Стиляги

               (Метаморфоза 2)
   
   «Она пила из кофейной чашечки, изящно отогнув мизинчик«. Теперь понятно, что такое дамский стиль в литературе? - спросил главный редактор журнала «Литературные страсти» Эдуард Шконкин у поэта Мартына Шугаева.

- В натуре зашквар. А кто автор? - просипел в ответ Мартын, бледный пожилой мужчина, с горящим взором и темными кругами вокруг глаз.

- Ну, Майя Белищева. Псевдоним у нее такой. Да какая разница, почти все они одинаковую пургу гонят. Исключения - это событие в мировой литературе! Маргарет Митчелл, Колин Макалоу, Ахматова, например. Но обычно, в  своей массе - одно и тоже. Меня от этого их дамского стиля уже просто с души воротит. А что делать, я редактор, обязан прочесть! Молоко за вредность не получаю. Пойдем, синьки, что ли, дерябнем, мозг обнулим?

- Вот это дело! - в глазах Мартына загорелись странные огоньки.

  Магнит одарил приятелей скидкой на водку «Белая сова на морошке», чем они и неприминули воспользоваться.  Нулить мозги было решено в Чебуречной СССР на Арбате. Они уже подходили ко входу в заведение, когда их окликнул высокий женский голос.
- Эдуард Соломонович, какое счастье, что я вас увидела! Вас же невозможно найти, и дозвониться никак не получается! Все время отвечают, что вы на картошке!

   К ним подбежала женщина с бледным лицом и  светло-голубыми глазами. Шконкин позеленел, побагровел, потом побледнел…

- Это Майя Белищева,- трагическим шепотом сообщил он Мартыну.

- Просто Эдуард, пожалуйста. Не люблю когда меня по отчеству называют. – промолвил Шконкин Майе.   
- Вот знакомьтесь, - это поэт Мартын Шугаев.

- Ойй, как приятно, - пискнула Майя,  даже не взглянув на Мартына.  Вся мощь ее взора была направлена исключительно на Шконкина.
 
- А куда вы идете? – подозрительно спросила Майя,-  Я с вами!

   Уговоры приятелей, не пускаться с ними в опасные экзистенциальные похождения, на Майю не подействовали.

   Они спустились в подвал Чебуречной СССР, прошли мимо чучела бурого медведя и заняли уютный столик в углу. Над ним висел оранжевый ностальгический абажур, с которого струился теплый, тускловатый свет. Приятели взяли по кружке пива Хамовники и по два чебурека. Майя старалась от них не отставать. Осторожно, под столом, откупорили Белую сову. Сделав по два глотка из кружек с пивом, под столом незаметно долили в кружки синьку. Чокнулись. Выпили. Закусили ароматными чебуреками.

-  Мартын, я тебя уважаю, но вот мне интересно, расскажи, как ты поэтом-то стал, - попросил Шконкин.

- До пенсии я работал фрезеровщиком, на вентиляторном заводе «Красный Ленин». Вышел на пенсию. И вот, возвращался я как-то после попойки, вечером домой, по Есенинскому бульвару, и сильно треснулся головой о фонарный столб, прямо напротив памятника Есенину. И вдруг понял, что я – Поэт! Я стал слышать простуженные стоны тополей, таинственный шепот листвы, ощущать затхлую прогорклость нынешнего окаянного времени. – эпично рассказывал Мартын.

- Как излагает, какой стиль! Талантище, - пьяно восхитился Шконкин.

- А можно я тоже свои стихи почитаю,  - взмолилась Майя, а то вы до меня на работе что-то никак не доберетесь.
И она начала читать, нараспев, со слезой, не дожидаясь ответа Шконкина:

Моя душа неистово больна
От всех разлук, что посланы судьбою.
Надеется, что к ней придёт весна,
И ожидает, так доверчиво, с мольбою!

- Знали бы Вы, Маичка, как меня достал этот ваш дамский стиль в литературе! – страдальчески взмолился Шконкин.
- Ну что это у вас, у женщин, за размазывание розовых соплей! Вот, берите пример с Мартына, он сказал, как отрезал!  Мартын, дай пример!

  Мартын пьяно посмотрел куда-то в даль и прогундосил:

Забил я болт на ржавые закаты!
И взял я в руки вещую метлу,
Чтобы прочистить жизни перекаты,
И разорвать земную кабалу.

- Во, даёт! -  восхитился Шконкин. -   Космос! Я просто тащусь от тебя Мартын! Дай пацылую! 

- Ну и что тут хорошего? – пьяненько скривилась Майя, - какое-то громыхание не пойми чего и не пойми зачем!  В огороде бузина, а в Киеве дядька! Это что, ваш мужской стиль что-ли? Неприятно даже слушать. То ли дело женский стиль, это такие яркие цепочки эмоций, которые переживаются читателем! Ну да, эмоции женские, поэтому женщины их лучше понимают!

  И Майя отхлебнула пиво из кружки, изящно отогнув мизинчик.
 
- "А она ниче так, аппетитная" - подумал Шконкин, мазнув взглядом по Маичкиной фигуре. Она это явно заметила.

- Вот эти цепочки эмоций и есть пресловутая женская логика, нам ее порой просто не понять,- продолжил Шконкин.
- Но! Не все и в твоем мужском стиле, Мартын, я могу опубликовать. Надо, чтобы было поменьше чернухи, чтобы читателю было приятно это читать! Ччерт!  Нельзя же нам подписчиков терять!  Большинство из них – женщины! А то я бы, конечно, все твое печатал! Вот Маичкин дамский стиль у меня изжогу вызывают, но я буду ее печатать! Женщинам нравится! Среди наших читателей их подавляющее большинство. Вы оба - яркие представители своего стиля, можно сказать - литературные стиляги!
- Каждому свое! – выдал Мартын где-то услышанную им мудрую фразу.  На том и порешили.