Вкусное для всех

Я как раз откинулся, пятёрку оттарабанил? И знаешь, как это бывает? Офицер по надзору мне говорит: в общагу приходить не позже двенадцати, каждую неделю отмечаться, в другой район не ездить, увидит меня с бутылкой – на сутки отправит. И вот это вот всё. А район этот – помойка та еще. Слонялся я вокруг общаги, пока в подвал этот не забрёл. Забегаловка, потёртая, хот-доги готовят на вынос. Что-то там еще. Хозяин – тощий чувак, выглядел плохо, говорит, сгубил себе желудок и печень собственной жрачкой. Честный, стало быть. И щедрый, какой-то бурды мне в миску накидал, а я давай за обе щеки уплетать, денег то у меня – шиш, в кармане мышь завелась. Я ему сразу признался, что только из окружной вышел, санкнижки у меня нет, зато пять лет отработал в тюремном пищеблоке, с ножом обращаться умею. Он махнул рукой, мол, пойдёт. Только, говорит, ножом я получше твоего орудую, так что не забалуешь. Это он не соврал, ножами он орудовал что тот Джек-потрошитель. Чик, и туша разделана.
Работа, конечно, так себе, поначалу мне поручали самое простое – толчок прочистить, мусор выбросить. За пару месяцев я набрал ставок, начал пол мыть, грузчиком подвязался, а было дело – и пару морд своротил, особо наглых. За вышибалу тоже копейку получил. Платили не так уж чтобы, но мне хватало. Шеф-повар, он же хозяин, был владельцем кафешки в третьем поколении. Дед открыл её лет пятьдесят назад. Батя тянул, да надорвался, а сынок дело подхватил. Да и его, судя по всему, бизнес доламывал. А работа на кухне знаешь какая? Встать в пять утра, разогреть печи, поставить основные заготовки, в час открыться, к десяти закрыться, а потом еще до полуночи убирать весь этот срач. Не хочешь потерять аппетит – не появляйся на кухне, когда там готовят.
И вот я замечаю. Заведение закрывается, повара прибирают свои рабочие места, я мою полы, а шеф что-то там мутит. Сидит у себя в кабинете, рецепты какие-то пишет, потом выходит на чистую кухню и начинает стряпать. Поутру следов не видно. Начал за ним поглядывать, а он ведёт себя странно, слабо говоря. Бормочет что-то под нос, хлопает себя по лбу, ругается. Бывало, хватает кастрюлю и выливает всё в унитаз. А я что? Тише воды, ниже травы, делаю своё дело, и проблем мне не нужно. Как-то раз он меня подзывает. Показывает мне тарелку, на которой… что-то такое, необычное, вроде полупрозрачной котлеты, с зеленью и еще чем-то внутри, спиралью или узором, не разобрать, и полито оранжевым соусом. А запах – упасть не встать.
- Попробуй, - говорит шеф.
В жизни я не привык от еды отказываться. Да и место это ценил в том числе за тройное питание, которое не отнимали из оклада. Но тут засомневался.
- Новое блюдо, меню обновляю, - шеф подталкивает тарелку ко мне.
Хрен я верю, что это новое блюдо. Меню в нашей кафехе не менялось лет эдак тридцать, но, думаю, это ж работодатель, не буду его огорчать. Отламываю вилкой кусочек этого студня, кладу в рот. И, блин, чел, ничего вкуснее в жизни я не пробовал. У меня не то что слюнки потекли, у меня мозг начал вытекать от удовольствия.
- Э, мля, ну это, ваще… - конечно, мне не хватает слов выразить свой восторг. А шеф на меня смотрит, брови хмурит, берёт тарелку и несёт в туалет, слышу звук спускаемой воды. Пожимаю плечами. После пяти лет в окружной тюрьме перестаешь чему-то удивляться.
Шеф всё также кашеварит вечерами. Смотрю на него и мысленно кручу пальцем у виска. Проходит пару недель, и снова он подзывает меня. На тарелке – снова котлета, но уже не такая прозрачная, и соус вроде бы другого цвета, а еще – шевелится, или мне кажется?
- Так, босс, - говорю я. – Если ты на мне какие эксперименты ставишь, то завязывай. Как увижу у себя третье ухо или второй член – мигом тебе кишки выпущу. Ты мне лучше объясни, какого хрена ты тут делаешь?
Шеф мнётся, потом рассказывает. Всю свою жизнь он работал на кухне. Предки его до седьмого колена были поварами. Дед открыл свой ресторан, который сейчас рестораном можно было назвать только по ошибке. И да, тяжкое это дело – кулинарный бизнес. К двадцати годам шеф подсел на наркотики, к тридцати – на траквилизаторы, а потом начитался умных книг и понял, что цель его – создать идеальное, великое блюдо. Вот прям так и выражался – идеальное, великое, самое лучшее и самое вкусное.
- Вкусное для кого? – задал я вопрос. – По какому критерию считать? – Еле рожаю я умное слово.
- Вкусное для всех. – Из шефа можно гвозди делать, так он уверен в своих словах. – И для каждого.
А мне чего отказываться, если подкармливают на халяву? В тот вечер я сожрал всю эту котлету, и снова это было божественно. Ну, это, да, извини, бро, слов у меня недостаточно. Так дело и пошло, каждую неделю шеф приглашал меня попробовать очередной вариант своего великого блюда. И каждый раз, не поверишь, оно было вкуснее предыдущего. Я уже и разбираться стал в тонкостях, оттенках вкуса, особенностях ароматов. И шеф мне еще кулинарных книг подкинул, мол, надо бы тебе теорию подтянуть.
Всё бы ничего, но начал я ощущать какую-то фигню. Сажусь завтракать – и еда безвкусная. Обедаю – будто помои в себя вливаю. Не сразу я понял, что привык к тому, чем кормил меня шеф. Кстати, названия своего суперблюда он мне так и не назвал. Какое-то время я за собой наблюдал, а потом решил подойти к шефу, нужно было кое-что прояснить. И не успел.
Прихожу утром – а в кафе копы, всё лентами обтянуто. Что за хрень?
- Умер твой начальник. – Говорит мне полицейский. – Давай документы.
На кухню меня всё же пустили. В кабинете шефа – контур тела, обрисованный мелом. Мне не туда нужно. На одном из столов я вижу тарелку, на ней – котлета, зеленого цвета, с красными прожилками, немного подсохшая. Небольшой кусочек съеден. Шеф никогда не пробовал то, что готовил. Я подхожу к столу, беру вилку, отламываю кусок котлеты и кладу в рот. Очнулся я через две недели, в окружной больнице.
Шеф не отравил себя, нет. Хотя сначала я тоже так подумал. Он приготовил то самое, великое, самое вкусное блюдо. Которое его убило. Что такое еда? Самый главный наркотик, от которого мы зависим всю нашу жизнь. И у него вышло. Я получил передозировку вкуса. А может быть и помер бы, будь блюдо свежим. Отлежался я в больничке, умыл рожу, и вернулся на работу. Точнее, пришёл в помещение, где когда-то находилась наша забегаловку. Персонал разбежался, полицейские ленты до сих пор не сняли, хотя, как я понял, дело закрыли. У шефа был рак желудка. Думаю, потому он и торопился.
Шеф вёл дневник, где больше писал о кислотности соусов, чем о своём раке. И, думаешь, чем я занимаюсь вечерами в своём ресторане? Пытаюсь создать идеальное блюдо. А иначе какой смысл? Если уж стремиться, то к чему-то большему. И, как покойный шеф, я результаты своих трудов не пробую. У меня для этого есть целая толпа бомжей, которые ошиваются вокруг нашей жральни. Пока из них никто не помер, а коль помрёт – невелика потеря. Цель у меня, бро, есть, и спасибо шефу, что мне её дал.