Шаг в вечность

Лёшка смотрел в хмурое мартовское небо, уже подёрнутое лёгкой дымкой угасающего взгляда. Говорят, у человека, находящегося на пороге смерти,  перед глазами проносится вся жизнь. Не врут.
Успел ли он пожить за свои семнадцать лет? Ещё как...
Сын красноармейца и доярки, одной из бывших, урождённой княжны, он был назван в честь деда по материнской линии, офицера царской армии, погибшего на фронтах Первой мировой. Мать тайком от отца рассказывала ему о деде, и маленькому Алексею он представлялся русским былинным богатырём.
Их семья получила право на существование, потому что бабушка, женщина очень чуткая к общественным настроениям, вовремя поняла, как нужно действовать, чтобы выжить в стране, в любой момент готовой расколоться: одной из первых в их губернии она открыто поддержала рабочих. Она действовала наперёд, спасая себя и своих детей, проклинаемая роднёй и прежними друзьями, но обожаемая теми, на чью сторону встала. Сын не смог ни понять её, ни простить – они оказались по разные стороны баррикад во время гражданской. Он до последнего сражался за то, во что верил, и погиб на Урале. Дочь же, выросшая в полном подчинении матери, покорилась судьбе: вышла замуж за рабочего, помогала матери раздавать имущество, а несколько позднее вместе с ней и своим мужем агитировала народ на вступление в колхоз. Лишь однажды она воспротивилась, не позволив никому дать своему ребёнку имя. Нет, здесь она настояла на своём. Ни до, ни после она не перечила ни мужу, ни матери. Таким образом она отдала дань уважения своему отцу, которого горячо любила, но вынуждена была молчать об этом и лишь украдкой молилась за упокой его души и души погибшего брата, а ещё рассказывала о них маленькому сыну, чувствуя в нём, как она говорила, их породу.
Лёшка помнил бабушку, женщину довольно жёсткую, ругающуюся похлеще заправских мужиков, не боящуюся труда и лишений, добровольно отказавшуюся от всего не во имя равенства и братства, а во имя жизни, но умело выставляющую это так, как того требовали обстоятельства. Он не любил её, но был благодарен за подаренную возможность жить.
Мать с отцом жили в мире. Может, особенных чувств между ними и не было, но точно были уважение и готовность поддержать друг друга, а это порой куда важнее.
Бабушки не стало незадолго до войны: постоянная работа на пределе сил сломала её. Именно тогда мать научила Лёшку молиться за упокой  души. Конечно, кроме них двоих, об этом никто не знал.
А потом началась война. Многие тогда вспомнили или узнали молитвы.
Отец погиб в первые месяцы, мать с Лёшкой, окончившим семилетку, работали в колхозе под общим лозунгом «Всё для фронта! Всё для Победы». Это не было партийным призывом - это было желанием народа.
Лёшку война многому научила... Его дед, дядя и отец погибли на разных войнах и фронтах, но их объединяло то, что они боролись за свою страну. За Родину. Родина - это не твой дом, а каждая песчинка, камушек, каждый миллиметр выжженной, вытоптанной и пропитанной кровью соотечественников земли, и  бороться с врагом – это святой долг. Лёшка боролся с фашистами, работая в колхозе. И миллионы  людей помогали солдатам, стоя у станков или распахивая и засеивая землю. Бороться можно по-разному.
Но когда враг подошёл слишком близко, Лёшка понял, что его прежней борьбы уже недостаточно.
Мать не отговаривала. Тихо помолилась, надела ему на шею маленький  крестик, который хранила долгие годы в старенькой шкатулке, перекрестила и, сунув в руки мешок, по-русски трижды поцеловала. Лёшка ушёл к партизанам.
Он видел смерть так часто, что почти привык к её ледяному смрадному дыханию и тихим шагам за спиной.  Когда обмороженными пальцами чистил винтовку, сидя возле костра, даже бросал в шутку через плечо: «Не в этот раз, старая!». Или когда видел расплывчатое отражение в воде своей местами посеревшей головы, усмехался: «Ещё повоюем чуток!». Поседел Лёшка не после бомбёжки, не после обстрелов или жестокой рукопашной, а после того, как вошёл с отрядом в уничтоженную фашистами деревню и увидел, что стало с жителями. Они не успели совсем чуть-чуть, но это самое чуть-чуть перевернуло его мир на до и после. Здесь не было живых. Здесь был запах боли, страданий и уже привычный Лёшке смрад смерти, а ещё стояла звенящая тишина, которая пробирала до костей. То, что было когда-то деревней, предстало перед отрядом пепелищем с чёрными обугленными  стенами нескольких  уцелевших  домов. В центре пепелища стояла наспех сколоченная виселица, на которой плавно и, что самое жуткое, бесшумно покачивались на ветру три изувеченных тела с табличками на груди, гласящими: «За помощь партизанам!». На крыльце одного из уцелевших домов раскинулось тело расстрелянного старика. Он застыл с выражением настоящего ужаса на лице. Лёшка подошёл и, наклонившись, закрыл ему глаза: не было сил выдержать этот взгляд.
Но самое жуткое ждало впереди: большой амбар, почти полностью сгоревший, а в нём.... Тогда Лёшка впервые перекрестился при товарищах. Да чего таить, многие перекрестились, стиснув до скрежета зубы и зажмурившись. Десятки обугленных тел, включая детские, навсегда отпечатались в сознании каждого. И никто в этот момент не посмел бы осудить кого-то за «религиозные пережитки». Они, конечно, слышали о подобных расправах, да и видели уже немало, но такое и так близко – впервые.
В оглушительной тишине вдруг громким набатом раздалось отдалённое одинокое карканье. Лёшка рухнул на колени, опираясь о приклад винтовки. В эту самую секунду он уже ни на толику не сомневался, за кем будет победа. Выцарапают, выдерут, вырвут, выгрызут, устилая путь к ней собственными телами, но победа будет за ними.
За оставшиеся несколько месяцев своей недолгой и нелёгкой жизни Лёшка видел ещё много смертей, пока не пришла и его пора. Видимо, смерть устала таскаться за ним по пятам, утомилась старая.
Их разведотряд, отправленный старшиной впереди основной группы,  выследили. Может, нашёлся предатель, а может, случайность или хорошо спланированный план противника, но Лёшка с тремя товарищами оказался в окружении врага. Исход боя был очевидным, но ни о каких переговорах и речи быть не могло. Лучше с честью, чем...

Лёшка смотрел в хмурое мартовское небо, уже подёрнутое лёгкой дымкой угасающего взгляда. Голосом матери в голове прошелестело: «Упокой, Господи, душу раба Твоего Алексия...» Да, он успел пожить. Последний вздох оборвался булькающим горловым хрипом.
Шаг в вечность – это тоже шаг к победе.



2024

Фото из Интернета