Как мы ходили домовничать

               
Было это всё уже давно. Кажется, что прошла целая жизнь, да ведь так оно почти и получается. Добрые, светлые воспоминания из детства с возрастом становятся ещё дороже, ещё теплее. И, наверное, у каждого человека они есть, даже и не у самого хорошего, оступившегося когда-то, прожившего большую свою часть жизни не так, как бы надо. (Помните фильм «Калина красная»).
К чему вспомнился тот фильм, в главной роли в котором снялся сам Василий Макарович Шукшин? Да к тому, что лечат те воспоминания, заставляют порой что-то переосмыслить, понять, оглянуться на жизнь свою с высоты прожитых лет разных людей, с разными судьбами. Наверное так.
Зимой, бывало, в разное время, Прасковья каждый год ездила в город Горький в гости к своей дочери, зятю и их детям. Хоть и была тётка Паша уже не молода, но хозяйство своё держала исправно. Была у неё и своя корова. Так что летом тётке Паше, которая приходилась сводной сестрой Санькиной бабушке Ульяне, некогда было разъезжать по городам да весям. Санька, озорной мальчуган, любил, когда в доме собирались бабушкины подруги, в том числе и тётка Паша, или как её звали в узком кругу, Паруня.
Однажды, перед Новым годом, тётка Паша в очередной раз пришла в гости к своей сестре Ульяне. Было как раз воскресенье и Санька находился дома ввиду своей простуды. А так бы он уже с утра убежал на горку, прихватив с собой старенькие деревянные лыжи, которые достались ему после брата и деревянные небольшие санки. Старший брат Колька был уже на улице. Асатова горка, как называли её вся детвора в округе, да и взрослые тоже, зимой всегда была оживлённой. Местные мальчишки, да и ребята старшего возраста, съезжали по наторённой лыжне до самой речки «Исток», строили трамплины, на которых нередко ломали носа своих деревянных лыж, а потом соединяли их при помощи дощечек и жести. На световом столбе, который стоял на взгорке, висела предупреждающая табличка о поражении электрическим током, которую в своё время прикреплял Борис Григорьевич Асатов, дядя Санькиного друга, Вовки Асатова. Так эта жестяная табличка зачем-то была вся истыкана наконечниками лыжных палок.
- Ульянка, дома ли? -  окликнула с порога сестру тётка Паша.
- Дома Пашенька, дома- выглянув из-за занавески маленькой кухоньки сказала Ульяна. - День добрый тебе, ты раздевайся, к столу проходи. Самовар ещё не остыл, сейчас чаёвничать будем.
- Да я ненадолго к тебе, с просьбой- ответила тётка Паша, но всё же от приглашения сестры не отказалась.
Ульяна водрузила самовар на стол, поставила миску с малиновым вареньем и разноцветную вазу с конфетами. Небольшие деревенские окна в доме были красиво расписаны никольскими морозами, а между рамами на вате лежали ёлочные игрушки и несколько пластмассовых ярких игрушечных птичек. Ульяна каждую осень и таким вот образом обустраивала домашний уют. От всей этой картины веяло теплом и умиротворением.
- Я вот с какой просьбой Ульянка к тебе- выпив вторую чашку ароматного чая, начала свой разговор тётка Паша. – Помнишь, в тупоры приходила к тебе, говорила, что собираюсь к Клавдии съездить. Так вот, перед Новым годом как раз и надумала ночки на две, а то и на три отправиться в город. А там каникулы начнутся. Внучонка Серёжку как раз с собой привезу погостить, да и другие внучата приедут, Коля с Надей, соскучилась уж я по ним. Так что надо подомовничать у меня, возьмёшься ли, не откажешь?
- Ну раз надо так надо Пашенька- ласково ответила сестра. - Корова пока не отелилась ещё, так сноха Шура с хозяйством думаю справится. Она должна вот -вот с фермы уж прийти. Когда уезжаешь-то?
- Во вторник поеду, бают там потепление будет, так что днём можно печку железную два раза и не топить. Ну там если что, дак быват посмотришь.
- Посмотрю Пашенька, посмотрю, ты не переживай, поезжай с Богом. А мы вон с внучком Сашенькой у тебя и похозяйничаем, чай уж не впервой. Думаю, что к тому дню он поправится, температуры нет уже, и то хорошо.
Санька, когда пришла тётка Паша, перебрался из передней избы на старенький диван, стоявший у русской печи, и принакрывшись старым овчинным шубником всё слушал молча разговор бабушки и её сестры. Саньке было невтерпёж оказаться в доме тётки Паши в качестве домовничего. Хоть он и раньше неоднократно бывал в гостях у бабушкиной сестры на крестах. (Крестами до сих пор называется то место в деревне, где пересекаются четыре улицы. Центр деревни с давних времён, откуда провожали в армию, на войну, в последний путь. Где на одной из старинных изб висела табличка с надписью: «Деревня «Исток» Покровской волости Макарьевского уезда Нижегородской губернии от 1761 года».
С утра Ульяна провожала сестру Пашу в город. Благо, что рейсовый автобус до Воскресенского останавливался как раз на тех самых крестах. Паруня наказала Ульянке как кормить скотину, когда лучше приходить ночевать и разъяснила другие несущественные мелочи, на тот случай, если сестра что-то забудет. Днём Ульяна ходила домовничать одна, а к вечеру брала с собой на ночлег Саньку. Так ей было сподручнее и спокойнее в чужом доме. И Санька с большим удовольствием дождался   того первого вечера, когда с круглым фонариком, который разрешил ему взять папа Коля, пошел под покровом звёздной декабрьской ночи домовничать с бабушкой к тётке Паше.
Ульяна достала ключ от двери из кармана старенького пальто, попросила внучонка посвятить на замок. Уличный фонарь светил тускло и едва освещал всю площадь крестов. Леспромхозовские дровяные отходы с Дунаевых Полян уже лежали возле железной печки, Ульяна натаскала их ещё днём. Когда дрова разгорелись, то в тётки Пашином доме стало заметно теплее и уютнее. Ульяна разложила на стол ужин и позвала Саньку, который любопытно изучал своим детским взглядом лимонное дерево с почти созревшими жёлтыми продолговатыми плодами. У тётки Паши в доме окон было много, и все они были обращены на юг и на запад. Так что дневного света для лимона вполне хватало, и он хорошо цвёл и плодоносил в течение всего года. Тётки Пашин дом состоял как бы из одной комнаты или избы, как говорили в те времена, и лишь дощатая перегородка отгораживала одну небольшую комнатёнку, в которой у тётки Паши жили в разное время, так называемые, квартиранты.
- Бабушка, а что это за доски под потолком рядом с печкой? -  спросил после ужина Санька.
— Это полати сынок- ответила бабушка Ульяна.
- И для чего они? -не унимался с вопросами Санька.
- Раньше, когда в доме было много народу, то там спали люди, бывало дети, и те, что помоложе. Да и теплее на полатях было в морозные дни, а на полу спать холодно. А старики гоношили на печь забраться. И полегче туда залезть и тоже тепло.
У тётки Паши было две кровати в доме. Третья, с железной сеткой, стояла за перегородкой. Ульяна улеглась на ту кровать, что изголовьем была повёрнута на западную сторону. Последняя охапка дров в железной печке уже прогорела и в большой комнате стало тихо. Лишь только тикали мирно маятниковые настенные часы, посапывал на печке старый кот, да из старенького радио с убавленным звуком слышался какой-то радиоспектакль. В Санькином доме были и телевизор, и радиола, но вот радио, того самого обычного радио, которое во времена Санькиного детства работало без умолку почти в каждом доме, у них почему-то не было. И поэтому Саньке казалось чем-то необычным и каким-то даже сказочным, то звучание из небольшой старой, ещё старинной конструкции в фанерном корпусе с одним регулятором, которое ему запомнилось на всю жизнь. Может быть ещё и от того, что в те минуты и часы с ним рядом была его любимая бабушка, а с ней было хорошо Саньке и спокойно везде.
Не даром говорят: Человек жив, пока о нём помнят. Память может быть разной, такова жизнь. Но плохое мы всегда стараемся забыть, или по крайней мере вспоминать редко, или по датам. А вот хорошие, добрые воспоминания просто необходимы. Они важны и по-своему ценны.

«В тупоры» то же самое, что «В ту пору»