которой у него забрали сына, ибо прекрасно знал, что Королям никогда не ставились в укор внебрачные дети, пользовавшиеся точно такими же правами, как и законнорожденные. Правда открылась много позже, когда Король объяснил своему возлюбленному причину столь жестокосердного поступка, - монарху было крайне необходимо, чтобы все считали его сына внуком вождя второго по величине и военной мощи племени в королевстве, иначе он лишился бы так необходимого ему союзника в назревавшей войне с Чонгуном.
Потрясенный жестоким предательством монаршего возлюбленного, Альвин долго не мог смириться с тем, что ему даже издали запрещали увидеть первенца, да и самого практически не выпускали из загородного дворца, где он все так же жил на положении затворника. Король изредка навещал его, с жадной страстью набрасываясь на прекрасное тело, называл милым и любимым, дарил драгоценности, но эти встречи приносили Алю лишь страдания, так что он был даже рад, когда война все-таки началась, и Король надолго уехал из столицы на юг, где проходил основной театр боевых действий.
После победы маркиз вдруг угодил в новый виток восходящей славы. Король вспомнил о нем и вернул во дворец, навещая в роскошных покоях почти ежедневно. В статусе королевского фаворита Альвин снова участвовал во всех праздничных церемониях и впервые увидел на одной из них своего сына, которого гордо нес на руках официальный супруг Его Величества. Трудно описать горечь и боль отца, не имевшего возможность прикоснуться к своему ребенку, улыбнуться ему, сказать ласковое слово, трудно не подать вида и сохранить хладнокровие. Альвин, воспитанный в лучших дворянских традициях, умел сдерживаться и владеть собой, но сердце его разрывалось на части, ведь он даже не знал, как назвали рожденного им младенца, ибо имена высочайших особ содержались в секрете и были известны только родителям и ближайшим родственникам.
А еще через год Король так же неожиданно выдал его замуж за своего любимца- генерала Джианга люн Кассля, и судьба дала Альвину новую возможность обрести счастье. Трое детей, добрый муж, богатый дом, милость Короля - мир и покой исчезли в один роковой момент, когда супруга обвинили в предательстве. Как пережил он те черные дни - никому не рассказывал. Сидя в тюрьме, не проронил ни слезинки, горюя сердцем не о себе- о судьбе ни в чем не повинных детей. Младшие еще ничего не понимали и жалобно просились домой, но старший Эви явил собой пример выдержки и стойкости, оказывая отцу бесценную поддержку.Король все-таки сохранил к нему какое-то сострадание и не отдал в государственные рабы, выслав на поселение в маленькое родовое поместье казненного мужа. С этого дня и по сию пору жизнь превратилась в сплошное испытание, которое он все же вынес с честью, сумев поднять сыновей и даже дать им домашнее образование. Эви, единственный, кто пошел в него всем, и внешностью, и характером, самый любимый, опора и поддержка… был сейчас где-то далеко, сполна хлебая ту же чашу страданий, а он, его отец, сидел над рассыпанной грудой поганого золота, которое при других обстоятельствах с радостью швырнул бы королю в ноги, и не имел возможности вернуть сына домой!
"Ты не простишь меня, Аль, я это знаю, и не жду твоего прощения, - в который раз перечитывал он короткое письмо короля, вложенное в холщовый мешочек, - Возможно, тебя утешит то, что и сам я себя не простил. Ты - моя боль и моя совесть, вечный укор и жесткое наказание. Эти деньги не плата за то, чем ты был для меня когда-то, это жалкая попытка эгоиста уменьшить собственные сердечные муки, которые терзают меня вот уже более двадцати лет. Не было дня, чтобы я о тебе не думал, не было ночи, когда не терзался бессоницей, пытаясь представить перед глазами твой незабытый прекрасный образ. Посылаю тебе портрет Наследника, ты имеешь право знать, каким он стал красивым и сильным. Когда придет мой час, я скажу ему правду, и тогда он вернет тебя на твое законное место. Доживи до этого счастливого дня, мой единственный Аль. Я жалок и слаб, но наш сын будет сильнее меня, я верю в это свято и нерушимо. Он сможет бороться с советом и министрами, будет независимым справедливым монархом. Спасибо тебе за него, мой Аль. Я никогда не увижу тебя, но знай, что никого и никогда я не любил в этой жизни, а только тебя…"
Строчки расплылись, и письмо выпало из ослабевшей руки маркиза. Как и тогда, в день отъезда в изгнание, так же расплывался пейзаж за окном повозки от бьющих в оконца косых струй дождя. Природа плакала вместо него, бережно прижимавшего к груди самого младшего, двухлетнего Ивара…
***
-Хозяин, я должен сказать вам кое-что важное... - безжизненный виноватый голос Мичи прервался на полуслове, - о-откуда это? Что за нежданное богатство???
-Жалкая попытка искупления, Мичи, - смахнув слезу, выплюнул злые слова Альвин. - Приди оно раньше, наш Эви сейчас был бы с нами, теперь же... - он безнадежно махнул рукой и поднялся с кресла. - Прости, не сдержался, и раскидал здесь все это. Прошу, собери, и отнеси в мой кабинет. Здесь хватит на все, в том числе и на приданое. Только вот Эвальда нам не вернуть! Слишком поздно!.
-Возможно, и нет!- сильно волнуясь, закричал Мичи.- Хозяин, я видел его, сегодня днем, в таверне, недалеко от дома! О, если б я знал! Если бы сразу вернулся домой, но я был слишком расстроен и поехал бродить к озеру…
-Что? Что ты сказал?- мертвенно побледнел Альвин- Ты видел Эвальда?! Но откуда он здесь, почему? Говори все, что знаешь, подробно! Немедленно!
-Хозяин, простите, сейчас нет на это времени, я поскачу в город и попробую догнать молодого господина, или хотя бы узнать, куда он поехал дальше. В двух словах: я случайно встретил его около таверны. Сначала думал, что обознался,- богатый парень, роскошно одет и шляпа с пером, но эти глаза и знакомые жесты… Я узнаю его из тысячи. Я растерялся и чуть не выдал его, но он молодец, справился с положением. Мы даже немного поговорили с ним…
-Что он сказал тебе, Мичи?
-Он путешествует с временным супругом, и ждал его здесь, пока тот исполнит какое-то поручение. Если бы только я знал, что его господин привез вам столько золота! Я ни за что не отпустил бы нашего Эвальда, ведь ему больше не нужно жертвовать собой ради денег!
-Все не так просто, Мичи,- печально покачал головой маркиз,- Эви заключил контракт и не может нарушить его условия. Альфа заплатил за него и не отпустит, пока не получит наследника, так что угомонись и не пытайся изменить невозможное.
-И все таки я попытаюсь, хозяин,- не унимался Мичи.- Деньги привез вам супруг Эвальда? Как он вам показался? Порядочный человек, с ним можно договориться?
-Не знаю, Мичи, да и причем здесь это? Знатные альфы все одинаковы, они не ставят ни в грош интересы и жизни омег. Нам остается лишь ждать, когда минует срок договора, и Эви вернется к нам сам. Если сейчас мальчик узнает, что его жертва оказалась напрасной, ему будет лишь тяжелее. Оставим все как есть, Мичи. Да и где ты найдешь его сейчас, если видел днем? Они уже далеко, и могли поехать на все три стороны, кроме юга…
-Я все-таки съезжу в городок, Господин. Возможно, они еще там, на постоялом дворе. Не прощу себе, если не сделаю это, не попытаюсь.Вскоре неугомонный Мичи уже скакал на коне, направляясь в город. Увы, никаких следов пребывания богатого альфы, путешествующего с молодым омегой, найти не удалось. Два дня гостила только большая столичная делегация, направляющаяся в Чонгун, утром все отбыли дальше по маршруту, но даже мысли о том, что его драгоценный Эви мог ехать с послами во враждебное королевство, влюбленному управляющему в голову не пришло…
Глава 19
Реналь лан Эккель (полгода спустя)
-…Рени?
-Что, милый?
-Тебя что-то беспокоит? Ты не уехал вчера в город и снова остался на ночь в поместье.
-Может, я просто соскучился по тебе?
-Я чувствую, что-то случилось. Ты плохо спал и скрипел зубами…
-Ты прав, малыш. Ничего не случилось, но есть кое-что странное, и это не дает мне покоя. Я расскажу тебе… Нет, только не вставай. Прижмись ко мне, вот так, покрепче…
Когда мы успели с ним так сблизиться? Когда он стал для меня не просто желанным телом в постели, но верным другом и лучшим советчиком? Когда я начал рассказывать ему обо всех своих проблемах и получать не просто сочувствие и понимание, но и весьма дельные рекомендации? Кайрат прав- с этим деревенским парнем не все так просто, он грамотный, начитанный, умный и дальновидный, он схватывает на лету суть дела и учится на ходу, всегда полон идей и верных решений. Все это довольно странно для сына обычного провинциального ремесленника, но я не хотел лезть в дебри этой загадки, меня устраивало и то, что я имел сейчас, а если честно, то наверно я малодушно боялся узнать правду, ведь тогда мне пришлось бы как-то реагировать на нее, и в первую очередь это грозило мне преждевременной разлукой с моим ненаглядным. У нас и так уже оставалось совсем мало времени, и хотя я, со своей стороны, безумно желал предложить ему остаться со мной навсегда, но понимал, что это невозможно, его с нетерпением ждала семья, и он должен был к ней вернуться. Пока же я просто верил ему, как себе, любил и ласкал, безоглядно, безумно, стараясь не думать о скорой разлуке.
Еще в Чонгуне, когда король открыто высказал свое недовольство, не видя среди делегации своего сына и Принца-наследника, и мы оказались в несколько щекотливой ситуации, именно Эйлин, в числе нескольких омег присутствовавший на приеме, мастерски разрядил обстановку, попросив разрешение исполнить "Балладу о доблестном воине", на слова известного местного сказителя. Я и не подозревал о таких его способностях, вместе со всеми замерев от восторга, настолько красив и звучен оказался голос, льющийся из уст самобытного певца легко и свободно. Талантливое исполнение, как оказалось, любимого произведения Государя, полностью изменило его настроение, и дальнейшие переговоры прошли гладко. На мой вопрос, откуда он знает местный фольклор, Эйлин улыбнулся и сказал, что вырос на границе, где перемешаны не только народы двух королевств, но и их музыка.
Это неожиданное выступление Эйли в амплуа певца имело и негативные последствия. Если вражеский король был растроган и очарован, то среди нашей делегации возникло недовольство, и некоторые заносчивые особы требовали наказания дерзкого слуги, осмелившегося вмешаться в дела, его не касающиеся. Особенно старался добиться ареста и осуждения Эйлина мой супруг, видимо почувствовавший в нем своего соперника, и его поддерживали многие спесивые гордецы из знати. Бедолаге грозила порка в двадцать плетей, и я собирался уже вмешаться и своим статусом главы делегации пресечь абсурдные требования, но меня опередил Кайрат, заявивший, что важен не ход переговоров, а его результат, и если поступок омеги способствовал успеху посольства, то и наказывать его не за что, чем сразу же заткнул рты всем недовольным.
-Присмотрись к нему повнимательнее, Реналь,- сказал он мне позже, когда мы сидели все вместе за пиршественными столами, и Эйли снова пел королю чонгунские песни, - он странный малый и уж точно не тот, за кого выдает себя. Откуда кожевнику из отдаленной деревни уметь так прилично играть на бузуке? Даже утонченные столичные омеги не все владеют этим древним искусством.
-Ты тоже странный, Кай, то защищаешь его, то подозреваешь в чем-то, - не отрывая глаз от прекрасного лица Эйли, который по просьбе короля снял в этот вечер свою маску, очарованно прошептал я.- Мне все равно, кто он на самом деле, потому что я уже люблю его, люблю так сильно, как никого никогда не любил. Я по нему с ума схожу, и мне нравится это чувство, друг мой!
-Я так и знал, - с досадой прошипел компаньон,- ты ненормальный, Рен, совсем ослеп и ничего не хочешь видеть! Пока этот красавчик кажется надежным и не делает ничего плохого, но я не ослаблю своего внимания, буду твоими глазами и ушами, коих ты лишился по причине глупой любви, забыв, что через год она обречена на разлуку! Кстати, ты спрашивал его про старшего сына маркиза Альвина?
-Зачем? - пожал я плечами.- Ты же сказал, что тебе тоже представили в старом замке только двух младших омег. Я не хотел бы услышать о том, что со старшим случилось какое-нибудь несчастье, достаточно и того, что ты не увидел его в поместье. Думаю, его давно уже нет на этом свете… Ты ведь не задал хозяину этот бестактный вопрос, Кай?
-А если я все-таки задал его, что с того? Хочешь услышать ответ? Маркиз мне сказал, что в детстве его старший сын пропал без вести во время одного из налетов чонгунцев, тела не нашли, но и живым мальчика никто больше не видел.
-Несчастный отец, лучше бы он лично похоронил своего сына! Жить же в неведение о его судьбе- что может быть страшнее для любящего родителя?
-Я сказал тебе это не затем, чтобы ты предавался сочувствию к маркизу Альвину, а затем, чтобы задал этот же вопрос своему омеге, и сравнил ответы, уличив во вранье! Почему ты боишься спросить его, Рен? Не хочешь признать, что он лгал тебе с самого начала? Я собирался промолчать о своих подозрениях, но не смог, потому что всерьез опасаюсь за тебя! С одной стороны, он всего лишь омега, тем более временный супруг, что он может сделать? Но с другой - нельзя недооценивать противника, и разве мало злоумышленники делают пакостей именно с помощью сучьих шлюшек, прелестями которых очаровывают сердца альф? Ты знатный вельможа, племянник Короля, и в свете того, что я знаю о планах твоего тестя, могу предположить самое худшее! Тебе могли специально подсунуть этого омегу, преследуя далеко идущие цели. Ты приблизишь его к себе, будешь доверять, а он ответит тебе черной неблагодарностью.
-Тебе бы только в инквизиции служить, Кай, с твоей подозрительностью! Ты настоящий сын Главного судьи! - усмехнулся я.- Хорошо-хорошо, я спрошу, ради твоего спокойствия. Если ответ тебя устроит, ты перестанешь подозревать во всех земных грехах моего Эйлина?
-Посмотрим,- упрямо заявил компаньон.- Но непременное условие, я должен лично присутствовать при допросе!
При первой же возможности я вызвал к себе Эйлина, хотя все во мне восставало против. Глупости, какие все это глупости! Почему он непременно должен знать о судьбе старшего сына господина Альвина? И что докажет его ответ, даже в случае несовпадения со словами маркиза? Присутствие Кая давило на меня, вызывая в теле нервную дрожь. Он неподвижно сидел в кресле, сверля омегу яростным взглядом, а тот в ответ коротко взглядывал на него, но держался спокойно, ожидая, пока ему объяснят причину вызова.
-Эйлин, я позвал тебя, чтобы спросить обещанное. Ты что-нибудь вспомнил о старшем сыне маркиза Альвина?
Он помолчал, тихонько вздохнул, снова обиженно посмотрел на Кайрата, потом, как обреченный перед казнью, с отчаяньем вскинул вверх голову.
-Мы живем в далекой деревне, милорд, и мои сведения могут быть ошибочны. Я слышал от отца, что молодой господин из старого замка был когда-то похищен чонгунцами. Но жив он или нет, об этом в нашей деревне никто не знает…
-Хорошо, Эйли! - скрывая охватившую меня бешеную радость, столь неуместную при печальном известии, сдержанно ответил я, победно глядя на своего ошарашенного компаньона.- А кто научил тебя музыке?
-В наших местах инструмент не редкость, - спокойно ответил Эйлин, - почти в каждой деревне есть свои сказители и певцы, мы празднуем День урожая, проводим весенний фестиваль, славим великого Юйвена. Я с детства хотел обучиться игре, и отец разрешил мне брать уроки у нашего менестреля.
-Хорошо, Эйли,- повторил я,- можешь идти.
-Я впечатлен,- коротко резюмировал Кай, но больше о своих подозрениях по отношению к Эйли со мной не говорил. Никогда. Да Эйли и не подавал к этому никаких поводов.
***
Мне не удалось подслушать, как отчитывал тесть моего супруга за провал операции, скорее всего они говорили об этом в другом месте, но итоги неудачи были более чем предсказуемы. Младшего брата увезли в деревню, скрыв ото всех беременность, ибо отдавать его в наложники в семью Казначея резона не было. Со мной тесть почти перестал общаться, а если был вынужден это делать, то разговор был пронизан фальшью и словоблудием.
Я со своей стороны, тоже отдалился от Ильвара и проводил много времени в поместье с Эйли. Отец мой не возражал против этого, по-прежнему страстно желая внука, он даже приезжал посмотреть на моего омегу, вопреки существующим традициям, и остался им очень доволен, но сам я чувствовал себя на каком-то перепутье, ибо мне совсем не хотелось отнимать в будущем у своего любимого этого предполагаемого контрактом наследника, мне хотелось растить его вместе с ним и никуда не отпускать от себя обоих. Мучительное понимание невозможности получить сразу и того, и другого сводило с ума и заставляло быть предельно осторожным во время близости, наверно именно поэтому Эйлин до сих пор не забеременел, а между тем время неумолимо шло, приближаясь к роковой черте размером в год, когда заканчивался контракт и я должен был отпустить его обратно домой.
Мы гуляли с Эйли по окрестностям поместья, тренировались в стрельбе на большом стрельбище, и он неизменно показывал отменные результаты, загоняя стрелы одну под другую точно в цель. Ради сохранности мишеней он стрелял всегда в какой-нибудь угол, минуя центр, и оперенья стрел торчали из этого места наподобие большого игластого ежа, что неизменно изумляло и восхищало служителей.
-В уголочек!- смешно выкрикивали они непривычное слово, но "в яблочко" как-то не соответствовало странному стилю виртуозного снайпера. Эйли смеялся, и милое лицо его горело вдохновением, и я любовался им, забывая обо все на свете.
Изредка наезжал Кайрат, поглядывая на нас с неодобрением. Его омега давно уже был беременный, и мой приятель почти не бывал с ним, считая свою миссию по продолжению рода успешно выполненной.
-Идиот, глупец, ты совсем свихнулся,- бубнил он, когда я шел провожать его за ворота. - Не ожидал, что ты настолько безумен! Кто влюбляется в супруга по контракту, скажи на милость? Осталось меньше половины срока, а ты еще даже не сделал ему ребенка! Отец тебя не одобрит, да и я не одобряю, надо жить реальным, а не витать в облаках. Надеюсь, ты не объяснился ему в любви открыто? Это было бы верхом наивности.
Нет, я не говорил Эйли о любви, боясь ранить его сердце признанием. Мы оба понимали, что наши отношения недолговечны, старательно делая вид, что все в порядке. Вместо нежных слов я высыпал на него дворцовые новости, отношения монаршей семьи и интриги министров. Далекий от жизни знати, Эйли имел на проблему свежий взгляд, порой наивный, но не лишенный здравого смысла, и многие посетившие его мысли оказались для меня очень полезными.
Я еще больше сблизился с Принцем, мы привлекли на свою сторону ученых и студентов столичного университета, заразив их светлые умы будущими реформами молодого Короля, заручились поддержкой многих генералов, богатых купцов и фермеров, потихоньку сколачивая вокруг себя мощную гвардию. Успешная поездка в Чонгун повлекла за собой ответную посольскую миссию, результатом которой стало подписание мирного соглашения на двадцать лет, причем по ряду пунктов Чонгун дал согласие выступать на положении полувассала, что тоже добавило Наследнику народной популярности. Как следствие, переменилась атмосфера и на королевских советах, многие министры откололись от партии Первого и стали во всем поддерживать будущего правителя.
Назревал новый виток борьбы за власть, и это давно уже чувствовали во дворце все чиновники. Король все чаще говорил, что слаб здоровьем и хочет абдикировать в пользу сына, желая остаться при нем в качестве наставника - на первых порах, пока тот полностью не войдет в курс дела, Наследник просил отца повременить с передачей трона еще год-другой, королевский тесть и другие старейшины крупных племен выжидали, тайные противники затаились. Именно в это неспокойное время передачи власти и можно было ждать каверзных подлостей и подстав, неожиданных поворотов народных настроений, союза и распада тайных обществ, состоящих как из сторонников, так и из противников законной власти.
***
-Что беспокоит тебя больше всего, Рени?- выслушав мои сомнения, выспрашивал Эйлин.- Если то, что ты говоришь, правда, то твой тесть уже потерял былое влияние и не сможет так активно вмешиваться в будущее королевства.
-Именно это всего и опаснее, Эйли,- ласково водя пальцами по его плечику, отвечал я. - Загнанная в угол крыса способна на что угодно, даже ценой собственной жизни навредить противнику. У него еще много сторонников, а планы рухнули один за другим.
-Каким считает Первый министр Наследного Принца? И какую власть он имеет при нынешнем Короле?
-Я никогда не лез в политику, но при дворе приходится быть постоянно. Его Величество отличный полководец, он выиграл три большие войны, значительно упрочив наше положение, но в остальном слабоват, и им запросто вертят Министры. Сейчас страной на две трети правит мой тесть, естественно желая сохранить свои позиции и дальше.
-А Наследник? Какой у него характер? Сможет он противостоять напору Совета?
-Этот сможет! Я часто удивляюсь, в кого он такой уродился? Решительный, смелый, настойчивый! Дядя совсем другой по характеру, а Его Величество родитель омега и вовсе тихоня, хоть и сын воинственного вождя племени.
-А Первый министр знает о таких свойствах Принца?
-Нет, не совсем. Наследник не так прост, как хочет казаться, он только прикидывается послушным и податливым, но свою линию гнет четко.
-Вот пусть и дальше прикидывается. Твоего тестя надо как можно дольше держать в заблуждении, тогда он утратит бдительность и попадет в ловушку своей самонадеянности, а когда Принц станет Королем, при той поддержке, которую вы сейчас получили, Первый ничего не сможет предпринять из своего темного уголка, куда его загонит наш смелый Кот! И все будут в выигрыше, и народ тоже, да если еще и войны не надо будет бояться! Я на границе живу, знаю, как это страшно! Постоянные набеги, кровь и разорение,- мы никогда не бываем спокойны.
-Мой мудрый Эйлин, - я нежно поцеловал его в губы,- поговорив с тобой, я всегда чувствую себя намного увереннее!
-Рени, я знаю, что очень дерзок с тобой в последнее время, но мне бы хотелось увидеть нашего Принца, ведь я больше никогда не смогу этого сделать. Это возможно? Пригласи его сюда в поместье, я даже не покажусь ему, просто посмотрю из окна или спрятавшись за портьерой. Это единственная моя просьба.
-Хорошо. Я сделаю это. Он, кстати, знает о тебе и о том, что именно ты помог захватить тогда в плен его любимого наложника, так что ты имеешь полное право не просто увидеться с Принцем, но и поговорить. По большому счету, мы все обязаны тебе нынешним миром с Чонгуном, ведь общий ребенок наших Принцев стал для обеих стран прочным залогом мира! Ну а сейчас…ты ведь не против, мой ангел?
Я перевернул его на спину и принялся целовать, с радостным наслаждением слушая его тихие возбужденные стоны…
Глава 20
Эйлин (Эвальд люн Кассль)
-Господин, го-осподин!- я по обыкновению сидел после обеда у пруда, когда ко мне вихрем подбежал Рити. На горничном не было лица, щека красная, как от удара. - Вам лучше спрятаться, господин, пока он не уедет отсюда, а то я боюсь, что вы можете пострадать от его гнева!
-Кто, Рити? Ты отдышись и скажи внятно.
-Вдруг заявился Его Светлость, ну этот вреднючий заносчивый Ильвар, супруг хозяина. Наш дворецкий в замешательстве, не знает, что делать, кланяется ему и спрашивает, чем может быть полезен, а этот мечет глазами молнии и приказывает немедленно привести тебя! Герцог Реналь не оставлял никаких указаний на такой случай, видимо, не ожидал, что его половина может появиться в поместье, и мы все просто растерялись от неожиданности. Никогда не бывало, чтобы официальный супруг встречался с временным, и чего ему от вас понадобилось, одному Юйвену известно! Мой господин, я весь дрожу, а к вам прибежал от отчаянья!
-Это он тебя ударил, Рити? За что же такая немилость?
-Попался под горячую руку, за что же еще? Мы слуги, с нами можно не церемониться. Мой господин, не ходите к нему, он ведь и вас может побить! Я очень боюсь его, он злой и жестокий, а если с вами что-то случится, хозяин будет страшно нами недоволен! О, небеса, и как же мы оказались между молотом и наковальней? Пойдемте в летний домик и посидим там до вечера, а как господин уедет, за нами пришлют кого-нибудь! Куда ты, Э-Эйли? Не ходи туда, слышишь?
-Я встречусь с ним, Рити, - упрямо ответил я,- надо же мне узнать причину его приезда, да и как я могу где-то отсиживаться, если страдают невинные люди? Он проделал сюда утомительный долгий путь и не уедет, не получив желаемого, так что в прятки играть не получится. Не сегодня, так завтра, но он добьется со мной встречи, нет смысла откладывать неизбежное. Я не боюсь его, Рити. Пусть я не ровня ему, но и не раб, Аукционы разрешены королевским указом, он не посмеет причинить мне серьезный вред.
Сердитый голос и звуки пощечин были слышны еще с улицы. Что-то со звоном разбилось, вроде тарелка… сдержанный голос дворецкого, недолгая тишина, нарушенная новым каскадом каких-то требований…
-Остановитесь, прошу вас,- быстро входя в гостиную, глухо проговорил я,- зачем наказывать невиновных?
Разряженный в шелка и бархат омега сидел за столом в гостиной, перед ним выстроились в ряд все горничные, чуть позади возвышался дворецкий. Испуганный Сакари подбирал с пола осколки посуды, из порезанного пальца его сочилась кровь.
-О, наконец-то!- оборачиваясь на звук моего голоса, притворно вежливо проворковал господин Ильвар.- Давно желал с тобой познакомиться, но все никак не выдавалось удобного случая. А тут мой супруг отбыл с Принцем Наследником на королевскую охоту, вот я и решил воспользоваться выпавшей редкой возможностью, чтобы без помех пообщаться с тем, кто отнял у меня внимание законного мужа, - он резво вскочил, схватил меня за локоть и потащил к лестнице. Рити рыпнулся было следом, но под гневным взором Его Светлости словно споткнулся, затравленно глядя нам вслед.
Ильвар втолкнул меня в маленький будуар и защелкнул крючок, после чего повернулся ко мне и внимательно осмотрел мое тело.
-Счастье твое, что не носишь ребенка, дешевая тварь,- больно ткнув кулаком мне в живот, нехорошо усмехнулся он, - иначе я выбил бы из твоего чрева это отродье! - он размахнулся и отвесил мне увесистую пощечину. - Слушай меня внимательно, продажная шлюха, скажу только раз и повторять не буду! Если посмеешь родить, помни, что твой ублюдок попадет на воспитание в мои нежные ручки, и уж будь уверен, что я устрою ему счастливую жизнь! Если не хочешь, чтобы кусок твоей мерзкой плоти страдал за грехи жадного до наживы похотливого папочки, уезжай восвояси, в свою вонючую темную дыру, и как можно быстрее! Ты ведь сюда за деньгами явился, так я заплачу тебе, на дорогу хватит!
Он вытащил из кармана несколько золотых монет и в размаху швырнул на пол, а я молча смотрел на него, не понимая столь яростной вспышки животного гнева. Насколько я знал, временные супруги были обычным явлением в знатных семьях, и никто не устраивал из-за них скандалов. Так почему же этот баловень судьбы, у которого есть в жизни все, готов уничтожить меня, прекрасно зная, что я не представляю для его будущего никакой угрозы?
-Чего молчишь, наглая деревенщина? Не смей пялиться на меня таким взглядом! Вставай на колени и подбирай зубами хозяйскую подачку! Ты ведь всего лишь тело на продажу, а туда же, возомнил себя господином!? - с ласковой угрозой продолжал Ильвар - Ох, как же мне хочется тебя изуродовать! Исполосовать плетью спину и задницу, сцарапать с морды всю кожу, чтоб от ее жалкой смазливости не осталось даже смутных воспоминаний! - он снова ударил меня по лицу, раз, другой, бросил презрительный взгляд и сделал шаг к двери.- Запомни мои слова, мне не нужен твой вы…к, тварь! Я уничтожу его, постепенно, но верно, придумав естественную причину преждевременной кончины, так что никто и подумать не сможет, что я в том виновен!
Дойдя до порога он вдруг остановился, быстро вернулся и, зашипев от ненависти, резко ударил меня ногой по икрам. Острая боль пронзила огнем, и я упал на пол, сумев удивиться, как много силы в столь маленьком хлипком тельце, переполненном до краев злостью и ревностью. Наверно, он очень страдает от своего бесплодия? При других обстоятельствах я бы его пожалел и понял, но сейчас о таком благородном чувстве не могло быть и речи. Бешеных псов не жалеют, а этот омега вызывал во мне именно такое нелестное для себя сравнение. Мне больше было жаль Реналя, связанного узами священного брака с этим испорченным злобным созданием. Должно быть, я не сдержался, и на моем лице отобразились все эти мысли, потому что он еще больше рассвирепел и перестал сдерживаться, нанеся мне несколько жестких ударов ногой в область живота и паха.
-Еще в Чонгуне ты вообразил себя героем, плебейская сволочь!- плюнув мне в лицо, гневным шепотом прорычал он.- О, гнусный мерзавец, как же ты мне ненавистен!
-Эйлин, ты как?- Рити кинулся поднимать меня с пола.- Может, позвать лекаря?
-Зачем?- стараясь не морщиться от боли, тихо ответил я.- Несколько синяков не смертельны. Иди, позаботься о Сакари, он палец порезал, подбирая осколки с полу. Его Светлость уехал?
-Уехал, змей колченогий,- отвинчивая пробку с какой-то бутыли, с ненавистью прошептал Рити.- Надо же, смел заявиться сюда тайком от хозяина! Ревнует, сволочь, чувствует, что господин Реналь любит тебя всем сердцем!
-Не говори глупостей, Рити. Герцог хороший человек, он просто относится ко мне с добром… Ээ, ты что собираешься делать? Для чего эта настойка? У меня уже не болит ничего, так что иди лучше перевяжи Сакари руку!
-Ему уже оказали помощь, теперь же я должен заняться вами. Этот отвар сделал хозяин, на случай если кто-то из нас ушибется или ударится обо что-то. Синяки сходят сразу же, просто волшебное средство. Ты прав, наш господин очень добрый, не обижает нас и лекарь отменный! Чего не скажешь об этом его супруге, и почему его женили на таком злом омеге? Вот если бы ты был у нас господином!!! Ты добрый и милый, не зря он тебя так сильно любит, так жалко, что ты скоро уедешь, и ребеночка у тебя до сих пор не наметилось…
Я перестал противиться и закрыл глаза, слушая бесконечную болтовню Рити. Приятные прикосновения прохладной тряпочки, смоченной в чудо-отваре, сняли боль и жжение в местах ушибов, принеся желанное облегчение…
"Любит, он любит"… Волшебная сказка, так бесконечно далекая от реальности…
***
Реналя не было уже целых пять дней. Мои синяки зажили, тело не ныло. О недавнем скандале никто не упоминал, словно его и не было. Поговорив с дворецким, мы пришли к благоразумному решению не докладывать герцогу о визите супруга, предоставив господам самим разбираться в своих отношениях.
Время тянулось медленно и однообразно, каждый новый день повторял предыдущий. Я рано вставал, одевался и шел в библиотеку, чтобы скоротать за полезным чтением одинокое утро, потом вяло завтракал, совершал прогулку по окрестностям, разбивал в щепы очередной угол очередной мишени, и долго сидел у пруда, погруженный в свои невеселые мысли.
Я впал в уныние и пребывал в растерянности, не зная, что делать. Контракт провален, и хотя до окончания срока еще целых пять месяцев, я знал, что не смогу выполнить взятые на себя обязательства, так не правильнее ли просто сбежать сейчас, ничего не объясняя Реналю?
Нет, это не выход, а малодушная трусость, я должен сохранить хотя бы лицо и расстаться по-человечески, не устраивая таких подлянок. Как бы ни было больно разбитому сердцу, но я доживу здесь положенное время, а если Богу будет угодно, чтоб я забеременел, вот тогда и подумаем, как сделать так, чтоб об этом никто не узнал, потому что я не смогу оставить здесь своего малыша, зная о том, что его ждет не просто ненависть неродного отца, но и прямая угроза для жизни. Я увезу его с собой и выращу с нежной заботой, - частичку меня и любимого альфы, не уставая благодарить судьбу за бесценный подарок.
Задача провалена в любом случае, но пока я могу быть хотя бы счастливым, так почему мне отказывать себе в этой последней радости перед пропастью длинной одинокой жизни в бедности и тяжком труде? Целых пять месяцев, проведенных с любимым,- разве не могу я позволить себе этой слабости, чтобы набраться мужества и стойко перенести потом вечную разлуку?
Уеду я официально по окончании срока контракта, или просто сбегу с малышом под сердцем, это неважно, - в любом случае я не получу никаких денег, вернувшись домой ни с чем... Будет стыдно и горько признать, что я зря потерял целый год, ничего не сделав для своей бедной семьи, не принес приданого братьям и лечения отцу, не смог выполнить то, что клятвенно обещал, проведя столько времени в лени и праздности, пока мои близкие боролись за выживание в суровых тисках безденежья. Отец поймет и все простит, но прощу ли себя я сам? Обстоятельства обернулись против меня, и я не в силах что-либо изменить в создавшейся ситуации. В конце концов, эта идея изначально имела серьезные изъяны, ведь я до сих пор еще не беременный и могу не понести вообще, или у меня может родиться не альфа, а омега…
Мысли витали и путались, не находя выхода, и я со стыдом признавал, что они ускользают от меня, а на смену им возвращаются сладкие мечты о Ренале, о том, что он скоро вернется, и мы снова будем любить друг друга отчаянно и страстно, осознавая, что времени остается все меньше и меньше. Мы научились понимать друг друга без слов и стали близки, словно настоящие супруги, мы не мыслили уже себя по одиночке, хотя никто из нас ни единого раза не сказал ничего о любви и верности…
На дворе поздняя весна, и даже здесь, в столице, так далеко от юга, уже тепло. А дома? Как там у нас погода, и хорош ли окажется год для урожая? Я вернусь осенью с пустыми руками, так что вся надежда на благоприятные условия, чтобы собрать достаточно зерновых и картофеля не только на пошлину, но и для продажи, тогда мне было бы не так стыдно перед отцом и братьями за свое неудачное предприятие, совершенное в столицу.
Зачем я попросил Рени пригласить в поместье Принца-Наследника? Чтобы было что вспомнить, сидя в убогом замке в холодные зимние вечера? Или меня влекло к этому человеку вполне оправданное любопытство, как к будущему повелителю? Он смог заключить долгожданный мир, первый раз за последние полвека, что было для нас, жителей приграничной полосы, не просто радостью, но жизненной необходимостью! И я мечтал увидеть этого великого человека, подарившего нам надежду на лучшее будущее, на спокойную жизнь без крови и потерь близких. Я хотел увидеть его, запомнить, чтобы рассказать землякам о его светлом уме, обрадовав тем, что наконец-то у нас будет сильный справедливый Король, при котором мы можем не бояться за наш завтрашний день.
Чтобы извлечь наибольшую пользу из своего пребывания в поместье лан Эккелей, я прочитал немало книг о ведении хозяйства, сделав для себя полезные выписки. Если боги будут к нам благосклонны, если вырастет большой урожай, если мы сможем выдать замуж моих братьев… если все эти "если" исполнятся, я точно знал, чему посвящу свою дальнейшую жизнь. Я применю с пользой полученные знания, посею новые виды сельской продукции, не боящиеся засухи, и разведу мясные породы мелкого рогатого скота. Так мы сможем не так сильно зависеть от погодных условий, выручая ежегодно большие суммы от продажи мяса, поднимем хозяйство и может быть даже станем поставлять товар в близкий Чонгун, где всегда ощущается нехватка продовольствия. Я изучу все тонкости фермерского искусства и непременно добьюсь успеха, перестав считать каждую деньгу в своем тощем кошельке. Мы обустроим замок, отец получит самое лучшее лечение, а потом... Дальше этого мои мысли не шли, но я знал, что родитель непременно заведет разговор о моем личном счастье, которого я не представлял для себя без Реналя. Мой альфа недосягаем для меня, он женат, а значит, и никого на его месте никогда не будет!
Что ж, с этим придется справиться, и отец согласится, не все же омеги выходят замуж! Но как успокоить разбитое сердце? Работа поможет, я буду трудиться, не покладая рук, и у меня не останется времени думать о глупостях! А Мичи? Он ждет и надеется, хотя и я и не подавал ему никаких поводов… О, вот и подумай, что меньше причиняет боли,- любить самому без надежды, или отказывать любящему тебя человеку?
-Эйлин, хозяин вернулся!- радостный голос Рити прервал непростые раздумья, и я побежал навстречу любимому. Прочь все сомнения, ведь Рени приехал, сегодня он рядом, и я буду счастливым, наперекор всему!
***
-На границе все омеги такие смелые и безрассудные, как ты, Эйли? - целуя шрам от стрелы на моем плече, спросил Реналь.- Сколько тебе лет? Ты ведь совсем еще мальчишка, а уже две отметины на прекрасном теле… Кстати, откуда вторая, скажи мне, давно собирался спросить?- он перевернул меня на живот и прижался губами к старому, почти незаметному рубцу, идущему наискосок через левую лопатку, чертя вдоль него влажную дорожку ласкающих поцелуев.
-От чонгунского меча,- расслабленно пролепетал я, прислушиваясь к приятнейшим ощущениям, которые дарили мне нежные прикосновения его губ. Эти поцелуи стали у нас неким завершающим ритуалом, когда мы лежали, насытившись близостью, постепенно приходя в себя после только что пережитого всплеска чувственной страсти. Медленными движениями он гладил меня, успокаивая подрагивающее от удовольствия тело, а потом целовал мои шрамы, сначала на плече, потом на лопатке, чуть-чуть касаясь мягкими теплыми губами. По коже бежали мурашки, и я едва ли не мурлыкал от блаженства, закрыв глаза и глубоко вдыхая его чарующий неповторимый запах. - Давным-давно меня ударил огромный воин, а может он просто показался мне огромным, потому что сам я был тогда совсем еще маленьким.
-Тебе было очень больно, мой милый, - не отрывая губ от моей кожи, все так же взволнованно прошептал Реналь,- какие же мерзкие эти чонгунцы, если поднимают оружие на беззащитных детей…
-Они не воюют с детьми и омегами,- лениво выгибаясь навстречу ласкам, тихо пробормотал я, - но этот был ранен и очень озлоблен, поэтому и поднял меч на ребенка. Как рассказал мне потом отец, я бы погиб от его меча, если бы не один смелый человек. Он прострелил чонгунцу плечо, и меч выпал у него из руки, но все же поранил меня, разрубив лопатку. - Я не сказал ему только одного: все эти трагические события случились, когда мне исполнилось десять. В тот год меня похитили враги, и только смелое вмешательство отца Мичи спасло мою жизнь.
-А ты, Эйли? Кто научил тебя скакать на коне и стрелять из лука?
-Наш у…- я снова чуть было не выдал себя, сказав "управляющий". В волшебные минуты, когда Рени так нежно целовал мои шрамы, я зачастую полностью выпадал из реального мира, забывая о том, кто мы друг другу, - у-учитель военного дела. В каждой деревне есть такой, мы живем на границе, и всех детей обязательно обучают простым приемам самозащиты, чтобы не трусили и умели спастись от захватчиков.
-Но ты пошел дальше и стал снайпером! Не страшно было идти на войну?
-Страшно. Но нашей семье были очень нужны деньги. Бог не послал отцу сыновей-альф, и мы с братом, как старшие, записались в ополчение.
-А тот альфа, который выдавал себя за твоего супруга?
-Это… это сосед. Он с детства оберегает меня, и на войну пошел вместе со мной, потому что…
-…безумно влюблен в тебя!- закончил за меня Реналь. Мне показалось, или в голосе у него действительно прозвучала ревность? - Как ты собираешься жить, когда вернешься домой, Эйли? Ты выйдешь за него замуж?
-Нет, у меня другие намерения… Хотя он не раз предлагал мне подумать о свадьбе, - я прикусил язык, поздно сообразив, что зря так разоткровенничался с Рени, но слово уже вылетело, и обратно вернуть невозможно.
Поцелуи прекратились, сменившись зубным скрежетом, и Рени откатился на край кровати, выпустив меня из своих объятий. Мне сразу же сделалось зябко. Он что, в самом деле так огорчился моей глупой болтовней?
-Завтра приедет Принц со своим наложником,- голос какой-то чужой и холодный.- Я заказал тебе новый костюм, подобающий случаю, после обеда доставят в поместье. Мы погуляем вчетвером, вечером поужинаем. Как видишь, я выполнил твою просьбу, мой милый…
-Спасибо, Рени… Вы хорошо поохотились с Принцем?
***
Я потянулся к нему с первой же минуты встречи. Словно к отцу или ... старшему брату, которого у меня никогда не было. Что-то до боли знакомое в облике Принца поразило меня в самое сердце, заставив его трепетать от волнения, - разрез черных глаз, тембр голоса, даже манера говорить - мягко и убедительно. Он сжал в кулак левую руку, большим пальцем провел по переносице - от кончика носа и до бровей, и я замер, пораженный этим с детства знакомым жестом. Так всегда делал отец в минуты волнения или раздумий, - довольно необычный жест, которого я не встречал больше ни у кого на свете. И вдруг…этот чужой человек, Наследник трона, повторил в точности движение пальцев и выражение лица моего отца! Этому не было разумного объяснения, и я не стал ломать себе голову в поисках ответа, которого у меня не было, постаравшись не придавать значение такой очевидной мелочи. Это ведь просто жест, в конце концов, почему бы и нет? Раньше не видел похожего, а сейчас вот пожалуйста, что в том особенного?
-А ты совершенный красавчик, мой меткий стрелок! - ласково глядя на меня, улыбнулся Принц.- Не зря мой кузен выбрал тебя на Аукционе! Кстати, когда поздравлять вас с наследником? Ой, извини, я совсем позабыл, вы ведь должны расстаться… Кстати, кузен, почему бы тебе не оставить его у себя в наложниках?
-Это невозможно, Ваше Высочество,- растерянно пробормотал я, не глядя не Реналя, - я из простых людей, и не могу составить пару знатному вельможе. Кроме того, меня ждет семья, которая нуждается во мне.
-Прости, я расстроил тебя, вот дурак, не подумал! Нет, эти правила Аукционов никуда не годятся, став Королем, я все это исправлю. Гораздо правильнее разрешить двойные браки, нежели отнимать у родителя ребенка, так что не огорчайтесь, мои дорогие, у вас есть надежда на будущее! Вы такая чудесная пара и отлично смотритесь вместе, правда ведь, Вейр?
Оба принца сияли радостью, составляя весьма колоритную пару. Даже не верилось, что некогда они были врагами, так радостно лучились навстречу друг другу сияющие счастьем глаза влюбленных. Я откровенно любовался ими, забыв о своих собственных переживаниях, пока не перехватил полный боли взгляд Реналя.
Что с ним такое, ну почему он опять так расстроен? Думает о словах Принца о возможности нашего счастья? Милый ты мой, если бы это действительно было реально! Даже если будущий Король разрешит смешанные браки, и временные мужья смогут не разлучаться с произведенными на свет малышами, разве мы будем счастливы при таком раскладе? Он ведь не видел злобного выражения лица своего супруга, когда тот яростно и жестко пинал меня ногами! Это была бы не жизнь, а пытка, и потому…
Нет, лучше не мечтать о невозможном, не рвать понапрасну и без того измученное болью влюбленное сердце… Но неужели Рени действительно любит меня? Неужели??? Эта безумная мысль не доставила мне радости, лучше бы он не любил, чтобы не мучился вместе со мной от бессрочной разлуки…
-Я подарю тебе скромный подарок,- отвлек от грусти голос Принца. Он расстегнул пару крючков на своей дорогой тунике, и снял с шеи тонкую золотую цепочку с маленьким розовым камушком. На матовой коже мелькнула другая цепочка, на ней половина нефрита, разломленная посередине. Увидев этот амулет, я совершенно потерял дар речи, ибо уже видел вторую половину этого украшения, которую постоянно носил мой отец!
Что происходит,о, Юйвен? Откуда у Принца нефрит моего родителя? Я бы лишился чувств, если бы вовремя подбежавший Реналь не подхватил меня на руки.
-Ты страшно побледнел, мой Эйли,- заботливо заглядывая мне в глаза, воскликнул он,- в чем дело, что случилось?
-Простите, Ваше Высочество, мой господин,- с трудом сохраняя самообладание, пробормотал я,- это от волнения. Со мной уже все в порядке…
Глава 21
Эйлин (Эвальд люн Кассль)
Лето стояло в зените, дни звонкие, словно тетива у лука, солнце нещадно палило землю, и я снова беспокоился о доме. Если здесь стоит такая жара, то неужели у нас снова засуха? Тревога стискивала сердце тугим узлом, и чем ближе приближался день окончания моего контракта, тем больше томило меня нехорошее предчувствие, что непременно что-то должно случиться, и просто так мне домой не уехать.
Реналь приезжал в поместье все реже, и я терзался тоской одиночества, по-прежнему коротая время в библиотеке. Выписал для отца стихи новых баллад, и даже попробовал сам подобрать для некоторых из них музыку. Слушателем, по обыкновению, был Рити, не устававших хвалить мои многочисленные таланты.
-Ты не думай, что хозяин разлюбил тебя,- подбадривал он меня после маленького концерта,- просто во дворце сейчас неспокойно. Старый король болеет, и они с Принцем проводят много времени в его покоях. Наследник очень ценит нашего господина, и после своего воцарения точно сделает его Главным советником!
-Ты по-прежнему говоришь глупости, друг мой,- грустно улыбнулся я, смазывая уставшие от игры пальцы целебным составом,- да и какая разница, любит меня господин или нет, ведь через три с половиной месяца я уеду отсюда навсегда.
-Не зарекайся, Эйлин,- упрямо возразил горничный,- ведь у тебя впереди еще целый нормальный цикл, и все может измениться. Если, наконец, забеременеешь, то останешься с нами еще на девять месяцев, да и потом не сразу сможешь двинуться в путь, пока не поправишь здоровье. Но ты какой-то совсем грустный в последнее время, давай погуляем сегодня подольше, смотри, какая замечательная погода! А может, налить тебе горячей воды в купальню?
-Налей,- согласился я,- а перед тем подстриги мне немного волосы.
Стащил тунику, чтобы Рити было удобнее орудовать ножницами, и на ладонь мне упала цепочка с розовым камушком - подарок Принца. Я бережно подержал ее в руке, перекатывая в пальцах ребристый рубин, думая о другом украшении, которое видел тогда на груди у наследника. Эти мысли не выходили у меня из головы, как ни старался я забыть об этом. Откуда у Наследника нефрит отца? Нет, конечно же я ошибаюсь, и это украшение не имеет к моему родителю никакого отношения! Такие пластинки были довольно распространены в королевстве, причем очень часто близкие родственники или влюбленные разламывали их пополам в знак верности и любви и носили на шее, никогда не снимая, как самый дорогой амулет. Проверить, была ли отцовская половина второй частью той, что носил Принц, можно было лишь соединив их вместе, потому что одинаковых украшений не существовало, и каждая изготавливалась на заказ в единственном экземпляре. Они не совпадут, это невозможно, и было безумием с моей стороны даже предположить такую нелепость!.
Как бы там ни было, но увиденная на шее Принца нефритовая пластинка навела меня на мысли о том, что я совсем не знаю, как жил мой родитель в юности, до того, как стал супругом генерала Джианга. Где-то ведь существовала вторая часть отцовского украшения, кто-то, возможно, носил ее и сейчас, но кто он, и узнаю ли я когда-нибудь эту тайну? Хотя вполне вероятно, что никакой тайны и нет, а владельцем второй половины нефрита был мой родитель-альфа, унесший амулет с собой в могилу?
Отец Альвин не любил говорить о себе, а я не расспрашивал, опасаясь бередить печальные воспоминания прошлых лет. Знал только, что его семья- одна из самых родовитых в стране, и родом он с севера, и что после изгнания нас из столицы от него отказались все родственники, ни разу не написав даже нескольких строк, хотя это совсем не воспрещалось законом, и не поинтересовавшись, жив ли их сын и его семья или погибли от голода? Это жестокое равнодушие всегда огорчало меня, и я представлял себе деда и его супруга бездушными злодеями, не имевшими в сердце ни сострадания, ни жалости к своим самым близким кровным родственникам.
Реналь не приезжал в поместье уже полторы недели, и я отчаянно скучал по нему, но успокаивал себя тем, что так даже лучше. Нам надо отвыкать друг от друга, и если мы будем видеться редко, то будет куда проще расстаться осенью. Я сохраню в сердце его облик навеки, а дома заглушу тоску черной работой, ему же забыть меня и вовсе не составит никакого труда. Если, как говорят, нынешний Король снимет с себя полномочия правителя уже к зиме, то мой Рени будет очень занят, помогая Принцу принять престол и стать настоящим повелителем нашего большого королевства. Их ждут великие дела, в которых не будет ни времени, ни повода грустить о каком-то временном супруге, который к тому же, даже не произвел на свет желанного наследника.
Приятное купание было прервано самым неожиданным образом. Я на секунду с головой погрузился в воду, а вынырнув, обнаружил, что Рити куда-то исчез. Странно, кому он мог так внезапно понадобиться? Когда он помогал мне с мытьем, его не отвлекали ни на какие другие работы…
-Мой господин! Одевайтесь быстрее!- ворвался слуга с озабоченным видом, заставив меня напрячься, и я почувствовал, как тело, даже в теплой воде, тут же пошло мурашками от нехорошего предчувствия. Побледневшее лицо горничного и обращение на "вы" говорили о том, что он страшно взволнован.
-Что, Рити, что? Снова явился господин Ильвар?
-За вами приехал господин Кайрат!- вытирая меня полотенцем и помогая с одеждой, испуганно тараторил Рити. - Он ждет вас в гостиной. Быстрее, быстрее! Волосы высушите по дороге, сейчас не зима, и на улице жарко!
-Кайрат?- еще больше удивился я.- Но почему Кайрат? Куда мы поедем?
-Он ничего не сказал, кроме того, что приехал по поручению нашего хозяина,- подсовывая мне под ноги сандалии, продолжал частить горничный,- но я чувствую, что с Его Светлостью что-то случилось! Пожалуйста, господин, поезжайте быстрее! Вот полотенце возьмите, с волос вода капает, обсушите в карете…
Сцапав меня за руку, притом пребольно, господин Кайрат молчал потащил меня за собой на улицу. Полотенце тащилось за мной следом, и я даже не успевал подхватить его свободной рукой, и смог справиться с ним, уже сидя в карете, которая тут же понеслась по направлению в город.
Я сидел молча, боясь задать столь сильно интересующий меня вопрос, но альфа заговорил сам. Голос его звучал глухо, отрывисто, словно он заставлял себя произносить все эти слова, не желая верить в их жестокую правду.
-На Принца Наследника совершено покушение. Вчера на королевской охоте в него стрелял неизвестный наемник. За мгновение до выстрела Реналь увидел злодея и успел оттолкнуть Принца в сторону, но сам был ранен стрелой в грудь. Сама по себе рана не слишком опасна, но стрела оказалась отравлена неизвестным ядом, и он находится сейчас в тяжелом состоянии…
-Насколько тяжелом?- еле ворочая губами от ужаса и отчаяния, прошептал я.- Его ведь спасут, не правда ли, господин Кайрат?
-Реналь послал за тобой, омега,- не обращая внимания на мой лепет, продолжил Кайрат. - Он не пожелал видеть своего законного супруга и приказал не допускать его в королевскую лечебницу, сказав, что хочет видеть возле своей постели только тебя. Возьми себя в руки и не показывай слабости, я везу тебя не для того, чтобы ты лил там горючие слезы.
-Что говорят лекари? Скажите мне правду!
-А ты молодец, мужественный омега,- одобрительно кивнул Кайрат, - не ожидал, признаться. Положение серьезное. Если за два дня не найдут противоядия, лекари опасаются самого худшего. Пока герцог в сознании, но к ночи ожидают жар и беспамятство. Он знает об этом, а потому и послал за тобой, хочет увидеть тебя, пока может. Он и в самом деле…влюблен в тебя, омега…- тяжелый вздох завершил его речь, и всю оставшуюся дорогу мы провели в молчании.
Я был так сильно потрясен нежданным несчастьем, что просто задыхался от горя и страха за своего любимого. Нет, он не может так просто уйти из жизни, есть же способ вытащить его из тисков смерти! Найти противоядие! Надо только найти противоядие!! Но как? Даже я, совсем не сведущий в этом зловещем искусстве, знал, что в королевстве существуют десятки, а то и сотни страшных ядов, составленных из трав и кореньев знахарями и колдунами. Одни применялись в качестве добавок в лекарства, другие служили своим прямым целям, то есть отнимали жизни. Но кто посмел посягнуть на жизнь Наследника, и как же стража не уследила, допустив злоумышленника в пределы королевской охоты?
-Стрелявшего в Принца поймали? Он должен знать о составе яда на своей стреле!
-Он покончил с собой, прежде, чем его успели остановить. Видимо, боялся пыток больше, чем смерти. Принц созвал консилиум, но все лекари в голос сказали, что яд им незнаком, так что пока они не видят выхода, омега.
***
Реналь лежал на подушках, редко и тяжело дышал, его мучил начинавшийся жар. Грудь перевязана белыми лентами, на них отчетливо выделяется красное пятно крови. Двое лекарей смачивали ему лоб прохладной водой, пытались говорить с ним, чтобы не терял сознание.
Боже, великий Юйвен, как же добыть для него противоядие?
-Рени,- я тихо упал возле него на колени, оказавшись на одном уровне с ложем и прикоснулся рукой к его вялой ладони.- Рени, ты слышишь меня?
-Эйли, малыш, наконец-то ты здесь,- слабо прошептал раненый, забирая в горсть мои пальцы, - Я рад, что увидел тебя, мой хороший. Не оставляй меня, ладно? Мне с тобой так спокойно…- он гладил меня по запястью, вглядываясь мутными глазами в мое лицо.- Прости, я так давно не был с тобой, но это не потому, что не хотел…
-Знаю, Рени, я знаю,- стирая с его лица капельки влаги, тихо ответил я, - не говори ничего, тебе надо беречь силы. Все будет хорошо, ты поправишься, мы обязательно найдем противоядие…
-Эйли, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал… Ты- самое лучшее, что было у меня в жизни! Слышишь, мой милый? Я счастлив, что ты здесь, со мной, в мои последние дни…
-Тише, не говори так,- сердце рвалось у меня на части, но я мужественно улыбался, гладя его по руке, - мы не позволим тебе так уйти! Там совещаются лучшие лекари королевства, которые непременно найдут лечение!
-Эйли, я сам немного лекарь, и знаю свое состояние. От незнакомого яда не найти средства, а этот яд действительно никому неизвестен… мне тоже, хотя я знаю про яды многое… Жаль, что мы встретились с тобой в таких обстоятельствах, когда у нас не было долгого будущего, но все же мы были с тобой счастливы, правда? - он притянул меня к себе здоровой рукой, и я спрятал лицо у него на плече, позволив себе несколько мгновений полной безудержной слабости. Однако когда я снова поднял на него глаза, в них не было ни слезинки, а как отчаянно кровоточило мое сердце - этого он не видел…***.
К вечеру, как и предполагали лекари, Реналь впал в беспамятство. Пульс участился, дыхание стало прерывистым, помощники не успевали смакивать со лба раненого капельки холодного пота.
-Неужели ничего нельзя сделать?- с болью вглядываясь в лицо кузена, спрашивал Принц Наследник.- Он спас мою жизнь! Как я смогу жить, если его не станет?
-Мы делаем все возможное, Ваше Высочество,- ответил Главный лекарь,- но наши усилия не приведут к излечению, а лишь продлят его мучения. Нужно противоядие, а мы до сих пор не определили до конца природу яда. Знаем только, что в составе противоядия должна быть трава мьяда. Ее мы и даем Его Светлости в лечащем отваре, она замедляет распространение яда, это даст ему несколько дней жизни, но за дальнейшее мы не ручаемся.
-Мьяда?- удивился Принц.- Травка, которую жуют, чтобы отбить изо рта неприятный запах спиртного? Вот уж не думал, что она имеет еще и другое применение. Но что вы думаете о том, чтобы…
Дверь приемного покоя, где мы находились, резко распахнулась, впустив в комнату одного из младших лекарей, который не вошел, но вихрем ворвался, размахивая стрелой, на острие которой была наколота какая-то бумажка.
-Ваше Высочество, Господин Главный лекарь,- возбужденным голосом проговорил он, совсем не замечая, что прерывает на полуслове самого Наследника,- только что эта стрела влетела в окно комнаты лекарей. Прочтите быстрее, может быть там что-нибудь важное!
Принц отцепил таинственное послание и осторожно развернул скомканную бумагу.
"Противоядие есть, но добыть его трудно. Надо пройти полузасыпанный старый подземный ход, он выведет в тайное хранилище семьи лин Коввелей. Там четыре ряда стеллажей, на них пузырьки. В третьем от глухой стены ряду, на нижней полке в левом углу есть пузатая бутылочка с темной жидкостью. Ее можно определить по запаху, она пахнет мьядой. Предупреждаю, дело опасное. Ход может обрушиться, им давно никто не пользовался, и кроме того он местами довольно узкий, там может пролезть только кто-нибудь очень худой. Наружный выход- у восточного водопада, слева у отвесной скалы, над ним большая сосна. Это все, чем могу помочь. Удачи вам."
Подписи под посланием не было.
-Кто это мог прислать?- неизвестно кого спрашивал Принц.- Семья лин Коввелей? Это ведь по линии отца-омеги Первого министра? Загадочный клан, издавна собирающий всякие травы. По слухам, они сварили немало новых ядов! Все зло от них, но ведь прижать не получается! Доказательств нет, и этот скользкий негодяй умеет вывернуться из любой ситуации! Можно ли верить этой бумаге?
-У нас нет выбора, Ваше Величество! Мы должны использовать любую возможность для спасения жизни герцога!- твердо ответил Кайрат.- Позвольте мне попытаться проникнуть в хранилище!
-Вам, Кайрат?- с сомнением оглядев великана альфу, покачал головой Принц.- Но в бумаге сказано, что подземный ход очень узкий. Вам не пройти там, нужен кто-то маленький и стройный. Но кто же рискнет своей жизнью ради моего кузена?
-Я!- не задумываясь ни на секунду, воскликнул я, делая шаг вперед.- Я пойду, Ваше Высочество! Покажите, где вход в подземелье!
-Это очень рискованно, ты слышал?- внимательно глядя на меня, сказал Наследник. - Ты точно не побоишься подвергнуть себя нешуточной опасности ради временного супруга?
***
Все оказалось точно так, как описал в послании таинственный отправитель. Шум водопада, большая сосна, а под ней- почти незаметный темный лаз, исчезающий в земле.
-Здесь почти невозможно пролезть,- посветив факелом внутрь, с сомнением пробормотал Кайрат. - И мы не знаем, не обрушился ли уже свод давным-давно от времени? Будь осторожен, Эйлин, - заботливо привязывая к моей ноге веревку, продолжил он, первый раз называя меня по имени. При любой опасности сразу же дергай три раза, это условный сигнал, и мы тебя вытащим!
Я молча кивнул и вполз в отверстие, зажав в руке большой светящийся камень. Впереди был трудный непредсказуемый путь до хранилища ядов и противоядий, и я начал его без страха и трепета, твердо сказав себе, что скорее умру, чем вернусь назад с пустыми руками…
Глава 22
Эйлин (Эвальд люн Кассль)
Лаз был узким только в начале, затем он сменился вполне сносным подземным ходом, в котором можно было даже выпрямиться во весь рост. Светящийся камень давал немного света, но глаза привыкли к темноте и слабого свечения вполне хватало, чтобы не спотыкаться. Стены гладкие, темные, словно высеченные из камня, они то расходились, в некоторых местах достигая ширины вытянутой руки, то сходились так близко, что протиснуться между ними можно было лишь боком. Кто выбил в скале этот причудливый лабиринт, и почему ход забросили? Я думал об этом, больше чтобы отвлечься от горьких дум, нежели меня действительно интересовало это. Должно быть те, кто занимался издревле таким страшным делом, как изготовление ядов, построили этот запасной выход на случай опасности, а теперешние их потомки не пользовались им за ненадобностью или считали, что он давно засыпан? Но кто-то ведь написал Принцу неожиданное письмо, значит, об этом тайном пути еще не забыто?
Привязанная к ноге веревка дернулась и натянулась, видимо, ожидающие меня у входа товарищи размотали ее на всю длину. Я огляделся и увидел, что и ход тоже закончился, упершись в стену, а в дальнем углу небольшой пещерки угадывались очертания уходящей вверх винтовой лестницы. Я глубоко вздохнул, собираясь с духом, решительно отвязал веревку и осторожно ступил на первую ступеньку, вглядываясь вверх, чтобы хотя бы приблизительно оценить высоту подъема. Ничего не увидел, ибо колодец тонул во мраке, последний раз поднял над головой светящийся камень и убрал его в темный мешочек, висевший у меня на поясе. Миссия моя вступала в решающую стадию, и мне следовало быть здесь особенно аккуратным, ведь неизвестно, есть кто-нибудь наверху в помещении хранилища или нет. Малейший шум или отблеск света мог выдать меня и поставить задачу на грань провала, а этого допустить я никак не мог.
-Тише, Эвальд, как можно тише, - шепотом ободрил я себя, начиная подъем вверх.- Ты сможешь, ты справишься, ты не подведешь! Рени ждет противоядие, и ты должен его доставить, иначе и жить тебе незачем…- прежде чем встать на очередную ступеньку, я ощупывал ее руками, таким образом передвигаясь на четвереньках, словно большой паук, медленно и упорно лез наверх,- бесшумно, размеренно, упрямо…
Лестница кончилась неожиданно быстро, и я увидел блеснувший в левой стороне круглой площадки слабый свет. Вжался в стену, слившись с ней воедино,- весь в черном, как невидимка, спустил на лицо такую же черную маску и весь обратился в слух, пытаясь разобрать, что происходит в хранилище и откуда ко мне проникает это свечение. Продвинулся ближе на несколько мелких шагов и замер у чуть приоткрытой дверки, рассмотрев в узкую щель довольно большое помещение и две темные тени, медленно колеблющиеся на фоне бесчисленных полок с бутылками и пузырьками.
-Зачем ты привел меня в это жуткое место, отец?- узнал я знакомый фальцет господина Ильвара. - Я с детства боюсь твоего хранилища, зачем ты не прикажешь разрушить его, ведь деда давно уже нет на свете, а кроме него, никто не умеет варить эти адские зелья! Супруг мой ранен, а я должен лазать тут по ужасным полкам!
-Молчи, идиот, и ищи пузырек, о котором я тебе говорил! Пузатый, с темной жидкостью, которая пахнет травой мьядой! Найдешь - сразу разбей, чтоб следа от него не осталось! За тем я и взял тебя, чтобы помог найти, сам я тут до утра проползаю без результата, зрение стало совсем плохое! Он должен быть где-то внизу, на первых полках, но в каком ряду, я не помню… И болван Халим запропастился куда-то, слабоумный урод, что с него взять, кроме уборки? Хотя память отменная, каждый пузырек знает в хранилище…
-А что в пузырьке, отец?- нерешительно прервал Ильвар бормотанье министра.
-Тебе знать про то вовсе необязательно! Ты провалил все возложенные на тебя простые задачи, заставив отца идти на крайние меры! И этот твой глупый супруг, кто просил его лезть под стрелу, предназначенную Наследнику!? Победа была почти у меня в руках, а вот теперь начинай все сначала! Чертов дурак, пускай подыхает теперь, все равно никакой от него пользы, под стать своему никчемному беспутному родителю, которого я любыми путями, но возведу на престол!
-Отец, но зачем вам все это? Разве плохо нам сейчас живется? Обласканы Королем, богаты, чего не хватает? И разве супруг мой настолько тяжело ранен, что вы говорите такие ужасные слова? Мне сказали, что это всего лишь незначительное ранение, и он скоро будет здоров!
-Вот верно говорят, что ум у омег короток! Сколько раз втолковывал и тебе, и брату твоему, но до вас не доходит! Это сейчас мы в почете, а стоит Наследнику принять престол, и я сразу же лишусь своего влияния! А к этому дело идет, уже скоро! Вот и решился на жесткие меры! Не будет Принца, на трон возведут герцога Вильдара, отца твоего разлюбезного мужа, а из него я могу вить любые веревки. Жизнь твоего Реналя мне пока не нужна, но если отдаст богу душу, тоже неплохо, тогда у Вилдара не останется никаких наследников, а только мы, королевские родственники - основатели новой династии! Чувствуешь, как все удачно складывается? Так что нам ни к чему спасать твоего герцога, пусть отправляется вместе с кузеном в райские кущи!
-Что с моим Реналем?- фальцетом завизжал Ильвар.- Он умирает? Скажите мне правду, отец? Вы что-то знаете о его ране?
-Ищи пузырек, идиот! Вот же послал Бог сыновей, не на кого опереться!- Первый министр отвесил сыну увесистую затрещину.- Надо как можно быстрее избавиться от противоядия! Принц уже смотрит на меня с подозрением, я должен немедленно уничтожить улики.
-Так в пузырьке противоядие? Вы ранили Реналя отравленной стрелой?- взвизгнул Ильвар. - Отдайте мне снадобье! Это мой шанс на счастливое будущее! Отец, не уничтожайте противоядие! Зачем вам отнимать сейчас жизнь моего супруга? Вы просто в отчаяние от того, что Принц не пострадал, и боитесь теней, вместо того, чтобы думать спокойно! Откуда Принцу знать, что это вы покушались на его жизнь, и что именно здесь находится средство спасения моего герцога! Я не хочу, чтобы он умирал, не хочу овдоветь и запереть себя в монашеской келье!
-Лучше уж в келье, чем с таким супругом! - сердито пробормотал Министр. - В тебе совсем нет гордости, дурак ты эдакий! Твой драгоценный герцог не пожелал тебя видеть даже на смертном одре, призвав к себе свою временную дешевую шлюху, а ты еще печешься о его жалкой жизни? Ищи пузырек, щенок, иначе тебя самого здесь оставлю, с голоду подыхать, понял?
Отец с сыном медленно двигались вдоль стеллажей, освещая полки факелом, а я замер у полуоткрытой двери в полном отчаянье, ибо прекрасно понял их гнусные намерения. Если они отыщут и разобьют драгоценную склянку, тогда шансов у Рени не останется. Что же мне делать? Стоя у двери, я быстро прикидывал свои возможности. Мичи не зря обучал меня приемам самообороны, и я вполне мог при удачном стечении обстоятельств одним точным ударом обездвижить куда более сильного, чем я сам, противника, однако здесь, среди этих полок, мне было негде развернуться для маневра, да и к тому же, их было двое, а это значит, что шанс на успех был невелик. Но все же это был шанс, и я должен его использовать...
Дождавшись, пока они снова заговорят и отойдут подальше, я медленно потянул на себя старую дверь, отчаянно боясь скрипа ржавых петель, но Бог оказался ко мне милостив, и створка раскрылась бесшумно. Я выполз по стенке, вжимаясь с нее спиной и медленно двинулся влево. Сейчас… точно в голову бросить камень в министра, одним ударом по шее заставить осесть на пол Ильвара, подхватить из руки факел, потом…
-Вот она! Нашел!- прижимая к груди какую-то склянку, восхищенно пробормотал омега.- Я нашел, наконец-то, нашел!
-Дай сюда! Дай сюда, говорю!
-Не-а,- злорадно пропел Ильвар.- Это снадобье- залог моего будущего, отец! Сейчас я пойду в лечебницу и поставлю супругу условия! В обмен на противоядие он прогонит того смазливого ублюдка и будет каждую ночь спать со мной! Он будет только моим, я заставлю его это сделать!
-Ты что, совсем помешался на своем упрямстве, дурак? Что для тебя важнее- семья или равнодушный к тебе супруг? Да чтобы выжить, он пообещает тебе все, что угодно, но разве можно верить альфе? А кроме того, как ты объяснишь, где добыл противоядие? Ты же поставишь меня под удар, мелкий ублюдок! Отдай бутылку мне, немедленно!
Ильвар, похоже, не слушал. Рванувшись вперед, он почти уже вырвался из тесного пространства между стеллажами, но отец достал его и сбил с ног. Они покатились по полу, пузырек выпал из руки омеги. Раздался тихий звон, показавшийся мне оглушительным, сердце отчаянно сжалось и перестало биться…
-Что ты наделал?!- надрывно завопил Ильвар.- Ты разбил его, разбил всю мою жизнь!!! Что ты наделал, отец???
-Заткнись, идиот!- Министр треснул сына по лицу, раз, другой, третий, поднял с полу, как тряпичную куклу и с силой тряхнул за плечи.- Я больше не буду к тебе столь снисходителен, запомни это! Завтра отпразднуем твое вдовство, а на похоронах герцога позаботимся и о Принце-Наследнике!- он подобрал откатившийся под стеллажи факел и сунул ему в руку, затушил успевший заняться пламенем угол деревянной полки и потащил сына к дверям.
-Идите, отец, я следом! Шляпу оставил, любимую, надо забрать! - взвизгнул омега, отчаянно вырываясь из рук отца. Министр пробурчал, что-то типа: "Растяпа, поторопись, жду на улице", а Ильвар метнулся к полкам, светя себе факелом. Я бесшумно пополз по стене в самый угол, всерьез испугавшись, что он обнаружит меня. Приготовился к нападению, но у министерского отпрыска не было намерения обыскивать хранилище. Он воровато оглянулся на закрывшуюся за родителем дверь, зловеще усмехнулся и поднес пламя под нижнюю полку, дождался, пока она затрещала, испуская желто-оранжевое облако дыма, диким взором сумасшедшего любуясь содеянным, после чего медленно повернулся и вышел из хранилища. В двери со скрежетом повернулся ключ…
Я был в отчаянном положении. В хранилище пожар, а пузырек разбит, и все надежды рухнули. Морщась от дыма, я выполз из своего угла и бросился к полкам в безумной надежде, не осталось ли хоть нескольких капель спасительной жидкости в разбитом сосуде? Пол земляной, так может удастся собрать в мешочек влажную землю, чтобы потом выжать из нее целительное средство, или забрать с собой осколки бутыли, в слабой надежде на то, что оставшейся на стенках влаги хватит, чтобы спасти Реналя?
Пузырек был разбит вдребезги, но на полу, к счастью, покрытому между стеллажами мраморной плиткой, маленькой лужицей растеклась темная жидкость, даже сквозь дымное марево остро пахнувшая мьядой. Вот оно, драгоценное снадобье!
Времени мало, пожар хоть и медленно, но разгорался, и я начинал задыхаться, рискуя потерять сознание и сгореть тут заживо. Плотная маска пока спасала легкие от дыма, но это ненадолго, я должен спешить, пока очаг горения еще невелик. Сорвав головную повязку, я бережно промокнул мокрый пол мягкой тканью, вбирая в нее бесценную влагу и оглянулся в поисках какой-нибудь пустой бутыли, в которой мог бы сохранить противоядие. К счастью, мне не пришлось долго искать, - соседняя полка вся была уставлена чистыми сосудами, я выбрал один, с самым широким горлом и бережно сунул внутрь мокрую тряпицу, прибавив туда же и осколки бутылки. На ощупь снадобье липкое, так что на стекле точно должно что-то остаться. Они были разной величины, эти стекляшки, и заталкивались в сосуд плохо, пальцы обожгло болью, наверно порезался острыми гранями, но я почти не обратил на это внимания, лишь равнодушно подумал. Плотно завинтил крышку склянки и сунул в висевший через плечо мешок.
Хотелось проверить, ту ли бутылку стащил со стеллажа Ильвар, и я отчаянно огляделся, ища ориентиры. Дым клубился уже вовсю, но в замкнутом пространстве подземелья огонь разгорался медленно, и это спасло меня, дав несколько сравнительно безопасных минут времени. Все верно: вот третий ряд от глухой стены, нижняя полка, в левом углу круглый след среди пыли… я рванулся к двери в подземелье. Задымление усилилось, и я кашлял вовсю, задыхаясь под маской. Господи, дай мне сил добраться до выхода, я не могу здесь погибнуть, не принеся драгоценного лекарства для Рени!.
Ползком, на ощупь, огибая стеллажи, уворачиваясь от языков пламени, я добрался до двери, последним усилием вывалился наружу и ногой задвинул ее за собой. Сорвал маску, жадно хватая затхлый воздух подземелья, но он казался мне сейчас самым душистыми и живительным на всем белом свете.
Уже скатываясь по винтовой лестнице вниз, я слышал, как в хранилище что-то звенело, взрывалось и булькало, трещали и падали деревянные полки…
С пальцев правой руки капала кровь, видимо, порезы серьезные. Я обмотал пальцы мягкой тканью своей маски, взял в руку путеводную веревку и как мог быстро пошел по подземному ходу в обратный путь, исполненный надежды на благополучный исход…
***
-Эйлин, ну, наконец-то! Думал, с ума свихнусь от ожидания!- Кайрат рывком вытащил меня из темного отверстия.- Как ты, скажи быстрее? Удалось отыскать бутылку?
-Они разбили ее,- прохрипел я, только сейчас чувствуя, что ноги меня совсем не держат, - отец и сын, они оба там были. Я смог собрать только осколки сосуда и промокнуть лужицу на полу головной повязкой. Все это здесь, господин…- стянув с плеча мешочек с бутылкой, я протянул ее альфе.
-Быстро, галопом в лечебницу! - распорядился Кайрат, передавая мешок верховым всадникам. - Я позабочусь об Эйлине, - легко, словно пушинку, он поднял меня на руки и понес к повозке.- Почему ты весь пропах дымом, малыш? И грязный какой, вроде в саже, даже лица не видно… Сильно досталось тебе в подземелье?
-Со мной все в порядке,- еле ворочая языком, ответил я,- только бы не напрасно… Но куда мы едем, господин Кайрат? Всадники поскакали налево. Разве нам тоже не надо в лечебницу?
-Конечно, в лечебницу, глупый. Они поскакали короткой дорогой, повозка там не проедет, так что нам придется ехать в объезд,- с сочувствием глядя на меня, сказал великан.- Я понимаю твое беспокойство, но тебе надо отдохнуть хоть немного, иначе твое тело не выдержит, а ты должен непременно быть возле Реналя, когда он придет в сознание. Черт, глядя на вас, я вроде бы заново родился! Он без конца твердил, чтобы я поскорее привез тебя к нему, и ты тоже ведешь себя, словно помешанный! Слушай, тебе обязательно возвращаться в свое захолустье? Раз ты без тени сомнений полез в эту жуткую дыру, значит, мой друг для тебя что-то значит, я прав, Эйлин? Как же ты сможешь жить там, вдали от своей любви?
-Мне все равно, что будет со мной, главное, чтобы господин Реналь поправился...
-Ох, вот и думай после таких слов, стоит ли отдавать кому-то свое сердце? - грустно усмехнулся Кайрат, вглядываясь в меня задумчивым взглядом. - Однако такая великая преданность стоит того, чтоб ее уважали... Ну-ка покажи мне свои руки! - он неожиданно сменил тему. - Кровь капает, разве не чувствуешь боли? - он размотал темную ткань маски, разжал мне ладонь и приблизил к маленькому светильнику в углу кареты. - Боже, великий Юйвен, как ты поранился! Тебе тоже надо к лекарю, и как можно скорее! Как бы не началось заражение, все пальцы в пыли да так сильно порезаны! Ты что, идиот, собирал эти стекляшки голыми руками?
-Я ни о чем не думал в тот момент, только о противоядии. Хотел собрать все, что можно, для спасения жизни господина герцога…
-Вот она, сила любви!- грустно вздохнул Кайрат, вытаскивая из кармана чистый носовой платок.- Дай свою руку, малыш. Хотел бы я тоже иметь кого-то, кто бы любил меня с такой же безумной преданностью, что забывал о себе и не чувствовал боли…- резкий стук в перегородку кареты прервал его на полуслове.- Что там такое, Виль?- открывая оконце, спросил он у кучера.
-Вижу большой пожар, господин,- отозвался возница,- похоже, старый дом семьи лин Коввелей. Жара, огонь вряд ли удастся потушить. Что там могло случиться? Его Превосходительство Первый министр давно не живет в родительском особняке.
-Эйлин?- вопросительный взгляд в мою сторону. - Это твоих рук дело? Не зря же от тебя так воняет дымом. Ты сжег хранилище ядов?
-Нет, господин, я бы не посмел, даже если хотел, без вашего разрешения. Его Светлость герцог Ильвар с отцом лазили там с факелом в руках, потом повздорили из-за противоядия, факел упал из руки Ильвара на пол и Министр даже сбивал огонь с загоревшейся полки. Ильвар остался, вроде бы поискать свой головной убор, и самолично поджег хранилище.
-Вот дьявол, не смотри, что на вид тихоня! Как он решился, и зачем ему это? Отец прибьет его, это точно! Впрочем, забота не наша, и как бы там ни было, - дьявольское место уничтожено, хотя с другой стороны, оно могло бы послужить неплохим доказательством вины министра! - удовлетворенно потер ладони Кайрат. - Мало кому доводилось его увидеть, но слухов ходило достаточно. Отец омега Первого Министра слыл в прежние годы гениальным аптекарем, жаль, что применял он свои умения совсем не так, как должно, помешавшись на ядах. Много там было флаконов на полках?
***
Мне показалось, что мы ехали до лечебницы целую вечность. Как там Реналь, и хватит ли того, что я смог принести, для его излечения? Все, что хотелось - увидеть его, убедиться, что дышит, но пришлось вытерпеть мытье и обработку порезов на руках, после чего меня почти насильно накормили каким-то мясным блюдом. Наверно, они были правы, и мне действительно было необходимо восстановить силы и потерю крови, но досадная задержка доводила меня почти до помешательства. Когда меня отпустили, я бегом помчался в приемный покой, за шелковой занавеской которого лежал раненый Реналь.
-Как он, скажите?- шепотом спросил я у суетившихся возле него лекарей.- Лекарство еще не давали?
-Нет, там еще много работы,- ответил один из докторов, с тревогой вглядываясь в безжизненное лицо моего Рени.- Но аптекарям стоит поторопиться, если не дать первую дозу в течение трех часов, последствия могут стать необратимыми, ибо яд распространился уже по всему телу…
-Тише, думай, что говоришь!- одернул его другой.- Хочешь, чтобы омежка сознания лишился?
-Я не так слаб, как вы думаете,- не отрывая взгляда от лица Рени, отозвался я.- Скажите лучше, чем я могу вам помочь?
-Просто сиди рядом и держи его руку,- тихо шепнул третий, самый младший,- знаю, что надо мной посмеются, если услышат, но я искренне верю, что пока любящий человек рядом, с Его Светлостью ничего не случится…
Лекаря ни на минуту не оставляли раненого, всеми доступными способами снижая губительное действие яда, пока не явился Главный лекарь с первой порцией долгожданного лекарства.
***
Ночь тянулась бесконечно, душная и почти безветренная. Проникающий в открытые окна ночной воздух почти не освежал комнату, и слуга постоянно стоял над постелью с большим опахалом, стараясь облегчить состояние раненого. Лекаря обтирали Реналю лоб и свободную от бинтов левую половину груди прохладной тканью, а я не сводил глаз с его бледного лица, сам словно в бреду от долгих переживаний. Кто-то сунул мне в руку стакан с прохладительным напитком, уговаривая прилечь ненадолго, но сна у меня не было; краем уха я слышал негромкую беседу Кайрата с Наследником, которые обсуждали, кто мог прислать то таинственное послание; начальник охраны Принца докладывал, что поместье Министра сгорело дотла, а сам хозяин на пожарище так и не появился... Я все это слышал, но словно со стороны, эти новости мне были неинтересны. Главное и единственное, что имело сейчас значение - жизнь и здоровье Рени. Хватит ли изготовленного лекарства, чтобы уничтожить в его теле действие яда? Не обманул ли нас автор записки, приколотой на стрелу, и это ли средство было нужно для излечения? Я не сводил с него глаз, отмечая малейший стон или вздох, страдая с ним вместе и моля Юйвена послать, наконец, желанное облегчение.
К утру стало заметно, что кризис миновал. Рени дышал ровнее, жар уменьшился. Все с облегчением вздохнули и позволили себе долгожданный отдых, оставив возле герцога одного дежурного. Я тоже ненадолго задремал, положив голову на краешек его постели, а проснулся от ощущения ласкающей меня руки и нежного шепота: "Эйли..." Поднял глаза - и встретил до боли знакомую улыбку, лучащуюся навстречу мне, как в волшебной сказке.
-Рени, ты пришел в себя, - прошептал я, не отводя от него счастливых глаз, которые впервые за все это время вдруг подозрительно защипало, - как же я рад…
-Почему я до сих пор жив, малыш? Как вы смогли достать противоядие? - продолжая гладить меня по волосам, требовательно спросил он. - И почему твои руки все перевязаны, Эйли? Расскажи, что случилось, пока я готовился к смерти?
-Все хорошо, Рени, - пряча лицо в смятых простынях, пролепетал я. Господи, ну почему я не могу удержаться от слез, теперь, когда он вне опасности?- Неважно, откуда лекарство, главное, что тебе стало лучше… Потом расскажу, ты только поправляйся скорее!
Дежурный услышал наши голоса, радостно встрепенулся и побежал за лекарем, а я перестал сдерживаться и позволил, наконец, прорваться на щеки счастливому потоку соленых слез. Теплые пальцы гладили мои мокрые щеки, улыбка глаза в глаза врачевала сердце. Я почти не дышал, впитывая в себя эти волшебные минуты священной близости, воздавая хвалу и благодарность судьбе и великому Юйвену...
Глава 23
-Ваше Высочество, как вы и повелели, мы оцепили сгоревшее поместье Первого министра и никого не допускали, прежде чем пожарные не осмотрели остывшие головешки, - докладывал Принцу начальник дворцовой стражи.- В развалинах они обнаружили полностью выгоревшее подземное помещение с грудами битого и расплавленного стекла, а также скелет заживо сгоревшего человека, который был прикован к стене длинной цепью!
-Скелет человека?- прищурил глаза Наследник.- Хозяин не появлялся на месте происшествия?
-Нет, но его люди были замечены в непосредственной близости от усадьбы. Возможно, были посланы своим господином, чтобы пронаблюдать за тем, что там происходит.
-Немедленно пригласите Его Превосходительство во дворец!- отдал приказ Принц.- Нужно как можно скорее провести дознание!
-Мы послали за ним курьера, но дворецкий ответил, что его господин вчера утром отбыл в загородное поместье на кратковременный отдых и дома его нет.
-Вот скользкий змей!- с досадой воскликнул Наследник. - Отговорится неведеньем, как и всегда! Но ничего, на этот раз ему так просто не отвертеться от допроса, так что придется явиться во дворец и держать ответ. Отправьте курьера в его поместье.
-Уже исполнено, Ваше Высочество!
-Сгоревший заживо человек, прикованный цепью…- задумчиво расхаживая по своим покоям, хмурил брови Наследник. - Кого же держал в заточении Первый министр? Кайрат, есть какие-нибудь соображения?
-Только одна мысль пришла в голову, Ваше Высочество,- сын Главного судьи нервно покусал нижнюю губу, как всегда делал в минуты раздумья,- я слышал от отца, что много лет назад имело место странное исчезновение младшего брата гениального аптекаря лин Коввеля. Много было попыток отыскать его, но дело успехом не увенчалось, и о нем благополучно забыли. Первый министр, он был тогда еще простым чиновником пятого класса, проявил странное равнодушие к судьбе родственника, после смерти аптекаря, кстати, последнего из семьи его отца-омеги, но это списали на неспокойную обстановку в королевстве и рвение молодого человека по службе. Он получил от Его Величества сочувствие и даже поощрение - ему присвоили досрочно следующий класс, и с этого момента он быстро пошел в гору. Вот я и подумал, а не тот ли таинственно исчезнувший дядюшка сидел все эти годы взаперти в старом поместье? Возможно, жестокий племянник лишил его свободы и заставил работать на себя, тайно изготовляя яды?
-Довольно любопытная мысль, мой друг,- согласно кивнул Наследник, - которая совсем не лишена оснований. Стрела наемника была пропитана неизвестным ядом, вполне возможно, его придумал и изготовил узник, заточенный в подземелье Министра. Но это лишь предположение, и нам не доказать причастность Его Превосходительства к этому преступлению.
-Но разве найденное в подвале противоядие не будет достаточным доказательством того, что и яд был взят из того же места?
-К сожалению, нет. Никто не сможет подтвердить, что именно Первый министр нанял наемника, покушавшегося на мою жизнь, равно как никто не докажет, что именно в его тайном подвале было изготовлено губительное снадобье, да и подвала-то теперь не существует.
-Но, Ваше Высочество, Эйлин слышал разговор отца с сыном (а я безоговорочно верю этому парню, да и зачем ему лгать?), что Первый министр не смирился с неудачным покушением, и жизнь Вашего Высочества по-прежнему в опасности, поэтому необходимо принять незамедлительные меры и укоротить руки этому злодею, рвущемуся к власти любыми средствами!
-Не беспокойся, Кайрат, я знаю, что делать. Уже переговорил с Его Величеством и получил полное одобрение. Скоро Его Превосходительству будет не до покушений, так много неприятностей навалится на его ведомство в самое ближайшее время, что он будет вынужден метаться как белка в колесе, работая без сна и отдыха, только чтобы не уронить свой престиж и доказать лояльность власти.
-Его Величество здоров?
-Да, ему сейчас стало гораздо лучше, и формально он еще наш повелитель, но на деле отец почти отошел от дел, передав мне все полномочия. Думаю, что к зиме мне действительно придется принять на себя бремя власти и дать ему возможность дожить свои дни в мире и покое.
***
-Хозяин, слуга из города!- торопливо доложил дворецкий загородного дома.- Срочное донесение!
-Впустите!- довольно потирая руки, усмехнулся Первый министр,- должно быть, он привез хорошие новости о твоем супруге, Ильвар! Время примерять траурные одежды!
-Нет-т… невозможно…- глядя на отца затравленным кроликом, пробормотал омега, - не может быть…
-Ваше Превосходительство!- бросился в ноги хозяину вбежавший слуга. На бедолаге не было лица, он весь дрожал, как в лихорадке. - Беда, Ваше Превосходительство! Старое поместье сгорело дотла, там все оцеплено королевской стражей, и пожарные роются в головешках!
-Что???- не проговорил, но прорычал Первый министр, грозно глядя на сына.- Поместье сгорело? Это твоих рук дело, идиот безмозглый? Ты оставался в подвале искать свою шляпу! Соврал, чтоб привести в исполненье свой черный замысел?
-Как можно, отец?- уворачиваясь от тяжелой родительской руки, взвизгнул Ильвар. - Это не я! Должно быть, вы плохо затушили полку, вот и разгорелось сухое дерево после того, как мы ушли. Да что вам с тех старых развалин, их давно следовало сжечь, там все равно никто не жил, кроме сторожа! Зато теперь наша семья в безопасности, ибо никто ничего не докажет, даже если Король повелит провести полное дознание!
-Никчемный придурок, и почему от тебя вечная головная боль!?- Министр все же не удержался и отвесил сыну пару звонких пощечин.- Лучше бы ваш отец не рожал мне ни тебя, ни Имилина, тогда я на законных основаниях купил бы себе на Аукционе крепкого деревенского парня и получил от него наследника-альфу!
-Ваше Превосходительство, к вам курьер из дворца!- снова сунулся в дверь дворецкий.- Прикажете впустить?
-Конечно, дурень, как можно отказать королевскому посыльному? Боже, великий Юйвен, ну что за напасти? Неужели нашли тело дядюшки среди этих развалин? Ну, что на меня так уставился, Ильвар? Ты сын мой, и должен, обязан идти по стопам родителя! Все, что я делаю,- это для вашего блага, беспутные сыновья мои! Ты не можешь осуждать отца или ставить под сомнение мои действия, иначе и быть не должно! А ты что творишь, мерзавец? Видишь, к чему привело твое дикое упрямство! И почему нет до сих пор известий о смерти Реналя???
…Через полчаса встревоженный срочным вызовом Министр уже трясся в карете по дороге в столицу, придумывая как половчее выпутаться из щекотливого положения...
***
-Я ничего не знал о пожаре, Ваше Величество!- низко наклоняя голову перед повелителем, оправдывался министр.- Поместье давно пустует, один сторож там обитает, во флигеле.
-Так это его ты держал на цепи? Или и об этом ничего не знаешь? Пожарные нашли обгоревшие кости среди пепелища, и на ноге кольцо с длинной цепью. Ты можешь себе представить, что испытал этот несчастный, погибая в пламени, без малейшей возможности спасти свою жизнь?- осуждающе наклонил голову Король.- Зачем же такая жестокость по отношению к слуге? У нас давно нет рабов в королевстве! Хозяин в ответе за своих слуг, он может наказать их за дерзость или неповиновение, но не сжигает заживо! Изволь объяснить случившееся, или я буду вынужден передать дело Судье для вынесения тебе приговора, ибо ты косвенно виновен в гибели ни в чем не повинного человека!
-Ваше Величество, я скажу вам всю правду!- в глазах чиновника метнулся испуг. - Вы должны помнить давнее дело об исчезновении моего родственника. Так вот, на самом деле он никуда не исчезал, а повредится рассудком. Буйно помешанный, он был опасен для окружающих, и мне пришлось спрятать его от общества, чтобы он никому не причинил вреда. Все эти годы я содержал его в старом поместье, наняв слугу - единственного, на кого дядя не бросался с кулаками, может быть, чувствуя в нем родственную душу, так как Халим слаб умом, но послушен и исполнителен. Не знаю, что могло произойти в поместье, но думаю, что юродивый мог по неосторожности уронить искру во флигеле, а потом, когда пожар разгорелся, испугался и убежал, потому что найти мы его до сих пор нигде не можем.
-Вы поставили соседние дома под страшную угрозу! Жара, дерево сухое, могла разыграться большая трагедия! Хорошо, что пожарным удалось быстро справиться с огнем, в противном случае могло сгореть пол-столицы! Где ваш слуга, приложите все силы к его поискам!
-Всенепременно, Ваше Величество! Задействую всех на поиски, но разберусь с негодником! Простите за причиненные беспокойства, Ваше Величество!
-А что за стекляшки ты хранил в подвальном помещении, отвечай правду! Твой родитель слыл знатным аптекарем, но также изготовителем губительных ядов! Недавно на сына моего было совершено покушение, стреляли отравленной стрелой с неизвестным составом, и только отважное поведение племянника нашего предотвратило несчастье! Все это наводит меня на прескверные подозрения!
-Помилуйте, мой повелитель!- Первый министр пал королю в ноги.- Ваш преданный верный слуга, разве мог я даже помыслить о том, чтобы причинить драгоценному нашему Принцу телесный вред? Мы с сыном ночей не спали, переживая за зятя и любимого супруга нашего, а в подземелье то проклятое уже двадцать лет не ступала ничья нога из семейства нашего! Может, и оставались там какие-то старые склянки родителя моего, но мне они совсем не интересны, и не заглядывал я в это пыльное хранилище.
-Переживали за Реналя?- усмехнулся Король.- Не потому ли из столицы в деревню уехали? Как-то не вяжется одно с другим, вам не кажется?
-Помилуйте, Государь! Мой Ильвар всю ночь просидел на улице в дверях лечебницы, умоляя позволить ему ухаживать за супругом своим, но не допустил его до себя герцог Реналь. Вы знаете, как это часто бывает, что молодые не сразу находят между собой общий язык, да и с ребеночком у них беда приключилась, вот и разгневался герцог на сына моего, временного супруга себе выбрал. Чем провинился я перед вами, за что в немилость попал? Верой и правдой, тридцать лет… и вам, и родителю вашему…
-Знаю, друг мой,- смягчился Король, меняясь в лице,- и полагаюсь на вас, как и прежде. Кстати, позвал я тебя не только затем, чтобы спросить о несчастье с твоим поместьем. Возникло серьезное дело, жалобы поступили из разных провинций, взятки берут чиновники, чинят неправедный суд и на вас ссылаются. Уж разберись с таким неприятным делом лично, голубчик, посети жалобщиков. Возьми с собой ревизора, законника, стражи побольше и младших чиновников. Жду подробнейшего доклада от тебя по прибытии.
-Завтра же и отправлюсь в путь, Ваше Величество!- пятясь к дверям тронной залы, угодливо лепетал министр,- завтра же и отправляюсь…
-Вот видишь, Ваше Высочество, - с усмешкой обернулся Король к стоявшему за ширмами Принцу,- даже не возразил ни слова, а в другое время непременно бы встал на дыбы, заявив, что болтаться по пыльными дорогам провинции не дело Первого министра. Теперь мы можем не опасаться пока его козней и спокойно заняться реформами, однако и бдительности снижать не следует, эта лиса запросто может оставить наемника. Жаль, что нет против него прямых улик, и нельзя применить к нему жесткие меры воздействия, слишком много еще на его стороне членов Совета, да и земли обширные в личном владении. Жаль, что я был так беспечен и недальновиден, много забот и нерешенных дел на тебя оставляю.
-Ничего, отец, справимся!- бодро ответил Принц.- С вашими советами и светлым умом Реналя мне ничего не страшно.
-Кстати, про Реналя… Он в самом деле не пожелал видеть возле своей постели законного супруга, предпочтя ему простого крестьянского парня?
-Видели бы вы этого простолюдина, отец!- с восторгом в голосе воскликнул Принц. - Красивый, преданный, смелый омега! Кстати, это он помог тогда пленить моего Вейра, ранив метким выстрелом в плечо. Они беззаветно любят друг друга, смотреть на них приятно. И… знаете, есть в нем что-то такое… благородное, словно он отпрыск не какого-то там провинциального ремесленника, но знатного вельможи! Он тонок, изящен, изыскан! А эти его голубые глаза…
-Голубые глаза?- взволнованным шепотом повторил король.- Откуда он, из каких мест?
-С южной границы, это все, что я знаю. Он воевал тогда, во время последнего большого налета чонгунцев, в народном ополчении, наряду с альфами, и проявил себя метким снайпером. Но почему вы так побледнели, Ваше Величество?
-Нет. Ничего. Ты проводишь меня до покоев? Жарко сегодня, голова разболелась, пора отдохнуть. Когда Реналь совсем поправится, я бы хотел его видеть. Сказать спасибо за твое спасение.
-Я передам ему ваше пожелание, Государь. Позвать лекаря в ваши покои? Выпьете снотворный отвар, и поспите немного.
-Да, пожалуй…- рассеянно отозвался Король, думая о своем. "Голубые глаза… как у Аля... Старею, старею, все чаще вспоминаю всю свою жизнь и единственного любимого, перед которым виноват так сильно, что и после смерти не заслужить у Богов прощения за содеянное. Даже упоминание о малейшем сходстве с незабвенным маркизом кого-то постороннего причиняет невыносимую сердечную боль! И сын, Наследник... каждый раз, глядя на него, вижу перед глазами другое лицо. Тонкое, бледное, прекрасное, с голубыми, как небо, глазами! Мой Аль, хотя бы раз перед смертью с тобой повидаться! Как был бы ты горд и счастлив, увидев своего первенца!.."
-Отец? Вы в порядке?
-Мой мальчик… Спасибо, что вырос таким замечательным!
***
Эйлин (Эвальд люн Кассль)
Мы ехали в поместье, и Рени не выпускал меня из своих рук ни на минуту. Сначала мы просто сидели рядом, и он обнимал меня за плечи, но тяга друг к другу была так велика, что этого оказалось невыносимо мало нам обоим, и тогда он сгреб меня в охапку и усадил на колени, тесно прижав к своему сильному большому телу, я счастливо вздохнул, закрыл глаза и уложил голову ему на плечо, упиваясь близостью. О, Юйвен, это не сон? Теплый летний вечер, мы только вдвоем, и Рени так ласково гладит меня за ушком, шепча всякие глупости…
Я замер, чувствуя легкие прикосновения его губ к виску, к щеке и дальше на шее, выгнул голову, подставляясь под поцелуи, поднял руки, запутываясь пальцами в его волосах… по телу побежали мурашки… Ооо, как же приятно! Хотелось стонать и мурлыкать от удовольствия. Боже мой, Рени, что ты со мной делаешь? Он добрался до моих губ, властно и нежно вобрав их в свои, и я задрожал, раскрываясь навстречу… Легкие, неглубокие, но до одури чувственные поцелуи, бросающие тело в бурлящий омут желаний… Если не остановимся, то дойдем до конца, как и тогда, на пути к Чонгуну…
Карету основательно тряхнуло на каком-то ухабе, даже рессоры не спасли, а мы счастливо засмеялись, не разжимая объятий.
-Эйли, ты помнишь? Идет караван, ржут лошади и скачут всадники, на улице осенняя прохлада, а ты стонешь и таешь в моих руках, и я совершенно схожу с ума от счастья…- похоже, мы думали сейчас об одном и том же.- Мой милый, как я отчаянно тебя хочу! Но сейчас нам нет нужды любить друг друга в тесноте кареты. В поместье приготовлен чудесный сюрприз, и скоро ты сам его увидишь.
-Сюрприз?- еле владея собой, пролепетал я.- Мне ничего не надо, Рени, ведь ты сейчас здесь, ты со мной…
-Вот глупый, ну разве мне сложно устроить тебе маленький праздник? - он не целовал, а просто водил своими губами по моим, едва касаясь, но эти ласки напрочь сбивали дыхание нам обоим, доводя до безумия. - Благодаря тебе я заново родился, и сегодня мы начинаем с тобой все сначала, с чистого листа, понимаешь? Забудь все обиды и боль, что я причинил тебе раньше, я был дураком, не понимая, какое бесценное сокровище досталось мне в дар от небес! Я искуплю перед тобой свою вину, сделав нашу первую ночь в новой жизни красивой и незабываемой!
-Рени…- сквозь бешеный стук в висках я с трудом осознал, что карета остановилась,- мы вроде приехали, Рени…
-И точно! - глянув в окно, удивился он, - время с тобой летит незаметно, - он резво выскочил из кареты, но когда я собирался последовать за ним, он не позволил мне ступить ногами на землю и принял на руки. - Я отнесу тебя, милый. Доверься мне и ни о чем не спрашивай.
-Но, Рени…- я спрятал лицо у него на груди,- там слуги, дворецкий… Не надо, я сам, у тебя еще рана болит…
-Ты никого не увидишь сегодня,- жарко шепнул он,- мы будем с тобой совершенно одни. Просто закрой глаза и наслаждайся моментом…
Не знаю, как убирают комнаты для новобрачных, но то, что я увидел, когда Реналь поставил меня на пол и разрешил открыть глаза, навело именно на такую мысль. Мы были в его личной спальне, нарядной и праздничной, украшенной иллюминацией из маленьких цветных свечек в изящных прозрачных сосудах. Казалось, что они были зажжены только что, но те, кто зажег их, бесследно исчезли… Белые розы и нежные бубенчики лаватеры, щедрая россыпь цветков петуньи, изысканные бутоны сангвинарии и яркие звездочки ясколки - создавалось впечатление, что все садовые цветы были срезаны и принесены сюда, чтобы создать неповторимую ауру особенной атмосферы волнующей невинности, вкупе с нежной страстью и чувственным предвкушением, целиком заполнившей эту волшебную комнату. Я молчал, не в силах выразить обуревавшие меня чувства, с трудом справляясь с обезумевшим от эмоций сердцем.
-Красиво…- собственный голос показался чужим, и я оставил бесполезные попытки выдавить из себя что-нибудь связное.
-Пойдем,- мягко подтолкнул меня Рени в сторону ванной комнаты,- сначала смоем с себя боль и тревогу лечебницы, оставив позади наши горести и печали. Скажи же скорей, как тебе наша купальня, мой Эйлин?
Большая круглая ванна была до краев наполнена голубой водой, от которой исходил изысканный аромат любимой отдушки моего герцога, сверху плавали белые лепестки роз, нежные и почти прозрачные, пол был засыпан такими же, только розовыми лепестками, на отдельной полочке стояли флаконы с ароматными мылами, а ниже - сверкающие драгоценностями заколки для волос и золоченый гребень с рубинами и изумрудами в дорогой оправе. Меня так сильно ошеломила эта красота, приготовленная специально для меня, что я беспомощно застыл, опираясь на его руку, и не знал, что сказать, и только глядел на моего альфу, вкладывая в этот взгляд все свои чувства. Он бережно поддерживал меня, отвечая сияющей улыбкой абсолютно счастливого человека, только что исполнившего заветную мечту своего любимого.
-Нравится? Как же я рад!- шептал он, аккуратно снимая с меня одежду, тихо и бережно прикасаясь к обнажившейся коже, горевшей огнем под его пальцами.
-Рени…- я воспринимал все словно со стороны, не веря, что это чудо действительно происходит со мной. Он бережно поднял мое обнаженное тело и опустил в душистую теплую воду, после чего тоже разделся и оказался рядом. Полный контакт наших тел, помноженный на сумасшествие желаний, - мы не дотерпели до постели, соединившись в страстном безумии в теплой воде. Размеренные медленные движения внутри меня, страстные поцелуи и нежные руки,- наша долго сдерживаемая любовь вырвалась на свободу, став во сто крат сильнее и искреннее, и не было ничего в этом мире, что помешало бы нам наслаждаться сейчас друг другом, даря и принимая, моля о большем и ни о чем не жалея. Мои ноги трепетно сомкнулись на его талии, я выгнулся под ним гибкой змеей, позволяя войти в меня глубоко и возбуждающе, настолько полно, что я ощущал его частью себя, подумав, что именно в такие моменты не сдерживаемой разумом близости и зарождается в теле омеги новая жизнь…
-Эйли, мой сладкий, мой самый чудесный, - лаская руками все мое тело, горячечно шептал он, проникая в меня с трепетной нежностью и огненной страстностью, - мне так безумно с тобой хорошо... - губы блуждали по шее и плечам, сотрясая меня невыносимым блаженством, я перестал сдерживаться и стонал уже в голос, дотрагиваясь губами до всего, что мне было доступно. Взрыв оргазма потряс нас одновременно, заставив вскрикнуть и замереть, лишив последних сил, и мы долго еще приходили в себя, медленно успокаивая друг друга нежными поцелуями и легкими поглаживаниями…
Выбравшись из воды, мы облачились в широкие банные халаты, чего-то поели в маленькой комнатке, подкрепив свои силы бокалом легкого янтарного вина, и он снова поднял меня на руки, заглушив мои робкие протесты новыми поцелуями. Шелковые простыни приняли наши тела в свои нежные объятия, и мы уснули, сжимая друг друга в крепких объятиях, слишком утомленные, чтобы немедленно продолжить наши изысканные эротические занятия…
Глава 24
Эйлин (Эвальд люн Кассль)
Лето стремительно катилось в осень, и так же быстро таяли оставшиеся нам с Реналем дни. Три месяца, два с половиной, два… Сердцем ощущая приближающуюся разлуку, мы вели себя, словно одержимые, не в силах насытиться друг другом, и проводили вместе почти каждую ночь. Реналь приезжал в поместье вечером, а иной раз уже и за полночь, но тогда он не будил меня, а просто садился рядом и смотрел, как я сплю. Я всегда слышал его осторожные шаги, когда он только еще подходил к моей двери, и просыпался мгновенно, даже если успевал задремать, но тихо лежал, притворяясь спящим, с замиранием сердца ожидая, что он будет делать, думая, что я ничего не слышу…
Первый раз это притворство вышло непредумышленным, я просто не успел обнаружить перед ним свое пробуждение, а может, не захотел отвлекаться, слишком приятны были его ласковые прикосновения к руке, плечу и волосам на затылке, и дальше, когда он откинул с меня легкое одеяло и ошеломляюще чувственно поцеловал между лопаток…
-Люблю… я люблю…- тихо шепнул он, чертя губами влажную дорожку по моей спине, - я так сильно люблю тебя, мой хороший…
Сердце вздрогнуло, вбирая в себя это первое и единственное признание. Он никогда не сказал бы мне этих слов, если бы знал, что я слышу,- не сговариваясь, мы оба избегали говорить о любви, старательно делая вид, что не нуждаемся в этом. Я внутренне сжался, теперь уже сознательно изображая спящего, чтобы не смутить его, спугнув очарование момента, старался дышать глубоко и ровно, чувствуя, что не справляюсь, и воздух бьется во мне порывистыми скачками, но Рени и сам был слишком взволнован, чтобы заметить это…
Он целовал, а я жмурился от блаженства, почти забывая следить за дыханием, и только когда он добрался губами до легкой ткани ночных штанов, в которых я спал, повернул меня на бок и принялся стаскивать их, распустив шнурок, я позволил себе "проснуться"…
-Рени… - сонно пробормотал я, приподнимаясь ему навстречу,- когда ты пришел?
-Я разбудил тебя, милый,- виновато выдохнул он, продолжая свое занятие,- прости, так соскучился, просто невыносимо… Целый длиннющий день, полный забот, словно тысяча лет без тебя.
-Я ждал тебя, а потом уснул. Сколько сейчас времени?
-Поздно уже. Совсем ночь. Завтра мне снова рано ехать в столицу, но сейчас я хочу быть с тобой, мой хороший…
Утром, проснувшись на его груди, я тихонько посмотрел на него, спящего, чуть приподнялся и дотронулся до лица тыльной стороной ладони, погладил щеки, ниточку бровей, запутал пальцы в пышной гриве каштановых волос, потом осмелел и коснулся губами его губ,- Рени, любимый…- собственный шепот поверг меня в трепет, бросив в бушующий шквал эмоций, и я испугался, подумав, что он тоже слышит меня, в свою очередь притворяясь спящим…
Как-то незаметно для себя мы перенесли занятия любовью на утренние часы. Вечером, устав от долгого утомительного дня во дворце, Рени просто ложился рядом, прижимал меня к себе, и мы спали до утра, ласково обнимая друг друга, а с восходом солнца меня будили его яростные ласки и страстные поцелуи, которым мы предавались радостно и самозабвенно.
-Эйли, мой сладкий…- гибкие длинные пальцы требовательно поворачивали к себе мое лицо, и наступало время полного отрешения от всего сущего, ибо ничего не существовало для меня в эти сумасшедшие минуты, а только губы Рени, руки Рени, запах Рени… Он обволакивал меня собой, топил в нежности, заполнял целиком, поглощал, подчинял и затягивал… Я не принадлежал себе, впуская его, покоряясь и властвуя, я отдавался и брал, зная, что он немедленно отзовется любящим сердцем на все мои прихоти, щедро излив на меня поток своей ласки, и мы купались в чарующих волнах волшебного чувства близости, гораздо большей, чем просто телесный контакт, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.
А потом снова была поздняя ночь, мое сонное сопение и сбивающий наповал шепот: "люблю…"
-Я люблю тебя, Эйли, не покидай меня, мой бесценный… Я без тебя не могу, понимаешь?…
"Я понимаю,- рыдало сердце,- но что же нам делать, ведь я не могу остаться…"
-Рени, любимый…- утреннее признание, а затем сумасшедшая близость, отнимающая все силы. Еще одно утро, неумолимо приближающее горестный час неизбежной разлуки…
***
Думаю, именно во время одного из таких утренних безумств и зажглась во мне искорка маленькой жизни, когда мы не думали об осторожности, предаваясь любви отчаянно и самозабвенно. Тогда я задержал его в себе чуть дольше, в неудержимом стремлении продлить наслаждение, и он не смог отказаться от огненного взрыва экстаза, заполнив меня до краев своим семенем. Его полностью отрешенные от мира глаза встретились с моими, и жаркий поцелуй, прозвучавший в сиреневой свежести раннего утра финальным аккордом безудержной страсти, скрепил священное единение насытившихся друг другом тел и душ, сменившись пронзительной чувственной нежностью.
Я почувствовал в себе это судьбоносное изменение не физически, но эмоционально, однако не позволил поверить, списав на свою глупую фантазию, ведь никогда ни один омега не ощутил момента зачатия, как свершившегося факта, и не мог точно сказать до определенного времени, что носит в себе ребенка. Однако эта мысль не покидала меня, и я стал прислушиваться к тому, что совершалось внутри моего тела, отмечая малейшие странности в самочувствии. Видимо, мое поведение сделалось подозрительным, потому что уже через две недели Рити ошеломил меня неожиданным вопросом, а не беременный ли я, слишком уж сосредоточен мой внутренний взгляд, а сам я рассеян и не сразу отвечаю, когда он у меня что-то спрашивает.
-Нет, Рити, я не беременный, с чего ты взял?- испуганно вернулся я на грешную землю, прекрасно осознавая, сколь опасно для меня выдавать себя, даже не будучи твердо уверенном в своем положении. - Просто мне скоро уже возвращаться домой, и я все чаще задумываюсь о том, что там сейчас происходит в нашей семье? Денег я не привезу, и отец будет мной недоволен, а братья надеются будущей осенью внести приданое и назначить даты свадеб, вот потому я рассеян и глух ко всему на свете, думая, как же найти выход из трудного положения.
-А тебе обязательно уезжать, Эйлин? - тяжело вздохнув, шмыгнул носом горничный. - Хозяин тебя любит и охотно оставил бы у себя на веки вечные, уже просто так, без контракта. Ты и ребеночка мог бы родить и растить его сам, не отдавая этому злому Ильвару, и мы помогли бы тебе с радостью…
-Хватит!- чувствуя, как разрывается на куски кровоточащее от боли сердце, прервал я.- Это невозможно! Он герцог, к тому же женат, а я из простого народа. Семья нуждается во мне, и не моя вина, что мне не удалось выполнить условий контракта. Я должен вернуться домой, но буду помнить о тебе, Рити, ты был так добр ко мне. И Сакари тоже, и Линь. Я не забуду вас никогда, Рити.
До моего отъезда оставалось чуть больше трех недель, когда я определенно почувствовал уже не призрачные, а вполне ощутимые перемены в себе. Я стал не таким, как прежде, острее ощущая запахи и вкус пищи, яркие цвета резали глаза, появился сильный аппетит, но я боялся показать его и ел, как обычно, выходя из-за стола полуголодным.
Неужели и правда? Свершилось величайшее в мире таинство, и мое тело растило новую жизнь, моего прекрасного желанного сына от любимого человека? Я вдруг в первый раз со всей отчетливостью понял, что ни за что на свете не оставил бы здесь своего малыша, даже если бы у Реналя был добрейший омега в супругах, который любил бы рожденного мною ребенка, как своего собственного. Да я бы с ума сошел, весь извелся, думая о том, как там живет мой любимый мальчик, кто с ним сейчас смеется, кто вытирает ему попку, кормит кашкой и целует в розовую нежную щечку! Я бы не спал ночами от тоски по родному сыночку, обливаясь горючими слезами от невозможности прижать его к сердцу и затопить родительской любовью. Да я уже любил его всем своим существом, даже не будучи твердо уверенным, что он существует в моем животе!
Так… три недели… Я выдержу, справлюсь, буду вести себя как обычно, ничем не показывая новых ощущений. Я должен скрыть ото всех в доме свою странную чувствительность к запахам и цветам, чтобы даже проницательный Рити не задавал мне больше опасных вопросов. Целиком поглощенный стремлением сохранить в неприкосновенности свой секрет, я даже мысли о Ренале и скорой разлуке отбросил на второй план, сосредоточившись на себе, но именно эти отчаянные попытки утаить от него возможную беременность меня и погубили. Рени заметил мое состояние и приступил к расспросам.
-Что с тобой, малыш?- бережно усадив меня к себе на колени, допрашивал он. - Ты так напряжен последние дни, и даже в постели, когда я с тобой рядом, ты где-то витаешь от меня в отдалении. Скажи честно, ты не чувствуешь в себе никаких изменений? Может быть ты, наконец, забеременел? Мне даже кажется, что ты и пахнешь теперь как-то иначе…
Попытки отговориться беспокойством о семье и скором возвращении на него не подействовали, и он продолжал присматриваться ко мне, я нервничал, добавляя неуверенности в свои жалкие оправдания, и в один из прохладных осенних дней, за полторы недели до окончания контракта, Рени приехал в поместье с пожилым альфой, в котором за версту можно было опознать лекаря, так внимателен и зорок был его добрый прищуренный взгляд.
-Прости, что не предупредил тебя заранее, Эйли, не хотел волновать,- входя ко мне в "покои", смущенно сказал Реналь,- я пригласил Главного королевского акушера, на всякий случай, позволь ему осмотреть тебя. Не хочу сомневаться и отпускать тебя без осмотра, мне будет спокойнее, если он скажет мне правду о твоем состоянии.
Я замер и побледнел, не зная, как реагировать. Ну вот я и попался, это конец, крах, погибель… Сейчас старичок все поймет, все узнает, скажет Рени, что я беременный, и тогда мне придется расстаться с моим малышом и обречь его невинную душу на горькие страдания с ненавидящим его неродным отцом. О, небеса, почему так жестока судьба? Почему мне суждено испить из ее рук полную чашу горя и сердечных мучений? Сжал руки, стараясь сдерживаться. Нельзя плакать преждевременно, я должен сохранять самообладание… возможно, и нет ничего, и все эти усилившиеся запахи-вкусы я ощущаю совсем по другой причине, нервничая перед скорой разлукой с любимым человеком?..
-Ну-с, раздевайтесь, молодой человек,- ласково обратился ко мне лекарь.- Милорд, а вас я попрошу выйти, чтобы не смущать супруга, дело, знаете ли, весьма деликатное…
-Да, разумеется, доктор, я подожду вас в гостиной, - Реналь вышел, а я предстал перед старичком альфой в чем мать родила, жарко краснея и не поднимая от смущения глаз.
-Так… так…- вертя меня словно тряпичную куклу, бормотал королевский акушер, надавил на живот, заставил пописать в склянку, сунул какую-то крохотную лопаточку в анус, капнул и в склянку, и в лопаточку что-то остро пахнущее из темной бутылки и внимательно рассмотрел на свет,- телесные жидкости изменили цвет, да и реакция на маргузу однозначная.- Так… так… ты сморщился, парень, от сильного запаха, да и нервишки ни к черту,- резко стукнув меня молоточком по коленной чашечке, констатировал он,- что ж, поздравляю тебя с первой беременностью! Судя по цвету маргузы - от месяца до полутора, так что сомнения полностью отпадают. Можно обрадовать Его Светлость, скоро он получит желанного наследника! Ну, что застыл, как неживой? Одевайся, омега, и береги себя, хорошо кушай и много гуляй, а мне пора поговорить с герцогом,- собирая свои инструменты и скляночки, закончил он свой нудный монолог, от первого до последнего слова произнесенный без тени эмоций на одной ноте.
-Мой господин!- в отчаянье воскликнул я, бросаясь ему в ноги.- Постойте минутку, мой господин!
-Что-то не так, омежка?- ласково обернулся он и застыл, увидев бегущие по моему лицу слезы.- Почему ты плачешь? Что хочешь сказать мне?
-Мой господин, - я забыл о смущении и поднял на него умоляющий взгляд. - Я вас прошу, ничего не говорите герцогу Реналю! Скажите, что нет никакой беременности, умоляю! Я не могу здесь оставить своего малыша, ибо супруг Его Светлости угрожал мне, что доведет ребенка до смерти ненавистью и жестоким обращением! Он не хочет растить чужого сына и не примет его, как любимое детище! Пожалуйста, смилуйтесь надо мной и моим ребенком, позвольте нам тихо уехать домой. Я живу на границе, это очень далеко отсюда, и больше никогда не появлюсь в столице, так что никто не узнает правду, и вам ничего не грозит за молчание!
-Постой-ка, парень! - внезапно взволновался лекарь, бесцеремонно подцепил мое лицо пятерней и поднял к себе и к свету.- Ты не сынок ли маркиза Альвина, ну-ка не ври мне, отвечай правду!- он заглянул мне в глаза, потом повернул спиной к себе и ошеломленно крякнул, дотронувшись пальцами до большой родинки на правой лопатке.- Эвальд люн Кассль, негодный мальчишка, как ты попал на Аукцион, запрещенный для дворян? - требовательно вопросил он, но в глазах его не было гнева, а только сочувствие.- Настолько довела вас проклятая бедность, что больше не оставалось никаких способов заработать на жизнь?
-Откуда вы знаете меня?- чувствуя себя полностью беспомощным, словно только что услышал приговор к смертной казни, пролепетал я.
-Еще бы не знать, ты же вылитый Аль, почти точная копия, только волосы русые!- усмехнулся лекарь.- Этими вот руками принимал тебя, такого чудесного ангелочка с необыкновенными синими глазками! Я знал твоего отца еще с тех времен, когда он был моложе тебя, и очень любил за добрый и смелый характер. А эту приметную родинку на твоей спине я запомнил навечно, не часто такую увидишь, строенная, будто листочек кленовый… Ну, что стоишь, бесстыдник, в таком виде передо мной? Пусть я акушер и старик, но все-таки альфа! Одевайся немедленно и расскажи, как живет на далекой границе наш утонченный изысканный маркиз лин Биггилль? Вот ведь судьба-то злодейка, что сотворила с таким человеком? Наш незабвенный Аль, самый красивый омега в столице, вот уж не думал встретить сегодня твоего сына?! И где - в доме герцога Реналя??? И как тебя угораздило попасть именно к нему, обормот, ведь он же и есть твой…- старый лекарь вдруг прикусил язык, словно испугался свой болтливости.- Не слушай меня, парень, стал я к старости совсем дураком, мелю все подряд, лучше сядь и рассказывай!
-Что вам сказать, я не знаю,- торопливо одеваясь, с тоской в голосе пролепетал я,- замок разрушен, отец болен, братья не могут выйти замуж без приданого, а я... я обещал заработать им денег, но вот как все вышло… совсем не по правилам! Вы ведь не выдадите меня, господин? Чтобы попасть на Аукцион, мне пришлось взять себе чужое имя, но лучше бы я этого не делал! Все равно ничего не получилось, эта затея была глупой с самого начала, и я не могу никому отдать своего ребенка! Пусть я вернусь домой с пустыми руками, это лучше, чем мучиться потом неизвестностью. Отец поймет меня и простит, я верю в это…
-Конечно, простит, неразумный мальчишка, - отвешивая мне подзатыльник, пробурчал лекарь, - видно совсем у вас плохи дела, если Аль не удержал тебя и отпустил на такое жестокое дело! Ему ли не знать, насколько это больно - навсегда потерять своего ребенка!
-Потерять?- удивился я.- Что вы хотите этим сказать? Мой отец потерял ребенка? Значит, у меня был еще один брат? Но где он и что с ним случилось?
-От, я безмозглый старый дурак!- стукнул себя по губам лекарь.- Не слушай меня, малыш, заговариваться стал, пора на отдых, а я вот все омег осматриваю. Как же с тобой поступить? Жаль мне тебя, и отец твой мой добрый знакомый, но и обманывать герцога нехорошо, он ведь на сына надеется, верно? Ладно, возьму на себя этот грех и отмолю перед Юйвеном, так что езжай восвояси спокойно, и не плачь больше, помни, ты должен беречь себя. Срок у тебя небольшой, никто из моих учеников не смог бы ничего обнаружить, так что при случае мне есть чем отговориться… Что ж, пойду, доложу Реналю. Жалко его, так он, бедный, за тебя переживает, да и кто б на его месте мог остаться равнодушным… К такому-то красивому омеге, как ты, маленький Эвальд…- он вышел, а я бессильно сполз на пол, почувствовав, что ноги меня не держат. Мелко дрожа, я с трудом взял себя в руки, чтобы к приходу Реналя выглядеть естественным и спокойным.
***
Последние десять дней полностью утратили смысл моего пребывания в поместье, и я думал было попросить Рени о досрочном отъезде, но глянув на его полное отчаянья бледное лицо, не посмел выдавить из себя ни слова. Как неприкаянный, бродил по комнатам, натыкаясь на мебель, а на улице была уже осень, унылая и дождливая, так что гулять у пруда не получалось, но все равно я выходил ненадолго, стоял на любимом месте, вглядываясь в его неспокойную серую глубину, спрашивая себя, правильное ли принял решение?
Рени как в воду канул, не наезжая в поместье, и я был этому даже рад, потому что видеть его сейчас было мне тягостно. Долгие проводы - лишние слезы! Наверно, он чувствовал то же самое, и вдали от меня ему было лучше. Но я скучал, несмотря ни на что, скучал по нему так сильно и отчаянно, что порой умолял небеса, чтобы он приехал, хоть ненадолго, на часок, посидел со мной, посмотрел ласково, взял за руку, тихо сказал мое имя…
В вечер перед отъездом я выглянул во двор поместья, и сердце мое сжалось от боли,- я увидел Реналя, одиноко бредущего под моросящим дождем по направлению к пруду. Набросив что-то на плечи, я выбежал из дома и помчался за ним, нагнав только у самой воды. Подбежал и обнял сзади, ткнувшись головой в его мокрую до нитки одежду.
-Рени, простудишься, пойдем в дом,- безумно страдая, прошептал я, вдыхая его родной запах, вперемешку с дождем,- пожалуйста, милый… Ты вымок, и холодно…
-Эйлин,- он сжал мои руки в своих, но не обернулся, видимо, не желая показывать мне сейчас своего лица, - не уезжай… Поверь мне, все можно решить, и если твоей семье нужны деньги, я с радостью помогу им. Если не возьмут просто так, пусть считают, что я дам им в долг, отдадут, как сумеют! Ты…я… мы не можем расстаться! Я давно уже не считаю тебя временным супругом, ты мой единственный и настоящий, только ты и никто другой! Эйли, послушай, я родственник короля, мне позволено иметь наложников. Если тебе не нравится это слово и этот статус, скоро все изменится, Принц примет трон и издаст новый закон о браках. Пусть Ильвар считается моим супругом, мне все равно, я никогда не любил его и не выбирал себе в пару, я обеспечу его в полном соответствии с занимаемым положением, он ни в чем не будет нуждаться, но жить я хочу только с тобой! Эйлин, скажи мне скорей, что согласен, иначе я точно сойду с ума!.
Чужое имя больно резануло по нервам, напомнив о реальности. Моя ложь встала меж нами непреодолимой преградой, и этого было не изменить и не исправить. Я лгал своему единственному, я весь состоял из фальши, а потому не имел права жаловаться на постигшую меня божью кару. Мое имя, рассказы о чужой семье, а теперь еще и беременность,- как смогу я во всем сознаться? Предстать перед Рени обманщиком, утратить доверие, остаться в его памяти презренным мошенником, способным ради денег на любое коварство?
-Прости…- на улице шел дождь, и я мог позволить себе такую роскошь, как слезы,- я не могу быть тебе парой. Забудь меня, Рени…
Резко обернувшись, он сжал меня в железных объятиях, отчаянно целовал мокрое лицо и соленые от слез глаза, задыхаясь от боли… О, Юйвен, я не прошу пощады, я заслужил эти муки, но помоги моему любимому! Пусть он забудет меня и найдет настоящее счастье!
Всю ночь мы не спали, в последний раз прикасаясь друг к другу, прощальные ласки пронизаны были тоской расставания, и мы как сумасшедшие предавались любви, вкладывая в каждый поцелуй всю рвущуюся на части душу... Я ненадолго забылся только под утро, а проснувшись, увидел рядом пустую подушку, а на столе красивый кожаный кошель с золотыми монетами, бриллиантовое ожерелье и маленькую записку, сложенную вдвое.
"Эйлин, прости, не смогу проводить тебя, ибо видеть, как ты уезжаешь, мне не по силам. Во дворе тебя ждет карета, кучер предупрежден, он доставит тебя до дорожного дилижанса. Я заказал для тебя самое лучшее место, билет оплачен до вашего городка. Возьми эти деньги, это не плата за твою любовь, и не унижение, как может показаться, это моя безмерная тебе благодарность. Ты стал для меня светом и счастьем, таким навсегда и останешься. Все в этом доме твое, так что бери все, что хочешь, без всякого стеснения. Ты знаешь, где меня найти, я буду ждать тебя и надеяться снова увидеть. Я не забуду тебя, мой любимый".
Не знаю, как долго я просидел в прострации, бездумно глядя на прощальную записку, пока Рити деликатно не постучал в дверь, напоминая о времени. Я молча оделся, выбрав из вороха купленной для меня одежды самый скромный дорожный костюм, взял приготовленную накануне сумку, отсчитал из кошеля десять золотых монет, бережно сложил бесценный для меня клочок бумаги... Взять бриллианты, равно как и деньги, я просто не мог, даже если бы моя семья умирала с голоду...
-Рени, прощай!…- слезы душили, но я не позволил им вырваться, крепко зажав боль разлуки глубоко внутри, судорожно стиснул в руках сумку и спустился в гостиную, горестно замерев при виде выстроившихся у выхода слуг. Рити отчаянно плакал, не скрывая печали, повар сунул мне в руку коробку с едой. Я поклонился всем со словами благодарности и, не оглядываясь, быстро пошел, почти побежал к ожидавшей меня карете.
Снова начался перемежившийся было дождь. Глядя в окно, я наблюдал, как поместье Реналя медленно удалялось, скрываясь за серой пеленой ненастья, не понимая, почему так сильно дрожит и расплывается окружающий карету осенний пейзаж…
Глава 25
Эвальд люн Кассль
Длинная дорога вымотала меня и физически, и морально. Я плохо ел и мало спал, вдруг разом утратив и аппетит, и сон, тем самым нарушая все рекомендации королевского акушера. Место в дилижансе действительно было хорошее, теплое и удобное, но даже это не спасало меня от чудовищной усталости, овладевшей телом уже на третий день долгого пути. Спину ломило, ноги отекли, и я не понимал причины этого, ведь совсем небольшой срок беременности никак не мог вызвать такие явления. Мы останавливались на ночлег в постоялых дворах, я наскоро ужинал, не различая вкуса поданных блюд и ложился в постель, но сон не шел, и я ворочался до полуночи, обуреваемый тоской и невеселыми думами о прошлом и будущем.
Правильно ли поступил, не взяв оставленные мне Реналем деньги? От этих мыслей разламывалась голова и к глазам подступали слезы, - как вернусь домой с пустыми руками, как гляну в глаза отцу и братьям, что скажу Мичи и остальным зависящим от нас людям? Но чем больше я думал об этом, тем яснее осознавал, что ни за что на свете не поступил бы иначе, - чтобы не потерять себя, не утратить достоинства, не лишиться чести и совести - единственного истинного богатства бедняка, без которого само существование полностью теряло свой смысл.
-Отец поймет,- исступленно шептал я в темноту ночи, - братья поймут. Как я по ним соскучился! Все ли у них в порядке, хорош ли был урожай, и благополучно ли они пережили прошлую зиму, пока я наслаждался теплом и уютом, купаясь в роскоши?
Мы ехали тем же маршрутом, что и тогда, с караваном в Чонгун, и память услужливо подсовывала мне ненужные сейчас воспоминания, терзавшие меня неизбывной тоской. В одном из постоялых дворов, дня за три до прибытия на конечный пункт, в общей зале стояло большое зеркало. Глянув в него, я не узнал себя в посеревшем измученном парне, испуганно смотревшем на меня из далекого мутного зазеркалья.
-Так не пойдет,- осуждающе прошептал я своему отражению, - ты не можешь предстать перед своей семьей в таком ужасающе неприглядном виде! Они ждут тебя, радуясь предстоящей встрече, а ты насмерть перепугаешь их унылым лицом и бледной худобой впалых щек, и это не считая того, что не привезешь денег! Возьми себя в руки, безвольный дурак, ты теперь не один и не имеешь права быть таким эгоистом! Как бы ни было горько и больно от невозвратной потери, ты должен забыть Реналя, он не пара тебе, и ты никогда его больше не увидишь. У тебя есть о ком думать, так что перестань изображать из себя мученика и отправляйся на ужин! Съешь все, что подадут, и ложись спать! И чтобы завтра же я увидел в этом зеркале тебя прежнего - веселого и жизнерадостного оптимиста Эвальда люн Кассля!
Погода на юге была не в пример лучше, чем в столице, и это тоже радовало глаз и сердце, я даже заставил себя улыбаться, глядя в окно на проплывающие мимо еще почти зеленые леса, ласково освещенные теплым солнышком.
-А ты повеселел, парень,- приветливо обратился ко мне один из попутчиков,- ожил, видно родные места почуял. Давно дома не был?
-Давно,- вздохнул я.- А вы, господин?
-Нет, я туда и обратно, по неотложным делам был в столице.
-Скажите, как простояли здесь весна и лето? Хороший ли был урожай?
-Я в деревенских делах ничего не смыслю, - улыбнулся попутчик, - но вот товарищ мой, он купец, говорил, что таких урожаев давно не бывало! Крестьяне воспряли духом, тем более, что чонгунцы теперь стали не врагами, а покупателями. Все в прибыли, и хозяева поместий, и торговцы зерном и картофелем!
Хорошие новости обнадежили, и я почувствовал себя гораздо увереннее. В день прибытия в наш приграничный городок я в первый раз за все время пути распаковал свою сумку, решив переодеться перед встречей с родными в свежую тунику. Чтобы найти нужную вещь, мне пришлось основательно покопаться в своем багаже, и пальцы вдруг замерли, нащупав на дне незнакомый плотный кошель из гладкой дорогой кожи. Недоумевая, что бы это могло быть, я выудил не принадлежавший мне предмет на свет божий, открыл и застыл в изумлении - все подаренные мне Реналем драгоценности лежали тут аккуратно сложенные, каждая в отдельном мягком мешочке, вот потому-то я и не обнаружил их раньше, - они не издавали свойственного им серебристого звона, как непременно случилось бы, лежи они вместе.
"Предполагая, что ты ни в коем случае не согласишься принять от меня эти побрякушки, я взял на себя смелость самовольно засунуть их в твой дорожный короб, - писал Реналь в приложенной к бриллиантам записке. - Это все твое, мой хороший, и никто никогда не наденет ни одного из этих украшений, кроме тебя! Не вздумай считать себя обязанным мне за эти мелочи, ибо то, что ты сделал для меня, не измерить никаким золотом и сверкающими камушками! Моя спасенная тобой жизнь принадлежит тебе, любовь моя, помни об этом."
Вещичка упоительно пахла Рени, и я не выдержал. Ткнулся лицом в дорогую кожу и дал волю слезам, позволив себе выпустить на волю так долго сдерживаемую боль и отчаянье…
***
А у почтовой станции я с изумлением увидел напряженно застывшую в ожидании высокую фигуру Мичи. Казалось, он не дышал, и на его лице жили только глаза, жадно всматривавшееся в каждого путника, выходившего из дилижанса.
-Мичи? Ты как здесь?- радостно окликнул я, резво спрыгивая с последней ступеньки. - Меня встречаешь? Но откуда ты узнал, что я сегодня приеду?
-Эви, наконец-то!..- вихрем бросившись ко мне навстречу, с восторгом в голосе выдохнул он. Подбежал и обнял, крепко прижав к своему плечу. - Четвертый дилижанс встречаю, думал, что уж и с этого не дождусь тебя! Как ты, малыш? - отстранив меня на расстояние вытянутой руки, он жадно вглядывался в мое лицо. - Похудел, побледнел, стал еще красивее!.. О, великий Юйвен, спасибо тебе за великую радость, за то, что вернул нам нашего Эвальда! Как же хозяин обрадуется! Он так тосковал по тебе, так расстраивался! Негодник, ты ведь почти самовольно из дома удрал и отца не послушал! Слава небесам, жив, здоров…
-Мичи!- прервал я поток его нескончаемой радости.- Хватит про меня, лучше скажи, все ли дома в порядке? Крыша не рухнула зимой вам на головы?
-О, тебя ждет столько новостей!- захлебывался словами обычно сдержанный и спокойный наш управляющий.- Вот ведь как бывает несправедливо, если бы только я знал тогда, год назад, когда мы с тобой так неожиданно встретились в таверне, с чем приехал к хозяину Альвину твой альфа!.. Или явился бы тот господин на месяц пораньше, тебе бы и вовсе не пришлось никуда уезжать!
-О чем ты? - непонимающе воззрился я на взволнованное лицо Мичи. - Разве не письмо от знакомого из столицы доставил тогда отцу господин Кайрат?
-Поедем скорее, ты сам все увидишь! Да и не хочу портить сюрприз, потерпи уж до дома, не расспрашивай, ладно? Хозяину будет что рассказать своему старшему сыну! - он схватил меня за руку и потащил к коновязи, но вдруг резко затормозил и с волнением взглянул в мое лицо.- Эвальд, эээ… вот я дурак... как же спросить-то? Ты ведь… ты, часом… не после…хм…родов? Я верхом приехал, не будучи уверен, что встречу тебя, коляску не брал, а тебе, может, нельзя еще... на коне? А, что скажешь?
-Нет, все в порядке,- рассмеялся я, наблюдая за его смущением, - я абсолютно здоров и могу проскакать на коне хоть до столицы Чонгуна. Поспешим, Мичи, я очень хочу увидеть отца и братьев, а также все те таинственные сюрпризы, о которых ты тут говорил с таким многозначительным видом! Что, где моя лошадь, почему здесь только одна? А, ты не взял? Ну и ладно, разве же в первый раз нам ехать с тобою вдвоем?..
Позволив обнять себя, я крепко прижался спиной к груди Мичи, сгорая от нетерпения узнать, что же случилось в нашем замке за время моего отсутствия. Но то, что открылось глазам с небольшого взгорка, откуда родной дом был виден, как на ладони, превзошло все мои ожидания…
Замок выглядел великолепно,- новенькая кладка древних стен придавала ему вид нарядный и праздничный, сверкающие купола башенок довершали чудную картину достатка и обустроенности, вычищенный парк и подъездная аллея радовали глаз. Беседки, решетчатая ограда, аккуратно подстриженные лужайки, яркие цветы на осенних клумбах,- все это напомнило мне очаровательные окрестности поместья Реналя.
-Как вы смогли сделать это? Когда починили замок? Где взяли деньги? - ошеломленным шепотом выдохнул я.- Это же надо немало иметь, чтобы и замок, и парк… Как? Откуда? Я слышал, что урожай был невероятно щедр, но все равно этого было бы недостаточно. Неужели в прошлую осень кто-то прислал отцу целое состояние? Может ли статься, что дед, наконец, поимел совесть, и вспомнил о своих родственниках?- Наверно, я долго еще вопрошал бы пространство, но тут ворота открылись, и на пороге показался отец, провожавший лучшего гарнизонного лекаря, и я с радостным нетерпением поспешил ему навстречу...
Реналь лан Эккель
Я жил, как заведенный, не давая себе передышки. Только так я мог дышать, думать, действовать. С утра до позднего вечера мы принимали чиновников, выслушивали мнения и устраняли возникающие споры, усовершенствовали систему законодательства, рассматривали предложения и вносили в них свои поправки, с тем, чтобы потом, в королевском Совете, утвердить и дать им путевку в жизнь. Наладили торговлю с соседними королевствами, в том числе и с Чонгуном, сделав им специальные скидки в ценах, заручились поддержкой вождей племен, усилили армию. Формально король еще считался нашим повелителем, но передача трона и коронация были не за горами, все это знали и готовились, всяк по-своему. Одни министры откровенно унижались перед будущим молодым правителем, опасаясь лишиться теплого места, другие откровенно радовались новому веянию, исходившему из дворца.
Вейр и законный супруг Наследника неплохо ладили между собой. Оба обладали цепким житейским умом омеги и весьма активно помогали своему влиятельному господину в решении государственных задач. Видя все это, за будущее Принца можно было не опасаться, чего я не мог бы сказать о своем собственном. Жить с Ильваром я не хотел ни при каких обстоятельствах, особенно после всех драматических событий последнего года, раскрывших мне в полной мере его змеиную сущность. Я вообще не знал, как с ним поступить, и отправил пока от себя подальше, хотя он и умолял меня не делать этого. Вопрос с его отцом тоже был весьма спорным, и мы ломали голову, каким образом уменьшить в Совете влияние Первого министра, одновременно не раздразнив дремлющего дракона в лице его многочисленных еще сторонников.
По вечерам, когда столица и двор затихали, и все расходились по своим домам, мне делалось особенно паршиво. Вначале я пытался заглушить свою чудовищную тоску привычным способом, посещая Дома развлечений, но вскоре понял, что на сей раз это не сработает. Песни и танцы омег не шли ни в какое сравнение с музыкальным талантом Эйлина, их старательные попытки развлечь посетителя только раздражали, ухудшая и без того скверное настроение, телесная близость не доставляла удовольствия, заставляя чувствовать себя предателем. Я скучал по Эйли, и чувство это не уменьшалось со временем, как логично было бы предположить, но становилось сильнее. Тогда я перестал бороться с собой, сел в карету и поехал в поместье, где долго бесцельно бродил по его комнатам, сидел на нашей постели, где столько раз мы безумно любили друг друга, трогал пальцами струны бузуки, без конца вспоминая каждую мелочь…
-Хозяин, я убирал в библиотеке, и поднял с пола листок,- робко постучал в дверь горничный Рити,- это Эйлин писал. Я не выкинул, подумал, может быть, вам будет интересно…
"Как повысить урожайность овса и ячмен…"- тонкий изящный почерк моего любимого. Зачем ему это, сыну мастерового человека, промышляющего конскими сбруями? Нет, не похож Эйли на кожевенника, он вообще не похож на простолюдина... Как я мог отпустить его, не узнав, что действительно привело его на столичный Аукцион? Он не раз говорил, что его семья в бедственном положении, но почему же не взял деньги, которые я оставил ему в то утро? Кто он на самом деле и почему предпочел уехать от меня с пустыми руками? Хорошо еще, что мне пришла в голову мысль запихнуть ему в сумку те побрякушки…
Вопросы мучили меня, и я ломал над ними голову до одурения. "Как же я позволил ему уехать, сделав лишь слабую попытку удержать возле себя? Почему не проявил настойчивости? Он ведь тоже любит меня, но почему не остался? Почему не доверился мне, не открыл правды?.."
-Ваша Светлость, вас спрашивает странный человек,- прервал размышления дворецкий,- грязный и измотанный, мы не решились его провести в дом и оставили в крыльце. Говорит, что служил вашему тестю, и теперь в бегах.
-Я поговорю с ним, - быстро вскакивая, воскликнул я,- проводите в гостиную. Но сначала накормите, раз говорит, что в бегах, наверняка голодный. Я спущусь через некоторое время, пусть спокойно поест.
Человек был измотан до крайности. Слуги дали ему умыться, и лицо его было чистым, но одежда и обувь совершенно пришли в негодность, в рваные дыры проглядывало тело, и это почти по зимнему времени! Увидев меня, он испуганно вскочил со стула и упал на колени.
-Ваша Светлость, простите, что осмелился прийти в ваш дом, но мне нужно сказать вам что-то очень важное, и я только теперь смог пробраться сюда незамеченным, с большим трудом оторвавшись от моих преследователей! Выслушайте меня, прошу вас, я расскажу вам всю правду о моем хозяине!
-Встань с коленей, сядь и расскажи все толком,- стараясь говорить как можно мягче, ответил я.- Кто ты, кто преследует тебя и как ты оказался в таком положении?
-Я Халим, слуга Его Превосходительства Первого Министра, служил ему верой и правдой больше тридцати лет, а теперь он обвиняет меня в поджоге его имения и ищет, чтобы казнить за преступление, которого я никогда не совершал.
-Халим? Тот самый, что ухаживал за буйно помешанным дядюшкой, чьи останки нашли на пожарище?
-Это Его Превосходительство так сказал про добрейшего господина Макэрта? - печально усмехнулся человек, назвавшийся Халимом. - Нет, его родной дядя не был сумасшедшим, он был несчастнейшим человеком в нашем королевстве, превращенным собственным племянником в бесправного раба. Господин Макэрт всегда был против ремесла своего старшего брата - изготовителя ядов, и после его смерти наотрез отказывался продолжать это гнусное дело, вот тогда-то Первый министр и заключил его в подземелье, приковав цепями в тайной лаборатории. Макэрт был вынужден ему подчиниться, под страхом пыток и мук голода, но все же он умело обманывал своего злобного родственника, добавляя в яды безопасные составляющие, тем самым уменьшая в разы их губительное воздействие. Я провел с этим узником долгие годы, мы стали словно родные братья, и он доверял мне во всем, как себе самому.
-Но что же случилось тогда в лаборатории? Как погиб господин Макэрт, и почему ты стал беглецом? И кто прислал в королевскую лечебницу записку с указанием, где искать противоядие?
-За два дня до пожара Его Превосходительство явился в наше убежище с человеком в маске, что случалось довольно часто, потому как все свои гнусные делишки он проворачивал в старом поместье отца, назначая там встречи наемникам. Он не стеснялся несчастного узника, считая его полностью для себя безопасным, я же старательно изображал перед ним слабоумного, и он был полностью в этом уверен, а потому и не принимал во внимание мое присутствие, смело говоря при мне обо всех своих планах. Так мы узнали о готовящемся покушении на Наследного принца, и господин Макэрт очень расстраивался по этому случаю. Предупредить о злодейском намерении у нас не получилось, охота уже отбыла в дальние угодья, и все, что нам оставалось- с замиранием сердца ждать печальных новостей, но ваша самоотверженность спасла жизнь Принца, и Первый министр был настолько зол, что утратил на время обычное свое самообладание. Он ворвался в нашу каморку и потребовал сказать ему, где стоит противоядие от так называемого "пятого яда", которое он применил в покушении на Наследника. Эти яды под номерами из тех, что хранятся практически вечно, не портясь и не теряя силы. Их варил еще покойный отец его, и рецепты он содержал в секрете, они так и умерли вместе с ним. Господин Макэрт сказал, что не знает такого в нашем хранилище, на что Первый Министр ответил бранью и сильно побил своего дядюшку, после чего самолично долго рылся на пыльных полках, но ничего не нашел и в гневе уехал.
-А как же записка? Значит, господин Макэрт знал, где стоит эта склянка?
-Разумеется, знал, Ваша Светлость, а разговоры о противоядии дали ему понять, что вы не убиты, а только ранены. Вот тогда он и написал для ваших друзей ту записку, которую я прикрепил на стрелу и точным выстрелом послал в окно лечебницы. Я сам бы принес эту склянку, но мы не имели доступа в хранилище, Его Превосходительство постоянно держал дверь на замке. Как же мы волновались, когда под вечер он снова появился, да не один, а с Ильваром, которому велел отыскать противоядие. Остальное вы знаете. Я видел, как Ильвар поджег хранилище, но потушить не мог, и приложил все силы, пытаясь спасти господина Макэрта, однако цепи были прикованы намертво, и сил, чтоб вырвать их из стены, мне не достало. Я собирался принять смерть вместе с дорогим моим соузником, но он убедил меня, что я должен жить, чтобы раскрыть все злодейства его племянника и таким образом отомстить за его погубленную жизнь. Простите, что так долго добирался до вас, Ваша Светлость, меня обложили со всех сторон, и я не мог и носа высунуть из своего убежища.
-Хорошо, Халим. Сможешь повторить все, что только что рассказал мне, перед Его Величеством?
-Смогу, Ваша Светлость, и не только об этом. Служа Его Превосходительству долгие годы, я знаю многое, в том числе и случай пятнадцатилетней давности, произошедший с генералом Джиангом люн Касслем. Я покажу вам писца, который подделал почерк генерала, написав обличающие его свидетельства, покажу исполнителей гнусного заговора, подкинувших бумаги в его дом, назову всех главных соучастников и лжесвидетелей. Вы можете допросить их, припугнув пытками, и эти людишки тут же сознаются, предав своего покровителя, потерявшего власть и влияние. Они все трусы, преданные лишь тем, кто им платит.
-Не волнуйся ни о чем, здесь ты в полной безопасности. Сейчас можешь отдохнуть в моем доме, слуги приготовят тебе ванну и переоденут в чистую одежду, а утром мы вместе поедем во дворец.
***
Уже через день, соблюдая строжайшую тайну, Королевское ведомство правосудия начало проводить следствие, в ходе которого были раскрыты многие тайны закулисных игр первых чиновников…
Глава 26
Реналь лан Эккель (два месяца спустя)
Мы сидели в личных королевских покоях: Его Величество, Принц-Наследник и мы с отцом герцогом Вильдаром. Все молчали, ожидая, когда повелитель начнет говорить, сообщив нам причину сбора семьи в этот поздний вечерний час.
-Сегодня завершилось следствие по делу Первого министра и группы его сторонников, - глухим голосом начал свою речь Король. - Как и ожидалось, он не захотел тонуть один и выдал всех своих сообщников, даже тех, кто лишь исполнял его приказы, не имея от этого никакой выгоды. Среди имен прозвучало и ваше, мой любезный брат Вильдар, что повергло меня в печаль и уныние. Как вы могли, мой самый близкой родственник, желать нашей с принцем скорой кончины и помышлять о троне? Как вы осмелились за моей спиной вредить мне и моему сыну, что двигало вашими мыслями, чем не устраивала вас жизнь и мое правление, что вы отважились на такие необдуманные поступки?
-Простите, мой повелитель,- упал на колени мой родитель,- дьявол попутал в лице этого лицемера, который сумел запутать мои мозги коварными обещаниями. Вы знаете лучше других, что я никогда не готовил себя к трону, ведя праздный образ жизни и наслаждаясь всеми ее благами, предоставленными мне по прихоти рождения. Я никогда не собирался быть королем, да и не смог бы им быть в силу своей некомпетентности. Умоляю вас о прощении, монарший брат мой, и готов принять от вас любое наказание.
-Твое счастье, Вильдар, что единственный сын твой вырос честным и умным человеком, а самое главное - преданным нашим подданным, он спас и меня, и Наследника, да косвенно и тебя тоже, своего отца, который обязан был сам защищать его от опасностей мира, но вместо того поддался опасным порокам и пошел не тем путем, каким должен был идти, являясь членом королевской династии. Следствие велось в закрытом режиме, народу нашему не будут известны его подробности, так что по отношению к тебе я ограничусь самыми мягкими мерами,- вышлю на год из столицы, чтобы ты поразмыслил наедине с собой о ценностях жизни. Можешь путешествовать, можешь провести это время где вздумаешь, но очень надеюсь, что вынужденное отшельничество пойдет тебе на пользу, и ты поймешь все свои заблуждения. Не обессудь, но я вынужден послать с тобой надежных людей, они не будут мозолить тебе глаза, но ты вышел у меня из доверия, и оставить тебя без надзора я опасаюсь.
-Я понимаю, Ваше Величество, и не ропщу, благодаря всей душой за проявленное снисхождение,- пробормотал отец, по-прежнему не поднимаясь с колен, - поверьте своему младшему брату, в моих помыслах нет более ничего корыстного, и единственное мое желание,- поскорее увидеть внуков моих, чтобы отдать им всю любовь и заботу.
-Кстати, о внуках,- повернулся ко мне король,- Реналь, хочу услышать твое мнение о том, как поступить с сыновьями Первого министра, потому как Ильвар является твоим законным супругом. Когда-то я был вынужден жестоко обойтись с семьей ни в чем не повинного генерала Джианга люн Кассля, лишив четверых слабых омег привычных благ жизни, но сейчас мне не хотелось бы повторять прошлой ошибки, для чего собираюсь внести изменения в закон о родственниках государственных преступников. Что скажешь, мой дорогой племянник? Я знаю, что Ильвар принимал участие в гнусных делах отца, но насколько велики его преступления?
-Помилуйте Ильвара, Ваше Величество,- почтительно поклонившись, ответил я, - сам по себе он вовсе не злой человек, его сделала таким одержимость отца и порочное воспитание. Без пагубного влияния родителя он не представляет для трона никакой угрозы, лаборатория деда сгорела, а больше никто из семьи не собирается, да и не умеет варить яды.
-Так ты согласен оставить его своим супругом?- спросил король.
-Разводы у нас очень редки, Ваше Величество, но я нижайше прошу сделать для меня исключение. Пусть Ильвар идет по жизни своим путем, он молод и богат, и кстати, не бесплоден. Простите, но это я поспособствовал временному изменению его организма, пожертвовав своим первым ребенком, чтобы сорвать коварные замыслы честолюбивого тестя. Несложно найти повод для повторного осмотра Ильвара в королевской лечебнице, после которого и объявить ему радостную новость, сославшись на редчайший случай возврата детородной функции.
-Ты погубил свое дитя?- мучительно простонал отец.- О, как же ты решился на такое, Реналь?
-Я уже понес наказание за этот грех, отец,- горько усмехнулся я,- но о сделанном не сожалею. Неизвестно что было бы сейчас со всеми нами, если бы Ильвар родил столь желанного для Министра наследника.
-Ты мужественный и решительный человек, Реналь, я исполню твое желание и избавлю от нежеланного брака,- глубоко вздохнув, сказал король.- Но что с остальными членами семьи твоего тестя?
-Супруг Министра и младший сын его ни в чем не виновны. Кстати, маленький Имилин недавно родил двух альф, это те самые малыши, которых коварный министр собирался выдать за моих, пожертвовав будущим своего ребенка. Настоящий же отец ничего не знает о рождении сыновей, и я думаю, что надо бы сообщить ему эту новость, и тогда, возможно, мы получим еще одну любящую друг друга семейную пару.
-И кто же отец, Реналь? Похоже, ты знаешь о тайнах своего тестя всю подноготную!
-Благодаря счастливой случайности, позволившей мне быть в курсе его коварных планов,- скромно опустив глаза, кивнул я.- Вы не поверите, но отец малышей Имилина - старший брат супруга Его Высочества, наследник племени Тахир, син Юбант по прозвищу "Великолепный".
В покоях на некоторое время воцарилось молчание, пока присутствующие переваривали услышанное.
-Вот это интриган!- высказал, наконец, обуревавшие всех мысли Наследник.- Обоих сыновей задействовал ради основания своей династии, и начал издалека, погубив семью генерала Джианга. Кстати, отец,- обратился Принц к царственному родителю, - думаю, нужно восстановить справедливость в отношении семьи люн Кассля, вернув им столичный дом и утраченные привилегии.
-Мы поговорим с тобой об этом отдельно, Ваше Высочество,- я с удивлением отметил, как помрачнело от боли лицо повелителя, - а сейчас, завершая наш семейный совет, хочу сказать, что дата казни изменников уже назначена, и после завершения всех этих неприятных дел я намерен уйти на покой, передав, наконец, Наследнику моему трон и корону. Я не хотел, чтобы он начинал свое правление с крови, это мои ошибки и мое упущение, и потому продержался до окончания следствия, теперь же со спокойной совестью могу отдыхать, помогая ему лишь советами. Да, и еще одно: Ильвар пока еще твой супруг, Реналь, так что прошу тебя сопроводить его на прощальную встречу с отцом, коей он добивается уже две недели, и я не вижу причин запретить ему это.
-Будет исполнено, Ваше Величество.
***
-Я ведь предупреждал вас, отец, что вы погубите нашу семью своей одержимостью, - горько плакал Ильвар в тюремной камере. - Родитель-омега еле живой от горя, и мы с братом не знаем, как утешить его, чем залечить причиненные вами душевные раны… Он так сильно хотел к вам прийти, но его здоровье подорвано, да и соседи уже знают о том, что вы стали государственным преступником, приговоренным к казни. На нас смотрят с подозрением, как на предателей, и это очень тяжело и больно…
-Убирайся, слюнтяй, я не звал ни тебя, ни брата твоего, ни супруга! Бесполезные избалованные омеги, разве можно было на вас полагаться?- с ненавистью рычал бывший королевский фаворит, пытаясь дотянуться и ударить сына по лицу.- Если бы не ты и не твоя никчемность, все бы у меня получилось! Я рад, что всех вас отдадут в рабы или сошлют в деревню, там вам и место, дуракам, мне не жалко. И не приходите смотреть на мою казнь, видеть вас никого не желаю.
-Его Величество простил нас,- Ильвар вытер слезы и отодвинулся от отца, словно от прокаженного.- Мы можем остаться в столице, а можем уехать, нам никто не причинит препятствия. Имилин скоро выходит замуж, его альфа узнал о родившихся близнецах и очень доволен. Я бы тоже, возможно, наладил со временем свою семейную жизнь, если бы не все те пакости, на которые меня толкала ваша железная воля, так что теперь это невозможно, и мы с герцогом разводимся, Государь уже подписал высочайшее дозволение. Но не радуйтесь моему несчастью, отец, я найду свое место под солнцем, встречу хорошего человека и стану ему добрым супругом. Пока же мы с родителем решили уехать в наше графство, слишком тяжело оставаться в столице и терпеть косые взгляды друзей и знакомых. Это наша последняя с вами встреча, я буду молиться за вас перед алтарем бога Юйвена, чтобы он послал вам успокоение и раскаянье в тех черных делах, что вы сотворили, в том числе и с дедом Макэртом… Прощайте, отец, да простят небеса вам грехи ваши…
Ильвар поклонился в пояс и вышел из камеры, молча кивнул мне, и мы направились к дверям, а вслед нам неслись бесконечные злые проклятия так и не раскаявшегося ни в чем преступника.
-Спасибо за то, что проводили меня в это мрачное место, Ваша Светлость, - задержавшись перед каретой, тихо сказал Ильвар. - Больше мы не увидимся с вами, может быть только случайно. С моими вещами поступайте, как знаете, можете отдать в бедный приют, можете выбросить, мне все равно они больше не понадобятся, в деревне их некуда надевать. И еще: я хочу на прощанье покаяться. Охваченный злостью и ревностью, я приезжал к вам в поместье и вел себя с вашим временным супругом, как последний негодяй. Он оказался таким красивым и изящным, что я совсем слетел с катушек и наговорил ему гадостей, даже побил, и довольно сильно. Сказал, что уничтожу его ребенка, если он осмелится родить его, и много чего еще такого же нехорошего, за что сейчас мне очень стыдно. Слышал, что он уже уехал, так и не забеременев, и меня гложет раскаянье, что возможно он скрыл от вас свое положение, испугавшись за будущее малыша. Вы точно уверены, что у вас с ним ничего не получилось?
Признание Ильвара заново всколыхнуло боль потери, которая и так не утихала во мне ни на минуту. Нет, я ни в чем не был уверен, бесконечно думая о последних днях, проведенных с Эйлином, его странном отчуждении и рассеянности, а также о неуверенном тоне королевского акушера, сообщившего мне об отрицательных результатах осмотра моего любимого.
Хотелось все бросить и отправиться на юг на поиски, но сейчас это было никак невозможно. Близился день казни преступников, потом месяц на всякие формальности, связанные с передачей трона, долгая подготовка к коронации и сама церемония, занимавшая по давней традиции около шести дней. Грандиозные торжества требовали полной отдачи сил, а я, как близкий родственник короля, занимал в ней далеко не последнее место. Да и потом, после всех этих бурных событий, царственный кузен вряд ли отпустит меня от себя, по крайней мере до весны об этом нечего было и думать, слишком много запланировано новых проектов и поправок к законам, которые требовали моего присутствия на королевском совете.
***
Отец не остался на коронацию, отбыв путешествовать, и никто не донимал меня больше бесконечными разговорами о моем будущем, никто не приставал с новым браком или походом на следующий Аукцион, но покой мой длился недолго, ибо появился освободившийся от следственных дел в ведомстве Главного судьи Кайрат, который принялся обрабатывать меня на ту же тему.
-Не узнаю самого известного в столице любителя развлечений!- преувеличенно весело вскричал он, дружески хлопая меня по плечу.- Ты что же это, Реналь, развелся и в тоску впал? Да мы тебе в момент такую пару сыщем, что и думать забудешь про всех постоянных и временных супругах, которые так и не смогли сделать тебя счастливым!
-Ты умный и проницательный парень, Кай, прирожденный сыщик, - оборвал я поток его фальшивой бодрости,- и ты много общался с Эйлином, сначала не доверял ему, потом, наоборот, проникся доверием. Скажи, что ты о нем думаешь? Почему он убежал от меня, как от прокаженного, даже не взяв денег, которые я давал ему от чистого сердца?
-Он любит тебя, Реналь, по-настоящему любит, понимаешь? Я понял это в тот самый момент, когда он увидел тебя, раненого, и потом, когда мы получили ту записку на стреле и встал вопрос, кому лезть в опасное подземелье. Хрупкий омежка не колебался ни секунды, хотя я видел, что ему очень страшно, готовый без раздумий рискнуть своей жизнью ради твоего спасения. Именно поэтому он и не взял твоих денег, Рен, и ты был полным дураком, предлагая ему плату за то время, что он провел с тобой. Даже я, не знаток в сердечных делах, и то не поступил бы с любимым столь необдуманно. Если ты хотел помочь ему и его семье, то должен был хотя бы поговорить с ним об этом, убедить в своих чистых намерениях, а не оставлять безликую записку вкупе с мешком золота, малодушно скрывшись в день его отъезда.
-Но что же мне делать, Кай? Я не могу жить без него…
-Ты ведь уже отправил людей на его поиски, верно? Но я не думаю, что они окажутся результативными, так что не слишком верь тому, что смогут узнать твои посыльные. Скорее всего, Эйлин Милон - вымышленное имя, которым он вынужден был воспользоваться, чтобы попасть на Аукцион. Одно время я всерьез полагал, что он сын маркиза Альвина люн Кассля, но одинаковый ответ двух независимых друг от друга людей полностью разубедил меня в этом… Хотя…- неожиданно прервал он сам себя, - если бы твой омега действительно был из семьи маркиза, он мог бы ответить именно так! Почему эта мысль только сейчас пришла мне в голову??? Слушай, я думаю, стоит проверить, хотя это и кажется невероятным! Возможно, отправляя сына в столицу, господин Альвин обговорил с ним вариант ответа, на случай, если возникнут опасные подозрения, касаемые его происхождения, и поэтому они ответили нам одинаково?
-Но почему маркиз должен был думать, что такие вопросы могут возникнуть?
-Те, кто решается на обман, опасаются любых, даже самых невероятных случайностей, и стараются подготовиться к ним должным образом. Задним числом, вспоминая свое посещение того бедного замка… Я еще тогда подумал, что Эйлин и господин Альвин чем-то неуловимо схожи внешне, хотя бы редким для юга цветом глаз, да и странный отказ Эйлина поехать со мной в замок тоже навел на определенные подозрения…
-Но мы ведь были в замке маркиза, помнишь, лет семь назад, и тогда нам представили только двоих сыновей?
-Кто его знает? Возможно, маркиз сознательно скрыл от приезжих старшего, опасаясь за его невинность? Если он долго жил в столице, то наверняка считает всех богатых альф развратниками и проходимцами. Впрочем, такое мнение отнюдь не лишено основания, и ты в молодые годы действительно не пропускал ни одного смазливого омежки, - хохотнул Кай,- да и тогда переспал с каким-то горничным, разве не помнишь? Так что хозяин поступил весьма мудро, не показав тебе своего прекрасного синеокого мальчика.
-Я любил омег, но никогда никого не насиловал,- возмущенно отозвался я.- Тебя послушать, так самому за себя стыдно станет, неужели я был настолько ужасен, что от меня нужно было прятать красивых мальчишек?
-А то нет!- задорно подмигнул приятель, но видя мое лицо, тут же переменил тон. - Ладно, я пошутил, ты стал совсем неинтересный, раз шуток не понимаешь. Это всего лишь предположения, не больше, так что не бери в голову. Но если серьезно… Ты действительно намерен искать Эйлина?
-Весной я попрошу у Принца разрешение и поеду на юг. Раньше не получится, как бы сильно мне этого ни хотелось. Я отыщу его, чего бы мне ни стоило, переверну вверх дном каждую деревушку!
-Я отправлюсь с тобой и помогу тебе в поисках. Можешь на меня рассчитывать, как и всегда. И, знаешь, я тебе даже завидую! Хотел бы я тоже кого-нибудь полюбить, так же сильно, как ты, Рен!
***
Ответ пришел как раз к началу коронационных торжеств, и был он такой, что мне с новой силой захотелось немедленно все бросить и рвануть на юг.
Мои люди посетили деревню Ловать, затерянную на отрогах гор у самой границы, где узнали, что ни о какой семье кожевенных дел мастера Милона здесь отродясь не слыхивали, а единственный на всю округу мастеровой по этой части живет отшельником на отдаленном хуторе и семьи не имеет. Голубоглазых омег сельчане никогда не встречали, да разве такие бывают?
-Где же искать тебя, любовь моя?- рассеянно бормотал я, глядя на толпы разряженных веселых горожан, предававшихся безудержному разгулу шумного праздника.- Дай бог, чтобы Кай оказался прав, и ты действительно был сыном маркиза Альвина! Поеду сразу же, как выпадет возможность! Дождись меня, мой милый, я непременно за тобой приеду!!!
Глава 27
Эвальд люн Кассль (ранняя весна)
За окном летел мелкий снег и тут же таял на сырой земле, оставляя робкий белый налет лишь на резных перильцах беседки и по краю аллеи, и то ненадолго, пока вездесущая влага не настигала хрупкие снежинки и там, превращая в воду,- мягкая южная зима подходила к концу. А в прошлую зиму, в это же самое время, в поместье Рени еще лежали сугробы, и частые метели щедро подсыпали в сад свежие слои белоснежного покрывала…
Я тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Ну почему мне так сложно не думать о прошлом, воскрешая в памяти мельчайшие подробности навсегда ушедших счастливых дней, почему глядя на снег, я всегда становлюсь так задумчив? Может быть потому, что именно зимой расцвела алым цветом моя сумасшедшая запретная любовь, которой я отдавался с бездумной смелостью? Сколько раз так бывало: я просыпался в кольце ласковых рук Рени, а за окном мягко кружила метель, наполняя комнату нежно-сиреневыми оттенками, и мы долго лежали обнявшись, любуясь ее очаровательным белым буйством, а потом, позавтракав, одевались и шли сквозь снежный водопад к пруду, и хрупкие снежинки таяли на наших губах в жарких поцелуях, превращаясь в чистые прозрачные капельки…
-Эвальд, ты точно не поедешь со мной на церемонию?- вырвал из романтических грез голос отца.- Свадьбу среднего брата ты уже пропустил, теперь и малышу нашему не хочешь пожелать семейного счастья?
-Я уже сказал ему все, что хотел, отец,- скрыв вздох, спокойно ответил я,- и он меня понял. Беременный незамужний старший брат не слишком хорошая репутация для младшего, так что я полагаю, мне лучше не появляться на свадьбе. Езжайте, а то опоздаете, путь не близкий, да и дороги раскисли от сырости и осадков.
-Хорошо, Эви,- отец подошел ближе и ласково приобнял меня за плечи, что позволял себе довольно редко,- я скоро вернусь, и тогда мы поговорим с тобой о твоем будущем. Ты так и не рассказал мне всей правды о проведенном в столице годе, я чувствовал твою недосказанность с самого первого дня, когда ты только приехал, но не давил на тебя, давая время отойти от пережитого. Ты часто грустишь, не желая поделиться со мной своими мыслями, и это огорчает меня.
-Со мной все в порядке, отец. А будущее? Вы знаете его. Братья счастливо обрели свои пары, а я буду жить здесь с вами, растить сына и заниматься хозяйством, которое, к счастью, наладилось, несмотря на то, что я не принес в дом ничего полезного.
-Да, я слышал твою песню не раз, Эви, но совершенно не удовлетворен ею. Ты молод и красив, и более чем достоин счастья. Одинокому омеге сложно выжить в нашем непростом мире, да к тому же еще и поднять ребенка, я знаю это по своему печальному опыту.
-Но вы же сумели воспитать нас достойными людьми, отец, смогу и я. Однако вы правы, поговорить нам нужно. Я буду ждать вас, возвращайтесь поскорее.
-Хорошо, мой мальчик. Не хочется оставлять тебя одного, как-то на душе у меня тревожно. Ты точно будешь в порядке эти два дня? Жаль, что Мичи тоже уехал, как раз одновременно со мной.
-Ничего не поделаешь, отец, весенняя ярмарка бывает раз в году, и пропустить ее нельзя, нужно много всего закупить. В этот раз я не помощник Мичи, так что вся забота легла на него. Езжайте спокойно, не нужно обо мне беспокоиться, я чувствую себя прекрасно, до родов еще и палкой не докинуть, а кроме того я не один остаюсь, в доме пять слуг, которые готовы носить меня на руках, вы же знаете…
Проводив отца, я вернулся к себе и погрузился в раздумья. Да, мы ничего не открыли друг другу в день моего возвращения, скомкав встречу счастливыми восклицаниями, улыбками и объятиями. Братья радовались мне совсем по-детски, Мичи не сводил с моего лица влюбленных глаз, а отец почему-то не слишком расспрашивал о прожитом в столице времени, словно боялся узнать правду, довольствуясь тем немногим, что я набрался духу о себе поведать, скованный смущением и робостью от той шокирующей новости, в которой предстояло сознаться.
-Простите, отец, я не оправдал ваших ожиданий и вернулся домой ни с чем,- оставшись наедине, первым делом покаялся я, - вы были правы, и выполнить условия контракта оказалось не так просто, как мне казалось… Я боялся показаться вам на глаза, боялся увидеть вас в крайне стесненных обстоятельствах и причинить еще большее беспокойство своим положением, и поэтому так переживал всю дорогу, не зная, как объяснить…
-Глупый, - растроганно хлюпнув носом, прервал отец мои сбивчивые речи,- я бесконечно рад, что ты, наконец, вернулся, что ты жив и здоров, а больше мне ничего и не нужно! Ты помнишь, что мне с самого начала не нравилась эта бредовая идея об Аукционе, но ты удрал из дома почти самовольно, негодный мальчишка! Мне нужно было задержать тебя и отшлепать, как в детстве, но наши безнадежные обстоятельства малодушно остановили меня, и я так переживал за тебя, что не мог спать от стыда за свою собственную слабость, заставившую меня согласиться на твой отъезд. Ах, если бы эта денежная помощь пришла к нам в дом немножко пораньше!..
-Но кто же помог вам, отец? Что за нежданный благодетель прислал столько денег, что их хватило на все наши нужды? Неужели дед, наконец, вспомнил о нашей семье?
-Это долгая история, Эви, - покачал головой отец,- и я бы не хотел сейчас ворошить прошлое. Скажу лишь, что этот человек многим обязан мне в прошлом, потому я и счел возможным принять от него деньги в качестве благодарности. Прими и ты это как должное, как свершившийся факт восстановленной справедливости и забудь пока о ее источниках. Лучше расскажи о себе, как ты прожил этот год, был ли спокоен и весел, как с тобой обращался твой временный супруг, и почему ты не смог родить ему сына? Господин Кайрат показался мне неплохим человеком, он не должен был обижать тебя… Но меня до смерти перепугало, что он выспрашивал меня о тебе, то есть о моем старшем сыне? Ты чем-то вызвал у него подозрение? Наверно, недостаточно правдоподобно изображал из себя неграмотного крестьянина?
-Отец, я должен покаяться,- я сполз со стула и опустился перед родителем на колени. Похоже, он, как и Мичи, ошибочно принимал Кайрата за моего временного супруга, но я не стал разубеждать его в этом,- в том, что не только не привез из столицы денег, но и обманул своего господина, скрыв от него беременность. Это случилось за два месяца до окончания контракта, но я не смог оставить там своего малыша, и упросил лекаря не выдавать меня. Законный супруг моего нанимателя злой человек, он пригрозил мне, что будет плохо обращаться с моим ребенком. Простите меня, отец, за то, что доставляю вам лишние проблемы, но я правда не нашел в себе сил…
-Все хорошо, глупый, за что ты извиняешься? - прервал отец, поднимая меня с пола и прижимая к своей груди. Туника у него не была полностью застегнута, и моя щека уперлась в ее вырез, как раз туда, где висел у отца на шее нефритовый медальон, - я рад, что ты принял такое верное решение и тебе не довелось испить горькую чашу омеги, не имеющего возможности растить своего малыша и любить его открыто, всем сердцем. Не переживай ни о чем, Эви, и береги себя, я во всем помогу тебе…
-Отец, ваш нефрит…- фраза вырвалась у меня, опережая разум,- вы никогда не снимаете его. Могу я спросить, кто носит (или носил), вторую его половину? Это был ваш супруг, генерал Джианг?
-Когда-нибудь я расскажу тебе все о своей жизни,- отец тяжело вздохнул и спрятал медальон под тунику, поспешно застегнув ее наглухо,- но не сейчас, прости. Это очень тяжелые воспоминания… Но, Эви, господин Кайрат точно ничего не знает о ребенке? Он не предпримет попытку отыскать тебя? На всякий случай нам нужно быть очень осторожными и заранее предупредить слуг и крестьян, чтобы не болтали лишнего.
Итак, тайна существовала, и вторая половина медальона явно не исчезла с лица земли вместе с отцом-альфой, иначе мой родитель легко подтвердил бы это. Мы оба многое не договорили в тот радостный день моего возвращения, старательно делая вид, что все нормально, но днем за днем терпеливо ждали, когда же, наконец, настанет тот самый момент истины, когда мы сможем высказать все, что накопилось на сердце, полностью доверившись друг другу…
Я в волнении ходил по комнатам, представляя, как расскажу отцу о своей любви к Реналю, и как он поведает мне в ответ тайны юности. Почти уверенный, что Принц-Наследник, ставший теперь королем,- первенец моего родителя, а значит, мой старший брат, я ждал и боялся услышать от него подтверждение этому. Как жил отец прежде, кого любил, до того, как его отдали замуж за прославленного героя войны, и как так вышло, что он родил ребенка самому повелителю? Хотя, с его редкостной красотой и обаянием, чудесным голосом и музыкальным талантом, привлечь внимание высочайшей особы совсем несложно… Но почему же Король проявил такую чудовищную жестокость и отобрал сына у своего наложника? Видимо в высшем обществе действительно никто не считается с чувствами омег, не случайно же отец предупреждал меня о том, что все знатные альфы чудовища, от которых следует держаться подальше.
Мой Реналь! Я не хотел думать о нем плохо, но лучше бы он был, как все, - непостоянным и ветреным. Пусть поскорей забудет меня и наслаждается своей богатой и беспечной жизнью!
Конечно, так и есть, прошло почти полгода с тех пор, как я уехал, и почему он должен до сих пор меня помнить? В столице много развлечений, недавно прошли грандиозные коронационные торжества, рассказы о них докатились даже до нашей провинции, а он кузен нынешнего повелителя, а значит, был в самой гуще всех этих событий! Зачем ему, баловню судьбы, выросшему в блеске и роскоши, тосковать посреди великолепного праздника о каком-то крестьянине с южной границы?
Кого я пытался уверить в том, что мне легче от этих мыслей, кого обмануть? Моя собственная тоска не утихала, бушуя в истерзанном сердце с прежней силой, а я, как последний дурак, лелеял ее, берег и подпитывал, бросая на алтарь бессрочной разлуки свои новые баллады о безнадежной любви, которыми так увлекся в эти томительные дни вынужденного безделья.
***
В день возвращения отца я сидел в своей комнате и подбирал на бузуке мелодию к новой балладе, стихи для которой сочинил сам. Увлекшись, я забыл о времени, пока негромкий голос Велена не напомнил о том, что обед давно готов.
-Сейчас, уже иду, - резко поднявшись, я снова забыл о сместившемся центре тяжести тела и начал заваливаться назад в кресло. Велен проворно подбежал, успев подхватить меня под спину, обеспокоенно заглянул в глаза.
-Ты должен быть осторожным, молодой господин! Седьмой месяц беременности это не шутка, а ты все так же прыгаешь и скачешь, как неразумный пацаненок! Что я скажу хозяину, если с тобой что-нибудь случится? Дай руку, я помогу тебе подняться, и мы пойдем потихоньку вниз. А может, сюда еду принести?
-Еще одна нянька, - притворно сердясь, пробурчал я,- шагу ступить не дают! Мичи на руках таскает, и ты туда же, вот сил у тебя мало, а то бы тоже на плечо взвалил! Постой, я и сам могу, сейчас встану, не калека и не больной, всего лишь уродец беременный,- я неуклюже поднялся, придерживая левой рукой свой аккуратный круглый животик.
-А знаешь, тебе идет беременность!- восхищенно глядя на меня сбоку, причмокнул языком Велен,- впервые вижу такого симпатичного толстенького омежку! Вот был бы альфой, непременно в тебя влюбился!
-Сейчас получишь, насмешник, ну что ты нашел во мне симпатичного?- оглядывая себя, ворчливо буркнул я,- ходить тяжело, спину ломит, спать я люблю на животе, а приходится на боку, на лошадь нельзя, стрелять не дают, всюду за мной кто-нибудь ходит, еще куча всяких неудобств, скорей бы уж родить! Вот и листки с балладой все поронял, собирать надо…
-Я сам, я сам, не наклоняйся,- испуганно взвизгнул Вель, бросаясь подбирать с полу разбросанную бумагу, - куда сложить, на этажерку?- он сделал шаг вперед и вдруг застыл на полпути, пристально глядя в окно.- Слышь, Эвальд, к нам какие-то важные господа, глянь-ка скорее! Нездешние, точно, и с виду богатые. Кто бы это мог быть, зачем приехали? Хозяин никого не ждал, и ничего не говорил об этом…
-Темнота ты деревенская, Вель, где увидел важных господ? - выглянув в окно, рассмеялся я.- Всего лишь курьеры из гарнизона! Однако, что могло им здесь понадобиться? Пойдем, узнаем.
Приезжие доставили Именной указ прежнего короля и его личное письмо маркизу Альвину люн Касслю, причем доверили мне бумаги с большим скрипом и оговорками.
-Вы точно старший сын господина люн Кассля? - с подозрением покосившись на мой живот, спросил старший.- Документы чрезвычайно важные, особенно личное письмо повелителя. Удостоверьтесь, что сургуч на месте и поставьте здесь в реестре вашу подпись!
В ожидании отца я нервно ходил по большой зале, то и дело бросая взгляд на лежавшие на столе бумаги. Непонятные дела творятся ныне в нашем королевстве! Всеми забытые, мы целую вечность жили в изгнании, и вдруг на нас посыпались, как из рога изобилия, знаки внимания, - то куча денег от неведомого благодетеля, то вот Именной указ вкупе с личным письмом самого Короля! Что пишет отцу повелитель, о чем говорится в Именном указе?
Узнав о послании, всегда сдержанный отец заметно побледнел, хоть и старался не подать вида. Коротко бросив мне, что волноваться не о чем, он взял бумаги и удалился в свой маленький кабинет, а мы с Веленом тихо сидели в общей зале, не решаясь нарушить его уединение.
-Хозяин с дороги и ничего не ел,- сокрушался о своем горничный, - надо было сначала накормить его, а уж потом сообщать об этих важных бумагах! А вдруг там плохие новости, а он совсем голодный, расстроится и заболеет несварением?
Поздним вечером отец позвал меня к себе для важного разговора.
-Присядь, Эвальд!- глухим от волнения голосом произнес он, кивая на кресло возле письменного стола,- и прости, что заставил тебя беспокоиться, забыв о твоем положении.
Лицо отца было торжественно и взволнованно, а глаза заметно припухли и покраснели… О, Юйвен, что происходит? Мой родитель почти никогда не плакал, так что же такого было в этом королевском послании, что он воспринял его столь эмоционально?
-В указе говорится о том, что доброе имя вашего отца и моего супруга генерала Джианга люн Кассля полностью восстановлено,- рассеянно гладя лежащие перед ним бумаги, начал отец,- было проведено повторное следствие, в ходе которого лжесвидетели и заговорщики сознались в своих преступных действиях. Нам возвращены все утраченные богатства и привилегии, столичный дом, загородное поместье и обширные земли, которые числились до сего дня государственной собственностью. Так что теперь ты, мой милый сынок, стал одним из самых завидных женихов королевства, и можешь выбрать себе любую партию!
-Отец, я рад, что наша семья вернула себе имя и положение, но что касается брака, то я…
-Послушай меня, Эви. Я прожил нелегкую и далеко не безоблачную жизнь, знал и взлеты, и падения, и вы, мои дети, вместе со мной страдали в изгнании. Я никогда не роптал на выпавшие на мою долю испытания, а этот замок стал для меня родным домом. Мне жаль покидать его, но ради тебя, ради твоего будущего, мы должны вернуться. Ты не обязан всю жизнь быть отшельником, прозябая в этой глуши, ты достоин счастья и лучшей доли. Братья устроены в жизни, тебе же всего лишь двадцать два, ты молод, красив и полон сил, и запереть себя здесь, в захолустье, живя лишь заботами о ребенке… ты даже не представляешь, насколько это печально! Я не гоню тебя замуж немедленно, мы не станем спешить, выберем хорошую семью и доброго человека. За малыша не беспокойся, я еще не стар и достаточно силен, он будет со мной в полном порядке!
-Отец, ну что вы такое говорите?- с горечью в голосе воскликнул я. - Не вы ли предостерегали меня от столичных альф, а теперь провожаете в это змеиное болото? Я не хочу замуж и не хочу оставлять, даже на ваших руках, своего сына. Я слишком люблю его родителя, чтобы думать о другом альфе!
-Ты влюблен в господина Кайрата?- ошеломленно прошептал мой отец. - Но как такое могло случиться? Он же не муж тебе, а только наниматель, да и женат к тому же…
-Кайрат не имеет к моему сыну никакого отношения,- собравшись с духом, решительно сказал я,- он только друг, который выполнял тогда поручение, доставив вам в замок то золото, о происхождении которого вы до сих пор умалчиваете.
-Но кто же тогда твой альфа, Эви? Только не говори мне, что это...
-Его Светлость герцог Реналь лан Эккель, - обреченно вздохнув, вымолвил я. - Я влюблен в него с пятнадцати лет, с тех самых пор, когда впервые увидел. Потом мы встретились в гарнизонном госпитале, и он лечил мою рану, лично перевязывая ее бинтами. Мы встретились тогда не случайно, и наша последующая встреча была уже предопределена, я знал об этом уже тогда, когда стоял на помосте в зале Аукциона, и почти не удивился, увидев в доме моего нанимателя любимое лицо моего единственного… Теперь вы понимаете, отец, что я не могу ехать в столицу, не могу открыть тайну о своем сыне, не могу искать себе выгодную партию и выходить замуж. Я не могу отдать ни свое тело, ни сердце другому, как не могу прожить ни дня без моего сыночка, ведь он единственное мое сокровище, оставшееся мне на память о любимом человеке!
-Мой Эви! Ну почему так жестока судьба, бросившая вас в объятия друг друга таким странным запоздалым способом? Ведь именно Реналь был с детства твоим нареченным и вы были даже помолвлены, но заговор против твоего родителя и наше изгнание сделали невозможным этот брачный союз. Прости за необдуманные мои слова, я так отчаянно желаю видеть тебя счастливым!
-Отец, простите мой дерзкий вопрос, но что вам написал король? - я долго молчал, прежде чем снова обрел голос.
-Это долгая и печальная история, Эвальд. Я говорил тебе, что вырос без родителей, на руках старого воспитателя. Он безумно любил меня, и я отвечал ему тем же. Он сделал мое детство счастливым, и я рос, не зная печалей, пока меня не увидел отец. Честолюбивый и надменный, он счел меня достаточно красивым для исполнения своих далеко идущих планов, и будто случайно подстроил наше знакомство с тогда еще молодым королем. Все получилось именно так, как он планировал, король обратил на меня внимание, и через год я уже въезжал во дворец в качестве его наложника…- отец рассказывал, а я слушал, с горечью наблюдая на его лице неизбывную боль потери. -…вот так оно и вышло, что нынешний Король - твой старший брат, Эви…
-Я знал это давно, отец, вернее, догадывался… Когда я жил в столице, то познакомился с Принцем-наследником, и он мне показался чем-то очень знакомым, как старший брат, или близкий родственник. А потом я увидел у него на шее нефритовое украшение, очень похожее на ваше, и это показалось мне странным, но тогда я еще ничего не подумал, пока старый королевский акушер не проболтался о том, что вы потеряли ребенка.
-Он носит мой нефрит?- растроганно прошептал отец.- И ты познакомился с братом?! Какой он, Эви, расскажи немножко…
-У него ваши глаза, только карие. И ваш характер. Это заметил и Реналь, сказав, что Принц не похож нравом ни на одного из Их Величеств. Наследник... о, простите, наш Король, смел и настойчив, решителен и умен, он настоящий повелитель, но также и добрый супруг, он очень нежен со своими омегами. Ему повезло в этом, и он нашел свою любовь в лице чонгунского принца, но и законный супруг его тоже хороший. Они хорошо ладят все втроем и вместе растят Наследника… Но, что вам написал Король-отец, вы так и не сказали.
-Он пишет, что болен, и его последнее желание повидаться со мной перед смертью, а также он намерен открыть сыну правду обо мне.
-Но вдруг молодой король сюда приедет? Он знает меня в лицо, так что мне нельзя показываться ему на глаза! Он может сказать обо мне Реналю! Герцог не злой человек и не жестокий, но я совсем не уверен в его чувствах ко мне, и даже представить себе не могу, как он поведет себя, если узнает о ребенке!
-Не переживай раньше времени, Эвальд,- грустно улыбнулся отец, - у Короля слишком много дел, чтобы он мог позволить себе частные поездки. Я дождусь, пока ты благополучно родишь, и съезжу в столицу сам, так будет правильнее всего. И для тебя спокойнее. Так что ни о чем не думай и береги себя, мой малыш. Поверь, мне очень жаль, что твоя жизнь складывается так печально, обрекая на одиночество…
Мы долго еще сидели рядом, а за окном медленно поднималась в небо величественная серебристая луна, и в ее призрачном хрустальном свете кружились в прощальном танце последние в эту зиму хрупкие снежинки. Где-то далеко отсюда, за тысячи верст, в столице, о чем-то думал сейчас мой любимый альфа, возможно, тоже смотрел в эти самые мгновения на яркий круг ночного светила и вспоминал обо мне… Эта шальная мысль грела озябшую без него душу, и я тихо сидел, боясь спугнуть охватившее меня тихое очарование…
Реналь лан Эккель (позняя весна)
-Мой дорогой кузен, я ведь могу на вас рассчитывать?- едва стукнув для приличия, ворвался в мои покои молодой король.- Вы сопроводите меня в поездку весьма личного характера?
-Входите, Ваше Величество,- жестом радушного хозяина пригласил я, хотя совсем не считал эти роскошные апартаменты своими. Просто в последнее время мне было все равно, где спать, и я частенько оставался во дворце, заняв с ведома повелителя несколько пустующих комнат.- Позвольте спросить, чем вы так взволнованы в столь поздний час? И как далеко мы с вами должны отправиться?
-Ах, Реналь, оставим формальности,- вздохнул Король, устраиваясь в ворох разбросанных по дивану подушек, - после отца ты самый близкий мне член семьи и я доверяю тебе безгранично, ведь ты не раз доказал мне свою братскую любовь и преданность. Реналь, я совершенно потрясен нынешним признанием отца, и поделиться могу только с тобой... Ты знаешь, что Его Величество в последнее время неважно себя чувствует, и хотя лекарь уверяет меня, что ему еще рано в долину предков, но он считает иначе и потому, боясь, что не успеет, призвал меня к себе и открыл мне тайну моего рождения…- мой царственный кузен замолчал, оборвав свою речь на полуслове, и по тому, как сильно вздымалась его грудь, было несложно догадаться, насколько тяжело ему давалось это откровение.
-Тайна рождения? Я не ослышался, мой повелитель? У ваших уважаемых родителей отличные отношения, и я всегда любуюсь ими, когда вижу вместе! Его Величество родитель-омега так трепетно и нежно вас любит, что и помыслить невозможно о какой-то тайне… Да неужели вы ему не кровный сын?
-Ты помнишь мой нефрит? - король вынул из выреза туники изящный медальон и нежно сжал его в ладони. - Я ношу его с самого детства, никогда не снимая, но у кого находится вторая половина, этого я спрашивать не осмеливался, полагая, что отец сам скажет об этом, когда сочтет нужным. Сегодня этот час настал, и он открыл мне имя моего настоящего отца, пригласив в покои и своего супруга, то есть с полного его ведома и одобрения. Отец объяснил, что был вынужден тогда поступить так, ибо начиналась большая война и ему была жизненно необходима военная мощь племени тестя, но грех этот мучает его всю жизнь, заставляя чувствовать себя негодяем, вырвавшим сына из объятий несчастного отца, и он не может уйти в мир предков, не повинившись передо мной и моим кровным родителем. И вот сейчас, я хочу поехать и преклонить колени перед тем, кто дал мне жизнь, кто страдал и мучился вдали от своего первенца, кто до конца испил чашу страданий и боли, не имея возможности заботиться обо мне и любить открыто, как и подобает родителю!..
-Мой государь, вы хотите сказать, что мы поедем к вашему…
-Да, мой друг, я прошу вас сопроводить меня к моему дорогому родителю, маркизу Альвину люн Касслю, живущему ныне на южной окраине нашего государства! Простите, что прошу отправиться со мной в столь дальнюю поездку, но дело очень деликатное, более того, - семейное, и только самым близким мне людям я могу выказать свои слабости и попросить поддержать мой дух и мое сердце в столь сложный для меня час. Если бы вы знали, как сильно я волнуюсь перед этой встречей, как сильно хочется мне повидать родного человека, обнять и попросить прощения, - и за отца, и за себя тоже, хотя я и не виноват в том, что это с ним случилось! Ты ведь поедешь со мной, Реналь?
-Конечно, Государь, вы могли бы и не спрашивать меня об этом?- в сильном волнении вскричал я.- Более того, сознаюсь честно, я с радостью поеду с вами, так как намеревался просить вас об отпуске, с тем чтобы отправиться именно туда, на южную границу, и отыскать моего пропавшего любимого. Вы помните его, это тот самый синеглазый парень, который спас меня, добыв противоядие…
-Ты не забыл его? Охотно верю. Такого редкостного красавчика невозможно забыть, - тепло улыбнулся Король.- Как же ты отпустил его, после всего, что вы пережили вместе? Не узнаю своего брата, который щелкал омег, словно семечки, ни в кого не влюбляясь. А я ведь предупреждал тебя о губительной силе любви! Но как же вы не зачали ребенка, если так любили друг друга?
-Я не уверен, Ваше Величество,- печально вздохнув, признался я,- за три недели до окончания контракта мне показалось, что Эйлин изменился. Стал рассеян, задумчив и молчалив. Я пригласил королевского акушера осмотреть моего мальчика, но старик уверил меня, что омеге так и не удалось забеременеть, и я был вынужден отпустить малыша, хоть и с тяжелым сердцем. Я думал, что смогу забыть, но вот прошла осень, зима и почти вся весна, а сердце по-прежнему ноет в тоске и я чувствую себя так одиноко, что просто схожу с ума…
-Наш главный акушер? Он хитрая лиса, - сощурился Король,- и слишком добр к омегам. Всю жизнь с ними провозился, так и сам стал мыслить почти по-омежьи. Но ему нет равных в определении беременности, он может распознать ее какими-то своими способами, начиная с месяца и даже раньше. Давай-ка вызовем его и спросим, был ли он до конца с тобой искренен, уверен, что он не осмелится лгать королю! А вдруг твой омежка уехал беременный? Хотя… если он продал себя на Аукционе, то ему были нужны деньги, а значит, не было причин скрывать от тебя правду о своем положении, но с другой стороны, он безумно влюбился в тебя, а влюбленному разум изменяет, это прописная истина! В любом случае, проверить стоит, послушаем, что нам ответит этот лекарь!
***
-Ваше Величество! Ваша Светлость!- лекарь не смутился ни на секунду, узнав, что именно у него спрашивают.- Я помню этого омегу, но ничего не могу сообщить нового. Если он и начал растить ребенка под своим сердцем, то слишком маленький срок не позволил точно подтвердить или опровергнуть это, поэтому я и уведомил господина герцога, что парнишка пустой.
-Я знаю ваши выдающиеся способности в акушерском деле, уважаемый, - вежливым тоном сказал Король,- вы определили у моего наложника трехнедельную беременность, о чем сказали мне без тени сомнений. Значит ли это, что у супруга моего кузена на момент осмотра не было даже такого маленького срока? Можете ли вы подтвердить, перед лицом вашего монарха, что не заметили при осмотре никаких признаков возможной беременности?.
-Сомнения в этом деле всегда есть, Ваше Величество,- спокойно заявил лекарь,- так что полной гарантии того, что омега не был беременным, я дать не могу. Но никто не ответил бы тогда и положительно, потому что слишком рано было делать какие-то выводы или предположения.
-То есть вы не исключаете возможность беременности? - нетерпеливо встрял я. - Так почему же тогда вы не сказали об этом, твердо уверив, что никакой надежды на ребенка нет? Я помню, вы отводили взгляд, избегая смотреть мне в лицо, не служит ли это признаком того, что вы не были со мной до конца правдивы? Я не виню вас и не упрекаю, но прошу, откройте правду сейчас! Я чувствую, что вы что-то не договариваете, пожалуйста, признайтесь, для меня это чрезвычайно важно! Может быть, Эйлин попросил вас скрыть его положение, не желая оставлять своего малыша?
-Не бойтесь, мой кузен не навредит омеге и не отнимет у него сына, - поддержал Король.- Он желает найти его и сделать своей парой. Итак, как было все на самом деле?
-Ну что ж…- вздохнул акушер, опускаясь перед монархом на колени,- я виноват, Ваше Величество, но в тот момент я был уверен, что поступаю правильно. Мальчик был напуган и несчастен, потому что боялся за своего еще не родившегося ребеночка, и я, как отец четверых деток, прекрасно чувствовал его боль. Ваш законный супруг, Ваша Светлость, припугнул омегу, что будет плохо относиться к ребенку и постарается сделать его век коротким, так какой же отец после таких слов спокойно оставит частичку себя, обрекая на погибель? А кроме того... ох, прости, великий Юйвен! он, этот мальчик… надеюсь, что не наврежу ему своей откровенностью…
-Вы что-то знаете? Быть может, он сказал вам свое настоящее имя? О, говорите, умоляю…
-Я старый акушер, и принял на своем веку немало родов, но помню каждого малыша, прошедшего через мои руки. А уж этого синеглазого ангелочка было невозможно забыть, ибо такие встречаются раз на тысячу. Не знаю, какая нужда заставила милого омежку податься на Аукцион, взяв чужое имя, но на самом деле зовут его Эвальд люн Кассль, и он второй сынок маркиза Альвина, моего доброго знакомого, так несправедливо наказанного жестокой судьбой, вот потому я пожалел малыша, согласившись не сообщать Его Светлости о беременности, которая к моменту осмотра была около полутора месяцев. Простите старика, на пенсию пора, стал чересчур чувствителен к чужой печали…
-Вот, что и требовалось доказать!- довольно рассмеялся король после ухода акушера. - Все дороги ведут к маркизу Альвину! Да ты совсем сомлел, мой милый братик, от эдаких-то откровений! Давай-ка, улыбнись, счастливый будущий папочка! А может быть, уже и состоявшийся, кто знает? Кстати, а я ведь тоже имею к этому ребенку прямое отношение, и он сразу с двух сторон приходится мне родным племянником! Вот чудеса, какое счастье обрести вдруг сразу много новых родственников! Сколько там, ты говорил, у моего отца сыновей?…
Глава 28
Реналь лан Эккель
Никогда еще путешествие не казалось мне таким медлительным. Если бы я мог, то скакал бы и днем, и ночью, делая кратковременные привалы на обед и ужин и часа два подремать ночью, настолько велико было мое нетерпение поскорее добраться до замка люн Касслей и прижать к сердцу моего милого. Самого любимого, дорогого, прекрасного беременного моего омегу, без которого жить я больше не мог! Уже подсчитав все по срокам, я был почти уверен, что ребенок еще не родился, и очень хотел успеть до решительного часа, чтобы поддержать Эйли за руку и шепнуть "люблю", безмерно сожалея, что не могу принять на себя ждущую его боль родов.
Король беззлобно посмеивался над моим нетерпением, перемигиваясь с принцем Вейром, которого он тоже взял с собой, - после посещения маркиза Альвина королевская чета собиралась с визитом в Чонгун. Он понимал мои чувства, и мы ехали достаточно быстро, почти не задерживаясь на почтовых станциях и отдыхая по ночам не более шести часов. Скорость обеспечивало отсутствие карет и свиты,- молодой государь предпочел ехать инкогнито, с минимальным числом охраны и спутников, так что мы добрались до границы в рекордно короткий срок - за пять дней.
Оставив охрану в гарнизоне, мы взяли с собой только троих телохранителей и быстрым галопом поскакали к замку маркиза люн Кассля. Сердце билось толчками, не столько от быстрой езды, сколько от предвкушения желанной встречи, щеки пылали огнем волнения, и я подставлял лицо свежему теплому ветерку, почти летнему в этом благодатном южном крае. Сейчас, совсем скоро, еще один поворот, и откроется глазу замок, в котором живет мое сокровище, которое я больше никогда не оставлю и никому не отдам! У нас будет самая лучшая свадьба, все звезды на небе я брошу к ногам своего любимого, отдам ему радугу и луну, и свое сердце в придачу! Я искупаю его в бесконечной любви, как в теплом воздушном облаке, я подарю ему всего себя и буду носить на руках всю мою жизнь!..
Замок предстал перед нашими восхищенными взорами в свете угасающего весеннего дня, как сказочный терем-теремок,- обустроенный, новенький, весь с иголочки. Длинные тени и солнечные лучи позади стройных башенок, - мы замерли и на минуту остановились, собираясь с духом.
-Ты как, готов?- еле дыша от волнения, спросил король.
-Готов, Ваше Величество,- в том кузену ответил я.- Поедем, потихонечку… Мы без предупреждения, как бы не напугать хозяев неожиданным визитом.
На подъездной аллее никого не было, но в доме чувствовалось странное оживление. В раскрытую дверь высунулся слуга, растерянно огляделся и исчез, не обратив на нас никакого внимания, слышались взволнованные голоса, кто-то вскрикнул, а сбоку от крыльца в растерянности стоял пожилой альфа, комкая в узловатых пальцах деревянные четки…
-Похоже, что-то не в порядке,- озабоченно пробормотал Король, поспешно спрыгивая с лошади.- Не скажешь ли, любезнейший, дома ли маркиз Альвин?- обратился он к старику, вскинувшему на нас удивленный взор.- Да все ли у вас благополучно? Мы прибыли издалека по важному делу, но видимо, выбрали для визита неудачное время…
-Приветствую вас, важные господа,- заученным тоном опытного дворецкого ответил альфа.- Прошу вас, проходите в гостиную, я позабочусь о ваших лошадях. Хозяин дома, но вряд ли он сможет сейчас оказать вам должный прием. Если располагаете временем, вам придется немного обождать, когда он уделит вам внимание, но лучше вам перенести визит на завтра. Надеюсь, что к тому времени все наши волнения останутся позади,- старик подозрительно хлюпнул носом и я заметил ползущую по его морщинистой щеке одинокую слезу.
-Но что случилось в вашем доме?- чувствуя нарастающую в груди тревогу, выкрикнул я.- Кто-то болен, или… может, молодой господин рожает? С ним все в порядке, отвечай скорее!
-Откуда? Вам? Известно?- с трудом справляясь с голосом, удивился старик, и вдруг не выдержав, скривился в плаче.- Второй уже день как мается, сердечный, а лекарь гарнизонный ничего в этих делах не понимает, хоть говорит, что доводилось ему принимать малышей, но такого тяжелого случая, как у нашего Эви, не припомнит. У нас в деревне только знахарь, а ентих докторов омежьих нет в округе, и все, что нам остается, молиться бессмертному Юйвену…
-Нет, ни за что! - помертвевшими губами еле выдохнул я, бросаясь к крыльцу, за мной Король с принцем, но тут откуда-то сверху раздался голос, который я узнал бы из тысячи. Мой любимый бесценный голос, он пел, вкладывая в песню всю боль и страдания, которые владели сейчас его телом. Чувствовалось, что пение дается ему с трудом, голос вибрировал на высоких нотах, почти замолкая на низких, но впечатление от этого необыкновенного вокала было потрясающим, и мы замерли, словно завороженные, не в силах двинуться с места. По телу бежали мурашки, а на глаза навертывались соленые слезы.
-Что? Что это такое? Кто это так поет?- сорвался вопрос с губ короля.
-Наш мальчик и поет, - скорбно поджав губы, ответил пожилой слуга.- Никогда не видел столь мужественного омеги, который переносил бы боль так терпеливо. Он спросил разрешения у лекаря петь, вместо того, чтобы кричать, вот и поет, когда немного отпускает… Вот, эта его баллада, он сам все сочинил, и слова, и мелодию тоже…
Сердце мое, я опять обращаюсь к тебе,
Сколько мне петь, чтоб забыть навсегда об утрате?
Талая ночь отступает за горный хребет,
Сердце мое, друг ты мне или предатель?
Сердце мое, ты сегодня почти не болишь,
Помни, что было разбито, уже не составишь,
В синем тумане рождается новый рассвет,
Сердце мое, почему в мире холод и тишь?
Веришь ли ты, в то, что он никогда не вернется?
Сердце мое, не давай мне холодный ответ…
Песня прервалась, и ее сменил мучительный стон, отозвавшийся во мне безумной отчаянной болью. Мой любимый страдал совсем рядом, а лекарь уже расписался в своем бессилии, и я тоже ничем не мог ему помочь. Если бы мы только знали, то прихватили бы с собой весь штат акушеров королевской лечебницы, но сейчас, в этих отчаянных обстоятельствах я совершенно не представлял, что реально могло спасти жизнь Эйлина…
-Господа,- встретил нас в гостиной хозяин замка, - мне сообщили о вашем приезде. Простите за невежливость, но у нас сейчас такие обстоятельства...
-Прошу, не извиняйтесь, так уж получилось, что нам все известно, - молодой король во все глаза смотрел на маркиза Альвина, - мы все понимаем, но к сожалению, не знаем, чем помочь. Мой кузен, герцог Реналь... о-оо, простите, Реналь, ты куда? Реналь, вернись, безумец, это неприлично! Простите его, и поймите правильно, он отец вашего еще не родившегося внука, и страшно переживает за него и родителя…- Его Величество что-то еще говорил, но я не слушал, перепрыгивая через три ступеньки наверх, туда, откуда раздавались сдержанные стоны моего любимого…
Эвальд люн Кассль
С самого начала родовых схваток я почувствовал неладное. Что-то шло не так, как должно, и лекарь был явно напуган, не зная, что нужно делать. Боль еще терзала меня не слишком сильно, накатывая периодически, и я без особых усилий справлялся с ней, пока на вторые сутки она не перешла в какую-то новую стадию, став временами невыносимой. Тогда я придумал себе новое отвлечение, попросив у лекаря разрешение петь. Он глянул на меня, как на сумасшедшего, но сказал, что я могу делать все, что мне хочется, если это помогает мне пережить телесные мучения.
-Сколько еще? - я спросил это просто так, совсем не рассчитывая на правдивый ответ. Боль перепоясала сильнее, заставив застонать, и я в первый раз осознал, что действительно нахожусь в опасности.
-Я не знаю, малыш… Ты потерпи, я послал за помощником в гарнизон, ему раньше доводилось принимать сложные роды.
-А вам нет?- мучительно борясь с новым приступом боли, прохрипел я.
-Все мои случаи были обычными,- виновато крякнув, признался лекарь,- но ты не беспокойся, все будет хорошо. Вот и ваш знахарь такого же мнения.
-Доктор, послушайте… Если вдруг встанет вопрос, я или мой сын,- спасите ребенка, он обязательно должен жить!!!
-Нет!!! Ни за что!!! Зачем ты говоришь такие страшные слова, любимый? - раздался рядом до боли знакомый голос, и я очумело захлопал ресницами, увидев прямо перед собой перекошенное страхом лицо Реналя. Он бросился перед постелью на колени и крепко взял меня за руку.- Ты не уйдешь от меня так просто, слышишь, Эйлин? Я не пущу, не отпущу, я не отдам, держись, мой милый!
-Рени?…- сквозь боль услышал я свой собственный удивленный голос. Закрыл глаза, отгоняя наваждение, но рукопожатие было настоящим, достаточно крепким, и я поверил, наконец, в невозможное.- Рени, это и правда ты? Как хорошо... Но как же ты узнал… любимый…- боль накатила с новой силой, и я замолчал, не в силах продолжать. Где-то высоко надо мной мелькнули лица отца, Принца-Наследника и Вейра… откуда они здесь? Нет, мне и правда все это мерещится. Если в явление Реналя я еще смог бы поверить, но уж в то, что возле моей постели собрались все принцы двух королевств, навряд ли…
Силы покинули меня, и я впал в какое-то подобие полубреда, все слышал и все понимал, корчился от боли, но никак не реагировал на окружающих. Наверно именно так заходят умирающие в долину предков… Мысли путались, но Рени рядом, а с ним мне ничего не страшно…
-Что будем делать? Если в течении ночи ничего не предпринять, и отец, и ребенок будут в опасности…
-Положение плода неправильное. Он не сможет родить самостоятельно...
-Позвольте мне!- это чонгунгский принц?- Наша медицина лучше вашей, и мне доводилось делать кесарево. Правда, практики у меня немного, но похоже, здесь я самый опытный по этой части. У меня нет здесь наших обезболивающих снадобий, и Эйлину будет очень больно, но это единственный способ спасти обоих. Я всегда вожу с собой хирургические инструменты, на экстренный случай, и похоже, как раз сейчас он и наступил.
-Ты акушер, мой Вейр? Впервые слышу!
-Не было причины, вот и не говорил. Я осмотрю пациента, а вы пока приготовьте все необходимое! Вот инструменты, их надобно прокипятить. Потребуется много горячей воды и чистых тканей. Я несколько уменьшу боль от операции, усыпив Эйлина, но не уверен, что этой меры хватит, так что нужно всунуть ему между зубов мягкую прокладку, иначе прикусит язык от боли. Вы, доктор, будете мне помогать, все нужно сделать очень быстро. Вы, знахарь, тоже пригодитесь, а остальных я попрошу выйти! Это и вас касается, господин герцог...
-Нет, я останусь. Я не помешаю! Я тоже немного лекарь, и не упаду в обморок при виде крови. Пока я здесь, с ним будет все в порядке!
Мягкая ткань легла мне на лицо, несколько заглушая сознание, но вслед за этим ужасная боль, не шедшая ни в какое сравнение с той, что я терпел прежде, разорвала тело. Я закричал, не в силах вынести эту смертельную муку, глаза подернулись слезами, и только полный любви взгляд Рени и его крепкая рука, сжимающая мою ладонь, удерживали меня на краю бытия, не давая упасть в пропасть безвременья.
Боль терзала и рвала на части, и я все кричал, слушая как бы со стороны свой звериный крик, пока спасительное небытие не приняло меня в свои черные объятия, отключив разум…
Глава 29
-Позвольте мне взять вашу руку… отец,- тихо сказал король, подходя к сидевшему в одиночестве маркизу Альвину. Он не зажигал светильника, и в кабинете мягко сгущались сумерки, переходя в теплую южную ночь.- Все будет хорошо, я верю в моего Вейра, у него много всяческих талантов, но до сего дня я даже не подозревал, что он владеет еще и знаниями по части акушерства.
-Благодарю вас, Ваше Величество,- так же тихо отозвался Альвин, прислушиваясь к наступившей тишине в доме. Эвальд больше не кричал, но означало ли это, что операция проходила благополучно?- Вы подарили нам надежду на спокойное будущее. Здесь, на границе, над нами постоянно висела угроза налета врагов, много лет мы жили в опасности и неуверенности перед завтрашним днем, и я никогда не мог бы даже представить, что настанет день, когда один из чонгунцев будет спасать жизнь моего сына…
-Для вас я Экэль, отец,- опускаясь на одно колено перед сидящим в кресле маркизом, сказал король,- это имя, данное мне при рождении, и хотя мне очень жаль, что наша первая встреча с вами происходит при таких драматических обстоятельствах, я в то же время безмерно рад, что могу, наконец, обнять вас и выразить вам свою сыновнюю любовь и уважение.
-Мой мальчик, - растроганно прошептал Альвин, обнимая сына, - тебе, конечно же, было тяжело узнать правду о своем рождении. Я никогда не ждал от Его Величества такого поступка и не думал, что он решится рассказать тебе о моем существовании. Живя вдали, я ни на день не забывал о тебе, моля великого Юйвена оберечь моего первенца от тягот и бед этого мира, и сердечно благодарен твоему отцу-омеге за то, что вырастил тебя с любовью и заботой.
-Его Величество поступил так с вами не потому, что был жестоким или злым человеком, - грустно вздохнул молодой король,- но под давлением политики и обстоятельств. Членам королевской семьи приходится зачастую забывать о личных чувствах, жертвуя своим счастьем во имя государства. Он мне признался, что и замуж вас отдал по той причине, что не мог выносить ваших ежедневных страданий, надеясь, что семья и новые дети дадут вам возможность забыть обо мне и обрести смысл и радости в жизни. Всю жизнь корил себя за то, что не смог защитить перед Советом, дав согласие на вашу ссылку в отдаленную провинцию, но увы, власть короля только кажется абсолютной, но на деле это далеко не так, и ему приходится сталкиваться с мощным противодействием чиновников и министров, подчиняясь законам и мнению большинства, против которых его личные чувства бывают бессильны.
-Я знаю, милый, и не виню его,- Альвин немного отстранил от себя Экэля и с грустной улыбкой взглянул ему в глаза.- Ты вырос таким красивым и мудрым, мой старший сын, став настоящим повелителем и добрым человеком. Твой чонгунский принц… я слышал о вашей нежной любви от Эвальда, тебе и в этом повезло, не так часто государь может найти в этом мире свою любовь и личное счастье.
-Так уж получилось, что наши линии судьбы сплелись в один тесный клубок,- аккуратно снимая с шеи свой медальон, признался король,- без Эвальда мы не смогли бы тогда пленить моего Вейра, а это значит, что я не был бы сейчас с ним, и мира между нашими королевствами пришлось бы добиваться еще очень долго. Так что именно мой младший братишка поспособствовал как личному моему счастью, так и благополучию всего королевства, и я безмерно рад, что мой любимый оказался полезным ему в такой нелегкий час испытаний и боли.
Две половинки нефритового украшения идеально совпали друг с другом, став в руках маркиза единым целым. В тот момент, когда отец и сын по традиции обменялись подвесками, надев золотые цепочки на шею друг друга, глаза обоих подозрительно увлажнились, но они не стеснялись этих тихих и радостных слез священного единения…
-О, это ж плач ребенка! Вы слышите, отец?- вскрикнул король, - мой Вейр сделал это! Пойдемте, я уверен, что нас ждут хорошие новости!
Они поспешили в небольшой холл перед комнатой Эвальда, где тесно стояли домашние слуги, терпеливо ожидая исхода операции. Детский голосок слышался здесь громче, вызывая на напряженных тревожных лицах невольную улыбку.
-Что, Мичи? Что?- бросился к управляющему маркиз Альвин.- Все ли там благополучно?
-Ребенок… плачет…- обращая на хозяина бессмысленный мутный взгляд, невпопад ответил альфа,- он плачет… громко… и господа приезжие разговаривают в комнате, а голоса Эви давно не слышно…
-Сейчас мы все узнаем, Мичи,- с сочувствием глядя на парня, преувеличенно бодро сказал Альвин,- все обойдется, вот увидишь…
Спустя несколько минут из двери вышел знахарь, неся завернутого в мягкую ткань младенца.
-Ваш внук, господин Альвин,- с поклоном объявил он, передавая маркизу драгоценный сверток.- Красавчик-альфочка, доставивший своему папочке так много боли.
-Но почему ты принес ребенка мне, Ванчай?- принимая на руки малыша, спросил Альвин. - Там же отец его, господин Реналь…
-Он едва взглянул на него, снова переключив все внимание на Эвальда, - усмехнулся знахарь,- но вы не волнуйтесь, это бывает, когда альфа очень любит своего омегу и беспокоится за него, а роды трудные. Его отцовское сердце еще молчит, слишком измученное переживаниями за любимого, и в первую минуту не принимает ребенка, до тех пор, пока омега не придет в нормальное состояние. Так выражается своего рода ревность или обида, не знаю, как правильно назвать, за причиненную боль дорогому человеку.
-Как Эвальд? Его голоса давно не слышно…
-Он без сознания из-за пережитой им сильной боли, но это тоже нормально. Его организм отключился, чтобы выжить, и как только боль уменьшится, он придет в себя. Сейчас приезжий лекарь накладывает швы, наш доктор ему помогает. Этот омега ведь чонгунец, верно? Какие времена настали, прям не верится глазам, недавние враги стали друзьями! Он молодец, этот чернявый парень, никогда не видел столь умелого акушера! Нам его сам Юйвен послал, чтобы он вовремя помог молодому господину.
Вейр вышел спустя полчаса. Устало улыбнулся, принимая слова благодарности от всех присутствующих и подошел к Государю, принимая предложенную им руку. Ребенка унес горничный Велен, слуги спустились вниз в залу, а господин Альвин и его высокие гости вернулись в маленький кабинет маркиза.
-Мы истопили баню, Ваше Высочество,- уведомил хозяин,- вы с дороги, да еще и операцию делали, вам надобно помыться перед сном. Скажите, как мой сын? Нет слов, чтобы я мог выразить вам свою благодарность!
-Надеюсь, мой брат вне опасности, господин Альвин. Утром проверю шов, если все окажется нормально, то заживление пройдет быстро. Еще несколько дней, и он полностью поправится. Но должен вас огорчить: во время операции я обнаружил небольшое отклонение в его организме, из-за которого он, собственно, и не смог родить естественным путем, так что вряд ли Эйлину удастся в будущем еще иметь детей.
-Ничего, это не страшно,- не скрывая слез радости, низко склонил голову маркиз люн Кассль,- он жив, и это главное. Но… вы сообщили об этом герцогу?
-Да, но он даже обрадовался этому известию, сказав, что ему вполне достаточно одного сына, и он ни за что на свете не заставил бы своего милого пережить такой ужас еще раз!
-Нужно позвать его, чтобы отдохнул, покушал и тоже сходил в баню.
-А вот это, думаю, бесполезно, господин Альвин!- тихонько рассмеялся Вейр.- Его и за уши не оттащишь от постели Эйлина, пока его любимому не полегчает. Лучшей сиделки нельзя и придумать! Да он страдал куда сильнее, чем роженик, хотя и не испытывал физической боли. Любовь делает чудеса, преобразив нашего ироничного насмешника герцога до неузнаваемости.
-Но где же ты обучился искусству врачевания, Вейр?- воспользовавшись паузой, изумленно спросил король.- И о скольких еще твоих скрытых талантах мне неизвестно?
-Мой государь, я предпочел бы не иметь таких талантов,- печально усмехнулся принц Вейр,- но я не был волен в выборе занятий, так как вырос в маленьком нищем королевстве, где все дети, в том числе и королевские, с малых лет воспитывались как воины. Наши предки были слишком горды, чтобы просить помощи у соседей, предпочитая брать необходимое в сражениях, и мы не знали иных наук, кроме военной. Кроме занятий по стрельбе и верховой езде, умения владеть мечом и строить стратегию боя, мы с братьями-омегами были обязаны три раза в неделю работать в полковом лазарете, куда доставляли на излечение тяжело раненых солдат. Нас учили военной хирургии, делая упор на практических занятиях, так что с четырнадцати лет я осваивал науку спасения жизней, сшивая порванные мечами и стрелами внутренности и ампутируя несчастным бедолагам руки и ноги.
-Но акушерство? Как ты освоил эту часть лекарской науки?
-Вам интересно, мой Государь? Ну, что ж, извольте, я расскажу. В шестнадцать я первый раз ослушался отца, удрав из дома на войну, и он наказал меня весьма необычным способом, сослав на год в родильное отделение городской лечебницы. Поначалу я сильно бесился от того, что вместо славных героев сражений моими пациентами стали исключительно брюхатые омеги, но потом собственная природа проявила себя в моем сознании, и каждого новорожденного я с гордостью держал на руках, словно собственного ребенка, испытывая настоящее счастье и радость! И я очень рад, что сегодня мои познания в этом деле оказались весьма полезны!
Он оглянулся на маркиза, который слушал их весьма рассеянно, наклонился ближе и шаловливо шепнул в самое ухо своему королю,- Мой повелитель, Вы ведь сопроводите меня в баню?
-Конечно, любовь моя,- был ответ.
Эвальд люн Кассль
Боль, сильная, но вполне терпимая… Бережные поглаживания чьей-то теплой руки… Я почувствовал эти такие разные ощущения одновременно, еще будучи на уровне подсознания, и тихо застонал, от странной смеси физических страданий и утонченного наслаждения, не понимая, как можно испытывать все это в одно и то же время, все вместе и все-таки по отдельности…
-Мой Эйлин…- нежный любящий голос, шепотом повторяющий мое вымышленное имя. Так звать меня мог лишь один человек на свете, и я открыл глаза, боясь не увидеть его, а всего лишь проснуться.- Эйлин, слава небесам, ты пришел в себя…- измученное, но счастливое лицо Реналя, его покрасневшие от бессоницы веки, рядом со мной, у моего изголовья,- мой Эйлин, любимый, скажи, как ты сейчас себя чувствуешь? Очень болит, мой хороший?..
-Я Эвальд…- не знаю, зачем я сказал это, наверно просто потому, что хотел услышать от него свое настоящее имя,- я Эвальд… люн Кассль… Простите за обман, мой герцог…
-Да. Знаю.- теплые пальцы сместились на шею, потом на лицо, тихонько гладили мне щеки и брови, касались волос на голове. Так мягко, приятно, что даже боль внизу притупилась, и я на секунду забылся, плывя по волнам незабытых ощущений, когда Рени вот так же ласкал меня, просыпаясь по утрам рядом.- Привычка, мой милый, но я отучусь от нее, и скажу тебе: Эвальд… Мой Эви, сокровище мое, как же я счастлив, что нашел тебя…
-Мой сын? ребенок?- как же мог я забыть о главном!?- Он... с ним все нормально? О, Реналь, где же мой малыш? Я так хочу его увидеть!
-С ним все хорошо, не волнуйся. Тебе пока еще нельзя двигаться, и потому лежи спокойно. Сейчас придет принц Вейр, мы осмотрим тебя, а потом ваш горничный принесет нашего сына, и мы вместе поцелуем его в розовые щечки.
-Спасибо, я рад,- прошептал я, облегченно переводя дух, - но мне все еще кажется это сном. Так было больно и страшно, и вдруг возле меня появился ты, и принц Вейр и сам король! Как вы узнали обо мне, и почему приехали в наш замок все вместе?
-Я все расскажу тебе, мой милый, а пока не напрягайся. Я буду рядом, буду носить тебя на руках, кормить с ложечки, ласкать и беречь от всех бед этого мира! Ты примешь мою любовь, Эвальд? Многое случилось за то время, что мы были с тобой в разлуке, но ты должен знать главное: Его Величество разрешил наш развод с Ильваром, и теперь я свободен. Ты будешь со мной, мой единственный?
-Ты делаешь мне предложение, Рени?
-Я знаю, сейчас не слишком подходящий момент, но не могу ждать, и ты должен немедленно дать мне ответ, Эви, иначе я просто сойду с ума!
-Вам надо отдохнуть, мой герцог,- нашел в себе силы улыбнуться я, - вы ведь не спали сегодня, верно? Приподнимите меня повыше, я хочу посмотреть на вас и запомнить таким, какой вы сейчас. Взлохмаченным, измученным и самым любимым! Конечно же, я буду с вами всегда, потому что без вас моя жизнь не имеет смысла!
-Я глупый дурак, что отпустил тебя тогда из столицы, - бережно подсовывая мне под спину вторую подушку, прошептал он, - как я раскаивался в этом бессонными ночами, когда безумно тосковал о тебе и не мог ни на миг забыться спасительным сном. Послал своих людей искать тебя, но мне привезли ответ, что никакого Эйлина Милона нет и в помине. Мой милый, я думал сойду с ума от одиночества, мне так не хватало тебя рядом! Мой мальчик, мой сладкий, хороший, сегодня самый невероятный день в моей жизни!- он целовал мои руки, не стыдясь текущих из глаз слез, а я тихо плыл от блаженства, невзирая на тянущую внизу живота боль…
эпилог
-Ваше Величество…- маркиз люн Кассль, волнуясь, тихо вступил в королевские апартаменты. Да, время неумолимо, оно никого не щадит, даже сильных мира сего, но взгляд у короля все тот же, прожигающий сердце насквозь.
-Мой Аль… ну наконец-то…- король церемонно прижался губами к руке Альвина, но тут же отбросил протокол и крепко обнял за хрупкие плечи, - мой Аль, прости меня за все беды, что ты пережил по моей вине…
-Не надо, Ваше Величество,- жадно вдыхая почти позабытый родной запах, с трудом выдохнул маркиз,- Вы ни в чем не виноваты, это все жизнь и политика, а вы были повелителем этой страны и подчинялись обстоятельствам.
-Когда-то ты называл меня иначе, Аль…- чуть отстраняя от себя омегу, с легкой укоризной произнес король.
-Я помню… Ади…- замирая от восторга, произнес Альвин,- давно умолкнувшие чувства… сейчас они снова ожили, наполняя меня жизнью и счастьем. Спасибо за это чудо, мой повелитель. Я рад увидеть тебя, услышать, побыть рядом. Это как чудесный сон, вырвавший меня из долголетнего мрака.
-Ты все такой же, Аль, самый красивый…
-Моя красота давно померкла, Ади, но я не ропщу, что на мою долю выпали такие лишения. Они закалили меня и моих детей, сделав сильнее.
-Твой сын, голубоглазый Эвальд, и мой племянник, Реналь... Как ни пытались злые люди разлучить их, наперекор судьбе, она не подчинилась, и все равно свела их вместе. Вот так и мы с тобой неразделимы, несмотря на несокрушимые на первый взгляд противодействия, и даже если мы не можем объявить о том открыто, наш сын навеки нас связал с тобой, мой милый. Твой дом отстроен и приведен в порядок, ты ведь останешься в столице, Альвин?
-Да, я останусь, буду рядом с Эви. Несмотря на то, что замок на границе стал мне домом, я не хочу там больше оставаться и уже подписал дарственную семье моего управляющего. Эти преданные люди были с нами все тяжкие годы лишений, и более чем достойны такой награды.
-Спасибо, Аль, мы будем иногда видеться с тобой, и я словно помолодел лет на десять, даже болезни отступили, прибавив мне бодрости духа. Если бы ты только знал, как я мечтал тебя увидеть! Ну, что же мы стоим, давай присядем и выпьем за встречу по бокалу хорошего вина…
***
Обнявшись, они стояли на балконе, примыкавшем к спальне герцога и смотрели на звезды. Одеваться не хотелось, и они просто накинули на плечи легкое шелковое покрывало, тесно прикасались друг к другу обнаженными телами, замирая от сжигающей в прах нежности.
-Люблю тебя, мой Эви,- глядя в красивые глаза Эвальда, тихо шептал герцог, - так хорошо стоять вот так с тобою рядом и знать, что ты больше никуда от меня не исчезнешь…
-Смотри, звезда упала. Ты загадал желание? - Эвальд вытащил из-под покрывала руку и показал тонкими пальчиками куда-то влево. Тонкая ткань мягко спланировала вниз, полностью открывая их стройные красивые тела.- Ой, как же так, нас кто-нибудь увидит! - он потянулся вниз поднять невесомый шелк, но Реналь не дал, прижав его к себе теснее.
-Ну разве только я увижу, - со значением улыбнулся он, целуя своего омегу в гибкую шейку, потом спустился ниже, находя губами любимое местечко для поцелуев, отмеченное чонгунской стрелой,- но почему-то я не думаю, что ты будешь так уж сильно возражать против этого…
-Я теперь весь в шрамах, Рени,- начиная задыхаться от нежных прикосновений, прошептал Эвальд, - и на животе тоже…
-Не искушай меня, любовь моя,- шаловливо шепнул на ушко герцог, - я ведь и туда доберусь, причем сделаю это с большим удовольствием.
-О, Рени, как приятно…- голос уже плыл, и дыхания не хватало, а любимые губы продолжали выписывать возбуждающие легкие узоры на тонкой коже, унося обоих любовников в заоблачные дали неземного блаженства…
***
На затерянный в горах замок снова опускались вечерние сумерки. Прошло стадо коров, осела пыль, а одинокий молодой альфа все так же стоял возле ворот, бездумно глядя в сторону сиреневых отрогов недалеких холмов. О чем он думал в эти минуты, что вспоминал, о чем печалился?
-О, Мичи! Молодой хозяин, ужин давно на столе!- позвал альфу старый слуга.- Остынет, Велен больше греть не станет.
-Я же просил не называть меня так, дядя Сейфер,- грустно улыбнулся парень.- Все осталось как прежде, и я для вас не господин, а все тот же Мичи. Сейчас иду, одну минуту…
Он проводил взглядом скрывшееся за горами солнце и повернулся уходить, когда близкий цокот копыт остановил его. К замку приближались трое, и Мичи задержался, чтобы узнать, не нужно ли чего поздним путникам.
-Где можно здесь заночевать, любезный?- спросил, подъехав ближе, один из прибывших. Омегу нельзя было назвать красивым, но при ближнем рассмотрении Мичи увидел его печальные большие глаза и вдруг почувствовал в этом парне родственную душу.- Мы путешествуем давно, но вот не рассчитали время, заехав в места, где нет ни одного постоялого двора.
-Вы можете остановиться на ночь в нашем замке,- Мичи сказал это прежде, чем подумал, а почему, и сам не понял толком. Чем-то потянул его к себе этот омега, в благородном облике которого за версту ощущалась тихая печаль и покорность судьбе.- Могу узнать я ваше имя?
-Я Ильвар, граф лин Коввель,- не отрывая глаз от лица альфы, ответил путник, - всю жизнь провел в столице, но вот теперь я сельский житель. А вы, любезный господин?
-Я Мичи, здешний управляющий… и с некоторых пор хозяин, - принимая поводья лошади приезжего, ответил парень, - позвольте помочь вам спешиться... граф Ильвар. Пойдемте в дом, ужин на столе, и комнаты у нас свободные имеются.
-Спасибо…- чуть дольше положенного задерживаясь в руках альфы, ответил омега, - с большим удовольствием… У вас такие здесь красивые места, успокоение приносят…
Лана Танг Супруг по контракту
© Copyright: Анна Феникс 2, 2025
Свидетельство о публикации №225011001783
Свидетельство о публикации №225011001783
Рецензии