Ночь Данилы-кузнеца. Часть II

После этой зимы в Туманное рвался уже я. Жена, напротив, постоянно мрачнела при разговоре о даче и отговаривала меня. Она даже просила меня продать участок и найти дачу в другом месте. Об этом, конечно, не могло быть и речи: я составил бизнес-план на три года вперед, и продать нашу житницу означало сжечь весь план к черту.

– Едва вспомню про дачу, как ты сразу «забудь», да «останься», да «продай»… Что за черт напал на тебя? – злился я на жену. – Отчего тебя так коробит? Из-за той ведьмы?

Ответа не было, жена лишь мрачнела еще сильнее. Однажды я не вытерпел и поехал один.

Туманное встретило меня прохладным весенним утром. Снег уже оттаял, хотя вокруг все было голо. У своих ворот я встретил ведьму.

– Катись назад, – прошипела она.

Я окинул ее взглядом, которого она заслуживала, открыл ворота, зашел и закрыл их перед ее носом. Мы долго смотрели друг на друга через ограду; наконец она хмыкнула и ушла.

В домике я нашел на столе письмо от Данилы. Там было лишь одно слово: «Приходи».

Ночью я пошел к Даниле; было очень холодно, даже холоднее, чем зимой. Данила открыл мне дверь, и в этот раз, несмотря на темноту в его доме, я мог точно заметить: его лицо было озабоченным, тревожным.

– Здорово, Данила! – сказал я. – С каких это пор ты нас сам приглашаешь? И где остальные?

– Так надо, – ответил Данила, схватил меня за руку и повел в темноту.

Его голос был совсем другой – глубокий, суровый, пугающий. Совсем не тот, которым он рассказывал деревенские байки.

Наконец, Данила усадил меня на скамейку, сел напротив меня и зажег единственную свечу. Я не видел стен, но мог догадаться, что мы не в той комнате, где сидели обычно. Там были окна, сидели мы в мягких креслах, а стол был гладкий, из березы, накрытый разными блюдами. Здесь же царила кромешная тьма, скамейка подо мной была жесткая, неудобная, а изрезанный дубовый стол был завален какими-то инструментами.

– Сегодня я расскажу тебе историю, которая сыздавна передается от отца к сыну в моем роду, – сказал Данила тем же суровым голосом.

***

– Это история моего пращура. Его звали Данилой, как и меня, и он был первый кузнец в деревне. Он был высок, широкоплеч, силен и небывало искусен в своем деле. Однажды выковал он такую цепь, что ни одна земная сила не могла сломать ее. «Колдун! Антихрист! – стали хулить его. – Покайся, грешник!» Тогда Данила вышел перед народом, во весь голос помолился Богу – и сковал такую же цепь.

Не было Даниле равных ни в силе, ни в мастерстве, но был Данила беден и слаб духом. Двор у него был захудалый, почти ничего не росло, а все, что попадалось под руку, Данила пропивал в кабаке. Так он пропил все: и двор, и кузницу – только с цепями не смог расстаться. Уже погряз в долгах, уже клянчил гроши на улице – а цепи не продавал, хотя знал им цену.

И вот пошел он в отчаянии прочь из деревни на реку. Подошел к обрыву, опутал себя цепями и хотел было броситься – но тут среди ясного неба раздался гром, и молния ударила в воду совсем рядом с Данилой. И увидел он на воде чью-то фигуру, от которой исходил мягкий и теплый свет.

«Слушай, Данила-кузнец, – раздался голос. – Каждую зиму в этом краю свирепствует ведьма. Мало ей было отдать сатане свою душу – она отдает ему и чужие, чтобы рассчитаться за свое бессмертие. Завтра наступит весна, придет ей срок расплачиваться с сатаной. Она должна принести ему еще много душ. Это могучая ведьма: ни земным, ни небесным силам не одолеть ее в одиночку. Но вместе – справимся. У тебя есть цепи, вершина земного мастерства; небеса закалят их молнией, и тогда ведьма не вырвется из них. Приведи ее сюда на покаяние – тогда искупишь свои грехи».

Данила в трепете лишь едва кивнул – и тогда в него с грохотом ударила молния. Очнулся он от жгучей боли и увидел, что его цепи красные от жары. В ужасе он вздрогнул, и цепи легко слетели с него, будто потеряли свой вес. Данила пробовал взяться за цепи в рукавицах, но те от прикосновения вмиг обратились в пыль.

Тут из еловых зарослей выползла черная, как ночь, лисица. Она притронулась к одной цепи, обожглась и отскочила от нее, а потом настороженно обнюхала каждую цепь. Затем подбежала к Даниле, ласково потерлась о него, легла ему на ноги и вдруг заговорила человеческим языком:

«Слушай, Данила-кузнец, – ехидно молвила она. – Нелегкая выпала тебе доля, а взамен что? Ну простят тебе твои грехи, а какая тебе от этого выгода? Я тебе предложу сделку получше. Ведьма эта не только сатане задолжала, но и нам, ее друзьям и подружкам. Ему-то она долг исправно платит, а мы от нее уже тысячу лет ничего не дождемся. Ловко же скрывается от нас, мерзавка. Замани-ка ее к нам в туман, схвати-ка своими цепями – и будет тебе такое богатство, о котором ты и не мечтал».

Данила кивнул – и очнулся в деревне; ни лисы, ни цепей, только она. Данила сразу узнал ее, испугался, что она прочтет его мысли и убьет, – а она лишь глупо улыбнулась. Он пытался лгать, хитрить, заходить издалека, но ответом была только та же глупая улыбка. Хоть предложи ей взять нож и отрезать себе голову – она, кажется, возьмет и отрежет.

«Что за ведьма такая? – недоумевал Данила. – Мне, право, лишь одно решить надо: куда ее вести?»

И лишь этот вопрос Данила никак не мог решить. Он стоял и смотрел на небо, и на свой двор, и опять на небо, и опять на свой двор… А рядом стояла она и ждала ответа: где же он назначит ей свидание в эту ночь?..

Наконец наступила эта ночь. Было очень холодно, даже холоднее, чем зимой. Ведьма вышла из деревни и поднялась на холм. Внизу стелился белый туман… внезапно из него вырвались две красные цепи, схватили ведьму за шею – и пронзительный крик разнесся по округе…

В деревне проснулись, узнали ее голос, бросились искать – и скоро нашли. Туман в низине рассеялся, труп обнаружили в овраге. На шее красные следы, а на лице такая злоба, с которой смотрят на предателя… А Данилу-кузнеца больше не видели.

***

Я слушал эту историю в полусне и не мог понять, сколько прошло времени – несколько минут, одно мгновение или тысяча лет. Закончив рассказ, Данила наклонился вперед и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я думаю, – сказал он, – что история врет.

– Еще бы, – усмехнулся я. – это же сказка для детей, чтобы попугать их.

– Нет, – протянул Данила. – Она недоговаривает, поэтому и врет. Ведь если ведьма поймана, почему она возвращается каждый год?

Меня что-то кольнуло.

– Завтра наступит та самая ночь, – сказал Данила. – Ночь Данилы-кузнеца, когда нечисть подводит итог своим злодеяниям и прячется, чтобы избежать кары и набраться сил. Если я не вернусь, ты должен будешь…

– Он не подходит, – перебил его голос, исходивший неизвестно откуда. – Что у него есть? Только бездумные детские шалости…

– Я не понимаю… – залепетал я, вдруг осознав что-что. – Данила, ведьма, холод, туман, холм, ночь…

– Уж ты устал, и знамо почему, – сказал Данила обычным голосом, который я слышал в прошлом году, – В такой поздний час ум за разум зайдет. Иди-ка отдохни, утро вечера мудренее.

Я очутился в своем домике, не помня, как добрался. За окном была ночь. Я находился в том же состоянии полусна, пытался то заснуть, то проснуться – не получалось ни то, ни другое. Мне оставалось лишь мучительно ждать… чего?

Внезапно тишину ночи прорезал ужасающий женский крик. Дрожь пробежала по телу; не давая отчета своим действиям, я вскочил с кровати, рванулся к выходу, распахнул дверь – и грохнулся на пол от испуга.

На пороге стояла Варвара Антиповна. Выражение лица у нее было нечеловеческое, а глаза – кроваво-красные. Они вцепились мне прямо в душу. Я попытался вскрикнуть, но вырвался лишь слабый кашель. Тут я опомнился – на пороге никого не было.

Я помчался к холму, забрался на него – туман в низине рассеялся. Я сиганул вниз, зацепился за корень, покатился кубарем и упал в еловые заросли. Потирая ушибленное место, я приоткрыл глаза и увидел, что надо мной стоит черная, как ночь, лисица. Я вскочил – она пропала.

Не зная, куда бежать, я все же побежал со всех ног – и нашел.

В неглубоком овраге, где уже расцветали подснежники, лежала ведьма, которая прокляла меня в прошлом году. На шее красные следы, а на лице такая злоба, с которой смотрят на предателя. «Не кузнец ее предал, – неожиданно и смутно подумалось мне. – Но кто тогда?..»

Я очнулся в квартире. Солнце било в глаза. На меня с недоумевающим выражением лица смотрела жена. Я бросил взгляд в зеркало напротив кровати; мое выражение лица было натурально смехотворное.

– Ты чего это с утра такой комик? – ответила жена на мои расспросы. – Не уезжал ты ни в какое Туманное. Ты вчера днем бухнулся в кровать и отключился на целые сутки!

Ни с того ни с сего мне вспомнился комедийный фильм, в котором парнишка за день познакомился с девушкой, очаровал ее, женился на ней и сделал ей ребенка – а наутро понял, что это был лишь сон. «Как много времени мы теряем! – подумал я и ухмыльнулся. – Как бессмысленно медлим!»

Издав какой-то лисий крик, я с животным ликованием набросился на жену.

(Продолжение следует.)