Девушка по имени Судьба

Девушка по имени Судьба.

Лифт дёрнулся и замер, застряв где-то между этажами. В кабине было двое: Борис, крепкий мужчина лет сорока, с потухшим взглядом и большим пакетом из Магнита, в котором глухо ударялись три пластиковые полторашки с пивом, и молодая девушка, на вид лет восемнадцати, с красивым бледным лицом, длинными платиновыми волосами и голубыми глазами.

Мужчина молчал, прислонившись к стенке, уставившись в одну точку на полу. Девушка стояла напротив, с лёгкой полуулыбкой на полных ярко-накрашенных губах, которая почему-то раздражала. Прошло минут пять, но кабина и не думала двигаться, хотя лифтёрша сказала, что должна скоро подойти, освободив пленников.

Наконец, видимо, от скуки, незнакомка нарушила молчание, отрываясь от смартфона. Несмотря на то, что голос её был мягким, но, тем не менее, одновременно каким-то поразительно уверенным.

— Вы выглядите так, словно несёте на себе всю тяжесть мира. Что с вами?

«Ну вот чего ты лезешь? — подумалось ему. — Ковыряйся дальше в своём чёртовом телефоне».

Борис едва заметно поморщился. Он не хотел разговаривать. Особенно с незнакомой девицей, которая выглядела так, если судить по одежде, будто только что сошла со страниц с глянцевого эротического журнала, который он просматривал буквально вчера перед сном. Но её взгляд, спокойный и пронизывающий, заставил его все-таки ответить.

— А вам-то что? — буркнул он, не поднимая глаз, крепче сжимая ручку пакета.

— Просто любопытно,  — мягко ответила она, попытавшись натянуть короткое платье ниже. — Люди редко бывают такими печальными без причины. Говорят, если поделиться своей болью, её становится меньше.

Борис громко фыркнул.

— Меньше? —поднял он на неё взгляд, полный скрытой злости. — Да вот только толку-то? Моя боль… Никто её не вылечит.

— А если и не пытаться вылечить? Можете просто рассказать. Иногда слова — это уже шаг.

Он хотел было ответить грубостью, но почему-то не смог. Что-то в её голосе или в этих спокойных глазах подталкивало к разговору. Сам не понимая почему, он вдруг заговорил.

— Два месяца назад… — начал он жарко, хрипло, будто удивляясь собственной откровенности,  — я похоронил жену. Оля. Ей было всего лишь тридцать два. Рак. Метастазы, химиотерапия… Всё это стало как страшный сон. И всё. Её больше нет.

Он замолчал, стиснув зубы. Девушка ничего не сказала, не перебила, просто ждала, теребя задумчиво ремешок сумочки, хлопая пушистыми ресницами.

— Осталась дочка. Алине десять лет. А я…

Он вновь умолк, словно подбирая слова.

— Я сам теперь не свой. Просто пустота. И эта… проклятая судьба. Почему она так распорядилась? Почему именно с нами? Что я сделал не так? Что сделала она?

Блондинка посмотрела на него, не мигая. Потом заговорила, тихо, но твёрдо:

— Борис, вы вините судьбу?

— Что? Откуда вы знаете моё имя?

— Ответьте, пожалуйста, на вопрос. Вы вините судьбу?

— А кого ещё? —усмехнулся горько мужчина. — Разве я мог это изменить? Не я всё это придумал. Кто-то свыше решил: вот, заберём у него жену. Пусть живёт теперь так. Пусть мучается этот жалкий человечишка.

— А вы не думали, что судьба — это не наказание и не награда? — спросила она. — Это просто путь. Иногда он трудный, иногда — лёгкий. Но всегда ваш. И только вы решаете, как по нему идти.

Лицо девицы казалось вполне серьёзным. Она поправила декольте, чтобы не сильно выделялась грудь.

— Легко вам говорить,  — огрызнулся Борис. — А жить с этим как? Это не жизнь. Это… существование.

— А ваша дочь? — тихо спросила девушка. — Она тоже просто существует? И вам всё равно, как она переживает потерю?

Борис вздрогнул, как от удара.

— Я… Я не знаю,  — пробормотал он. — Она сильная. Дети легче всё переносят.

— Это вы так думаете,  — сказала блондинка. — Но она потеряла не только мать. Она сейчас теряет и отца. Каждый день. Вы видите только свою боль, а её — нет.

— Что ты вообще об этом знаешь, девчонка! — резко сказал он, сжав кулаки, вдруг обозлившись на эту моралистку. — Ты гораздо моложе меня. У тебя молоко на губах даже ещё не обсохло. Что ты можешь понимать в жизни?

Девушка не обиделась и не смутилась. Она просто посмотрела на него долгим взглядом, и в её небесного цвета глазах вдруг мелькнула такая глубина, что Борис почувствовал именно себя маленьким, беспомощным мальчишкой.

— Я знаю, что боль — это всегда выбор. Либо она сжигает вас, либо становится топливом, чтобы жить дальше. Вы можете винить судьбу, можете проклинать её. Но разве это поможет вам? Разве это поможет вашей дочери?

В следующий момент она вдруг резко протянула руки вперёд, и прежде чем он успел отстраниться, коснулась его висков. Пальцы были холодными, но прикосновение — мягким, по-матерински успокаивающим.

Мир вокруг внезапно исчез. Перед глазами Бориса вспыхнул яркий свет, а затем начали сменяться различные образы, как в калейдоскопе.

Он увидел себя в комнате, заваленной пустыми бутылками. Потёртые обои, запах перегара, мутный свет, пробивающийся через грязные окна. Он сидел на полу, безучастный, с потухшим взглядом, в обоссаных штанах. Где-то в углу валялась фотография — он, его жена и их дочь. Снимок был разорван пополам.

Видение дернулось, словно кто-то перемотал плёнку. Теперь он видел, как его девочка, совсем несчастная, стоит на пороге приюта, сжимая розовый рюкзак с вещами. Её глаза были полны слёз, но она не плакала. Она смотрела на него тем же упрямым взглядом, каким когда-то смотрела её мать.

— Папа, не оставляй меня,  — прошептала она, но он даже не поднял головы.

— Извини, милая, но это зависит не от меня. Они отбирают тебя…

Ложь, конечно, но мужчина лгал, не глядя в глаза. Так легче. Гораздо легче.

Ещё одна вспышка. Он увидел себя в гробу. Лицо бледное, измождённое, как будто смерть была долгожданным избавлением. Рядом никого нет. Только блондинка, которая сейчас стояла перед ним, молча смотрела на его мёртвое тело.

— Ты выбираешь вот это? — произнесла она, слегка подаваясь вперёд.

Девушка туфелькой пнула гроб, и тот слетел с табуреток, изрыгая тело в сырую могилу.

— Тебе нравится запах сырой земли, да? Тебе нравится, когда тебя станут жрать черви и крысы?

Она поправила платье и подтянула чулки, после чего приблизилась к могиле, заглядывая вниз с явным любопытством.

И снова всё сменилось.

Он шёл из магазина, держа за руку Алину. Ей было лет двенадцать, и она что-то весело рассказывала, размахивая руками. На её лице сияла улыбка, но нечто в её глазах выдавало печаль, которую она пронесла через свои недолгие годы.

— Спасибо, папа, что не бросил меня,  — сказала она, прижавшись к нему.

Он почувствовал тепло её маленькой ладошки в своей руке. Это тепло обожгло сильнее, чем любой огонь.

— Да с чего тебе вообще это пришло в голову?

— Прос 1f40 то… Просто мне сегодня приснился сон, будто я, с рюкзаком, стою возле детского дома….

Теперь он в собственной квартире. На кухне пахнет свежим борщом, в воздухе звучит смех. Его дочь уже взрослая, лет семнадцати, стоит у плиты и что-то говорит, а он сидит за столом и смотрит на неё с гордостью. На стене висит фотография его жены.

— Мы справились, папа,  — говорит дочь, оборачиваясь к нему. — Ты сделал всё правильно.

Она подходит и обнимает его руками, целуя в лоб.

— Милый папуля…

Он снова один. В старом бараке на окраине города, где давно отключили электричество за неуплату. Он сидит в темноте, глядя на бутылку водки перед собой. В ушах звенит тишина. На столе — письмо, которое он так и не решился отправить дочери.

— Она давно тебя забыла,  — раздаётся холодный голос девушки из лифта.

Борис резко оборачивается, но никого не видит.

Он идёт по лесной дорожке, держа за руку маленькую девочку. Это его внучка. Она что-то рассказывает. Алина шагает чуть впереди, оборачиваясь и улыбаясь. Борис чувствует лёгкость, как будто груз, который он нес всю жизнь, наконец исчез.

— Спасибо, папа,  — снова слышит он голос дочери.

И вдруг тьма.

Он резко открыл глаза. Девушка убрала руки, отступив к стене. Борис тяжело дышал, чувствуя, как бешено бьётся сердце.

— Что это было? — прошептал он ошеломлённо, часто дыша, утирая пот со лба.

— Возможности,  — спокойно ответила она. — Всё зависит от тебя.

Он хотел возразить, сказать, что это просто бред, что всё уже предрешено, но не смог. Слова застряли в горле. Перед мысленным образом вновь возникли те варианты, которые могли бы стать будущем.

— А теперь нужно выбрать.

— Ты врёшь… Всё врёшь!

Она с силой ударила его ладонью по лицу, будто приводя в себя.

— Я жду твой выбор.

Мужчина хотел что-то ответить, но в этот момент лифт вдруг дёрнулся и медленно пополз вверх. Незнакомка повернулась к створкам, и когда они открылись, она шагнула на площадку.

— Эй! — окликнул её Борис. —как тебя… Как вас зовут?

Она обернулась. В голубых глазах светилось спокойствие мира.

— Судьба,  — ответила она, и створки лифта сомкнулись.

«Как? »

Сразу возникло множество вопросов.

— Судьба,  — повторил он недоверчиво, ударяя по красной кнопке.

Кабина застыла, а потом вновь поползла вниз, на только что покинутый этаж. Но к огромному удивлению, площадка оказалась абсолютно пустой. Прошло не больше тридцати секунд, а платиновая блондинка растворилась. Попытки расспросить у жильцов дома, в том числе и на этом этаже, не дали никакого результата. Никто и никогда не встречал девушку со странным именем и такой запоминающейся внешностью.

С другой стороны, но разве не так и должно быть? Судьбу никто никогда не видел, зато каждый с ней встречался. Она приходит неожиданно, оставляет после себя множество вопросов и никогда не возвращается дважды в одном и том же обличье. Именно поэтому её никто не узнаёт, хотя все с ней знакомы.

***

Борис вышел на своём этаже, всё ещё находясь под впечатлением от разговора. Он машинально занёс пакет с пивом в квартиру, но потом резко остановился. Долго смотрел на бутылки, а затем одним движением отбросил их в угол.

— Папа? — раздался тихий голос Алины из дальней части коридора.

Мужчина повернулся. Его дочка стояла, кутаясь в слишком большой домашний халат, принадлежавший раньше её матери, с глазами, покрасневшими от слё; 1b88 ;. И он вдруг понял: она плачет слишком часто. А он? Он даже не был рядом, чтобы её утешить.

Отец опустился на колени и раскрыл руки.

— Иди сюда,  — тихо сказал он.

Алина бросилась к нему, уткнувшись в его шею. Её маленькие плечики вздрагивали от рыданий. Только сейчас он понял, что всё это время она страдала гораздо больше, чем он сам. Дочка потеряла мать, но не могла потерять ещё и отца.

Борис держал Алину на руках и чувствовал, как её дыхание постепенно становится ровным. Она всё ещё была маленькой девочкой, но боль и утрата сделала её взрослой. Эта мысль резанула его, как нож. Он потерял жену, но сейчас осознал, что был близок к тому, чтобы потерять свою дочь. А вместе с ней — и самого себя.

Ему вновь припомнились слова той странной девушки. Судьба. Она сказала, что боль — это путь. Но теперь он понимал, что судьба не даёт выбора. Она просто приходит. Она не спрашивает, готов ли ты. Она не предупреждает. Она отнимает, ломает, рушит всё, что тебе дорого. Судьба безжалостна.

Но она совсем не враг.

Судьба не спрашивает, что ты хочешь. Она просто кладёт перед тобой то, что уже есть. И самое главное — она никогда не даёт тебе того, с чем ты не сможешь справиться. А уж другое дело, захочешь ли ты?

Борис вспомнил, как он кричал в пустоту, как проклинал судьбу, как пытался утопить боль в алкоголе. Он винил её за всё. Но девушка из лифта была права: судьба не наказывает и не награждает. Она — нечто большее. Она просто показывает, кто ты есть на самом деле.

«Судьба — это не выбор пути. Это выбор, каким ты станешь, пройдя этот путь».

Он посмотрел на Алину. Она потеряла мать. И эта рана останется с ней навсегда. Но в её глазах ещё есть свет. И этот свет — его ответственность. Его долг.

Борис вдруг понял, что судьба не отняла у него всё. Она оставила ему самое главное: шанс. Шанс быть здесь, быть рядом, быть для дочери тем, кто поможет ей пережить эту утрату. Шанс не сломаться. Шанс любить и дальше, наслаждаясь мгновениями хрупкой жизни, которая может закончиться в любой момент.

Он поставил дочку на пол, присел рядом и посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты знаешь, как мы будем жить дальше? — тихо спросил он.

Алина покачала головой, шмыгнув носом.

— Мы будем жить так, чтобы мама могла нами гордиться,  — сказал Борис, пытаясь сдержать ком в горле. — Ты и я. Вместе.

Девочка кивнула, обняв его снова.

Мужчина поднялся и медленно подошёл к пакету с пивом. Он поднял его, посмотрел на эти три ежедневные пластиковые бутылки, на символ своего бегства, и без колебаний понёс их на кухню. Открыв их, он вылил каждую в раковину, одну за другой.

Он знал, что впереди будет трудно. Очень трудно. Боль никуда не исчезнет. Потери не вернуть. Но теперь он понимал, что судьба не сломала его. Она дала ему шанс стать сильнее.

И в этом была её загадка. Судьба — не добрая и не злая. Она не даёт выбора, но даёт возможность. Она не объясняет, зачем что-то отнимает, но всегда оставляет что-то, за что стоит, чёрт возьми, бороться…