Хирургия. Глава вторая

БУДЬ СПОКОЕН!

          «Будь спокоен!» – сказал я сам себе, и с этой фразой перешагнул порог палаты хирургического отделения Центральной районной больницы. Пока меня везла на инвалидной коляске из приёмного отделения молодая женщина, у меня сложились первые строчки, которые потом выльются в поэтическо-прозаическую повесть с соответствующими последствиями:
Жизнь протекает грустной песней: кружится хмарь над головой. В больничной карте интересней: (страница двести, том второй). «Не трусь!» – сказал трупапатолог, и при возможности – держись! Хоть путь у нас земной не долог, здоровья хватит на всю жизнь!
          Меня разместили в палате номер шесть, на аккуратно заправленной койке возле окна. На стуле рядом с моей кроватью сидел мужчина лет пятидесяти и ковырял отвёрткой замысловатую штуковину под названием «Магнето». Он соскабливал на газетный лист чёрную промасленную грязь и что-то бурчал себе под нос с периодическим возгласом: «Вот ё… твою…!» Слово «мать», переходя в звуковой провал, оставалось за кадром, но оно угадывалось благодаря своей популярности в родной лексике, в родной стране. Мужчина, мельком глянув на меня, сказал:
          - Я Вася Хрюкин, в прошлом энергетик, ныне – механизатор и по всем делам мастер. Живу в деревне Васильково. Может, слышал про такую?
          - Да, слышал.
          - А ты кто такой, из какой деревни?
          - Я писатель, Петров Сергей Петрович, в прошлом инженер-механик, ныне живу в Санкт-Петербурге.
- И что там делаешь?
- Я там живу, занимаюсь литературным творчеством – пишу книги.
- Книги пишешь? Это тебе надо? Делом бы занялся! Сколько тебе лет?
           - Много, далеко за восемьдесят.
           - Сколько-сколько? Не гони! Манишь…
- Мне действительно восемьдесят пять лет, и я не скрываю это.
Василий с недоверием посмотрел на меня внимательней и сделал заключение:
- Работа была гулящая у тебя, вот и на морде нет ни одной борозды. Повкалывал бы на производстве или в колхозе покорячился, так был бы как сушёная груша.
- Вася, ты горячишься с выводами. В прошлом я сорок лет строил коммунизм, который не удался не по моей вине. Работал ответственно, работу любил и всегда находился в трудовом пекле, в том числе и на металлургическом производстве. А стал писателем потому, что любил читать, с детства мечтал написать книгу. Я очень любил свою бабушку и обещал про неё написать, про деревню, про родителей, про хороших людей, которые встречались на жизненном пути… Про своих коллег, друзей. Ведь жизнь такая интересная! А у меня хорошая память. Я был общительный и контактный, умел видеть и чувствовать то, что другие не замечали… И когда понял, что мне есть что сказать людям, я выполнил обещанное.
          — Вот прям так взялся и сразу написал?..
- Нет, не сразу. До этого нужно созреть, дорасти, настроить себя, попытаться написать небольшой рассказ, стихотворение, письмо хотя бы, но постараться вдумчиво изложить мысли, чтобы они были интересными не только тебе, и имели смысловую насыщенность… Непростое это дело, но при желании и усердии всё получится. Были у меня сомнения в своих возможностях, и вот я решил посоветоваться с давним приятелем, журналистом. Мы с ним в молодости дружили, и я к нему относился с доверием. Так он меня сразу осадил словами: «Ты не представляешь, как сложно написать книгу человеку, не имеющему соответствующего филологического или журналистского образования. К тому же талант нужно иметь. Даже не берись за это дело, ничего у тебя не получится! Ты инженер! Занимайся своим делом. Не обижайся на меня. Живи спокойно, писателей без тебя хватает…». Про этот разговор я вспомнил через много лет, когда периодически с лёгкостью создавал рифмованные строчки, похожие на стихи, не задумываясь, нужны ли они кому-то… Это увлечение перешло в привычку. Так я осваивал литературное поприще и впоследствии издал первую книгу в возрасте семидесяти лет. Если тебе интересно, поговорим об этом позже.
- Извини, Петрович, я таких людей вблизи не видел, но уважаю! Книги читать люблю. Ты мне понравился, как только в дверях появился, но я не сразу распахиваюсь на людях. У всех деревенских такая привычка есть, и они остаются такими на всю жизнь, для самосохранения.
          Дверь палаты шумно распахнулась, как будто её открыли с размаха ногой, и в дверном проёме появился здоровый мужик. Не глядя на присутствующих, он жёстко сел на крякнувшую под ним кровать, чертыхнулся и завалился на бок. В палате запахло куревом…
          - Колька! Опять накурился гадостью, в палате не продохнуть! Щас начнёшь кашлять да сморкаться… Тебя в конюшне нужно держать, а не в больничной палате, нет от тебя покоя никому… - сказал Василий и вышел из палаты, придерживая дыхание…
          - Поговори мне! – буркнул Колька и отвернулся носом к стенке.