Как я преподавал евгенику в ВПШ

 
      Светлой памяти Альберта Константиновича Черненко и Юрия Севастьяновича Балабанова  посвящается
      
   Первый опыт преподавания я приобрёл, ещё учась в институте.  Коварная болезнь заставила меня  в начале 4 курса взять академический отпуск и уехать в город Борисов в Белоруссии, где жила моя мама.  Там я нашёл работу в училище механизации в качестве преподавателя спецдисциплины.  У меня так ловко получилось, что моя группа, где я был классным руководителем, стала передовой по всем показателям.  Директор училища уговаривал меня остаться, но желание закончить  институт очно  привело меня снова в Сибирь. И тут же случилось так, что  кому-то  из партийной верхушки нашей области пришла в голову идиотская мысль, обучить рабочих  номерного завода без отрыва от производства управлять трактором.  Их регулярно осенью посылали на помощь селу.   Конечно, я попал в группу студентов -«преподавателей» с нехилой зарплатой, что для нас было весьма актуально. Но, как  можно было научить  классных токарей, фрезеровщиков, сварщиков, слесарей, отработавших полную смену и оставленных ещё на 2 часа. Вслух они нас не ругали, но по взглядам и поведению было видно, как они ненавидели нас и тех, кто всё это придумал. Я почти уверен, что никто из  них не стал трактористом. Но, мы честно пытались им втолковать,  как устроен трактор.
      А теперь  о евгенике.  Я уже  пару лет отработал директором института,  как вдруг получил приглашение прочитать курс лекций для слушателей выпускного курса ВПШ (высшей партийной школы) на тему:  « Управление персоналом». Заведующий кафедрой (не помню его ни фамилии, ни имени) сказал, что рекомендовал меня Балабанов. Это был первый секретарь обкома комсомола. Когда-то мы с ним учились в одной группе.  Он ещё студентом отличался  организованностью, успешной учёбой,  активно работал в комсомоле, был комсоргом курса. Впоследствии он стал чрезвычайным послом СССР, работал в нескольких странах.   Не помню случая, чтобы Юрка отказал в помощи кому-то, кто к нему обращался.   Он вырос в простой крестьянской семье, хлебнул и горя, и голода во время  и после войны.   Это был настоящий патриот своей страны.   – «Так  Юрий Севастьянович   уже не работает  в Новосибирске».  – «А я с ним недавно в Москве встречался в мидовской академии. Случайно разговорились, я упомянул, что формирую программу  обучения по управлению персоналом. И он порекомендовал мне с Вами поговорить».
      Я вспомнил,  несколько лет назад попал на приём к Юрке в обкоме комсомола,  уже будучи замдиректора института.  И когда он меня спросил, чем я занимаюсь, то ляпнул:  «Управлением персоналом». Видимо, Юрий запомнил эту фразу и решил, что  я специалист в этом вопросе.  Слабо отнекиваясь, я всё же согласился сформировать этот курс. Нашёл какую-то книжонку по  этому вопросу, проштудировал её и так увлёкся, что незаметно для себя подготовил курс лекций. Его  должен был утвердить ректор. А ректор-то был не простой. А сын  Генерального секретаря Константина Устиновича   Альберт Константинович.  Об этом меня предупредили.  На поверку  оказался очень симпатичный мужичок моего возраста, доктор философских наук. Мы с ним за чашкой чая поняли друг  друга. Он  задал несколько вопросов по теме, сделал пару  толковых замечаний и на прощание сказал, чтобы я, не стесняясь, заходил к нему, если возникнет какая-нибудь необходимость.    Он выразил желание   периодически  узнавать, как идут дела  по  усвоению этого курса слушателями.  Сидя в кабинете, я обратил внимание на один телефонный аппарат цвета слоновой кости с гербом СССР на диске. Уловив мой взгляд, Альберт Константинович улыбнулся и сказал: «Это мой папаша постарался».  Аппараты «ВЧ» в те времена  стояли только в кабинетах первых лиц  республик, краёв и областей. В кабинете ректора он оказался  по семейным обстоятельствам. И ректор нисколько не кичился  этим,  и сразу заслужил мое уважение.
    Слушателями оказались непростые ребята.   Группа состояла из бывших секретарей райкома КПСС и  ВЛКСМ, всяких инструкторов областных и краевых комитетов  КПСС и ВЛКСМ. Половина из них были  породистые (на мой профессиональный  взгляд  бабника),  ухоженные, прилично одетые женщины с лукавыми глазкам). Мужики  также  выглядели  ухоженными, хорошо одетыми, весёлыми, знающими себе цену. Все они прекрасно понимали, что окончив эту школу,  получат  зелёный свет на руководящие посты в разных отраслях и прежде всего в партийных конторах со  всевозможными льготами, которые простому народу и присниться не могли.  Меня же много лет мучил вопрос, притворяется вся эта публика или искренне верит в торжество коммунизма. Если верит, то почему не живёт как весь народ.  А если не верит, то  понятно, почему  свято следуют «закону двойной морали». Сам-то я тоже был не святой, ходил в коммунистах, был депутатом районного совета, выступал на собраниях, но в отличие от партийной публики нёс какую-то ответственность за  свою работу.  А эти-то, особенно партийные функционеры,  ни за что не отвечая, руководящие указания сыпали налево и направо. И в отличие от нас имели те самые поблажки.  Короче, я был скрытым противником этой публики. И набрался наглости им преподавать.  Какое-то время спустя мне сообщили, что ректор хочет со мной побеседовать.  Оказывается, его интересовал ход занятий по  моему  курсу. К тому моменту я уже понял, что  слушатели  плохо усваивают материал.  Он их не заинтересовал.  Я всё время думал, в чём же дело. Эти мысли я и изложил Альберту Константиновичу. Он задумался и спросил: «А какие примеры Вы приводите в подтверждение Вашего материала?»   -  «Да, всякие».  – «А что-нибудь визуальное в Ваших лекциях есть?»   Вот тут я и понял свою ошибку и честно ему признался.  Он рассмеялся, подошёл к какому-то шкафчику, вытащил бутылочку коньяка, две рюмки, блюдечко с нарезанным лимоном и предложил продолжить беседу на сельскохозяйственные темы.   Тут меня овсом не корми, дай только поговорить. После второй рюмки я ему рассказал,  как повздорил с академиком  Заславской.  – «Постойте, а я-то думал, что она, действительно, права по поводу неперспективных деревень. Но, Вы меня убедили в обратном. Я этот вопрос отдельно продумаю». Рассказал я ему про  дружбу с Войцеховским, про Канторовича, про  Марчука с Аганбегяном. (http://proza.ru/2022/03/25/467.   После третьей рюмки я решился задать ему  вопрос: «Что это Ваш батюшка   недавно сказал так, что мы вступили в исторически длительную фазу развитого социализма?»   - «Что Вы слушаете всякую ересь?»  - рассмеявшись,  ответил он. Тогда мне показалось, что он, так же как и я,  не верит в коммунистическую   идею. Мы расстались весьма довольные друг другом, тем более что бутылку хорошего коньяка почти осушили.
       Замечания ректора по поводу использования визуального материала  заставило меня крепко задуматься. Тут, как часто это бывает, помог случай. Заведующая отделом внедрения  Элла  Д. на планёрке доложила, что,  наконец, получили долгожданную профессиональную видеокамеру и можно её использовать.  У меня в голове мгновенно родилась картина, как  разыгрываются  сцены различного поведения руководителя в  типичных  производственных ситуациях. Буквально за несколько вечеров я написал сценарий на такие темы: разговор руководителя по телефону, приём по личным вопросам, проведение планёрки. Помню, что было  6 эпизодов.  В каждом эпизоде   обыгрывалось правильное и неправильное поведение руководителя. Мне так понравился этот сценарий, но  тут я спохватился. Где взять артистов, чтобы разыграть этот спектакль?  Решился показать  эту писанину  своему заму по науке Саше К.  Он у нас был знаменит тем, что был активным участником художественной самодеятельности.   – «Саша, почитай и скажи, сможем ли мы сами разыграть эти сценки. Моё участие в них исключено».  Через день Саша пришёл ко мне со списком сотрудников, которых можно привлечь для спектакля. И у каждой фамилии  уже указана  роль. К удивлению никто из кандидатов в артисты не отказался от участия, и буквально за неделю  ролики были готовы. Местом   съёмки был мой кабинет.  За  это творчество в нерабочее время   я пообещал (и выполнил) награду,   один кг мандаринов каждому.  Доставал я их по великому блату.
             С видеокассетой за пазухой  я примчался в ВПШ и на практическом занятии ассистент прокрутил кассету слушателям. На дискуссию по поводу увиденного пришёл и я  и был весьма впечатлён тем, что  слушатели  почти точно уловили нюансы поведения руководителя. И дали каждому  сюжету правильную  оценку. Следует особо отметить, что в сценарии по личному приёму  разыгрывалась такая ситуация. Посетительница, (техник лаборатории Люба К.) пришла  к руководителю с бедой. У неё тяжело болела дочь.  Она всё время просила родителей принести ей яблок. А они не могли  нигде   достать  их зимой. Руководитель, услышав эту просьбу, неправильно ответил: «А что же я могу сделать? Могу только одолжить вам денег. И всё».  На что сотрудница, так вошла в роль, что заплакав, ответила: «А может быть, в вашем закрытом магазине  найдутся  яблоки? Деньги  у меня  есть»  (после съёмки мы, смеясь, поздравляли Любу с талантливо исполненной ролью).
       Вот тут открывалась неблаговидная картина фальши  поведения   руководителей, особенно партийных. Они призывают народ к  энтузиазму, сплочённости, терпению в ожидании лучших времён, а сами пользуются благами, не дожидаясь этих времён. Мой ассистент, который вёл занятие,  с испугом в глазах стал мне рассказывать, как взбудоражилась вся группа, разделившаяся на два лагеря. Я был удовлетворён, хвалил себя, что таких провокационных сюжетов в сценарии  заложил несколько в надежде, что  хоть у кого-нибудь проснётся совесть. 
        Недели через две ректор пригласил меня к себе и, здороваясь, сказал: «С Вами, Виталий Васильевич, не соскучишься. Мне тут два ретивых слушателя писульки представили. И Ваши сценарии охарактеризовали, как  «контру».  О евгенике заявили, как о лженауке и потребовали изъять этот курс из программы.   Я не поленился и посмотрел. По большому счёту, Вы абсолютно правы. Но, плетью обуха не перешибёшь». – «Альберт Константинович, ведь в этом курсе никакой евгеники в помине нет. Я только упомянул, что есть такая теория об улучшении человека. Речь идёт о  доведении до слушателей принципов управления персоналом. А вам, наверняка, известно, что материал хорошо усваивается на анализе противоречий, что я и применил  в этом случае».   – «И всё же, может, не столь резко рассматривать эти противоречия?   Как бы наши ретивые товарищи не нагородили кучу  всякой ерунды.  До меня-то их руки не дотянуться, а вот Вы можете пострадать». – «Я всё понял, Альберт Константинович. Кассета пока в единственном экземпляре. Я её могу передать либо Вам, либо уничтожить». Он задумался: «Уничтожать не надо. Пусть лежит у меня в сейфе. А мы с Вами давайте договоримся, что всем желающим узнать её  место нахождения  скажем, что она утеряна».      
       Меня подмывало спросить ректора, пользуется ли он обкомовской дачей, распределителем продуктов и товаров, на каких курортах он отдыхает. Однако, не стал, поскольку не чувствовал в этом человек какой либо фальши, чванства. Ведь будучи сыном Генсека, он мог ходить с надутыми щеками везде, где захочет. Но отзывы людей о нём были положительными. Возможно, «вертушка», которая стояла у него в кабинете, звякнула единственный раз, чтобы известить сына о кончине отца. Вскоре  страна узнала, что пришло время Горбачёва. С этим курсом по подготовке персонала  куда только меня ни приглашали, причём гонорары предлагались заоблачные. Много позже я узнал, что это был один из способов отмывания грабежом приобретённых денег.  Господь Бог и здравый смысл  не позволили мне развить эту деятельность.        Иногда очень жаль, что не сохранилась, ни кассета, ни мои рукописи со сценарием. И камера, которая нам помогла, давно сдана в утиль.  И  Балабанов Юрий Севастьянович   (2016), и Черненко Альберт Константинович  (2009), и многие «артисты»  покинули этот мир.   Почему-то мне захотелось написать обо всём этом. Видимо, потому что в этой истории фигурировали достойные люди.
        Молниеносное обрушение могучей державы, разгон  КПСС  для меня, как и для многих, оказались  столь неожиданными и нелогичными, что   это до сих пор осталось  непонятым  до конца. Но, ладно я  положил свой партбилет среди томиков товарища Ленина, порадовался, что не надо платить партвзносы. А каково партийным функционерам?  Они в одночасье лишились всех привилегий. Особенно пострадали пенсионеры.  Какое-то время мне даже было жалко их.  Но, вскоре выяснилось, что большинство из этой публики очень хорошо вписалось в рыночные отношения. И буквально через 2-3 года стали очень богатыми людьми. И теперь уже на «законных» основаниях пользовались такими льготами, которые партийным функционерам и не снились.  Бывшие  атеисты в одночасье «поверили» в Бога,  очевидно, надеясь на то,  что он простит все прежние и будущие прегрешения. 
      Как вели себя в этой в сложившейся ситуации Альберт Константинович и Юрий Севастьянович, я не знаю, поскольку связь  с ними в этой новой жизни оборвалась. Но, уверен, что  они своего достоинства не потеряли.
  10.01.2025 г. Минск