Трубки

Перед глазами все плывет почти нечего не видно. Как будто бы в полной темноте смотришь на экран телефона с минимальной яркостью, только в десятки, десятки раз хуже.  Последнее что могу вспомнить это яркий столб огня, дальше запах горелого мяса и боль без звука и цвета. Чтобы хоть что-то увидеть приходиться часто медленно моргать, я очень много сплю, непонятно сколько времени, когда заканчивается день и начинается новый.
В ушах зудящая боль ощущение что кто-то ввинчивает отверткой мне в мозг длинные ржавые саморезы. Иногда это проходит, обычно после того как в правую руку ставят укол. Кстати я не чувствую ног ниже колена. К груди прикреплены провода с присосками они обвивают меня как щупальца огромного кальмара тащащего жертву на дно. Стук сердца и каскад непонятных мыслей вот все, кто находиться рядом.
Наверное, это палата реанимационного отделения, оглохнуть и потерять зрение, какая досада!? Я здесь уже достаточно давно и нечего не изменилось. Насколько могу судить недели две с половиной. Так как в больницах кормят три раза в день и ровно 28 раз кто – то своей рукой в перчатке просовывал мне в рот трубку с едой. Если это конечно можно так назвать, скорее это непонятная субстанция безвкусная склизкая именно она подпитывает мою жизнь. Мы с этой слизью своеобразные грудной ребёнок и мать… к моему лицу что-то прикреплено, наверное, маска от аппарата ИВЛ. Я чувствую его мелкие вибрации, из-за них в первое время было тяжело уснуть, но сейчас лучше. Когда хочется пить то пытаешься громка и чётко крикнуть: “Воды!”. Но как на самом деле получается, не знаешь, может вообще тихо или не разборчиво. Однако каждый раз срабатывает правда иногда сразу, а иногда через время и снова встреча с трубкой. Если по пластмассовым каналам протекает всё что необходимо, то почему мне так плохо?
19 лет мало для жизни и достаточно для несчастного случая. Удивительно как я мог зайти в квартиру и не почувствовать запаха газа?! А я ведь прекрасно знаю, как всё из-за жуткой вони стелящейся из комнаты моего отца. Запах перегара и грязи всегда перебивал запах с кухни. Только в этот раз он был особенно едким будто бы этот мудак наконец подох в собственной рвоте и теперь разлагался в хрустальном гробу из бутылок. А семь жирных тараканов стоят рядом сжимают свои разноцветные шапочки и плачут горючими слезами.  Но стоны и хриплые вздохи говорили об обратном. Их было слышно даже сквозь наушники.
Надо было открыть окно, но там зима, минус двадцать три градуса, а батареи в нашей конченой квартире и так ели работают. В моём плеере играла любимая песня рамштайн фаер фрай. Я подошел к плите нужно было поесть и идти раздавать листовки, логично было зажечь самую большую и ржавую колонку, яркий столб огня и все потухло. Сто процентов пластик оплавился и остался в ушах, но только песня уже не играет. Хорошо, что я лишился слуха под музыку. Представьте только себе как плохо оглохнуть и последнее что услышать гудок автомобиля или, например, взрыв бомбы, а тут повезло если можно так выразиться.
На самом деле я перестал уважать отца, как только мне исполнилось 16 до этого я четно пытался понять, как он стал таким, что произошло с ним и почему он не смог придумать что-то лучше, чем постоянно пить. Он начал это делать ещё до того, как мать умерла, то есть за года два перед тем как окончательно упал в моих глазах. Я пытался помочь постоянно говорил с ним прятал деньги и алкоголь четно уговаривал пойти к психологу. Он же постоянно злился и ломал вещи в квартире орал и разбивал пустые бутылки об стену один раз даже чуть было не попал в меня. Даже когда он не пришёл на похороны матери у меня была надежда, но потом она пропала как очередная капля спиртного в его старом прокуренном горле.
Главное отличительной чертой моего детства была бедность, однако, когда ты постоянно гуляешь во дворе с детьми таких же по уровню «достатка» семей резко забываешь о ней. Вот и я забывал, до того момента как мать приносила с работы почти протухшее мясо или другие просроченные продукты питания. Она работала продавщицей в магазине поэтому черствого печенья, просроченной на пару дней сметаны, или немного подплесневевшей булки дома было более чем достаточно. Мне всегда козалось что мы могли жить лучше. Но когда мать умерла я понял, как много она делала для не работающего мужа и сына.
В детстве моей любимой игрушкой был пластилин и пластиковые трубочки так как денег на что-то большее не хватало, а из него можно было слепить всё что угодно. Вот, например, жирафа я видел его только в зоопарке замученного уставшего, а в моей миниатюре из пластилина он был весёлый свободный, гулял по своей пустыни рядом с баобабом и всё равно что с пластмассовой трубочкой в место горла. Он был счастлив находясь в моём воображении. Иронично что когда трубку вместо горла дали мне всё стало только хуже.
За эти четырнадцать дней, наверное, кто-то всё-таки ко мне приходил. Вариантов на столько много что кто бы это мог быть конкретно я никогда не смогу понять. Как мерзко, когда рядом со мной стоят «нормальные» люди говорят слушают, ходят дышат самостоятельно. Вместо того чтобы наслаждаться этим приходиться лежать молча, необычное чувство, когда понимаешь, что такие повседневные вещи реально могут приносить наслаждения. Даже как-то странно никогда мне не хотелось просто сделать один шаг. Но я как-то раз посмотрел на ноги и увидел, что их по колено нет! Даже заплакал. Попытался ими пошевелить, но и тут мимо. Только на бинтах появились маленькие кровоподтёки.
Жалко, что не слышно, о чём они говорят, наверное, что-то интересное, после того как две недели слушаешь только свои мысли, даже простые страдальческие всхлипывания будут звучать как пение сирен.
Ожоги, наверное, отняли добрую половину моей внешности точно лицо, грудь, и плечи теперь никогда не будут выглядеть нормально. Хотя раньше на сколько мог судить, то был симпатичным парнем, высоким и достаточно широкоплечим. Но это всё в прошлом. Думаю, теперь любое лицо будет красивее моего. Зато смогу пародировать Фредди Крюгера на инвалидной коляске. Пугать каждого встречного в переходе метро, потому что именно там и буду жить, если вообще когда-нибудь отсюда выйду. 
Время ужина и новой встречи с трубками к больничной койке на которой лежит 19 летний Максим подходит медсестра, он весь с головы до обрубков ног перебинтован у парня ожоги 75 % тела, если бы не постоянные обезболивающие он бы вечно кричал, а так просто спит и ест пока его увечья не останутся шрамами на всю жизнь.
Вика молодая медсестра кладет скальпель который она где-то взяла и собиралась отнести на дезинфекцию, но из-за некомпетентности уже очень долго носила в руках,
на тумбочку рядом с койкой больного.
После чего начинает кормить пациента, вдруг ей звонит старая подруга чтобы рассказать о том какая у неё насыщенная и интересная жизнь. В результате чего медсестра заканчивает кормить пациента и уходит забыв скальпель на краю тумбочки.
Как повезло что он так ярко и заманчиво блестит в свете настольной лампы. Такой красивый острый дарящий надежду кусок металла не мог остаться без внимания.
- Что это такое? – подумал больной.
Из последних сил превозмогая боль он тянется перебинтованной рукой к тумбочке, неряшливыми движениями через минуты три или четыре он держал перед глазами непонятный для него предмет.
Чу чуть приглядевшись он увидел, что вся рука истекает кровью. Наконец Максим понял, что держит ключ к своему спасению, больше ему не придаться анализировать сложившуюся ситуацию днями на пролёт вспоминать своё прошлое, впитывать в себя как губка непонятную жижу из трубки, и самое главное он не останется инвалидом на всю оставшуюся жизнь.
Когда Вика наконец вспомнила о том, что забыла в палате больного скальпель то быстро поспешила обратно, к пациенту. Цоканье её каблучков были отчётливо слышны для всех кроме Максима, если бы он мог слышать, то непременно бы прекратил резать бинты на шее спрятал бы скальпель, подождал пока она уйдёт и закончил свои страдания.
Открыв дверь палаты Вика ужаснулась тому с какой яростью больной тычет в свою шею скальпель пытаясь найти то место через которое вытекут все его страдания. На удивление он всё время попадал мимо сонной артерии.
Медсестра подбежала к больному и начала со всей силы вырывать ключ к спасению из руки борьба продолжалась не долго. Как только Максим понял, что произошло то громко закричал от всепоглощающий внутренней боли, на его ор прибежал дежурный врач и санитары, они смогли остановить кровотечение. Все были счастливы что происшествие обошлось.