Урсула Ле Гуин Кружащиеся звёзды, море вокруг

Филип Гласс и Джон Лютер Адамс» (блог-пост № 84)
Апрель 2014 года

Каждый год в одной из постановок Портлендской оперной труппы участвуют студенты, обучающиеся по выдающейся учебной программе. В 2012 году это была короткая опера Филипа Гласса «Галилео Галилей». Молодые голоса звучат великолепно, в отличие от опытных певцов, и эти выступления всегда наполнены напряжением и волнением.

Смелый, красивый, замысловато-простой набор декораций, состоящий из кругов, дуг и движущихся ламп на разных уровнях, был, как мне кажется, на премьере в Чикаго в 2002 году; дирижировала Энн Мэнсон.

В первой сцене мы видим старого, слепого и одинокого Галилея. Оттуда история разворачивается по обратной спирали времени, легко и непрерывно возвращаясь к его испытаниям, триумфам, открытиям, к последней сцене, где маленький мальчик по имени Галилей слушает оперу об Орионе, рассвете и вращающихся планетах, написанную его отцом, Винченцо Галилеем. Всё это поддерживается и подпитывается непрерывно повторяющейся и постоянно меняющейся музыкой, которая всегда движется по спирали, никогда не останавливаясь, но при этом медленно и величественно, как по большим орбитам, без какого-либо начала или конца, в огромной радостной непрерывности. Она движется, она движется, она движется... E pur si muove!

Я была в восторге с первых мгновений и к последней сцене едва могла видеть сцену из-за слёз восторга.

На следующий вечер мы вернулись и получили такое же яркое впечатление. Теперь есть запись выступления Портлендской оперы (Orange Mountain Music, OMM 10091). Я прослушала её с большим удовольствием и буду слушать снова. Но я по-прежнему уверена, что истинная сила оперы, и, конечно, этой оперы, заключается в самой постановке, в непосредственном живом присутствии певцов и во взаимодействии их голосов и музыки с декорациями, освещением, действием, движениями, костюмами и зрителями, которые создают глобальный, неповторимый опыт. Именно так понимали своё дело все великие оперные композиторы. Запись, кино, все наши замечательные инструменты виртуальности улавливают лишь тень, напоминают лишь о воспоминаниях об этом пережитом опыте, об этом моменте в реальном времени.

Опера — это нелепое представление. Почти невероятно, что какая-либо постановка какой-либо оперы вообще может состояться. Многим людям, конечно, опера не нравится — Лев Толстой был одним из них. Музыка Филипа Гласса тоже несколько нелепа. Многим людям она вообще не нравится. Некоторые из его произведений кажутся мне механическими, даже поверхностными, но, будучи глубоко тронутым много лет назад фильмом «Кояанискатси» и его оперой «Сатьяграха» на сцене в Сиэтле, я всегда готова послушать, чем сейчас занимается Гласс. Для «Галилео» он нашёл блестящего либреттиста, Мэри Циммерман, и принял вызов. Слова и действия этого произведения наполнены глубоким смыслом: они затрагивают суть того, что жизнь и мысли Галилея значат для нас с точки зрения знаний, смелости и честности как в науке, так и в религии, но в то же время они проливают свет на человечность человека, который радовался своей дочери (Вирджиния Галилей, в монашестве сестра Мария Селеста, была и вторая дочь - Ливия, в монашестве приняла имя сестра Архангела, поскольку они были «незаконнорожденными», то даже с приданным взять в супруги такую девушку значило «опозорить себя», и Галилей отдал на воспитание в монастырь, только их младший брат Винченцо впоследствии был признан законнорожденным), радовался мыслям и спорам, радовался своей работе и великим открытиям, а в качестве награды за свои труды получил позор, молчание и изгнание. Это великая и мрачная история, как раз подходящая для оперы.

Я нашла «Галилео» совершенно прекрасной. Я считаю её таким же прекрасной по-своему, как «Орфей» Глюка. Ни одна из них не является настолько драматичной и эмоционально насыщенной, как многие оперы XIX века, но обе они завершены, цельны, и каждый элемент в них сливается в восхитительную целостность. «Галилео» обладает интеллектуальным величием, редко встречающимся в опере, но даже оно служит для того, чтобы доставлять удовольствие, истинное удовольствие — удовольствие, которое дарит что-то благородное, вдумчивое, глубоко трогательное и восхитительное.

И это была моя первая опера двадцать первого века. Какое чудесное начало!

Всего два года спустя, в марте этого года, Сиэтлский симфонический оркестр дал в Портленде концерт, в программу которого входило произведение «Стань океаном», заказанное (и браво им за это!) композитору Джону Лютеру Адамсу.

Композиторов по имени Джон Адамс слишком много. Тот, что из Сан-Франциско, в настоящее время более известен, но я нахожу его музыку всё более разочаровывающей с тех пор, как вышла странная безмозглая и скучная опера «Никсон в Китае». Джон Лютер Адамс, живущий на Аляске, по-прежнему остаётся на периферии не только материковой Америки, но и мейнстрима. Но я верю, что это изменится, когда его музыку услышат.

В опере «Стань океаном» оркестр на сцене разделен на три группы с разными инструментами. Все три группы играют непрерывно, каждая в своём темпе, громкости и тональности. То одна группа, то другая доминируют, приливы и отливы каждой из них переплетаются с другими, как течения в море. Иногда все они находятся в отливе; снова их крещендо накладываются друг на друга, пока огромное, глубокое музыкальное цунами не обрушивается на слушателей, подавляя их... а затем снова затихает. Гармонии сложны, в них нет мелодий как таковых, но в этом произведении нет ни одного момента, который был бы менее прекрасен. Слушатель может отдаться окружающему звуку, как корабль отдаётся волнам, как огромные заросли ламинарии отдаются движению течений и приливов, как само море отдаётся гравитации Луны. Когда глубокая музыка наконец затихла, я почувствовала, что как никогда близка к тому, чтобы самой стать океаном.

Мы встали, чтобы поаплодировать, но не многие последовали нашему примеру. Слушатели в Портленде, как правило, автоматически вскакивают на ноги, когда выступает солист, но встают более избирательно, когда играет просто оркестр. Я думаю, что их реакция была в какой-то степени озадаченной, может быть, скучающей. «Стать океаном» длится 45 минут. Мужчина рядом с нами ворчал, что это никогда не закончится, а он хотел, чтобы это никогда бы не начиналось.

Следующим в программе было произведение Эдгара Вареза«Пустыни», которое искусно и верно следует модернистским принципам диссонанса. Возможно, мы наконец-то дожили до тех времён, когда серьёзная музыка должна была искать антигармонию и стремиться шокировать слух. Ни Гласс, ни Адамс, похоже, не следуют программе, продиктованной теорией; как Глюк или Бетховен, они новаторски мыслят, потому что им есть что сказать нового, и они знают, как это сказать. Они подчиняются только своей собственной уверенности.

Я ушла с обоих этих концертов, восхищаясь тем, что, пока наша республика разваливается на части, а наш биологический вид лихорадочно спешит разрушить собственный дом, мы продолжаем созидать с помощью вибраций в воздухе и в духе людском эту музыку - эту неосязаемое, прекрасное, великое.


перевод - Rinsant 05.01.2025

Добро пожаловать в https://vk.com/ursulaleguinworlds