Солнце встает с востока. 81. Продолжение разговора

История с Бородянкой, рассказанная со слов однокурсницы Нины Николаевны, была только эпизодом. Туренин вспомнил о ней как бы вскользь. Он видел, что она не понравилась Акчурину, и тогда стоило ли говорить на эту тему. Могло показаться, что настоящее мало интересовало его. «С Бородянкой я перегнул палку. Правда, то, что там произошло, ложь или заблуждение – не знаю. Здесь большой вопрос. Если Люда не врет, то, что ее сестра. Может, она и соврала. Может, преувеличила... Все со слов, все со слов». Он уже раскаивался в том, что рассказал ее.

-Интересно, и это Света, и то Света, - вернувшись к тому, с чего они начали разговор, он напомнил Акчурину о его давней симпатии – их однокурснице, с которой у того тоже вроде бы что-то началось, но затем то ли он оборвал с ней отношения, то ли она. Если он, то глупо, потому что она была на курсе первой красавицей.

Вот ее портрет: она среднего роста, тонкая, но не худая, походка порывистая, некоторым образом, мужская, что нисколько не портило ее, наоборот, в соединении с остальным, чем одарила ее природа, придавало ей особую прелесть (шарм), у нее  светло русые с пробором по середине длинные завитые на концах волосы, лицо овальной формы с чуть заостренным подбородком, тонкие ресницы, которые она наводила черным карандашом, черные ресницы – ее постоянная забота, и желание, чтоб Сафарян - ее одногруппник, поделиться с ней своими, карие глаза, рот большой, но в пределах зрачков, верхняя губа тоньше нижней, в выражении лица некоторое противоречие: с одной стороны улыбающееся, довольное (удовлетворенное), с другой – грусть в глазах. Ее брат был моряком. Он привозил ей модные вещи. Поэтому она всегда красиво одевалась.

-Я тебе рассказывал о  нашей последней встрече. С ней невозможно разговаривать: на нее все смотрят (ты заметил закономерность: если красивая женщина одна, то мужчины хоть как-то сдерживаются, не все, конечно, но большинство, они не рассматривают ее, но если рядом знакомый, или подружка, а лучше если она в окружении подруг, то тут их уже ничего не держит). Да что смотрят, они, нисколько не стесняясь, пожирали ее глазами.Не знаю, что было у них в голове. Что-то ведь было: какая-то пошлость. Один пристал к ней: давайте познакомимся. Света ему грубо: «Отвали». Я не ожидал такого поворота. И чувствовал себя с ней неловко. Что тут говорить, была милая девочка, стала красивая женщина. Она тебе подошла бы. Она с характером. У твоей новой жены есть характер?

-У Светы? Есть. Когда выпью, то говорит, чтоб собирал вещи и уходил. Спрашиваю; «Куда?» Некуда. На улицу? «Куда хочешь», - говорит.

-И что, уходишь?

-Хм.

-Вот ты говоришь: Ольга профессор. А я скажу, что Скубаев, смотри, каким стал. «Белый лотос», ты думаешь, это просто так. Это даже не случай, а разработка КГБ. Его Зеленько заметил.

-Да, Скубаев им подходил. Туда нормальных не брали. Он ненормальный, но не в том смысле, что дурной, а неординарный, поэтому, хотя я и не интересовался им, для меня он был твоим приятелем и только, все же вызывал во мне невольную симпатию.

-Зеленько такой же, - остановившись на том, что «ненормальный», без симпатии и прочего, продолжил Акчурин. - Я его хорошо знал. Я был у него дома, когда он получил квартиру. Невысокого роста, некрасивый. У него по этому поводу была масса комплексов.

-И взгляд какой-то холодный.

-И взгляд. Или хотя бы взять моего брата генерала.

-Ты говорил, что он полковник.

Потом уже, когда Туренин возвращался домой, он думал об их разговоре: «Глупость ведь.., и вроде бы не к месту, то есть не соответствует моменту, когда на повестке дня российская СВО». «Хм,- он усмехнулся. – Не потому ли, что конец марта и все эти флюиды».

-Генерал, генерал... Он был в Сирии. За что у него и орден «Красного знамени».

Они жили бедно. Их домом была низкая шевченкова хата с доливкой. Вся мебель состояла из железных кроватей, кухонного стола и венских (громко сказано) стульев. Бедность была такая, что.., ходили злые разговоры о том, как (благодаря кому) появился на свет генерал, а именно, после того, как  тітка Одарка была у комірника и, когда попросила у него муки, то тот, не будь дураком, показал ей на мешки, мол, лягай.

Но как-то стал он генералом.
 
-Все лето я проводил в селе. Мы были с ним неразлучны. Однажды мы катались на велосипедах, и тут я упал и расшибся. Даже не помню, что со мной было потом. Если б попал в яму, а то на ровном месте. Я обогнал его, и тут вздумалось, как в цирке, подняв переднее колесо, проехаться на заднем. Результат - колесо выпадает из вилки.  Может быть, это и послужило причиной моей склонность к водке.

Здесь Туренину надо было бы рассмеяться (смешно ведь), но он, оставаясь серьезным, казалось, принял его комичное объяснение большого пристрастия к выпивке, хотя подумал про себя: «Лихо завернул».

На небе появилось ослепительно яркое, затмив собой все вокруг, солнце.

-С сыновьями я разругался, Света – чужая, - продолжал Акчурин. - По сути дела, я один. Поэтому в минуты отчаяния и  думаю о смерти. Вот Скубаев, умер и все вопросы решены. Но какие у него были вопросы? У кого вопросы, так это у меня. Так ты говоришь, что бога нет.

-Бог, может, и есть, но он не Иисус Христос. Но нет души и нет загробной жизни. А есть яма.

-Понятно, - вздохнув, заключил Акчурин.