Однажды ночью

Кажется, спать бы, что мешает, что не дает уснуть. Забот теперь будет меньше, со службой все решено, право на отставку гарантировано, назначенное содержание обещает спокойные дни. И все- таки не спится Ивану Ивановичу, вчерашнему председателю районного суда. Вот и сейчас, среди ночи, то ли по привычке или по другой какой причине, он вдруг проснулся, сел на кровати и, нащупав впотьмах край постели, настороженно прислушался.
А за стеной что-то скрип-срип… То ли окно на балконе отрыто, то ли ветер пробрался в кухню, или же это березы в городском парке тоскуя, зовут к себе... И по оконному стеклу кто-то осторожно, будто веником, шарит… Неужели опять мокрый снег пошел?
Несколько минут Иван Иванович прислушивался к доносившимся до него звукам. И внезапно, будто вспомнив что то важное, встал. Несколько раз прошелся по комнате. Улыбнулся, вспомнив вчерашний день. Он был опять непростым, как и несколько последних месяцев. Но решение было принято и подписано. Вчера он провел в своей жизни важную  и уже непреодолимую черту, решив уйти в заслуженную отставку. Да, можно было и еще работать, но не было в этом крайней необходимости. Не было и сил начинать все сначала. Позади почти 30 лет непрерывной службы. В них ночей бессонных было больше, чем каких-либо других.
С лица Ивана Ивановича соскользнула тень улыбки, растворившись в ночной темноте. Если бы она задержалась еще на секунду, он бы заметил сухие слезы на краешках своих глаз и губ.
А за стеной опять что то скрип-скрип…
Вспомнилось Ивану Ивановичу, как приехал он в этот омский город после службы. Вспомнил, как пролетели 5 лет учебы на юридическом факультете. В темноте ему виделись лица. Один, второй, третий. Промелькнули в памяти годы работы в прокуратуре, время сдачи экзамена на судью, радость первого назначения и волнение перед первым судебным заседанием.
Он подошел к окну и отодвинул занавески. За стеклом, покрытым инеем, лежал ночной мир, погруженный в белоснежный покров. Снег казался живым. Казалось, он шепчет о нерассмотренных еще делах, о незащищенных им людских судьбах. Он один мог слышать этот шепот, так всегда ему шептала справедливость.
Он тихо вышел в коридор, включил осторожно свет и торопливо начал одеваться. В своем любимом пуховике, в вязаной шапке, со строгим выражением лица. На ногах верные зимние ботинки. Дверь в коридор открылась, заглянула жена.
- Ты опять не можешь уснуть. Ложись, все будет хорошо, я рядом…
- Снег идет.
- Ну и пусть он идет, а ты не ходи никуда.
Иван Иванович строго посмотрел на нее и, молча, ничего не ответив, вышел из квартиры.  Лифт верно отсчитал этажи.
На улице темно. Но это только вначале. Вот смутно вырисовывается силуэт дома. Вот ворота, а вот и улица. Все здесь знакомо. Не раз ночью он бродил здесь. Совсем глаза закрыть – можно и по памяти… Но дорога скользкая. Снег ложится на шапку, на ресницы, на теплое лицо. Снежинки не тают,  они растворяются, превращаясь в мгновения воспоминаний.
Вот эта снежинка на правой щеке– сын, а вот эта, на левой – дочь. Они где то рядом, они приглашали к себе. А вот эта снежинка, которая упала за шею и растаяла, уколов холодком – первая жена, которая ушла в снег и однажды не вернулась.  Фонарь освещал медленно падающий снег. Он слышал сквозь память топот детских ног, бежавших ему навстречу, когда он приходил домой после очередного приговора. Сейчас бы он сам бежал им навстречу…
Ветер решил осыпать его снегом -воспоминаниями. В огромном доме кто-то также не спал, чьи-то окна светили в темноту и не хотели гаснуть. Может быть, это сердца их хозяев так громко скрипели ему. Может быть, они также переживали то, что происходило вчера. А может, нет. Этого не дано знать, это знает только всевышний, который и есть старший судья.
Не было печали. Была боль, вид которой он раньше не знал. Она долго не приходила, и вот, все-таки решила навестить.  Она подходила к нему осторожно, будто боялась испугать. Но она знала свое дело и действовала наверняка. Ее нужно пережить. Иначе с ней не справиться. Пережить ее нужно самому, тихо, не раня никого рядом.
В это раз он проходил по ночной улице не спеша. Позади неровной дорожкой оставались годы, сомнения и воспоминания. Впереди была другая жизнь, еще не совсем изведанная, но… Ему не привыкать. Здесь он сможет так же все расставить по своим местам. Он сможет все взвесить и принять верное решение. Теперь он есть у себя сам и достоин быть с самим собой. Долог путь к самому себе. Он даже труднее чем путь ввысь.
Снег настойчиво напоминал о себе.
Дома Иван Иванович разделся и снова сел на кровать. Засыпая, он  прошептал себе: «Утром наступит новый день».