Я дрон-камикадзе

Секретно
ДЕПАРТАМЕНТ «Перспективных разработок МО»
ОТДЕЛ «Когнитивных технологий»
ЛАБОРАТОРИЯ «НАУД» (Нейроинтерфейсов автономного управления дронами)
               
               
                ЛИЧНОЕ ДЕЛО               
                лейтенанта Даниэля Крэга
 
Лист 1-2.
Краткая биография.
               Даниэл Крэг родился 16 августа 20Х3 года в неполной семье. Отец неизвестен. Мать Урсула Крэг отказалась от сына в возрасте трех месяцев и сдала его в приют при монастыре Кармелиток, в котором он воспитывался до шести лет. (в «Деле» имеется справка из монастыря). С шести до восемнадцати лет находился на попечении Социального Интерната для детей сирот в пригороде Окленда. Согласно характеристике, представленной директором Интерната, (имеется в «Деле»), был излишне замкнут, избегал дружеских или приятельских отношений со сверстниками. В остальном не выделялся среди воспитанников. Случаев проявления агрессии или заболеваний психического характера не наблюдалось. Демонстрировал хорошую успеваемость по всем предметам. В старших классах проявлял интерес к техническим дисциплинам.
               В возрасте 19 лет, после окончания Интерната, поступил в Оклендский Технический Университет. После двух лет обучения оставил университет по финансовым причинам и подписал контракт с Министерством Обороны. После прохождения воинской подготовки и обучения, ему была присвоена военно-учетная специальность № SP/10387 «Оператор FPV-дронов». Дальнейшую службу проходил в составе соединений морской пехоты Тихоокеанского флота. Участвовал в боевых операциях, в горячих точках Южно-Азиатского региона и западной Африки. Был награжден знаками отличия и медалями за проявленное мужество при выполнении особых заданий командования флота (см. послужной список).
                После окончания срока контракта направлен в Высший Военно-технический колледж ВМФ МО. За время учебы в колледже проявил себя как дисциплинированный курсант, мотивированный на получение военной специальности. Взысканий, выговоров, и других порицаний не имел. Защитил с отличием диплом на тему «Перспективы использования когнитивных технологий в управлении FPV-дронами». После окончания колледжа присвоено воинское звание лейтенанта. По запросу департамента «Перспективных разработок МО» направлен для дальнейшего прохождения службы в Отдел «Когнитивных технологий».

Лист 3.
Приказ
Начальника отдела «Когнитивных технологий»
от 01.03.20Х6 г.
                ПРИКАЗЫВАЮ
 Зачислить лейтенанта Даниэля Крэга в Отдел «Когнитивных технологий», в Лабораторию «НАУД» (Нейроинтерфейсов автономного управления дронами) в должности «Оператора дронов».

Лист 4.
Приказ
Начальника отдела «Когнитивных технологий»
№ 0023 от 06.08 20Х7 г.
                ПРИКАЗЫВАЮ
В связи с завершением этапа ЛКИ (летно-конструкторских испытаний) изделия SР-3/12, объявить благодарность лейтенанту Даниэлю Крэгу, за активное содействие в разработке и испытании конструкции БПЛА с изменяемой геометрией крыла, адаптивно совместимой с нейроинтерфейсом NF-2SP. Наградить лейтенанта Д. Крэга денежным довольствием в размере годового оклада.

Лист 5.
Докладная записка б/н от 12.08.20Х8 г.
Начальнику Лаборатории «НАУД»
От командира группы «Операторов дронов»,
               Довожу до Вашего сведения, что 10 августа сего года, лейтенант Даниэл Крэг самовольно покинул «Зону» и был задержан в местном пабе за распитием спиртных напитков. При задержании оказал сопротивление полиции. В результате был сорван график летных испытаний дрона NF-2SР 4/15. По моему приказу л-т Крэг отстранён от полетов до особого распоряжения руководства лаборатории.
Предоставить л-ту Д. Крэгу с 15. 08.20Х8 г.
внеочередной оплачиваемый отпуск на 14 суток и отправить его в Центр «Реабилитации ВМФ МО».  Начальник отдела
 
Лист 6.
Приказ
Начальника отдела «Когнитивных технологий»
№ 129 от 01.04 20Х9 г.
                ПРИКАЗЫВАЮ
Включить лейтенанта Д. Крэга в состав группы пилотов из пяти человек для испытаний дронов NF-2SP 4/15 и их модификаций в боевых условиях. Группа поступает в распоряжение Командования Тихоокеанского флота. Вместе с пилотами-операторами командировать обслуживающий инженерно-технический персонал из состава сотрудников лаборатории «НАУД»

Лист 7-10.
ПРОТОКОЛ допроса
лейтенанта Д. Крэга,
 Присутствовали: Члены Специальной Комиссии Министерства Обороны, созданной согласно Приказа МО № Х/33.2; Следователь МО по особым делам; Начальник Отдела «Когнитивных технологий МО»; Начальник Лаборатории «НАУД».
Далее по тексту следователь - Сл., лейтенант Даниэль Крэг - Д.К.    
               Сл.: - Лейтенант, представьтесь, кто вы?
               Д.К.: - Я дрон-камикадзе лейтенант Даниэль Крэг.
               Сл.: - Лейтенант я попрошу Вас быть аккуратным в формулировках и подбирать адекватные слова-термины, так как все ваши показания протоколируются. Вы как я понимаю причислены к Лаборатории «НАУД» и являетесь пилотом-оператором дронов.
               Д.К.: - Так точно сэр.
               Сл.: - Надеюсь вы понимаете причину создания Специальной комиссии МО и остановки испытания дронов в боевых условиях.
              Д.К.: - Я могу лишь предполагать, что причина связана с инцидентом, происшедшим с корветом «Freedom» и пилотом-оператором Бергом.
              Сл.  – Вы правы.  Все пилоты из лаборатории «НАУД», командированные в распоряжение штаба флота, отозваны с мест дислокации на «Базу» для дачи показаний. Хочу подчеркнуть, что вы ни в чем не подозреваетесь, а тем более ни в чем не обвиняетесь. Ваша задача помочь Комиссии разобраться в причинах инцидента с корветом. Прошу вас быть откровенным при ответах, постарайтесь припоминать все подробности вплоть до мелочей, которые на первый взгляд могут казаться незначительными. Вам всё ясно лейтенант?
               Д.К.: – Да сэр, я готов. 
               Сл.: - Вы зачислены в Лабораторию «НАУД» с момента ее образования. Согласно списочному составу первоначально численность пилотов-операторов составляла пятнадцать человек. К концу летно-конструкторских испытаний вас осталось семь человек. В чем причина столь большого отсева?
               Д.К.:  - Дело в том, что мы испытывали не обычные FPV-дроны, а дроны, которые управляются операторами через специальный нейроинтерфейс. К сожалению, не все операторы смогли адаптироваться к новым условиям управления дронами.
               Сл.: - Поясните пожалуйста.
               Д.К.: - Специальный нейроинтерфейс считывает электроэнцефалограммы с участков головного мозга, ответственных за моторику, преобразует их в электромагнитные сигналы и передает на компьютер БПЛА. Тот, в свою очередь, обрабатывает их и передает на органы управления дрона. То есть управление дроном происходит мысленно, так как, например, мы управляем движением наших рук или ног.
               Сл.: - Но у БПЛА нет ни рук, ни ног ….
               Д.К.: - Зато есть крылья, закрылки, хвостовое оперение и т.п. Конечно, потребовался большой объем летно-конструкторских работ, прежде чем удалось адаптировать конструкцию БПЛА под сигналы головного мозга оператора. Да и операторам пришлось заново учиться управлять полетом БПЛА. Требовалась высокая постоянная концентрация мозга на полете.  Рассеянное внимания или посторонние мысли могли привести к падению дрона. Фактически, мы как птенцы, учились летать. Да, да, я не оговорился, именно летать, а не управлять дроном. Только после того, как все действия были доведены до автоматизмы, можно было почувствовать всю прелесть полета.
               Сл.: - Какие факторы по вашему мнению могли сыграть главенствующую роль в том, что большая часть операторов не смогла адаптироваться к новым условиям управления полетом? 
               Д.К.: - Не знаю. Возможно, это совокупность факторов, включая особенности строения мозга, темперамент, характер оператора, его адаптационные способности. Впрочем, здесь я не специалист. Думаю, что психологи из лаборатории дадут вам более полную информацию.
               Сл.: - Вы обронили фразу «…почувствовать всю прелесть полета...», что при этом вы имели в виду?
               Д.К.: - Дословно то, что сказал. Современные нейроинтерфейсы оборудованы обратной связью. Дрон напичкан разными датчиками, информация с которых считывается бортовым компьютером, и через нейроинтерфейс передается в соответствующие отделы головного мозга ответственные за наши чувства. Кроме бинокулярного оптики, дрон оборудован системой датчиков давления, которые в совокупности создают эффект тактильных ощущений набегающего воздушного потока, датчиками для измерения температуры окружающей среды и температуры в двигательном отсеке, системой микрофонов, заменяющих уши. В общем почти полный комплект чувств. И когда, после длительных тренировок, операции по управлению дроном доведены до автоматизма, появляется неописуемое чувство восторга от полета. Ты – дрон, ты всё видишь, слышишь, чувствуешь, ты летишь!
               Сл.: - Лейтенант, у вас же большой опыт управления FPV- дронами, разве раньше у вас не возникали подобные чувства?
               Д.К.: – Нет, разница колоссальная. При управлении FPV-дроном с механическим приводом может иногда возникать лишь эффект присутствия. Ты как бы сидишь в кабине самолета. Но все равно остается чувство отстраненности от дрона. Дрон для тебя лишь машина, которой ты управляешь. В случае использования нейроинтерфейса с обратной связью эта отстранённость исчезает. Ты становишься тем самым дроном. Летит не дрон, а ты сам, тебе подвластно небо. Наверное, нечто подобное могли бы испытывать птицы, если бы обладали сознанием.
               Сл.: - А вас никогда не пугала, эта утрата собственного «Я» как оператора?
               Д.К.: - Нет! В том то и дело, что ты его не теряешь, но твоё «Я» проявляется в способности летать.
               Сл.: - Хорошо. Теперь давайте вернемся к инциденту, когда вы были отстранены от полетов. Вы же никогда не были замечены в чрезмерном употреблении алкоголя, тем более в рабочее время. Что с вами произошло?
               Д.К.: Мы отрабатывали фигуру пилотажа - атака на цель. Нужно было набрать высоту около трехсот – четырехсот метров, постараться поймать восходящие воздушные потоки и выключив двигатели бесшумно парить, над целью. Затем, сложив крылья, включить ускоритель и резко перейти в пике. У самой земли, раскинув крылья, затормозить падение и перейти в режим горизонтального полета. Это сложная и очень опасная фигура пилотажа.
В тот день я работал в паре с оператором Вингом. Я выполнял фигуру, а он на некотором удалении повторял за мной, но слишком поздно вышел из пике и врезался в землю. Не знаю как рядом с местом падения оказалась канистра с бензином, но дрон загорелся. В общем неприятный инцидент, но падение случались и раньше. Обычно, они воспринимались как рабочий момент.
               Сл.: - Почему же тогда этот эпизод так взволновал вас. Ведь оператор Роб Винг находился в центре управления полетами и с ним ничего не должно было случиться?
               Д.К.: - Да, это так, если бы сработала блокировка обратной связи нейроинтерфейса с дроном.
               Сл.: - Поясните, что вы имеете в виду?
               Д.К.: - В результате возгорания температура в двигательном отсеке горящего дрона достигла высоких температур, и бедняга Винг чувствовал эту температуру и ничего не мог сделать, так как дрон используя обратную связь продолжал транслировать эту информация в отделы головного мозга. Блокировка обратной связи была отключена каким-то придурком из лаборатории. В результате Винг умер от болевого шока.
               Сл.: - Он был вашим другом?
               Д.К.: - Нет, но он был близок мне, так как рано потерял родителей и воспитывался в детском доме, как и я. Признаюсь честно, после случая с Вингом, я почувствовал себя в некоторой роде подопытным кроликом.
               Сл.: - Сочувствую вам лейтенант. Вы можете продолжать беседу?
               Д.К.: - Я в порядке сэр, можно продолжать.
               СЛ.: - Хорошо. Тогда прокомментируйте уход из лаборатории двух операторов. Я не буду называть их фамилии, думаю вы знаете о ком я говорю.
               Д.К.: - Это произошло в преддверии испытаний дронов в условиях приближенных к боевым. Мы должны были выполнить по три вылета в течение трех дней, с полной боевой загрузкой и поразить указанные цели мишени. Предполагалось, что объекты поражения охраняются системами противовоздушной обороны условного противника и мы должны их обойти. Это были своего рода контрольные испытания, после которых нас должны были отправить в горячие точки. И здесь мы столкнулись с новой проблемой психологического характера, о которой не подозревали. Я даже не знаю, как это объяснить, ведь у некоторых из нас и у меня тоже уже был большой опыт управления дронами-камикадзе.   
               Сл.: - Я вас не тороплю, можете подумать.
               Д.К.: - Понимаете … страх. Это не тот страх перед противником, который может тебя убить и который обычно присутствует на фронте. На войне к этому быстро привыкаешь. Я имею в виду другой страх. То самое животное чувство самосохранения, которое заложено в нашу человеческую природу и которое так трудно преодолеть. Ничего подобного при атаке обычным дроном-камикадзе не испытываешь. Там дрон просто снаряд, который ты посылаешь в цель. Здесь же при заходе на цель, кровь стынет в жилах, от осознания того, что вот сейчас ты должен убить самого себя. Конечно, умом я понимаю, что операторы находятся в безопасном месте, и с ними ничего не случится. В момент атаки, когда до взрыва остаются несколько секунд, нейроинтерфейс отключается от дрона. Но избавиться от этого леденящего душу страха самоубийства невозможно. Его можно победить только усилием воли. Конечно, с опытом это чувство притупляется. Не всем из нас, допущенных к контрольным испытаниям, удалось преодолеть это чувство страха. Двое операторов были отстранены от полетов, в связи с отказом атаковать цель.
               Сл.: - Спасибо за откровенность, я вас понял. Продолжим далее. Вы были командированы в составе группы пилотов в распоряжение штаба Тихоокеанского флота для испытания дронов в боевых условиях. Расскажите об этом подробнее.
               Д.К.: - Нас было пять пилотов, и мы были распределены по разным точкам. Трое, в том числе и я, базировались на кораблях флота, остальные двое на наземных объектах. В общей сложности я совершил семь вылетов в течение двух недель. Мной были поражены три военных корабля противника и четыре объекта береговой охраны, включая комплекс противоздушной обороны.
               Сл.: - Меня интересует, в первую очередь, ваше физическое и психическое состояние после выполнения боевого задания.
               Д.К.: - Я чувствовал себя вполне нормально. Правда особого восторга или радости после удачного вылета не испытывал. Но ….
               Сл.: - Говорите не молчите. Что «но …»?
               Д.К.: -…  После каждого вылета было ощущение некой утраты, утраты чего-то очень близкого тебе и дорого. Это было какое-то смутное, неосознанное чувство, которое вызывало тревогу, предчувствие близкой катастрофы …  В общем мне трудно выразить это словами. Хотя, впрочем, возможно это обычные эмоции, связанные с волнением перед выполнением задания.
               Сл.: - Ну, хорошо. Что вы можете сказать о пилоте-операторе Уильяме Берге.
               Д.К.: - Он был лучшим из нас. Спокойный выдержанный, держался несколько особняком, может быть, потому что был старше нас. Что еще сказать? Его уважали. Посмотрите его характеристику там должно быть всё написано.
               Сл.: - Были ли случаи, когда он гневался, раздражался, конфликтовал с кем-нибудь?
               Д.К.: - Нет, ничего подобного я не припомню.
               Сл.: - Вы знаете, что Уильям Берг был командирован на фрегат «Freedom». Там размещался пульт управления и вспомогательный персонал. Берг успешно выполнил восемь полетов, стартовав с корабля. Но выполняя последний девятый полет он не стал атаковывать цель, а развернулся и неожиданно атаковал корвет, в котором сам же находился и управлял дроном. В результате взрыва корвет затонул, Погибли Берг и часть экипажа. Поступок Берга ставит нас в тупик. Что могло подвигнуть его на столь чудовищное преступление? Это что – случайность, происки вражеской стороны, Брег был завербован? Что вы можете сказать по этому поводу?
               Д.К: - Вы хотите услышать от меня ответ, который бы вполне устроил комиссию?
               Сл.: - Нет, нам важно ваше мнение как одного из самых опытных пилотов.
               Д.К.: - Конечно Берг не был завербован, так как до этого совершил восемь удачных атак на противника. Стороннее вмешательство в систему управления дроном также исключается. Это вам могут подтвердить специалисты Лаборатории. Мне кажется, что Берг целенаправленно и осознано атаковал корвет. При этом его целью был, собственно, не корвет, а скорее он сам как пилот-оператор, который восемь раз посылал его на смерть, а затем воскресал его, для того чтобы снова послать на смерть. Понять его может только тот, кто побывал в шкуре дрона-камикадзе. «Умирать чтобы воскреснуть, а воскреснуть для того, чтобы снова умереть» — вот кредо дрона-камикадзе.
               Сл.: -  … я согласен с вами, это действительно невозможно понять. … Я думаю, что на этом мы пока остановимся, благодарю за откровенность. Возможно, у меня еще могут возникнуть вопросы. Я попрошу вас не покидать территорию «Зоны».


Лист 11-12.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По результатам медицинского освидетельствования пациента.
Фамилия, имя пациента: Даниэль Крег;
Возраст: 35 полных лет;
Рост: 182 см;
Вес: 79 кг.
Воинское звание: лейтенант ВС;
Специализация: пилот-оператор FPV-дронов с нейроинтерфейсом.

               У пациента диагностируется редкое психическое заболевание «Диссоциативное расстройство идентичности. (ДРИ)», в соответствии с классификацией, принятой в «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам» DSM-5. Иногда употребляется непрофессиональный термин как «раздвоение личности».   
               При этом заболевании идентичность (личность) человека не является целостной, а разделяется на части, или в принятой терминологии, эго-состояния.  Складывается впечатление, что в теле одного человека существует как бы несколько разных личностей, (эго-состояний). В определенные моменты в человеке может происходить «переключение» эго-состояний, при котором одна часть личности сменяет другую.
               Причиной, вызвавшей заболевание пациента, является его профессиональная деятельность, а именно, управление FPV дронами-камикадзе посредством специальных нейроинтерфейсов с обратной связью.
               В результате заболевания в мозгу пациента сформировались два эго-состояния. Первое - «Пилот-оператор», образовалось посредством прямой связи мозга с дроном. Это эго-состояние практически соответствует личности человека до её разделения.
               Второе эго-состояние «Я дрон-камикадзе» формируется за счет обратной связи дрона с мозгом. При этом эго-состоянии информация поступает в мозг от «органов чувств» дрона, роль которых выполняет набор датчиков, которыми он снабжен. Пациент как бы идентифицирует себя не с человеком-пилотом, а с механической машиной, которой управляет. В данном случае с дроном. Он видит, чувствует, слышит органами чувств дрона.
                При большом наборе оператором летных часов, эти два эго-состояния становятся устойчивыми и сосуществуют в мозгу пациента самостоятельно без подключения к нейроинтерфейсу.
               Переход из одного эго-состояния в другое может быть спровоцирован даже в обычных условиях. Триггерами могут служить: нахождение пациента на большой высоте; шум мощного мотора; сильный ветер; внешний вид дрона, или другие факторы, напоминающие условия полета дрона.
               У пациента с устойчивым «Диссоциативным расстройством идентичности» могут наблюдаться депрессии, резкие перемены настроения, тревога, в том числе панические атаки, расстройства сна и т.д.
               Между двумя личностями пациента может возникать конфликт интересов. Цель эго-состояния «Пилот-оператор» - выполнить задание, которое влечет за собой смерть эго-состояния «Я дрон-камикадзе». Это, в свою очередь, может вызвать ответную реакцию со стороны эго-состояния «Я дрон-камикадзе» и привести пациента к суициду. 
               Подход к лечению ДРИ заключается в облегчении симптомов, с целью обеспечить безопасность пациента, а также в реинтеграции различных частей в одну хорошо функционирующую идентичность. Медикаментозная терапия не позволяет добиться заметных успехов и носит исключительно симптоматический характер. Некоторые антидепрессанты могут быть использованы для облегчения сопутствующих депрессий и тревоги.
               Пациенту рекомендуется наблюдение у специалиста-психолога стационарно в психиатрической клинике МО.
Профессор, д-р медицинских наук Стив Робертсон


Лист 13-14.
ПРОТОКОЛ допроса
Директора психиатрической клиники
доктора Брайна Миллера
Далее по тексту следователь – Сл.; доктор Брайн Миллер – Б.М.
               Сл.: - Доктор Миллер, немногим более полугода назад в вашу клинику был направлен лейтенант Даниэль Крэг. Расскажите о его состоянии и ваших наблюдениях.
               Б.М.: - Да, был такой. У лейтенанта было редкое психическое заболевание «Диссоциативное расстройство идентичности», попросту говоря раздвоение личности. В общем это был достаточно спокойный пациент, Обострение заболевания не проявлялось.  Ему были созданы такие условия, которые не напоминали ему о прошлом роде занятий. То есть мы старались исключить триггеры, провоцирующие переход из одного эго-состояния в другое. Правда первое время он страдал бессонницей, случались приступы депрессии. Медикаментозно, с использованием антидепрессантов эти аномалии самочувствия удалось купировать. В общем его дела были не так уж плохи, как ожидалось вначале.
               Сл.: - Вы считаете, что ему удалось выздороветь?
               Б.М.: - Я бы так не сказал. Он производил впечатление вполне здорового человека. Но вам никто не сможет гарантировать, что он избавился от своего двойника «дрона-камикадзе». Не то чтобы он умышленно скрывал его, нет. Просто он, двойник, мог «прятаться» где-нибудь глубоко в подсознании лейтенанта. При этом сам лейтенант мог даже не подозревать об этом.
               Сл.: - То есть я правильно понял, что какое-нибудь случайное событие или жизненная ситуация могли в принципе спровоцировать переход в состояние «дрон-камикадзе» со всеми вытекающими отсюда последствиями?
               Б.М.: - Да, вы правы.
               Сл.: - У вас в клинике работает мед. сестра Амелия Мур, кто она? Что о ней можете сказать?
               Б.М.: - Амелия Мур работает у нас уже более года. Замечаний или нареканий за время работы не было. Внимательна, терпелива с пациентами, умеет не разражаться и скрывать свои эмоции. Она обладает замечательным качеством, которое так важно в нашей работе, это способность сопереживать пациенту. А в общем это привлекательная, молодая женщина. Одна воспитывает сына, с мужем в разводе.
               Сл.: - У неё были мужчины?  Кто-нибудь встречал её после работы?
               Б.М.: - Я не замечал. Меня и не интересует личная жизнь сотрудников вне клиники.
               Сл.: - Вы знали о её отношениях с лейтенантом Крэгом?
               Б.М.: - Да, подозревал.
               Сл.:  - И вы не препятствовали этим отношениям?
               Б.М.: - Нет. Я думаю, что эти отношения могли быть, своего рода, хорошей терапией для Крэга, учитывая его положение,
               Сл.: - Поясните если не сложно.
               Б.М.: - Принцип заместительной психотерапии. Крэг еще в младенчестве лишился родительской опеки. Согласно современным исследованиям наиболее сильным предсказательным фактором диссоциации личности является отсутствие доступа в младенчестве к матери. Заброшенность ребенка, отсутствие семьи все это не является причиной диссоциации, но может создать благоприятную почву для возникновения в последующем заболевания. Насколько я знаю, Крэг не был женат, и у него не было длительных отношений с одной и той же женщиной. Отношения с Амелией Мур могли сформировать у него чувство привязанности к женщине, которое подсознательно восполняло то, чего он был лишен в детстве. И это новое для него чувство привязанности могло постепенно вытеснить эго-состояние «дрон-камикадзе», которое не совместимо с этим чувством.  Последние месяцы он прекрасно выглядел, и никто бы не сказал, что он болен.
               Сл.: - Скажите пожалуйста спортивный розовый Ламборджини принадлежит вам?
               Б.М.: - Нет, моей дочери.
               Сл.: - Она часто приезжала к вам в клинику на этом автомобиле?
               Б.М.: - Нет, всего несколько раз.
               Сл.: - Она вытаскивала ключ зажигания и закрывала автомобиль, когда парковалась у вас? Меня интересует последний её приезд.
               Б.М.: В тот день я забыл дома смартфон и попросил её привезти. Она очень спешила, буквально заскочила ко мне в кабинет отдала смартфон и сразу убежала. Возможно, в тот день она оставила ключ зажигания в машине.
               Сл.: - У меня больше нет вопросов. Спасибо доктор Миллер.


Лист 15-17.
ПРОТОКОЛ допроса
медицинской сестры Амелии Мур
Далее по тексту следователь – Сл.; мед. сестра Амелия Мур – А.М.
               Сл.: - Как мне к вам обращаться?
               А.М.: - Можно мисс Мур или просто Амелия.
               Сл.: - Сколько вам лет?
               А.М.: - Двадцать пять.
               Сл.: - Мисс Мур, я знаю, что вы одна воспитываете сына. Сколько лет вашему сыну и как давно вы в разводе?
               А.М.: - Ему четыре года и уже более трех лет как мы развелись с мужем.
               Сл.: - Что послужило причиной развода? Как часто вы видитесь с мужем?  Он навещает вас?
               А.М. – Наркотики … Он так и не смог от них отказаться. С тех пор как мы развелись я его ни разу не видела, не знаю где он и что с ним. Да я и не пыталась узнать. У него своя жизнь, и мне он больше не интересен.
               Сл.: - Вы снимаете квартиру или комнату в городке Фортпост?
               А.М.: - Нет, квартира для меня слишком дорого.  Я снимаю комнату с кухней в местной гостинице. Хозяйка гостинцы предоставила мне скидку за то, что я помогаю ей ухаживать за больной мамой.
               Сл.: - Как давно вы работаете в психиатрической клинике?
               А.М.: - Уже год и три месяца.
               Сл.: - Вас устраивает ваша работа.
               А.М.: - В принципе да, деньги хоть и не большие, но жить можно.
               Сл.: - Мисс Мур, приношу извинения, но после того, что случилось, я вынужден задавать неудобные вопросы. Вы молоды, привлекательны, наверное, на вас обращают внимание мужчины. Скажите вы встречались с кем-нибудь, у вас есть постоянный друг?
              А.М.: - Нет. У меня никого нет кроме сына.
              Сл.: - … А лейтенант Крэг? У вас были с ним близкие отношения?
              А.М.: - Мне не хотелось бы отвечать на подобные вопросы.
              Сл.: - Мисс Амелия, вы должны быть откровенны. Это очень важно для следствия.
              А.М.: - Мне тяжело об этом вспоминать ….
              Сл.: - Налейте ей воды…
              А.М.: - …. Да у меня были близкие отношения с Даниэлем.
              Сл.: - Что послужило поводом, можете рассказать подробнее? Успокойтесь, я сочувствую вам и понимаю ваше состояние.
              А.М.: - Тот день я хорошо помню. У меня было ночное дежурство. Обычно после двенадцати я обхожу палаты, чтобы проверить всё ли в порядке. Лейтенанта Крэга в палате не оказалось. Естественно, я стала волноваться и пошла по этажам чтобы найти его. Он стоял у открытого окна на последнем пятом этаже. Я боялась спугнуть его, осторожно подошла сзади и обняла за плечи. Я знала о его заболевании и склонности к суициду. Он повернулся, прижался ко мне всем телом, задрожал и вдруг заплакал, уткнувшись в плечо. Это было так неожиданно. Он плакал тихо, вздрагивая, совсем как ребенок. Я проводила его в палату и пыталась успокоить. В эту ночь я осталась у него в палате.
               Сл.: - Он проявлял в отношении к вам грубость или агрессию?
               А.М.: - Нет, никогда.
               Сл.: - Как часто вы встречались с ним?
               А.М.: - Почти каждую неделю, когда у меня выпадало ночное дежурство. Он очень привязался ко мне и, если я долго не приходила к нему впадал в депрессию.
               Сл.: - У вас были доверительные отношения с ним?
               А.М.: - Да, он был со мной откровенен.
               Сл.: - Он рассказывал вам о службе в армии, работе в лаборатории.
               А.М.: - Да он говорил, что испытывал какие-то новые дроны-камикадзе.
               Сл.: - Что именно он говорил? Что вас больше всего поразило?
               А.М.: - Он считал, что каждый раз, когда атаковал с помощью дрона цель, то совершал самоубийство. Он говорил, что: «Семь раз умирал вместе с дроном и затем, семь раз воскресал. И это мучительно больно». Когда он говорил, то очень волновался, спешил высказаться, как будто у него больше не будет такой возможности. Я давала ему выговориться. Он очень нуждался в близком человеке, который мог бы его выслушать. «Умом понимаю, - говорил он, - что всё, что происходило со мной, когда я был дроном, это всего лишь иллюзия, которая возникает в моем мозгу. И чувство свободного полета, и сопротивление воздушного потока, которое ты преодолеваешь, и шум ветра, двигателя, и даже смерть и потом воскресение, всё это лишь обман, иллюзия, которую создает в моем мозгу информация, считываемая с датчиков дрона». Он понимал, что во время управления дроном сидит в кресле, опутанный проводами, и на самом деле нет ни ветра, ни воя двигателя, нет ни смерти, ни воскресения. Но жаловался на то, что не мог отделаться от чувства, что «тебя рвут на части, от этого чувства невозможно избавиться». Почему-то он решил, что выход только один - уничтожить дрона-двойника. Так, по его мнению, поступил Берг, когда взорвал корвет, а затем Кларк, когда выбросился с шестнадцатого этажа. Он считал, что и ему не избежать этой участи, если хочет покинуть клинику.  Его слова пугали меня. Я всячески пыталась успокоить его. 
               Сл.: - Вы рассказывали о своих беседах с ним лечащему врачу или директору клиники?
               А.М.: - Нет. он никогда бы мне не простил, если бы узнал об этом.
               Сл.: - Последнее время, как говорят врачи, от выглядел совершенно здоровым.   
               А.М.: - Да, после того как мы с ним стали общаться он пошел на поправку. У него наладился сон, исчезли депрессия и чувство тревоги. Мы строили планы на будущее, мечтали о совместной жизни где-нибудь подальше от крупных шумных городов, поближе к природе.
               Сл.: - Не могли бы рассказать несколько подробнее?
               А.М.: - Мы мечтали уехать на север страны, и где-нибудь в лесу на берегу реки или озера построить свой дом. Дани - так я его называла, мечтал сам построить дом. Я приносила ему книги, справочники по строительству. Он с интересом читал их, рассказывал мне каким будем дом, сколько в нем комнат, какая планировка. Он говорил, что за время службы в армии скопил солидную сумму денег, так что на первое время нам хватит. Он расспрашивал меня о сыне и говорил, что уже любит его также как и меня.
               Сл.: - Вы любили его?
               А.М.: - Да, … его невозможно было не полюбить. Признаюсь честно мне не везло с мужчинами. В его лице я впервые встретила человека, которому можно довериться и который тебя не предаст.
               Сл.: - А его заболевание? Оно не пугало вас?
               А.М.: - Я была уверена, что пока он со мной, с ним ничего не случится.
               Сл.: - Спасибо мисс Амелия за откровенность. Я понимаю как вам тяжело, но давайте попытаемся вспомнить обстоятельства того дня. Даниэль раньше обращал внимание на розовый Ламборджини?
               А.М.: - Да, как и все мужчины.
               Сл.: - Что он говорил?
               А.М.: - Он говорил, что это классная машина и по хорошей дороге может разогнаться до трехсот пятидесяти километров час.
               Сл.: - В тот злополучный день, вы отъехали из клиники. Расскажите подробнее, что произошло.
               А.М. – Директор попросил меня отвезти заказные письма на почту в городке. Уже на подъезде к пригороду я встретила розовый Ламборджини. Это дочь директора ехала в клинику. Сначала я не обратила внимание. Но потом у меня возникло какое-то смутное чувство тревоги. Отправив письма, я решила срочно возвращаться. По дороге я звонила Даниэлю, но он не брал трубку, Чувство тревоги только усиливалось. Он всегда отвечал на мои звонки. Наконец мне удалось дозвониться.  Сквозь рев двигателя автомобиля я услышала его голос. Я сразу даже не узнала его, он говорил как чужой, даже не говорил, а как-то прохрипел в трубку: «Я дрон камикадзе вышел на боевое задание …». Затем только рев двигателя. И вдруг он громко прокричал: «Вижу цель! Атакую!  … » … Я ему кричала в трубку: «Дани ради Бога не делай этого! Дани я люблю тебя! Ради меня и сына остановись! …» Он не отвечал, лишь усиливался рев двигателя. Видимо он положил трубку рядом на сидение и выжимал педаль газа. … Потом, потом … врыв и тишина. Я не стала заезжать в клинику, а поехала дальше по шоссе. Уже издалека, у железнодорожного переезда увидела столб черного дыма. И всё поняла. ….  Близко подойти я не могла. Все было объято пламенем. Всё горело, даже земля. Жар был невыносимый. …  . Ну почему в тот день мне нужно было обязательно уехать? … Если бы я была с ним, то ничего бы не случилось.
               Сл.: - С рельс сошел вагон и две цистерны, в которых перевозили авиационный керосин … От Ламборджини, ничего осталось. … Не надо винить себя. Вашей вины в его смерти нет.  Простите, что заставил еще раз пережить эту трагедию и причинил вам боль. Мне сказали, что вы уволились из клиники?
               А.М.: - Да. Я не смогу там больше работать, мне всё напоминает Даниэля. Я с сыном уеду к сестре, а там будет видно, как жить дальше.
               Сл.: - Ну что же, желаю вам успехов и постараться пережить эту трагедию, ведь вам воспитывать сына.


Лист 18.
Выписка из местной газеты.
 «Как сообщил нашему корреспонденту начальник полиции, неизвестный бездомный мигрант, выходец из Мексики, в состоянии наркотического опьянения, угнал спортивный Ламборджини и спасаясь от погони пытался проскочить закрытый переезд. Но не успел и на большой скорости въехал в железнодорожный состав. В результате аварии сошли с рельс три вагона, в том числе две цистерны с горючим, которые загорелись. Угонщик Ламборджини погиб, других жертв нет. На месте аварии работают пожарные и полиция. К настоящему моменту времени пожар ликвидирован. Ведется разбор завалов. Железнодорожное сообщение вскоре будет восстановлено.»


               
                ***
                Амелия проснулась рано. Вещи в машину были погружены еще вчера, осталось только разбудить сына. Но тот спал так сладко, что она решила не торопиться будить его. Открыла окно, и ночная прохлада заполнила комнату. На ночном небе ярко светились звезды, совсем как в ту ночь, когда они с Даниэлем стояли у окна в клинике. Воспоминания теплым комом подкатывали к горлу. А впереди неизвестность и пустота, как это черное бездонное небо. Неожиданный шорох и стук привлекли внимание. Под окном стоял мужчина и что-то знаками пытался показать ей. От неожиданности она отшатнулась от окна:
               - Что вам надо? Сейчас же уходите, иначе я вызову полицию!   
               - Амелия! Это я Даниэль. Не бойся, я не приведение. Я жив, Амелия. 
Поверить в чудо было невозможно, она лишь молча качала головой, закрыв лицо руками. Затем помогла ему влезть в окно. Узнать его было трудно. Лицо исцарапано, на нем была чужая потрепанная рубашка и рванные джинсы. 
               - Даниэль, но как же, ты ведь …, - она не договорила и обняла его.
               - Прости меня, что так случилось, прости, что я заставил тебя страдать. Я не понимаю, что со мной произошло. Когда увидел Ламборджини и ключ зажигания в машине, я уже не мог совладать с собой. Если бы не ты, я бы погиб. Ты спасла меня. Когда я услышал тебя: «Не делай этого ради меня и сына!» как будто пелена спала с глаз. Ко мне вернулось сознание.  Но я всё-таки выполнил задание до конца и избавился от Него.
               - От кого Даниэль?
               - От Дрона-камикадзе. Я убил Его! Понимаешь, его больше нет. Он сгорел вместе с Ламборджини и вагонами. Теперь я свободен.
               - Что ты говоришь? Даниэль.
               - В автомобиле на сидении лежал зонтик, и я с его помощью заблокировал педаль газа, а затем выпрыгнул из машины. Слава богу при падении ничего не сломал. Когда-то я прыгал с парашютом и нас учили группироваться при падении. Вот только ушиб руку и поцарапался. Потом несколько дней скрывался в лагере мигрантов, где мне оказали первую помощь. Я здоров, понимаешь, больше нет Дрона-камикадзе. Теперь мы можем уехать. - Амелия слушала его и плакала.
               Тем же утром, они втроем уехали из гостиницы. Они ехали в страну лесов и озер, где мечтали построить свой дом. Амелия сидела за рулем, а Даниэл на заднем сидении дремал рядом с сыном. Тот спал, привалившись головой к его плечу.