Пишу эту главу в канун новогодних праздников. Ни одно поздравление не обходится без этого пожелания: "Главное - это здоровья тебе!". Слышим это от других и искренне желаем другим. Решила в эти дни поделиться своими исследования на тему здоровья. Потому что тоже желаю всем здоровья! Но прежде всего желаю здоровых мыслей, которые дарят нам волшебство и ощущение радости от жизни!
Несколько лет назад получила такое сообщение: «Меня заинтересовала информация о семинаре «Здоровье». Но я не могу понять, как Работа по методу Байрон Кейти может улучшить мое здоровье? Я не понимаю, как Работа работает. Чем мне поможет участие в этом семинаре и насколько я буду себя лучше чувствовать после семинара?».
Тогда ответила так:
"Рада вашему интересу к Работе Байрон Кейти. Я могу поделиться своим опытом. Как и что будет у вас и других, не могу заранее знать, а предполагать не считаю возможным. И тем более не могу давать гарантий и обещаний. Могу предложить до начала семинара сделать Работу с вами, чтобы вы сами на себе проверили, как Работа работает, и могли увидеть свои результаты. Могу только об одном с уверенностью сказать: Работа работает всегда, поэтому обязательно что-то меняется в отношении того, что исследовал, что беспокоит и что вызывает переживания. А вот как именно изменится это отношение, зависит от искренности и смелости того, кто делает исследование.
Как Работа работает, тоже не понимаю. А еще не понимаю, как работает мой телефон. Но это не мешает мне им пользоваться. Более того, так и не смогла понять, как и почему загорается свет, когда нажимаю на клавишу выключателя. Но, когда мне нужен свет, просто включаю его: непонимание меня не смущает и тройка по физике в аттестате не мешает это сделать. Работа Байрон Кейти для меня – это возможность выйти из сумерек моих переживаний. Ответы на вопросы и примеры к переворотам выводят из темноты заблуждений. Они дарят свет и ясность. Поэтому делаю Работу – знаю, что мне она реально помогает. А уж как и почему она работает, даже и не пытаюсь понимать. Этим, как мне кажется, должны заниматься специалисты".
Сейчас, через много лет, могу добавить: меня по-прежнему не интересует, почему Работа работает, для меня важно разобраться, что влияет на глубину исследования, что реально мешает эффективности исследования.
Решила поделиться и с вами, мои дорогие читатели, своим опытом. Поэтому расскажу несколько историй про Работу «на здоровье».
Начну с небольшого эссе про мою головную боль. Написала лет пять назад.
Головная боль как средство защиты
Работа над претензиями к моей головной боли принесла много открытий. Первое: моя головная боль - прекрасное средство получения внимания от близких, очень эффективный способ ухода от участия в том, чем не хочу заниматься, но не решаюсь это сказать не только другим, но и себе. Еще поняла, что у меня болит не голова, а только небольшая часть сосуда, но я при этом обвиняю всю свою голову. А еще безоговорочно сдаюсь и подчиняюсь головной боли как всемогущему монстру. И с радостью сама принимаю решение стать беспомощной и неактивной.
Почему головная боль обладает такой властью? Да потому что остальная боль не воспринимается мною так трагично. Да и другими тоже: очень многие верят в то, что головная боль - это ужасно!!! Они себя вспоминают и сразу меня понимают. Головная боль - это всегда сочувствие. Потому что, когда болит нога, вполне можно дойти, можно поговорить, можно приготовить. А вот, когда голова болит, то лучше отгородиться от всех и всего, лечь и страдать. И тут снова включается механизм манипуляции. Мне не хватает смелости сказать другим: я устала, хочу отдохнуть, просто поспать днем, что-то не сделать или просто попросить сделать звук потише. Когда говорю, что голова болит, то другие сразу все понимают: не шумят, не просят что-то сделать, не нарушают мое пространство и мой покой.
Так что моя головная боль стала прекрасным средством защиты от других. И очень эффективным средством манипуляции. И переворот "Моя головная боль помогает мне спокойно жить" оказался правдивым и реальным. Головная боль - как пропуск именно в свою жизнь, куда не хотела никого впускать. Мне без головной боли было трудно говорить правду, то самое честное "нет", значимость которого прекрасно понимаю, только вот реализовывать не всегда решаюсь. И тут она, дорогая головная боль, - как палочка-выручалочка.
Кстати: мигрень меня мучила почти всю мою взрослую жизнь. Когда начала практиковать Работу, приступы иногда были даже чаще, чем обычно. Но через два года вдруг заметила, что моя мигрень ушла в длительный отпуск. К счастью, наверное, заблудилась где-то или оформила ПМЖ в другом месте. Головная боль бывает. Но уже не так часто и совсем не такая жестокая, как это было раньше. Но точно могу сказать, что мое честное "нет" все же получается все чаще говорить.
Продолжение http://proza.ru/2025/01/13/1878
24. Работа на здоровье полезна для здоровья
© Copyright: Натали Сидоренко, 2025
Свидетельство о публикации №225011101606
Свидетельство о публикации №225011101606
Рецензии
— И что ты тут делаешь? — спросила Стения.
— На кочуме, — улыбнулся Петя, — мосланул аж до Калифорнии.
— Твоё место на родине! У них свои такие есть, ты нужен там. Все, что Слава просил тебе озвучить.
— Это моя жизнь, — ответил Петя.
— Твоя, — Стюша сжала челюсти и стала похожа на популярного актёра Серебрякова, тот же взгляд. — В жизни надо выбрать правильный путь, в твоём возрасте уже не так просто! Знаешь, сколько в Москве не коронованных? Можно подумать, у тебя тут все в елочку? Мы серпуховские, оставаться стороне не наша философия. Ну, ты понял! Вернуться и как-то обосновать… Твоё поведение, чтоб все поняли.
— Ты никогда не понимала, кто я, и не хотела… — Петр прищурил глаза и посмотрел в сторону прохода. — Гена, что там чалишься? Моди! (Груз. «иди сюда»)
— Моди-цамоди, — Гиви нехотя приблизился, начал было. — Мне вообще велели ее охранять, туда, сюда.
— Да ладно, не подгоняйся, присядь с нами, уважь братву, потом будешь охранять, — оборвал его Петр. — Ничего, потерпят, их вообще тут нет. — Достав огромную сигару, Петя закурили, Стения присмотрелась, часы есть, «Костя Вашерон», не морские «Паша Филипп» за неподъёмные, но солидно. Не изменился! Петр никогда особо не беспокоился о деньгах кроме тех моментов, когда их у него совсем не было, они чокнулись.
— Именем братвы! — Гиви это устраивало.
— Именем… — Разойтись по-хорошему краями, проблем не будет.
— Ты давно здесь? — спросила Стения.
— Я давно, — не выдержал Гиви, — несколько лет.
— Как уехал! Рейсом до Владивостока, отсюда сюда, в Артёме ночь переколбасил, помогли пацаны Билла до Сан-Франциско, посмотрел на мост, уехал, одни трамваи. Весь насквозь перекованный, то вниз, то вверх, годы не те лазать по холмам, приличные дома по 5 000 000$.
— Билла убили, — Стения состроила разочарованное лицо, — по приказу Ткача вроде двое к машине подошли.
— Пидоры, — Гиви потянулся за спиртным, начинаешь пить с ВорОм, обычная жизнь заканчивается, обстоятельства не обычные. — რთ ჟთ ჱნავლა, ოჲ ეწგჲლთრვ (Ты знала, черт побери)… — Непонятно, к кому он обращался, к Стении или к бутылке, или к деве Марии, телохранители в криминальном мире несколько другие. Могут пить, курить и иногда спать с красивыми объектами своей работы, при этом стреляя или нанося удары куда надо, бесконечный опыт уличных боев, преимущественно городских. Пил он ее чистой, как в России, лучшее средство от поверхностной эмигрантской тоски, разбавлять водку кубиками льда, которые катает стоящая в углу грозная машина, ненужный пафос, дешевы понты.
Гиви был заряженный, но Петр не заметил, ножная кобура полицейского укорочённого пистолета «дерринджер» на четыре заряда под патрон «22 магнум», уменьшенной версии «Мини Коп». Присел от прямого в голову на одно колено, достал, навёл на цель двумя руками, переломил надвое, две двустволки, в два раза тоще и тяжелее обычных «гномов», достаточно большой живот грузину не мешал, мягкий, как подушка, питался отменно. Самое главное в жизни любого авторитетного кавказца питание, не люди, а автомобили, три раза в день заправляющие себя первоклассным топливом, замечания врачей о том, что все силы организм потом тратит на его усвоение, не еда, а нагрузка, игнорировали, Сталин как уставал, по ночам работам, немножко спал днём, а здоровье было, на второй ноге прикреплённый к лодыжке плотно в чехле лежал стандартный «золинген», немецкая стальная хлеборезка со стоком для крови, ничего особенного, выбрал из-за размера, складная дубинка «телескоп» была засунута сзади за пояс брюк, совсем не видно, внешне никаких запрещённых во время общения с Ворами предметов у охранника не было. Надо сказать, что если бы что не та пошло, шансов у Петра против них двоих кроме колдовства не оставалось.
— То есть, давно, — Стения выяснила все, что ей надо, как переговорщик, главное понять вопрос, а не его решение. Потом не торопясь, рассказала бывшему законнику все, что произошло за время его отсутствия включая задушенного ей в кинотеатре «Энтузиаст» менеджера собственной туристической компании, Гиви подмигнул, стерва! Любит до конца. Петр не перебивал, спросил, с кем приехал Студент, почему нагрузили Таню, на информацию о том, что за ним из столицы выехала зондер-команда, попросил уточнить, куда.
— Во Флориду? Я там никогда не был отсюда!
— И не надо, — заметил Гиви, — там опасно. Чего они потеряли?
— Автоматчики, — объяснил Петя, — поставили! Один козырной, Узбек, служил, сидел, держал положение.
— И все бросил? — В преступном диалоге обычно задаёт мотив не первая нота, а вторая, ответ на вопрос и реплику, могут так ответить, больше не захочешь говорить, все причастные к постоянному и однообразному потоку пафоса ненужных слов отбраковываются, реальные пацаны устали ad nauseam от таких дешевых понтов, весьма часто характеризующих блатной спор или беседу, которые часто намеренно длятся слишком долго, подробны, навязчивы и однообразно повторяются. Станиславский в них неприемлем, руки в боки, я самый злодей, взять оппонента голосом — вы меня слышали, товарищ солдат???!!! — как прапорщик в СА в образе не реально, усмехнутся, строишь из себя, значит, боишься потому, что ты не такой. Будь самим собой, хотя и это не гарантия, надо поймать интонацию разговора, единственный способ, мажор или минор, в каком ключе о чем идёт речь, во всех партитурах свои особенности, не уверен, не говори. Когда Высоцкий когда играл Жеглова, сильно переигрывал, великим простительно, Гиви говорил без драматических тонов обычным, иногда путая «и» и «ы», «взялы коробкы», Петр его полностью понимал, из семидесяти ВорОв, которых он в своё время знал близко, трое были евреями, пятнадцать русскими, два дагестанца, остальные с юга, Армения, Азербайджан, Грузия, приходилось подстраиваться под неспешную речь и экзотические конструкции грамотных русских слов с кавказским матом, выдержит не всякий. Впрочем, своё дело они знали, вели с ним себя достойно, потому что он — честный.
— Арсен чего с ними поехал? Он-то нет! Знали их по Коми, — В Коми АССР в лагерях было много «грузин», термин сводный, под него попадали и езиды, и турки-месхетинцы, и сваны, и мингрелы, и даже армяне, чеченцы и грузинские евреи, «швили», жившие в Грузии, о религии и ее различии речи быть не могло! Объединяла всех друга вера, чёрная. — Вроде нормальные ребята.
— Вроде нормальные ребята, — Петр забрал у Гиви его ответ, подержался в своей колоде и пошёл с него же. — Вроде нормальные ребята, Разбойник ко мне ехал, уметь надо. Выбрал нужную сторону, сейчас горд собой… И момент!
— Который не бывает, когда мы хотим, — подхватила Стения, — момент по фарту не приходит, проверяй фарт на кипиш! — Гиви ею восхитился, бомбическая! Вчера ещё изнуряла его в своей томной койке, насилу удовлетворил, пришлось пару раз, когда выходил из лифта, хотел удариться головой о кнопки, себя убить потому, что не смог с первого, не был совершенным, имела кровать и с Петей, это видно, а теперь сидит между двумя бывшими вчерашними любовниками, хоть бы что! Настолько в себе уверена, спорт дает что ли такую силу, надо хоть зарядку по утрам делать.
— Ты что с утра делаешь? — спросила Стения.
— Читаю что-то обычно, смотрю газеты.
— Только пока у тебя есть глаза! Ослепнешь, потеряешь зрение, выколют, читать ничего не будешь.
— Хотите сказать, что я тупой? — спросил он. Он так расстроился, что прослезился. (Я упустил свой шанс рискнуть.)
— Плакать должна я, а не ты, — запротестовала Стения.
— Нет, и если когда-либо будем так считать, только потому, что ты так сейчас сказал. Все понимаю, но поехать с ней обратно я не могу, под подпиской о невыезде. Запрещено покидать территорию Соединенных Штатов, ни одна компания не продаст билет до решения суда, я в компьютере. — Гиви задумался, почему им всем это надо? Возвращать Петю. Зачем скакать за пять вёрст за бутылкой хорошего вина, если оно течёт в твоём районе в Батуми на кухне из-под крана, подвесили бочку? В России Воров стало не хватать? Непонятно. Слава Славой, а у неё какая цель, спортсменка так посмотрела на него, осознал, сегодня будет ночевать не дома. Вместо слова «ложь» в Америке употребляют выражение «расхождение во мнениях», если республиканцы из Конгресса заявят, что Земля плоская, заголовок в «Нью-Йорк Таймс» на следующий день будет, конгрессмены не могут договориться о форме Земли. Всю правду Петя им не сказал, обычному человеку воровскую правду не осилить! Говядину можно приготовить тысячью способами, если задать стандарт, чтобы у всего населения Земли было как можно меньше возражений, это будет гамбургер из «Мак Дональдса», вот чем сильна Америка. — Поехали ко мне? Снял дом, как приехал, посадил розы, помогает. Пожарим чего-нибудь, посмотрим на закат, чего вам в мотелях гасится? Тут свобода!
Ара Ивановский 18.06.2025 05:34 • Заявить о нарушении
— На кочуме, — улыбнулся Петя, — мосланул аж до Калифорнии.
— Твоё место на родине! У них свои такие есть, ты нужен там. Все, что Слава просил тебе озвучить.
— Это моя жизнь, — ответил Петя.
— Твоя, — Стюша сжала челюсти и стала похожа на популярного актёра Серебрякова, тот же взгляд. — В жизни надо выбрать правильный путь, в твоём возрасте уже не так просто! Знаешь, сколько в Москве не коронованных? Можно подумать, у тебя тут все в елочку? Мы серпуховские, оставаться стороне не наша философия. Ну, ты понял! Вернуться и как-то обосновать… Твоё поведение, чтоб все поняли.
— Ты никогда не понимала, кто я, и не хотела… — Петр прищурил глаза и посмотрел в сторону прохода. — Гена, что там чалишься? Моди! (Груз. «иди сюда»)
— Моди-цамоди, — Гиви нехотя приблизился, начал было. — Мне вообще велели ее охранять, туда, сюда.
— Да ладно, не подгоняйся, присядь с нами, уважь братву, потом будешь охранять, — оборвал его Петр. — Ничего, потерпят, их вообще тут нет. — Достав огромную сигару, Петя закурили, Стения присмотрелась, часы есть, «Костя Вашерон», не морские «Паша Филипп» за неподъёмные, но солидно. Не изменился! Петр никогда особо не беспокоился о деньгах кроме тех моментов, когда их у него совсем не было, они чокнулись.
— Именем братвы! — Гиви это устраивало.
— Именем… — Разойтись по-хорошему краями, проблем не будет.
— Ты давно здесь? — спросила Стения.
— Я давно, — не выдержал Гиви, — несколько лет.
— Как уехал! Рейсом до Владивостока, отсюда сюда, в Артёме ночь переколбасил, помогли пацаны Билла до Сан-Франциско, посмотрел на мост, уехал, одни трамваи. Весь насквозь перекованный, то вниз, то вверх, годы не те лазать по холмам, приличные дома по 5 000 000$.
— Билла убили, — Стения состроила разочарованное лицо, — по приказу Ткача вроде двое к машине подошли.
— Пидоры, — Гиви потянулся за спиртным, начинаешь пить с ВорОм, обычная жизнь заканчивается, обстоятельства не обычные. — რთ ჟთ ჱნავლა, ოჲ ეწგჲლთრვ (Ты знала, черт побери)… — Непонятно, к кому он обращался, к Стении или к бутылке, или к деве Марии, телохранители в криминальном мире несколько другие. Могут пить, курить и иногда спать с красивыми объектами своей работы, при этом стреляя или нанося удары куда надо, бесконечный опыт уличных боев, преимущественно городских. Пил он ее чистой, как в России, лучшее средство от поверхностной эмигрантской тоски, разбавлять водку кубиками льда, которые катает стоящая в углу грозная машина, ненужный пафос, дешевы понты.
Гиви был заряженный, но Петр не заметил, ножная кобура полицейского укорочённого пистолета «дерринджер» на четыре заряда под патрон «22 магнум», уменьшенной версии «Мини Коп». Присел от прямого в голову на одно колено, достал, навёл на цель двумя руками, переломил надвое, две двустволки, в два раза тоще и тяжелее обычных «гномов», достаточно большой живот грузину не мешал, мягкий, как подушка, питался отменно. Самое главное в жизни любого авторитетного кавказца питание, не люди, а автомобили, три раза в день заправляющие себя первоклассным топливом, замечания врачей о том, что все силы организм потом тратит на его усвоение, не еда, а нагрузка, игнорировали, Сталин как уставал, по ночам работам, немножко спал днём, а здоровье было, на второй ноге прикреплённый к лодыжке плотно в чехле лежал стандартный «золинген», немецкая стальная хлеборезка со стоком для крови, ничего особенного, выбрал из-за размера, складная дубинка «телескоп» была засунута сзади за пояс брюк, совсем не видно, внешне никаких запрещённых во время общения с Ворами предметов у охранника не было. Надо сказать, что если бы что не та пошло, шансов у Петра против них двоих кроме колдовства не оставалось.
— То есть, давно, — Стения выяснила все, что ей надо, как переговорщик, главное понять вопрос, а не его решение. Потом не торопясь, рассказала бывшему законнику все, что произошло за время его отсутствия включая задушенного ей в кинотеатре «Энтузиаст» менеджера собственной туристической компании, Гиви подмигнул, стерва! Любит до конца. Петр не перебивал, спросил, с кем приехал Студент, почему нагрузили Таню, на информацию о том, что за ним из столицы выехала зондер-команда, попросил уточнить, куда.
— Во Флориду? Я там никогда не был отсюда!
— И не надо, — заметил Гиви, — там опасно. Чего они потеряли?
— Автоматчики, — объяснил Петя, — поставили! Один козырной, Узбек, служил, сидел, держал положение.
— И все бросил? — В преступном диалоге обычно задаёт мотив не первая нота, а вторая, ответ на вопрос и реплику, могут так ответить, больше не захочешь говорить, все причастные к постоянному и однообразному потоку пафоса ненужных слов отбраковываются, реальные пацаны устали ad nauseam от таких дешевых понтов, весьма часто характеризующих блатной спор или беседу, которые часто намеренно длятся слишком долго, подробны, навязчивы и однообразно повторяются. Станиславский в них неприемлем, руки в боки, я самый злодей, взять оппонента голосом — вы меня слышали, товарищ солдат???!!! — как прапорщик в СА в образе не реально, усмехнутся, строишь из себя, значит, боишься потому, что ты не такой. Будь самим собой, хотя и это не гарантия, надо поймать интонацию разговора, единственный способ, мажор или минор, в каком ключе о чем идёт речь, во всех партитурах свои особенности, не уверен, не говори. Когда Высоцкий когда играл Жеглова, сильно переигрывал, великим простительно, Гиви говорил без драматических тонов обычным, иногда путая «и» и «ы», «взялы коробкы», Петр его полностью понимал, из семидесяти ВорОв, которых он в своё время знал близко, трое были евреями, пятнадцать русскими, два дагестанца, остальные с юга, Армения, Азербайджан, Грузия, приходилось подстраиваться под неспешную речь и экзотические конструкции грамотных русских слов с кавказским матом, выдержит не всякий. Впрочем, своё дело они знали, вели с ним себя достойно, потому что он — честный.
— Арсен чего с ними поехал? Он-то нет! Знали их по Коми, — В Коми АССР в лагерях было много «грузин», термин сводный, под него попадали и езиды, и турки-месхетинцы, и сваны, и мингрелы, и даже армяне, чеченцы и грузинские евреи, «швили», жившие в Грузии, о религии и ее различии речи быть не могло! Объединяла всех друга вера, чёрная. — Вроде нормальные ребята.
— Вроде нормальные ребята, — Петр забрал у Гиви его ответ, подержался в своей колоде и пошёл с него же. — Вроде нормальные ребята, Разбойник ко мне ехал, уметь надо. Выбрал нужную сторону, сейчас горд собой… И момент!
— Который не бывает, когда мы хотим, — подхватила Стения, — момент по фарту не приходит, проверяй фарт на кипиш! — Гиви ею восхитился, бомбическая! Вчера ещё изнуряла его в своей томной койке, насилу удовлетворил, пришлось пару раз, когда выходил из лифта, хотел удариться головой о кнопки, себя убить потому, что не смог с первого, не был совершенным, имела кровать и с Петей, это видно, а теперь сидит между двумя бывшими вчерашними любовниками, хоть бы что! Настолько в себе уверена, спорт дает что ли такую силу, надо хоть зарядку по утрам делать.
— Ты что с утра делаешь? — спросила Стения.
— Читаю что-то обычно, смотрю газеты.
— Только пока у тебя есть глаза! Ослепнешь, потеряешь зрение, выколют, читать ничего не будешь.
— Хотите сказать, что я тупой? — спросил он. Он так расстроился, что прослезился. (Я упустил свой шанс рискнуть.)
— Плакать должна я, а не ты, — запротестовала Стения.
— Нет, и если когда-либо будем так считать, только потому, что ты так сейчас сказал. Все понимаю, но поехать с ней обратно я не могу, под подпиской о невыезде. Запрещено покидать территорию Соединенных Штатов, ни одна компания не продаст билет до решения суда, я в компьютере. — Гиви задумался, почему им всем это надо? Возвращать Петю. Зачем скакать за пять вёрст за бутылкой хорошего вина, если оно течёт в твоём районе в Батуми на кухне из-под крана, подвесили бочку? В России Воров стало не хватать? Непонятно. Слава Славой, а у неё какая цель, спортсменка так посмотрела на него, осознал, сегодня будет ночевать не дома. Вместо слова «ложь» в Америке употребляют выражение «расхождение во мнениях», если республиканцы из Конгресса заявят, что Земля плоская, заголовок в «Нью-Йорк Таймс» на следующий день будет, конгрессмены не могут договориться о форме Земли. Всю правду Петя им не сказал, обычному человеку воровскую правду не осилить! Говядину можно приготовить тысячью способами, если задать стандарт, чтобы у всего населения Земли было как можно меньше возражений, это будет гамбургер из «Мак Дональдса», вот чем сильна Америка. — Поехали ко мне? Снял дом, как приехал, посадил розы, помогает. Пожарим чего-нибудь, посмотрим на закат, чего вам в мотелях гасится? Тут свобода!
Ара Ивановский 18.06.2025 05:34 • Заявить о нарушении