Федя. Народный футболист

Фильмы о советском спорте высших достижений («Легенда №17», «Стрельцов», «Движение вверх», «Чемпион мира») я смотрю с заниженной планкой: чтоб не наделали откровенных ляпов с отсебятиной и хоть отчасти удачно подобрали актёров. Достаточно для ностальгии. Всякий миф на этой территории равен пошлости в глазах современников: Стрельцов не играл против Пеле, Карпов не опаздывал на решающую партию с Корчным, импровизируя с победным дебютом в автомобиле, Белов не думал об НБА.

В этом смысле, консультанты фильма «Федя. Народный футболист» Илья Казаков и Александр Бородюк – гарантия советского Знака Качества: всё добросовестно и без фантазий «я так вижу»: да, это действительно экранизированные фрагменты биографии Фёдора Фёдоровича Черенкова, одного из лучших игроков за всю историю советского футбола. Так и не сыгравшего ни на одном из Мундиалей и ЕВРО. Разве что не стоило проводить параллель между играми Спартака с киевским Динамо и Реала с Барселоной – это не 2000-е годы, тогда не было НТВ+ с Интернетом и ни болельщики, ни специалисты так не мыслили.

Парадокс, непостижимый математическим анализом, выглядел не в столкновении школ Бескова и Лобановского и не в антагонизме фанатов Москвы и Киева. А в том, что именно Лобановский создал шикарную витрину советского футбола во второй половине 80-х (выигрыш Кубка Кубков-86, серебро ЕВРО-88), но в то же время вчистую проиграл дуэли Спартаку в чемпионатах СССР 1987-1989 (три поражения в Киеве!) на пике могущества.

Вот где соль конфликта для непраздных ценителей футбола, а не фанатов и глорихантеров: как хрупкий футболист Федя Черенков, при всех своих проблемах со здоровьем и психикой, обыгрывает тех, кого боялись во всём футбольном мире, включая обыгранных Лобановским Платини и Марадону.

Воспитанный на эстетике Спартака и философии Бескова, сам свидетель игр того состава в Лужниках, я вижу в добротной экранизации всего один ляп: Лобановский не взял Черенкова на чемпионат мира в Мексике-86 не по причине клубной ревности или из-за нежелания Фёдора играть в вертикальный футбол. Он осознал, что функционально Черенков не сдюжит в высокогорной Мексике с удушающей жарой (в интересах ТВ многие матчи игрались днём, а не вечером) и был прав: на позиции классического атакующего полузащитника у него был Александр Заваров, прекрасно сыгранный с одноклубником Игорем Белановым и способный к более интенсивной работе на поле. Едва ли Черенков пожелал бы играть на подхвате в той команде, выходя на замену как Родионов или Евтушенко.

Всё объективно. Каждый тренер предпочтёт проверенный вариант неизвестной альтернативе, особенно если времени на подготовку к турниру – всего месяц (как это случилось с Лобановским в 1986 году).

Фёдор Черенков уйдёт из футбола легендой, у которой всё сбылось без единого матча на ЕВРО или Мундиале и без побед Спартака в Еврокубках. Дар уникальный и сравним с феноменом Харламова: не сыграв ни одного матча в НХЛ, Валерий введён в зал славы Лиги практически единогласно. «Виват, Король!» – самое точное прощание с Черенковым в его последнем матче сезона 1994 года. Не всякого признают Королём с родословной и титулами. Тот, кто остаётся в памяти поколений с меньшими атрибутами успешности – Король подлинный.

Задача фильма, помимо ностальгии и памяти, виделась мне ещё и в том, чтобы показать истину, что подтверждают все партнёры Фёдора: при всех огромных нагрузках на психику (Спартак, олимпийская и главная сборные СССР) и проблемах со здоровьем, вне футбола Черенков чах. Совершенно точно, он не относился к тому истеблишменту, который легко и безболезненно впишется в жизнь после окончания карьеры (Пеле, Беккенбауэр, Кройфф, Платини). Не буквально, но символически это судьба Марадоны: те же чувства без игры и ранний уход из жизни. Дар и проклятие огромной души: наиграться и пресытиться – невозможно, но страсть к призванию не отменяет биологических законов старения.

Этот message в картине я почувствовал. И оттого простил иные незначительные нестыковки с чуточку рваным повествованием и скомканной (в реальности – сложной) историей отправки Черенкова Лобановским со сборов домой.

Кастинг я оценю на твёрдую четвёрочку, а в случае с Николаем Фоменко (Константин Бесков), Борисом Щербаковым (Николай Старостин), Сергеем Чудаковым (Валерий Лобановский) и Сергеем Мигицко (доктор Черенкова) – на все пять баллов. Самый трогательный момент в избранных сценаристами фрагментах реальной жизни Фёдора – матч в Бельгии с «Андерлехтом». Самый реальный шанс эры Бескова выиграть Кубок УЕФА, поражение 2:4, недостаточные 1:0 в ответной игре, потерявшийся на поле Черенков, ранее похоронивший в Англии «Астон Виллу». Бесков ошибается в тактике, ставя Черенкова вместо центра на фланг против более мощного и быстрого, пусть и менее креативного Франка Веркаутерена. Проходит 30 лет после того матча, «Дантес Черенкова» уже в роли тренера приезжает в Самару – возвращать многострадальные «Крылья Советов» из первой лиги в РФПЛ (успешно!). Я уже отошёл от прежней погружённости во всю эту кухню, и оттого у меня нет вопросов к бельгийцу, при всех его успехах в первый год работы в Самаре. Исключая один: как вы смогли тогда, в 1984-м, закрыть Черенкова?

Мне это насущно знать и десятилетия спустя. Остальное – в настоящем времени – идёт фоном: да, да, спасибо, Фрэнк, что вытащил нас из ямы, и я в жизни не произнесу то, о чём думаю, глядя на тебя.

Потому что уважаю ремесленников, иногда обыгрывающих художников. Достойный труд и вера в себя.

Но вдохновляют – другие. Тот, кого я впервые увидел живьём в Лужниках в 1983-м, а 11 лет спустя постеснялся подойти и поблагодарить за футбол. Ставший прививкой от местечкового дурновкусия: лишь бы «наши победили», главное – результат, талантливых, но неудачливых быстро позабудут.

И вот, после более чем столетней истории Спартака ясен ответ на вопрос о лучшем игроке клуба в ХХ веке, не говоря о начале XXI. Мальчишка, начинавший с игр обшарпанным мячом подмосковного пустыря.

С чего и начинается фильм «Федя. Народный футболист». 


На фото: Спартак – Динамо/Киев, лучшая спартаковская десятка против Геннадия Литовченко, и исход дуэли снова посрамит адептов прагматично-научной философии.